Часть 23. «Он поскользнулся и ударился о край сапога следователя» (2/2)

Ася пришла в кабинет Зои ближе к обеду.

— Нашла себе новую собеседницу и собутыльницу для чаепития, — произнесла молодая женщина, намекая на Лизавету. — И чем я тебе не угодила, чтобы вместе распивать чаи?

— А то, что с классной дамой можно не чаи распивать, а просто обсуждать вопросы, связанные с ученицами, ты даже не подумала, — ответила Зоя. — Кроме того, ты же прекрасно знаешь, что чаи в кабинете я не распиваю.

— Растреплешь Лизавете с десяток своих грехов — вообще уважать не будет, — сказала Ася. — Хотя, конечно, она и так вчера намекнула, что из тебя начальница не очень. Иначе бы не стала предлагать позвать Геллер.

— Агнесса, не стоит сейчас делать мне еще больнее, — произнесла Зоя. — Предлагаю лучше подумать, как вот с этим, — молодая женщина показала руки Асе, — идти на урок к девочкам.

Ася взглянула на ладони подруги и ответила:

— Да, похуже смотрится, чем вчера. Вполне могут понять, откуда. Поэтому, ma chère amie, ваше положение спасут только перчатки. Правда, смотреться будет чуть диковато, да и сплетня может пойти, что же такого с руками начальницы…

Немного подумав, Зоя решила идти в класс без перчаток. Казалось, на ее руки не обратили ни малейшего внимания, либо просто вежливо промолчали. После урока, едва она вышла за порог класса, обсуждений тоже не возникло.

Зоя не могла знать, что несколько учениц умудрились заметить один синяк на руке, но не стали это обсуждать, решив, что какие-то глупые ситуации бывают с каждым.

Эльвира Марковна чувствовала какую-то неправоту по отношению к Зое, поэтому вечером решила прийти к невестке.

— Эльвира Марковна, вы к девочкам и Володе? — без задней мысли спросила Зоя.

Сразу же отметив, что ее назвали по имени и отчеству вместо традиционного «матушка», женщина ответила:

— Не только к ним, Зоя, к тебе тоже.

«Еще и обругать для полного счастья решила, — подумала молодая женщина. — Вот только без свидетелей, чтобы точно никто не помешал».

— Тогда жду вас в комнате, — ответила Зоя.

Дождавшись того, что Эльвира Марковна придет, молодая женщина вздохнула:

— Матушка… Когда когда-то давно, когда Володенька был в тюрьме, я вас поагитировала, а вы меня потом побили, Володя меня немного поругал, что не стоило с вами такие темы обсуждать. Но тогда, уж будем честны, вы твердо на иных принципах стояли. Но теперь же, матушка! Вы ведете ту деятельность, которую считаете нужным. Я не буду говорить, хорошая она или плохая — не знаю! Но вы сами нарушаете Уложение. Я тоже, не буду скрывать, нарушаю Уложение. Но когда вы нарушаете Уложение, я помогаю вам материально, пробую себя в виде адвоката, а когда я нарушаю Уложение… — Зоя расплакалась, — вы меня обещаете выдрать и бьете линейкой, будто я опять в гимназию попала!

Эльвира Марковна тяжело вздохнула — чувство того, что вчера она зря поддалась эмоциям, не отпускало.

— Матушка, вот даже когда ваша вторая стачка провалилась, я же только поддерживала вас, как могла, не осуждала, не критиковала… — продолжала Зоя. — А когда моя затея провалилась, вы меня линейкой побили!

— Зоенька, — произнесла Эльвира Марковна. — Если я тебя невольно чем-то обидела, не держи зло, извини. Но ты же должна понимать, что в стачке во многом была вина рабочих, они поддались чужому влиянию. А в твоем случае была просто чистейшая попытка агитировать несовершеннолетних и твоя же ошибка, не моя!

— Да все я понимаю, просто… — Зоя вытерла слезы. — Просто… Я же перестала перед вами дистанцию держать, вы мне слишком много рассказывали… А тут раз — и решили повоспитывать уже взрослого человека! Даже если он и в чем-то виноват… Просто мы же с вами вместе, можно сказать, крамолой занимались, а как я решила заняться крамолой одна — вот и результат.

— Извини, Зоенька, не надо обижаться, — ответила Эльвира Марковна.