4. Конец поисков (1/2)

Горы Фуяо больше не существовало, однако Чэн Цянь об этом знать не мог. Опираясь на данную гипотезу, нынешний глава клана собирался наведаться во все деревни, располагающиеся рядом с тем местом, где раньше была гора, и порасспрашивать жителей о юноше с портретов, которые сам же и нарисовал.

Когда он вместе с Ли Юнем и Лужей вернулся из пятидневного плавания, Чжэши встретил их скорбным видом: никто из торговцев, которым он отправлял рисунки с Чэн Цянем, ответа не прислал, а это означало, что его нигде не видели. Янь Чжэнмин это и так понимал, поскольку за время отсутствия не чувствовал, чтобы амулет — оставленная им белая лента — разрушался. Данное обстоятельство не сильно печалило его, поскольку он с самого начала не надеялся найти Чэн Цяня таким образом — это слишком просто, и все же попытаться стоило. Теперь же, при всей похожести плана, на портреты была возложена большая надежда, и если они не выйдут на след третьего брата, даже показав рисунки всем жителям в близлежащих деревнях, то им придется обходить и опрашивать весь Китай — и пятидесяти лет будет мало, чтобы осуществить это.

Первой их остановкой стала деревня Фэнцзянь, что некогда была близ горы Фуяо. На то, чтобы добраться до нее, потребовалось две недели. В каждом встречающемся на пути населенном пункте делалась небольшая остановка, целью которой был не только отдых, но и расспрос местных жителей, сводившийся к короткому «Вы видели этого человека? — Нет».

Лужа бегала по всему рынку, показывая портрет продавцам и покупателям — как одиночкам, так и стоящим небольшими группами, — но по-прежнему получала в ответ только отрицательные качания головой. Некоторые, проникнувшись или заинтересовавшись историей юной девушки, потерявшей человека, задавали ей вопросы о том, кто она, откуда и кем ей приходится юноша, и она кратко отвечала, убегая раньше, чем ее начнут расспрашивать подробно. У нее не было времени разговаривать со всеми желающими.

Остальные шли за ней, стараясь не потерять из виду, но и не так торопясь. Людей было не настолько много, чтобы всем пришлось взаимодействовать с ними — хватало кого-то одного.

— Напомните, почему вы отказались разделиться? — сказал Янь Чжэнмин, наблюдая за резвыми перемещениями Лужи от одной лавки к другой. — Было бы быстрее, если бы все пошли в разные деревни.

— Лужа еще маленькая, как ее отпустить одну? — раздраженно ответил Ли Юнь. Они уже обсуждали это — и вот опять.

— Ей шестьдесят лет, — удивился Янь Чжэнмин. Даже если младшая сестра выглядела на четырнадцать, она прожила достаточно долго, чтобы не воспринимать ее ребенком.

— Вообще-то мне только пятьдесят пять! — вмешалась Лужа, непонятным образом услышавшая его реплику. Это прозвучало так громко, что теперь все на рынке знали, сколько ей.

— Она не выглядит взрослой; кто знает, что с ней может случиться?

— Допустим… — Янь Чжэнмин вздохнул. — Ты мог пойти с ней, но я с Чжэши вам зачем?

На этот вопрос Ли Юнь ответить правдой не мог. На самом деле, он и сам понимал, что было бы самым разумным решением разделиться, но он не хотел оставлять главу клана в нестабильном эмоциональном состоянии (за две недели тот несколько раз успел усомниться в том, что доживет до конца поисков, что влекло за собой потерю мотивации и упадок сил), поэтому все же настоял на том, чтобы путешествовать всем вместе.

— Когда Сяо Цянь найдется, будет лучше, если мы встретимся с ним все вместе, разве нет? — ответил он вопросом на вопрос.

— Неубедительно, — только и сказал Янь Чжэнмин, но дальше развивать тему не стал.

— Извините, — обратилась к ним незнакомая пожилая женщина, — кого ищет та барышня?

Непонятно, определила она их причастность к поискам по крику Лужи или услышала разговор, но Янь Чжэнмин молча достал еще один портрет и протянул ей, однако женщина продолжила рассматривать его со странным выражением лица, не обращая внимания на рисунок.

— Что? — не выдержал он, начиная выходить из себя из-за ее пристального взгляда.

— Извините, — повторила она, опустив голову. — Вы напомнили мне одну женщину.

