Глава первая (2/2)

Её сердце словно сломалось, пропуская один удар за другим. Бледный, худой, высокий мужчина медленно шёл по песчаной арене. Он выглядел измождённым и больным — синие тени залегли под глазами. Его руки и ноги были закованы в цепи. Изрезанное шрамами обнажённое тело было прикрыто лишь набедренной повязкой. Длинные светлые волосы собраны в небрежный хвост, а небольшая борода явно подстрижена недавно и немного неумело.

Она никогда не узнала бы в этом мертвецки-бледном человеке, сотканном из обтянутых кожей мускулов, своего бывшего сокурсника, если бы не поражающе надменный взгляд злобных серых глаз, которым он взирал в темноту. Она понимала, что ему не видно зрителей — прожектор бил мужчине прямо в глаза. И в это время над головами, словно лепестки цветка, разошёлся купол шатра.

Когда-то блестящий студент Хогвартса безразлично-медленно поднял голову. Сквозь тёмно-синие тучи пробился лунный свет. Полная луна озарила небо.

Сколько надежды было в его взгляде! Это так контрастировало с тем страхом, который она видела однажды, когда дорогой её сердцу профессор Люпин превращался в монстра. Драко Малфой смотрел на луну, как на единственное существо в этом мире, которое его понимало, как на долгожданное благо, освобождающее от боли и страданий.

— Вервольф, леди и джентльмены! — раздался загадочный голос, ворвавшийся в шатёр.

Из груди Малфоя вырвался хриплый низкий рык, отозвавшийся вибрацией где-то у Гермионы внутри. Его тело изогнулось в неестественном движении, будто ломая спину пополам.

— Это существо было поймано охотниками много лет назад на границе Уилтшира и Дорсета, — вещал голос ведущего, когда бывшее когда-то красивым лицо Драко Малфоя стало вытягиваться, когда он хрипел и метался от боли, сдерживаемый четверыми здоровенными молодчиками. — Он обладает невероятной силой и прожорливостью, но не волнуйтесь, многоуважаемые зрители. У нас всё под контролем. Никогда и нигде вы больше не увидите подобное, ведь лишь в полнолуние Вервольф обретает свою истинную форму. Он — убийца, питающийся человеческой плотью.

«Это не истинная форма!» — внутренне возмутилась Гермиона, не сводя глаз с человека, ноги и руки которого уже вытянулись и исказились. Его тело быстро покрывалось шерстью — длинной и мягкой, совсем не такой, какая была у Римуса. Драко опустился на четвереньки, продолжая извиваться от боли. Набедренная повязка упала на пол. Шерсть покрыла всё его тело. Гермиона с ужасом взирала на самого настоящего серого волка, только огромного и обессиленного. Он стоял уткнувшись мордой в пол, а зрители в ужасе перешёптывались, стремясь подняться со своих мест, подойти ближе.

Внезапно волк поднял голову, взглянул в небо и завыл так жалобно и страшно, что, казалось, разорвётся сердце.

Зрители зааплодировали, повскакивали со своих мест. Гермиона тоже поднялась, застыла в ожидании.

— Здесь он в полной изоляции, леди и джентльмены, больше ему никого не удастся убить!

Внутри всё оборвалось. «Неужели он кого-то убил?»

Тут зверь внезапно кинулся к решётке и вцепился в неё зубами с таким остервенением, что металл заскрежетал под его клыками. Люди шарахнулись прочь, закричали, а оборотень изо всех сил пытался просунуть свою огромную голову между прутьев, лязгая зубами, раздирая себе путь когтистыми громадными лапами.

Четверо молодчиков изо всех сил стали дёргать за цепи, оттаскивая зверя от решётки. Зрители засвистели, закричали:

— Монстр! Убийца!

На арену полетели пустые банки от пива, даже камни. А Вервольф бился изо всех сил, вырываясь из оков. Он рычал и пытался укусить своих мучителей, но они держали его, словно на дыбе, не давая возможность сделать лишнее движение.

Гермиона зажала рот обеими руками. Слёзы затопили глаза. Всё её нутро противилось происходящему. Лохматый отчаянный зверь бился в истерике, поднимал голову в небо, завывал и скулил от боли. И когда одна из цепей внезапно разорвалась, визг паники потряс шатёр, и люди хлынули к выходу, опрокидывая друг друга и скамьи.

Зверь стал бешено изворачиваться, стараясь броситься на своих пленителей. Раздался оглушающий щелчок. Зверь заскулил, а на арене появился внушительного вида мужчина в нарядном фраке с ружьём на плече и хлыстом в руках. Свист, и хлыст опустился на спину и плечи зверя. Рык смешался с воем, он снова заскулил от боли, упал на пол, смешивая кровь и песок.

— Это варварство! — в ужасе закричала девушка, бросаясь к решётке, цепляясь за неё пальцами. — Не смейте! Он же человек!

Но никто не обратил внимание на кричащую девушку. Зрители аплодировали ловкому дрессировщику, приструнившему зверя, а Гермиона продолжала кричать:

— Прекратите представление! Это неправильно!

Она не знала, что двигало ею — сострадание или жажда справедливости. Гермиона издала отчаянный протяжный вой, отчего шарахающийся по арене оборотень замер, оглянулся, и его пронзительный взгляд встретился с её растерянным.

Мужчина снял с плеча ружьё и направил на зверя. Раздался глухой хлопок, и волк, зашатавшись, рухнул на землю. Она держала его усталый взгляд в поле зрения, пока его веки не закрылись.

Зрители возвращались на места, в восторге свистели и аплодировали, выкрикивали похвалы и одобрение.

Она не хотела участвовать в этой вакханалии. Возмущение разрывало всё её нутро, когда огромного зверя волоком тащили по полу прочь с арены, размазывая кровавые дорожки по песку. Решётки убрали, бородатая женщина чинно прошествовала на сцену, а за ней ещё две таких же, что вызвало бурю оваций.

Пока дамы демонстрировали чудеса гибкости своих тел, Гермиона обошла арену и прошмыгнула за кулисы. Следуя за кровавыми отметинами и скрываясь в тени, добралась до фургонов, выстроившихся рядами. Здесь стоял небольшой шатёр, откуда вышли четверо мужчин.

— Дал жару сегодня, — усмехнулся один. — Не помню, чтобы такое бывало, как взбесился.

— Сучки давно не было, — ответил другой, и все четверо грубо расхохотались.

Гермиона поморщилась и, дождавшись, пока мучители уйдут, сделала шаг к шатру.

— Так-та-а-ак! — раздался насмешливый приятный голос. Гермиона вздрогнула, обернулась, тут же натыкаясь на того самого мужчину в роскошном фраке. — А вот и подружка для нашего волчонка.