Часть 64. Утро откровений (1/2)

На следующее утро Глаша проснулась в хорошем самочувствии и отвратительном настроении: на душе было до безобразия скверно. Это не осталось не замеченным Машунькой.

— Глаша, что с тобой? — спросила женщина. — Да неужели я вчера переусердствовала? Быть же того не может…

— Нет, до уровня Филатова ты не дотягиваешь, — отмахнулась Глаша.

— Тогда в чем дело? — уточнила Машунька. — На меня-то за что обижаешься?

— Да не на тебя… — вздохнула Глаша. — Просто смотрю я вокруг… И жизнь такая…

— Какая? — спросила женщина.

— Возьмем мадам и месье Гусельниковых, — начала девушка.

«Все понятно, — подумала Машунька. — На этот раз не только меня довели…»

— Как мы прекрасно видим, чета Гусельниковых живет так, как и пристало их положению, — продолжила Глаша. — Разумеется, я не знаю, какой гардероб у мадам Гусельниковой, но я еще ни разу не видела повтор ее платьев. Да, мы бываем в гостях редко, но у нее их явно несколько. Опять же, я такое знаю только понаслышке, но в приличных семьях одежду, которая надоела или пришла в легкую негодность, отдают другим людям, чтобы они могли ее носить с благодарностью. Если мадам Гусельниковой так хотелось сделать мне лучше, она могла бы подарить одно из платьев. Или, если не хотелось обижать, мол, «возьми, внучка, платье, хоть добрые люди отдают, а то мамка пошить не может», могла бы проплатить его пошив.

— Глашка, ты новое платье хочешь? — спросила Машунька. — Так сказала бы. В следующий раз пошьем что-нибудь.

— Да мне как-то вообще безразлично, — ответила девушка. — Просто если в свете вот так друг друга помоями поливают, то к чертовой матери мне такой свет не нужен.

— И что, тебя в свет выводить не нужно? — Машунька даже чуть обрадовалась от таких слов дочери — одной проблемой могло стать меньше.

— А как ты себе это представляешь? — рассмеялась Глаша. — «Внимание, дамы и господа, вы впервые в жизни видите мещанку Аглаю Гусельникову, ветром надутую мадемуазели Марии»? Или еще как-то? На Филатова же ссылаться не велено.

— Да почему же так? — произнесла Машунька. — Уговорить родителей, они возьмут тебя с собой в свет. Ну без меня как-нибудь вечер проведешь. Или со мной. Я еще не думала об этом.

— Мне куда больше по душе другие выходы «в свет», — ответила Глаша.

Один из первых «выходов в свет» Глаша помнила хорошо. Машунька взяла ее в гости к своим друзьям.

— А мы с Глашкой, — произнесла Машунька. — Теперь нас можно только вдвоем звать.

— Всегда рады видеть, — ответил хозяин.

Пятилетнюю Глашу усадили к каким-то простым игрушкам, положили рядом пару книжек на случай, если игрушки надоедят. После чего хозяин дома спросил:

— А Глаша точно будет хоть что читать?

— Что-нибудь про оперативное акушерство я бы не давала — как-то рановато, а просто хирургию пусть читает, — произнесла Машунька.

— Я терапию положил, — ответил хозяин.

Увлеченная Глаша практически не обращала внимания на мать, с интересом читала книги, мало что там понимая, и не знала, что именно делает Машунька в это время.

— Обнови барышне стаканчик.

— Пьянствовать при дочери — не лучший выход.

— Не читай морали — сам уже синий. Дочь сидит в другой комнате и с радостью читает твои книги.

— Устаревшая информация: дочь поела салатов, запила их морсом, а теперь что-то рисует.

— Тоже хорошо. Так что там ты говорил об идеях? Лей до краев, негоже водку жалеть для барышень!

— Да я говорю: надо активнее агитировать. Ну ты понятно, тебе нельзя, ты боишься, что если один раз отдашь дочь родителям, то больше никогда ее не увидишь. Но я не понимаю, чего другие так ссылки боятся? Или тюрьмы. Ну тюрьмы еще ладно, а ссылка — это не так уж и страшно.

— А кто их разберет? Если бы я знала, что если что-то пойдет не так, то меня в ссылку отправят, я бы пошла агитировать. Какая разница, где жить с Глашкой: в городе, в деревне… А вот с тюрьмой уже куда страшнее. Туда с Глашкой не пустят.

— Мне нравится, как Дусечка агитирует. Она как будто вообще ничего не боится. Дусечка! Слышишь? Тебя хвалят.

— Ты лучше не хвали, а просто помоги с агитацией, нашелся мне тут умник! Врач в любой деревне в таком почете будет, который тебе в городе не снился.

— Меня и в городе никто не обижает. Так что, выпьем за удачу агитации?

— Да, за удачу агитации!

Машунька махом выпила водку и потянулась за папироской.

— Помоги даме, — произнесла она, протягивая папиросу.

— Машунька, ты что из себя проститутку строишь — тебе вообще не подходит эта роль.