Янь Чжэнмин скептически приподнял бровь. Слишком часто за последний месяц его сравнивали с женщиной.

— Что это была за женщина? — спросила Лужа, подбежавшая из-за того, что увидела человека, не отошедшего от братьев и Чжэши, едва те показали портрет. Тема разговора оказалась не той, на которую она рассчитывала, и все же она не смогла удержаться от вопроса, да и опрашивать людей уже закончила.

— Я и сама не знаю, — ответила та с неловкой улыбкой. — Она снилась мне… когда-то очень давно.

— Бабуль, — прервал ее недовольного вида подросток. — Снова ты надоедаешь незнакомцам снами сорокалетней давности?

— Я сама спросила, — возразила Лужа, нахмурившись. Ей всегда было интересно слушать истории других людей, но ей не нравилось, когда им не разрешали высказаться. С прежней доброжелательностью она вернулась к женщине: — Вы были знакомы?

— Я была бы очень счастлива, если бы были, но, к сожалению, все закончилось тем, что я видела ее на протяжении некоторого времени, когда засыпала. — Ее лицо приняло выражение той ностальгической задумчивости, с которой люди вспоминают моменты, согревающие им душу всю жизнь — лучшие моменты, доказывающие, что их существовании было не бессмысленным, поскольку такое счастье не бывает просто так — не иначе как их предназначением было испытать его.

— У нее просто были галлюцинации из-за болезни и множества лекарств — так отец говорит, — снова вмешался подросток, но в этот раз шепотом и обращаясь к Янь Чжэнмину, Ли Юню и Чжэши.

— Молодой человек. — Услышавшая его женщина скрестила руки на груди, посмотрев на него с неожиданной строгостью — контраст, не подлежащий осмыслению. — Каким бы умным не был твой отец, настолько черствый человек не может судить о чувствах. Для него это галлюцинации, потому что он не желает разбираться в произошедшем как следует, но для меня — мимолетная встреча с любовью всей жизни, и я не испытывала чувств более сильных и чистых, чем в те несколько недель — ни до, ни после.

— Как скажешь, бабуль, — подросток закатил глаза и больше ничего не сказал.

Остальные наблюдали за произошедшим разговором… со смешанными эмоциями. Дело их совершенно не касалось, и все же отсутствие уважения со стороны младшего и откровенность высказываний старшей — по всему выходило, что прямо сейчас она рассказывала при внуке о любви, но не к его отцу, а к посторонней женщине — повергали в шок. Даже Лужа не знала, что сказать, хотя именно по ее инициативе они стали свидетелями данного диалога.

— Это… удивительно, — она еле подобрала подходящее определение. — И эта женщина… была похожа на старшего брата, значит?

— Я сразу вспомнила о ней, когда увидела его, — незнакомка энергично кивнула, и седая прядка выбилась из прически, качнувшись в такт этому движению.

— Не интересно ли, что встречаются настолько похожие люди? — Лужа хотела поскорее закончить разговор, чтобы обсудить с братьями возникшую теорию, но не знала, как положить ему конец.

— Действительно занимательно, — просто согласилась женщина, по внезапной скованности Лужи поняв, что та хочет закрыть тему.

— Нам пора, — поставил точку Янь Чжэнмин, не давая другим даже возможности сказать что-нибудь ещё, и сдвинулся с места. Пожилая женщина прищурилась, ещё раз посмотрев на него, и как будто самой себе сказала с улыбкой:

— Точно похож, — и, с нерастерянной к старости грацией, развернулась, удаляясь. Подросток бросился за ней, сразу начав упрекать за излишнюю болтливость, но она либо не слышала этого, погрузившись в раздумья, либо просто игнорировала.

— Ей стоит познакомиться с тем продавцом в книжном… — пробормотал Янь Чжэнмин, направляясь в противоположную сторону.

— Мне кажется, они рассказывали одну историю, — произнесла Лужа, внимательно наблюдая за реакцией братьев.

— Думаешь, это та самая женщина, которая… — Ли Юнь поморщился, пытаясь вспомнить подробности истории, рассказанной Ши Чином.

— Которая стала причиной смерти Ши Руилин, — подтвердила Лужа.

Янь Чжэнмин с Ли Юнем удивлённо переглянулись и одновременно уставились на сестру.

— Не слишком ли маловероятное совпадение? Что мы встретили всех, кто был причастен к ее смерти?

— Совпадения случаются.

