Часть 49. Разговор по душам (1/2)
Накануне Анечка столкнулась с небывалым вниманием отца к своей персоне. Внимательно выслушав рассказ, как инспектриса все-таки решила разобраться в ситуации и даже извинилась перед ней, Илья Николаевич принялся расспрашивать дочь об уроках, которые проводит начальница.
— Мадам не говорила чего-то из ряда вон выходящего, — ответила Анечка. — Ее уроки мало отличаются от уроков в прежней гимназии. Единственное отличие — она разрешает порассуждать и даже приветствует это.
— Если что-то произойдет, Анюта, говори сразу, — сказал мужчина. — Не стоит скрывать.
— Конечно, папенька, — подтвердила Анечка.
О том, что Илья Николаевич что-то затеял, девушка не предполагала. Однако Анечка вполне допускала, что отец придет к начальнице и что-то ей скажет. Именно поэтому девушка хотела хоть как-то заверить Зою в чистоте своих намерений и желании не доносить даже отцу.
Весь вечер Илья Николаевич думал, как лучше поступить. Сперва мужчина хотел прийти в гимназию и сказать все то же самое лично. Однако день ожидался слишком загруженным, кроме того, хотелось чего-то более впечатляющего, нежели просто беседа, во время которой Зоя, возможно, будет достаточно спокойно держаться. Илья Николаевич уже подумывал просто о письме, а потом решил отправить документы и записку. В том, что сперва Зоя увидит документы и только потом записку, мужчина не сомневался, кроме того, был практически уверен, что чтение Зоя начнет именно с документов.
Зоя сидела уже второй час в своем кабинете и до сих пор не могла успокоиться. Дрожь прошла, руки потеплели, однако слезы время от времени появлялись, а душевное состояние не улучшалось.
— Аська, не уходи… — периодически шептала Зоя. — Аська, я боюсь! А вдруг он придет? Так мы хотя бы вдвоем будем…
— Не придет, — сказала Ася. — Зачем ему приходить, чтобы добить тебя, что ли?
— Аська, ты целыми днями пинаешь балду и читаешь книжечки — посиди со мной сегодня, — попросила Зоя. — Куда тебе надо?
— Навестить класс и убедиться, что Глашка никого не избила, — ответила Ася. — Зойка, да я ненадолго. Сколько там мне времени надо-то? Минут пятнадцать — не больше.
— Аська, посиди со мной, — утвердительно сказала Зоя. — Пока мне не станет легче.
Еще через полчаса, когда Зоя более-менее успокоилась, Ася вышла из кабинета. Какое-то время молодая женщина просидела в относительном спокойствии, а потом, когда дверь открылась, паника нахлынула с новой силой.
«Таким трусихам только и остается, как сидеть дома и воспитывать детей…» — подумала Зоя, вытирая вновь накатившие слезы.
Однако на пороге стояла Лизавета.
— Зоя Михайловна, что-то произошло? — сразу же спросила классная дама.
— Не обращайте внимания, Елизавета Васильевна, просто разволновалась, — ответила Зоя. — Так что я вас внимательно слушаю.
— Зоя Михайловна, я пришла поговорить об успеваемости ряда учениц, — начала Лизавета. — По какой-то неведомой мне причине они полагают, что мифология и культура — это не те предметы, которые нужно учить, и имеют катастрофическую ситуацию с успеваемостью. Они получают неудовлетворительные оценки, я их оставляю после уроков, но это не служит им уроком, уж простите за игру слов. Я прошу вас прийти в класс и сказать, что за неуспеваемость по любому предмету можно быть отчисленной.
— Хорошо, Елизавета Васильевна, завтра у них как раз будет этот предмет и я обязательно приду, чтобы сказать пару слов, — согласилась Зоя.
Лизавета обратила внимание на то, что Зоя не пожелала прийти тотчас, как это могло быть в другой день, и сказала:
— И все же, прошу прощения за навязчивость, у вас что-то случилось, Зоя Михайловна?
— Случилось, — ответила Зоя и протянула Лизавете два документа от Варнецкого.
Лизавета прочитала текст и произнесла, едва сдерживая изумление:
— Зоя Михайловна, может быть, стоит поговорить с тем, кто хорошо разбирается в законодательстве? Я о прошении. Возможно, все это можно опровергнуть, сославшись на то, что в законодательстве нет жесткого запрета. Что касается доноса — поговорите с Севастьяном Михайловичем. Я никогда не вникала в подобные вопросы, но ведь для того, чтобы дело пошло дальше, нужны доказательства. А по тексту я их не вижу. Так, измышления, не более того.
— А потом я увидела вот это, — сказала Зоя и протянула Лизавете записку.
Лизавета внимательно прочитала текст и, остановившись на мгновение, добавила:
— Как видите, все обошлось.
— Благодаря мадам Лыковой вы, Елизавета Васильевна, знакомы с некоторыми деталями моей биографии, — ответила Зоя. — Поэтому я вам скажу откровенно: крамола будет. Насчет малодопустимости телесных наказаний мне уже говорила Эльвира Марковна, поэтому я приму эту точку зрения к сведению, но без околокрамольных фраз и тем это будет не гимназия памяти Владимира Геллера, а обычное учебное заведение, коих множество в округе.
— Зоя Михайловна, прошу прощения, что, верно, любопытствую о том, о чем не стоит спрашивать, но расскажите мне правду: а что произошло с вашим погибшим супругом? — спросила Лизавета.
— Я вышла замуж по великой любви, — начала Зоя. — За человека, который был гораздо ниже меня по статусу. Нет, он был тоже дворянином, но настолько обедневшим, что сам не гнушался полы мыть в доме, чтобы помочь матери. Это я говорю для того, чтобы вы понимали, как жили Владимир с матерью после гибели отца: молодой человек дворянского сословия сам был готов мыть полы.
Лизавета опешила — о том, что Владимир мыл полы, она явно не была готова услышать.
— Дальше будет еще хуже, вы точно желаете узнать всю правду? — улыбнулась Зоя, видя изумление собеседницы.
— Разумеется, Зоя Михайловна, — ответила Лизавета. — Если вам это не будет трудно.
— Не будет, — заверила Зоя. — Мы с Владимиром жили небогато, но счастливо. Меня не задевало то, что после замужества я не стала хозяйкой дома, а сама была вынуждена готовить еду и выполнять обязанности прислуги, Эльвира Марковна меня со временем смогла обучить всяким вещам. Может быть, вы тоже в четырнадцать лет не знали, что сковородки нужно мыть с двух сторон. Я тоже этого не знала до поры до времени.
Зоя вздохнула: