Глава шестая (2/2)

— Уберите его, уберите!

Малфой рычал как зверь, мёртвой хваткой вцепившись пальцами Мёрфи в голову, тот орал, как безумный, а трое пытались оттащить Малфоя, ругаясь и умоляя одновременно.

— Пусти его! Не убивай! Драко, не надо! Уходи! Убирайся!

Гермиона, с трудом приходя в себя, вытащила ноги из-под тела Амбре. Только сейчас до неё дошло, что зверь вырвался наружу. Она схватила палочку.

— Драко, отпусти его! — закричала она, хотя её крик был больше похож на шипение.

Она закашлялась, что и привлекло его внимание. Он резко выпустил Мёрфи. Тот рыдал и выл от боли. Вся его шея была в кровоподтёках от укусов, а в пальцах Малфоя остались его волосы. Кровь на лице Малфоя повергла её в страх. Гермиона, пошатываясь, направилась к Мёрфи, который обмяк на руках своих товарищей. Они хлопали его по плечам, трясли, но, кажется, у парня был шок или он впал в бессознательное состояние. Сейчас Гермионе было не до этого.

— Положите его, — прохрипела она, и мужчины послушались.

Гермиона направила свою палочку на шею покусанного. Она шептала заклинания, производя разнообразные движения, и парни, не веря своим глазам, молча наблюдали, как его кожа исцелялась. Она краем глаза заметила, что Драко присел рядом на корточки, вытер лицо рукавом, и когда, закончив работу, она взглянула на него, её поразила скорбь, отразившаяся на его лице. Малфой был раздавлен. Уничтожен.

— Что ты сделал с Патриком? — спросил один из них. — Что ты натворил?

— Надо было просто меня отпустить, — еле слышно ответил Драко.

Он поднялся и медленно поплёлся к выходу. Гермиона неуверенно, но пошла следом. Его плечи поникли. Он опустил голову и, казалось, что ещё мгновение, и он рухнет. Она подошла ближе. Коснулась рукой его спины.

— Моё место в клетке, — печально произнёс он.

И Гермиона обняла его, прижавшись щекой к широкой спине.

— Всё будет хорошо, Драко. Вот увидишь, — прошептала она.

За спиной послышались всхлипы. Похоже, Мёрфи пришёл в себя и осознал, что с ним произошло.

Драко обернулся, Гермиона тоже, но так и не выпустила его из рук. Один из парней разглядывал голову Амбре, перевернул его, стал пытаться привести его в чувства. Гермиона ощутила, как потяжелело дыхание Малфоя. На его лице было глубокое сожаление, которое разрывало её сердце.

Гермиона понимала, то, что он пошёл против своих, стало для него очередной травмой. Сильной, может быть, неизлечимой.

В гостиницу вбежал Гарри. Такой решительный — в полной боевой готовности.

— Где ты был раньше?! — сквозь слёзы прохрипела Гермиона. — Какого хрена вы творите?! Тут куча народа из-за вашей нерасторопности пострадала! Почему?

— Потом поговорим, Гермиона, пожалуйста, — тихо ответил Гарри, изучая обстановку.

За ним вошло ещё десять человек, и гостиница переполнилась шорохами, звуками шагов, тихими разговорами. Полицейских по одному заносили в четвёртый номер, приводили в себя, допрашивали и стирали память. Парней из труппы Амбре тоже допросили и решили немного подождать со стиранием — важно было допросить директора цирка, но он долго не приходил в себя.

Гарри подошёл к Гермионе, бросил встревоженный взгляд на Малфоя, который с полным безразличием на лице сидел на кушетке в холле.

— У него что, кровь на лице? — шепнул Поттер.

— Не шепчи, — монотонно пробормотал Драко. — Я всё равно слышу.

Гарри откашлялся.

— Да, — ответила Гермиона. — Но это уже неважно. Я исцелила пострадавшего. Ты должен знать, что директор цирка сквиб, — начала она. — Он восемь лет удерживал его в цирке насильно. Развлекал публику превращениями Драко в зверя.

Поттер замершим взглядом смотрел на бывшего сокурсника.

— Амбре нельзя стирать память, — продолжала Гермиона, — он сквиб и должен понести наказание за свои преступления. Я хотела решить всё мирным путём, но, как видишь, не вышло.

— Главное, что вы живы, — выдохнул Гарри и, осторожно приподняв её голову за подбородок, вгляделся в следы удушения на её горле. — Мерзавец. Ты права. Амбре никто не отпустит, мы доставим его в Министерство.

— Что будет с цирком? — ровным тоном спросил Драко, но Гермиона по сведённым над его переносицей бровям догадалась, что его очень тревожит судьба труппы, его бывших коллег.

— Пока не знаю, — вздохнул Поттер. — Будем разбираться. Скорее всего будет принято решение стереть им всем память о тебе и обо всём, что тут произошло. Этот тип поставил под удар Магический мир. Полицейские рассказывали странные вещи, похоже, о порошке мгновенной тьмы, о каких-то подозрительных вещах. Эти парни трепались о невидимости. Жуть в общем.

— Прости, мне пришлось действовать по обстановке, — вздохнула Гермиона.

— Я как никто понимаю, — улыбнулся Гарри, бережно похлопав её по плечу. — У меня много вопросов к Кингсли, и поверь, я их непременно задам. Какого хрена он не отправил нас ещё вчера? Это странно! В приказном порядке велел сидеть и ждать до девяти. Это очень странно.

Гермиона задумчиво смотрела на друга.

— Да. Мне тоже очень интересно, — прохрипела она.

— Может, он заодно с ним? — предположил Малфой, кивнув на человека, которого мракоборцы в этот момент вывели в холл.

Сейчас директор цирка выглядел вполне спокойным. Его взгляд безразлично скользил по присутствующим в комнате. Он ласково улыбнулся Гермионе, отчего по её спине пробежал омерзительный холодок.

— Вы ещё пожалеете, — сказал он так доброжелательно, будто пожелал доброго утра, — вы просто ещё не поняли, с кем связались, — улыбался он. Потом перевёл взгляд на Драко: — Дети бывают такими неблагодарными, — с наигранным сожалением вздохнул он. — Но я прощаю тебя, мой волчонок. Увидимся.

После этого его вывели из гостиницы. Гермиона заметила, как глубоко помрачнел Малфой.

— Вам нужно отдохнуть, — предложил Гарри. — Выглядите просто ужасно.

— Спасибо, — усмехнулась Гермиона. — Когда домой?

— У стирателей много работы, но, думаю, через пару часов закончим.

Поттер протянул Гермионе и Малфою по ключу от номеров.

— Не сбежишь? — стараясь сохранять вежливый тон, спросил он Драко.

— Мне некуда идти, — немного раздражённо бросил Малфой, выхватил у него ключ с номером семь и отправился в комнату.

Гермиона проводила его сочувственным взглядом.

— Сегодня он потерял семью, — подавляя ком в горле, прошептала она. — Опять.

***</p>

Пока он принимал душ, Гермиона трансгрессировала в его фургон. Там она нашла хороший классический костюм, который рука не поднялась выволочь из шкафа перед побегом.

В его комнате царил полнейший разгром. Вещи, что она сложила на кровать и укрыла одеялом, были разбросаны повсюду — очевидно Амбре был в бешенстве, когда обнаружил пропажу. Маячок лежал на барном столике. Гермиона с тоской окинула взглядом обстановку, прижала к груди костюм, сохранивший запах мужчины — удивительно тёплый, приятный аромат. Она снова отметила про себя, что он вызывает у неё лёгкое головокружение, и снова подумала, что такие мужчины, как Малфой, обычно пользуются мужскими духами или чем-то в этом роде. Он потерял сознание от запаха дыма, говорил о чувствах. Неужели его обоняние настолько острое? Всё правильно, и она кивнула сама себе, его вторая сущность сделала его чувствительнее. Запахи — это то, что он воспринимает по-особенному.

Она осторожно коснулась своей шеи. Там, где он оставлял поцелуи, вспомнила, как он вдохнул тогда в клетке, когда ещё не видел её. Мурашки покрыли тело. Он словно зверь вгрызся в человека, чтобы защититься. Он оглушил Амбре, чтобы спасти её.

Гермиона решительно тряхнула головой, отгоняя заполонившие голову мысли.

— Пора домой, — шепнула она и вернулась в гостиницу.

***</p>

Она ждала его в комнате, сидя на кровати, так и не приведя себя в порядок. Когда Драко в одном только полотенце на бёдрах появился в комнате, она моментально вскочила и отвела взгляд. Только теперь она наконец сконцентрировалась на его левом предплечье. Там, где должна была быть метка Пожирателя Смерти, остался длинный белый шрам, каких на его теле было предостаточно.

Малфой проследил за её взглядом.

— Это первое, что он сделал, — тихо сказал Драко, — избавил меня от «особой приметы».

Гермионе стало очень не по себе. Неужели этот изверг вырезал метку с руки Драко?

— Я принесла тебе вещи, — почему-то растеряно затараторила она, — подумала, что в Министерстве тебе лучше появиться в презентабельном виде. Скорее всего там будут журналисты, будет допрос и так далее…

— Спасибо, — только и ответил он, и Гермиона, с облегчением вздохнув, положила костюм и бельё на кровать.

— Я пойду, — тихо произнесла она. — И… — Гермиона всё-таки взглянула на него, ужасно расстраиваясь от того, что его лицо выражало глубочайшую скорбь, хоть он и пытался выглядеть спокойным. — Спасибо, что спас меня, Драко.

Он молча кивнул, и Гермиона быстро вышла из комнаты.

В груди всё болезненно сжалось. Почему-то ужасно хотелось плакать. Это была странная смесь чувств, которых она прежде не испытывала. Она должна была радоваться, что дело благополучно завершилось: заложник спасён, он начнёт новую полноценную жизнь, преступники будут наказаны.

Тогда почему на душе так плохо, так тревожно? Что с ней?