— Пусть так, это ничего не меняет, — прервал Янь Чжэнмин. — Встретили и забыли. Мы здесь с другой целью. Впрочем, не похоже, что Сяо Цянь был здесь, а потому мы уходим.

Хотелось возразить — они ведь только дошли, но едва ли старшего брата можно было переубедить.

***

В подобных скитаниях от одного населенного пункта к другому прошло восемь лет. Мучительно долгих, тягучих лет, за которые не было найдено ни намека на то, что Чэн Цянь в самом деле где-то есть. Только расцветающие на руках незабудки<span class="footnote" id="fn_32866636_0"></span> указывали на то, что в мире существовал человек, которого Янь Чжэнмин продолжал односторонне любить, но не мог найти.

Однако время лечит, и со временем он смирился с тем, что не знает, где находится Чэн Цяня, как когда-то смирился с тем, что его больше нет. Только иногда, смотря в одиночестве на голубые цветы, он вздыхал тоскливо и спрашивал у темноты: «Где же ты?», но пустота не могла ему ответить.

Поиски стали его целью, которой он продолжал следовать, хотя и не видел в ней смысла. Последние почти шестьдесят лет он только и делал, что искал кого-то, и уже было сложно представить свою жизнь без скитаний и верности прошлому — людям из прошлого. Будь то Хань Юань или Чэн Цянь — их нужно было вернуть. Если Янь Чжэнмин не сможет даже собрать всех членов клана Фуяо в одном месте, то что можно говорить о восстановлении былого величия? Он провалится и как глава клана, и как старший брат.

Янь Чжэнмин сидел за небольшим столом в постоялом дворе, где на несколько дней остановился вместе с Ли Юнем, Лужей и Чжэши, чтобы передохнуть. Ночь уже вступала в свои права, но еще не было слишком темно, и можно было обойтись без дополнительного источника света. Глава клана не сводил взгляда с кольца на пальце, направляя в него медленный поток духовной энергии, и был так сосредоточен на этом занятии, что не заметил бы, даже если бы в комнату постучали. Это то, что он хотел сделать еще восемь лет назад, когда только приобрел кольцо, но за все это время он так и не нашел в себе силы осуществить задуманное — до сегодняшнего вечера. Теперь же, как ему казалась, он был готов.

Спустя несколько минут, в течение которых кольцо только принимало энергию, начали происходить изменения: из него заструилась еле уловимая белая дымка, почти сразу растворяющаяся в воздухе из-за слабости. Однако для заклинателя это уже было успехом, поэтому он немного усилил поток отдаваемой энергии, желая быстрее добиться необходимого результата. Для этого ему пришлось прекратить подавлять цветение, фокусируя силы на одном предмете, а не всем теле, и он физически ощутил, как стебли в ускоренном темпе продвинулись вверх по рукам — долго сдерживаемые, они перестали натыкаться на преграду и словно по инерции преодолели непосильное в обычных условиях расстояние. Но его это не особо волновало.

Через еще две минуты дымка уже не исчезала, а только увеличивалась в размерах и словно принимала некую форму, контролируемую Янь Чжэнмином. Он бы не заметил, если бы рядом прогремел взрыв.

Вскоре стало ясно, что задуманная форма — это силуэт юноши, но едва Янь Чжэнмин начал делать узнаваемыми черты лица, как призрачный юноша поднял руку, замахнулся и ударил его по щеке, после чего растворился. Все произошло в считанные секунды, Янь Чжэнмин даже не успел понять, что произошло, а на щеке уже расцветал след от чужой руки: для призрака Чэн Цянь дерется слишком больно.

— Что у тебя тут происходит? — спросил Ли Юнь, заходя в комнату без стука, привлеченный звуком. Янь Чжэнмин так и сидел с повернутой в результате удара головой и смотрел вперед невидящим взглядом, не замечая его появления. — И почему ты сидишь в темноте?

Ли Юнь не мог разглядеть его выражение лица, а потому спокойно зажег свечи и сел напротив; только теперь, в свете огня, он сумел рассмотреть растерянность и след от пощечины. Он вопросительно приподнял бровь, не имея ни малейшего предположения касаемо того, что произошло, и несколько раз щелкнул пальцами возле лица Янь Чжэнмина, надеясь привести его в чувство. Тот наконец отреагировал, вздрогнув, и озадаченно посмотрел на Ли Юня.

— Что случилось? — спросил он, и глава клана только опустил взгляд на кольцо, снова выглядящее обычно. Ли Юню это мало что дало, и он сам дотронулся до кольца, собираясь снять и осмотреть на наличие необычных деталей, которые могли впечатлить Янь Чжэнмина. В тот же момент из кольца снова заструилась дымка, уже самостоятельно формирующаяся в виде человека без явных черт лица — он вновь замахнулся, но рука пролетела мимо успевшего увернуться Ли Юня, а после исчез. — Это что?.. — только и смог выдавить Ли Юнь, смотря на вздохнувшего главу клана.

— Я надеялся, что он хотя бы сможет говорить, — признался Янь Чжэнмин.

— Это Сяо Цянь?

— Должен был быть, но не успел я его закончить, как он начал размахивать руками.

Ли Юнь сложил руки на груди, добавляя грозности и без того недовольному виду.

— Я бы на твоем месте поберег духовную энергию, а не растрачивал ее на создание бесполезных вещей. Считай, что отнял у себя несколько недель, которые мог потратить на поиски Сяо Цяня. А если именно их тебе в конце концов не хватит?

— Значит умру за несколько недель до того, как вы найдете его… — спокойно ответил Янь Чжэнмин, и злость Ли Юня исчерпала себя. Он вздохнул.

— Слишком печальный конец, не находишь? — Янь Чжэнмин пожал плечами, и Ли Юнь сменил тему: — Я закончил яд. Я немного изменил состав, поэтому теперь он должен быть более эффективным против растений, но меньше влиять на нервную систему.

Не существовало яда, который мог уничтожить цветы без вреда человеку, поэтому Ли Юнь пытался создать свой. Он надеялся, что сможет сделать так, что Янь Чжэнмину не придется тратить духовную энергию на предотвращение влияния яда на организм, и тогда они не будут ограничены по времени, которое смогут потратить на поиски Чэн Цяня. Однако пока что его успехи были минимальны.

Он поставил небольшой бутылек на стол, и Янь Чжэнмин не задумываясь принял его и выпил, уже не обращая внимания на противный горький вкус. Знать, что именно Ли Юнь смешивал, чтобы получить яд, не хотелось — ему хватило того, что однажды на этот вопрос второй брат ответил неопределенным «Ты не хочешь знать, из чего он», и Янь Чжэнмин решил, что и правда не хочет.

— И все же, зачем ты создал этого призрачного Сяо Цяня? — снова спросил Ли Юнь.

— Чтобы увидеть его.

— Насмотришься, когда найдем. — Янь Чжэнмин поджал губы, как бы поправляя: «Если найдем», и Ли Юнь задал другой вопрос, не желая снова говорить о том, что его может не стать раньше, чем они встретятся с Чэн Цянем: — Ты мог бы нарисовать еще один портрет, а не тратить энергию.

— Портреты не двигаются.

Ли Юнь в очередной раз вздохнул.

***

Прошло сорок пять лет с того дня, как они поняли, что Чэн Цянь жив. Янь Чжэнмину сказали, что видели похожего юношу в Сычуане, и даже уточнили, что он является учеников в местном клане заклинателей. На самом деле, несколько раз до этого его со спутниками уже отправляли по ложному следу, и они находили людей, похожих на Чэн Цяня, но не являющихся им, а потому и в этот раз настрой был скептическим.

До деревни добрались за пару дней, а сразу после этого отыскали клан. Стоявшие на входе адепты не желали пропускать их — причастность к клану Фуяо им ни о чем не говорила, едва ли они в силу возраста слышали о нем, ведь он был забыт уже как полвека. В конце концов они согласились позвать главу, чтобы тот сам решил, можно впускать прибывших или нет.

Пока один из адептов бегал за главой, второй остался и не спускал с пришедших негативно настроенного взгляда.

— Вы могли и не тревожить главу, самостоятельно сказав, есть ли в вашем клане человек, похожие на человека с рисунка, — сказал ему Ли Юнь.

— Личности учеников клана находятся в тайне, и я не имею права ее раскрывать, — прозвучал непреклонный ответ.

Где ж это слыхано, чтобы учеников приходилось скрывать?!

Однако долго ждать главу не пришлось; он спустился в сопровождении младшего адепта, ушедшего ранее. По его невозмутимому виду было сложно сказать, как он настроен выслушать пришедших и будет ли им помогать, однако Янь Чжэнмин в приветственном жесте поклонился, обхватив ладонью левый кулак.

