Часть 10. Рассказ о планах (2/2)
— Маменька, папенька, мы на пару с Эльвирой Марковной открываем мануфактуру.
Александра Витальевна опешила от этих слов.
— А зачем тебе это, Зоя, надо? — спросила женщина.
— Так получилось, что некоторое количество несчастных остались без работы, их проклятый фабрикант выставил на улицу, — ответила Зоя. — Эльвира Марковна не смогла бросить своих учеников в такой беде. А я просто помогла свекрови. Мама, вы же сами всегда говорили, что свекру и свекрови нужно помогать.
— Я про другое говорила… — растерянно произнесла Александра Витальевна. — О какой-то мелкой помощи…
— Начинание Эльвиры Марковны весьма благородно, а так как вдове положено заниматься по мере возможностей благотворительностью, я решила, что должна поучаствовать в этом начинании, — сказала Зоя.
— Тебе бы замуж, Зоя, — вздохнула Александра Витальевна. — Замуж, деток родить, воспитать их достойно… Вдовская благотворительность — это для тех, кому лет сорок… Или больше… Да и когда муж — не цареубийца… Во имя его светлой памяти добрые дела делаются…
— Негласно именем Володи названа гимназия, мы как-то с Эльвирой Марковной говорили, все так же негласно мануфактуру есть смысл назвать именем Герхарда Артуровича, — произнесла Зоя.
— Это вы уже сами решите, — ответила Александра Витальевна. — Что и чьим именем называть. Я бы, все же, тебе, Зоя, советовала побольше внимания уделять Антону Прокопьевичу, когда он вернется.
— Когда Антон Прокопьевич вернется, я буду только счастлива, а пока что нужно заниматься другими делами, — сказала Зоя.
Михаил Павлович отмалчивался все время, а потом, когда Зоя ушла, задумчиво сказал:
— Пусть лучше так агитирует, чем стачки устраивает.
— Но ведь Зоя совершенно не разделяет это новое преступное веяние! — воскликнула Александра Витальевна, намекая на марксизм, хоть и не припомнив такого слова.
— Не разбираюсь в крамоле, это — забота Севастьяна и жандармерии, — ответил мужчина. — Но то, что Зою нельзя назвать верной подданной империи, это неоспоримо.
— Я бы хотела видеть Зою замужем и счастливой, — вздохнула Александра Витальевна. — А не в цехе мануфактуры, пусть даже на правах хозяйки.
— Где-то есть и просчеты нашего воспитания, — произнес Михаил Павлович. — Может быть, после самого первого побега из дома стоило не либеральничать, а всыпать по первое число. Может быть, надо было воспитывать строже, наказывать жестче, хоть я и не особенно одобряю подобное. Но ведь хотели-то как лучше! Хотели-то только добра… Стать хозяйкой мануфактуры — не худшее, что было в жизни Зои.
— Вот так и дожили до того, что уже не о лучшем для дочери говорим, а просто о «не худшем», — сказала Александра Витальевна. — Вот бы Зоя вышла замуж за Антона Прокопьевича да забыла все свои мысли, будто страшный сон!
— Было бы очень даже хорошо, — согласился Михаил Павлович.
[1] С. Синегуб. «Дума ткача».