Часть 27. Возможный подозреваемый (2/2)

Глаша погуляла после гимназии, выучила те уроки, на которых ее, скорее всего, должны были спросить, переписала пару статей — несмотря на то, что долг за стекло девушка уже отработала, мать приносила ей работу и Глаша соглашалась ее выполнить, а потом пошла к матери.

— Мама, а что будет тому, кто фабрику сжег? — спросила девушка.

— Вечный позор от тараканов и крыс, оставшихся без дома, — ответила Машунька.

— А если правда? — повторила вопрос Глаша.

— Да поймают его сразу же и отметелят, — предположила Машунька. — Пожар потушат.

— Ты все о настоящей фабрике, — вдруг поняла Глаша. — А я о мануфактуре. Герхардовской.

— В тюрьму, наверное, отправят надолго, — ответила Машунька.

Вдруг женщина увидела, что дочь побледнела, и сказала:

— Глашка, расскажи правду. Любую. Пальцем не трону, ругать тоже не буду, постараюсь…

Девушка расплакалась.

— Глаша… — прошептала Машунька, чувствуя, что ей становится плохо. — Ты представляешь, сколько денег мы с тобой должны будем? И сколько лет их отрабатывать! Глаша, мне рано второго ребенка рожать, тебе первого тем более не по возрасту. Вот зачем так делать было-то? Глашка! Ты и без того начальницу довела не так давно, сейчас она все сделает, чтобы тебя в тюрьму посадили, причем как можно дольше!

Девушка недоуменно посмотрела на мать.

— Мама, я не поджигала, — произнесла Глаша. — Честное слово, не поджигала. Ходила на мануфактуру, к этому складу тоже ходила. Смотрела, что за заведение такое открыли, в окна цеха позаглядывала. Там все, надо сказать, вполне прилично, нет такого ужаса, как про фабрику рассказывают. Чистенько, места достаточно. К складу ходила, хотела в окна позаглядывать, посмотреть, что там лежит, что выпускают, но не увидела — без окон склад. Потом вернулась обратно. А потом, этим же вечером, этот склад сожгли.

— Глаша, хоть матери своей не ври, — недоверчиво сказала Машунька. — Я же обещала. Значит, слово сдержу.

Женщина увидела, что губы дочери задрожали.

«Значит, точно соврала», — огорченно подумала Машунька.

— Мама, я хотела сжечь этот склад, — тихо произнесла Глаша. — Потому и пришла. А потом посмотрела на все вокруг и как-то жаль трудов стало. Передумала, домой вернулась. Люди, все-таки, работали, а потом им раз — и зарплату не заплатят…

— Бессовестная, — вздохнула Машунька. — Глашка, тебя же опознают. А дальше искать виновных не захотят. И все, Глашка, конец истории.

«Знать бы, что начальница поверит, было бы неплохо первыми все рассказать, — подумала женщина. — Но ведь еще решит, что Глашка сожгла, а потом решила так невиновной себя выставить…»

— Аглая, — произнесла Машунька. — Пока не придумаем другого, если кто-то спросит, говори, что ходила к мануфактуре просто из любопытства, посмотреть, что за заведение — в тот раз ты не успела ничего толком рассмотреть.

— Мама, — почти неслышно сказала Глаша. — Я пришла туда, достала из кармана коробок спичек. Зажгла одну… Посмотрела на огонек… Едва не спалила пальцы, спичку затушила. Потом взяла вторую, подожгла, поднесла близко-близко к стене. А потом испугалась, убрала скорее, затоптала, плюнула на руку, поводила ей по стене, чтобы затушить, если что-то нагрелось, а потом побежала обратно.

Машунька обескураженно посмотрела на дочь:

— А еще ты там дневник потеряла.

— Нет, мама, дневник не теряла, — ответила Глаша.

— Но следы обуви вполне могли остаться, — сказала женщина. — Глаша, скажи мне как есть: может быть, ты что-то еще не успела рассказать?

— Нет, теперь все рассказала, — произнесла Глаша.

«А теперь оцени мою доброту, — пронеслось в голове Машуньки. — Призналась бы я в таком — не знаю, сколько времени боялась бы даже подумать о том, что можно сесть…»

— Глаша, посиди маленько, дверь никому не открывай, если что, и вообще, к двери не подходи, даже если будут стучать, — сказала женщина. — Я пока что схожу, посоветуюсь с умными людьми. Не бойся, не в полицию.

— Вот про полицию даже и не думала, — ответила Глаша. — Мама, но ты же сама просила все честно рассказать.

— И молодец, — сказала Машунька. — А теперь сиди, пока я буду думать, что вообще теперь делать дальше.

Женщина накинула пальто, взяла платок и вышла на улицу.