— Сяоцзы сказал, что вы ищете человека и думаете, что он может быть среди нас, — перешел к делу глава, когда обмен любезностями закончился.

— Верно. Если среди ваших учеников похожий на человека с портрета? — Янь Чжэнмин развернул рисунок и протянул главе, и тот бегло осмотрел его, почти сразу отведя взгляд.

— Похожий — есть, однако маловероятно, что он тот, кого вы ищете.

— Позвольте нам самим убедиться в этом.

— Наш клан считает, что успехов в заклинательстве можно добиться только отказавшись от всего мирского, а потому мы не принимаем гостей и не позволяем ученикам вести знакомства с посторонними. Боюсь, я не могу показать вам этого ученика. Он подает большие надежды, и я не прощу себя, если после данной встречи он изменится.

— Мы не собираемся никак влиять на него,— возразил Янь Чжэнмин.

— И, тем не менее, я не собираюсь ради вас предавать традиции. Правила гласят, что до завершения учения ученики не могут встречаться с посторонними. Можете прийти позже, через четыре года.

— Предлагаете ждать четыре года человека, который в итоге может оказаться не тем, кто нам нужен? — вопрос был больше риторическим, однако глава ответил с легким кивком:

— Именно так.

Не давая возможности ответить, он развернулся и начал подниматься вверх по ступеням. Он считал, что разговор закончен.

— Я могу умереть раньше, чем истекут эти четыре года, — тихо произнес Янь Чжэнмин, ни к чему не призывая. Его раздражало, когда кто-то другой пытался добиться желаемого, выставляя его смертельно больным, но этот ход так часто срабатывал, что он, позабыв о гордости, впервые за сорок пять лет воспользовался им и сам.

— Значит, не судьба, — только и ответил глава, остановившись с поставленной на ступеньку выше ногой и не обернувшись. Едва слова слетели с губ, он продолжил путь.

Младшие адепты молча и почти с вызовом смотрели на незнакомцев, не получивших желаемого, и взглядом словно спрашивали, когда они наконец уйдут. Янь Чжэнмин не заставил их долго ждать, развернувшись и поведя за собой остальных. Он не выглядел ни расстроенным, ни злым, скорее потерянным: оказалось, есть люди, которым все равно, умрет он или нет. И почему он считал, что всем есть дело до его жизни? Что все будут пытаться помочь, узнав, что с ним?

— Мы можем тайно прокрасться и найти того ученика, — предложил Ли Юнь.

— С такими идеями ты собрался клан восстанавливать? — возмутился Янь Чжэнмин. — Какой прок от того, что мы приобретем врага, когда нас обнаружат?

— Но ведь могут не обнаружить! Тем более, если Сяо Цянь там, не так страшно найти одного врага.

— Каков шанс, что это в самом деле Сяо Цянь? Не стоит так рисковать.

— Почему? — Ли Юнь остановился, заставив и всех остальных помедлить и обернуться к нему. — Разве ты не сильнее всех хотел найти Сяо Цяня? Так почему, когда он наконец может оказаться рядом, ты вдруг отступаешь? Ты же сам сказал, что эти четыре года могут быть слишком большим сроком для тебя. Хочешь умереть? — К концу речи его голос сломался, но в глазах была решимость. Янь Чжэнмин не проникся и только вздохнул.

— Я устал, — честно признался он, не вкладывая в голос эмоций. — Я пытаюсь выжить с ханахаки уже больше сорока лет и потратил много сил как на поиски, так и на подавление болезни. Неужели ты думаешь, что я еще не смирился с участью? Я бы хотел перед смертью еще хоть раз увидеть Сяо Цяня, но, с другой стороны, уже достаточно и того, что он жив. По крайней мере, все это время я не любил мертвеца. Если мы не можем встретиться… может, и правда не судьба? И, может, так будет даже лучше: Сяо Цяню потом не придется переживать, что я умер, потому что он был жив.

— Ты сдаешься? — изумленно произнес Ли Юнь. — После всего, что уже сделал, чтобы найти его?

— Мои старания ни к чему не привели. Неудачи могут сломить, знаешь же. Тебе надоело пытаться создать яд, который будет влиять только на цветы — и ты сдался. Мне надоело искать кого-то, будучи на грани жизни и смерти — и я тоже хочу сдаться. Чтобы хотя бы дожить свой век в спокойствии, без постоянных странствий…