ГЛАВА I (2/2)

После ужина девушка поднялась к себе в комнату и плюхнулась на кровать, уставившись в потолок в поиске ответов на вопросы, которые даже не могла, а точнее боялась, сформулировать.

Тала постоянно внушала себе, что карьера экономиста обеспечит стабильность и ей, и маме, и даже коту, которого она планировала завести в будущем, когда у неё будет своё жильё и работа, но это помогало лишь до вечера следующего дня, а затем мучительные сомнения возвращались.

Она вышла на балкон, чтобы проветрить тяжёлую голову, вдохнула свежего воздуха, если его можно таковым назвать, учитывая, что все дома в этом районе стояли на обочине дороги, и запрокинула голову к небу.

«В октябре обещают самый масштабный звездопад за последние сто лет. Может, он выпадет на мой день рождения.» — подумала она.

— Эй, привет! — послышалось откуда-то снизу.

На тротуаре стоял Тай, друг детства Талы, с которым они постоянно шлялись по заброшенным зданиям и даже охотились на чудовищ в кукурузном поле на краю города.

Одна его улыбка напомнила ей, как они любили ловить кузнечиков и наблюдать за муравьями. Тала плела цветочные венки и иногда заставляла Тая их примерять. Их отцы были коллегами, поэтому часто семьи ездили за город на барбекю или в парки развлечений. Но лет после десяти ребята постепенно перестали общаться просто потому, что их интересы с возрастом поменялись.

— Ого, привет! Сто лет не виделись! У тебя новый друг? — Тала бросила взгляд на очаровательного мопса, забавно высунувшего язык.

— Да, его зовут Пакстон. Правда, дома мы называем его засранцем.

Тала рассмеялась.

— Я думала, у твоей мамы аллергия на собак.

— Да, но я скоро переезжаю в Бридж-Хиллз и забираю его с собой.

— Нашёл там работу?

— Ага. Меня сразу после выпуска пригласили на стажировку в «Lex & Partners». Их адвокаты постоянно занимаются делами знаменитостей.

— Обалдеть! Я очень за тебя рада! — Тала радостно хлопнула в ладоши. — А когда уезжаешь?

— Через три дня. Собираю вещи потихоньку.

— Ой, удачи тебе. Я тоже, может, когда-нибудь в столицу переберусь.

— Было бы здорово. Сходим в хороший бар, а то здесь даже пива нормального нет, — он дёрнулся в сторону собаки, натянувшей поводок. — Слушай, я пойду уже, а то Паксу уже невтерпёж. Наверное, какую-нибудь белку в кустах увидел.

— Спокойной ночи! И тебе тоже, Пакстон!

Помахав на прощание, Тала вернулась в комнату, но в ту же секунду её мозг насквозь пронзил звук металлического скрежета вперемешку с собачьим скулежом. Сердце девушки мгновенно ушло в пятки.

Она выбежала на балкон и замерла в ужасе. Даже рот онемел, не в силах издать и писка. Тала упала на колени и поползла через порог. Кое-как добравшись до гостиной, она встретилась взглядом с мамой, и лишь одного мгновения хватило, чтобы обе ринулись к выходу.

Оказавшись на проезжей части, обе инстинктивно сделали шаг назад. Тала отвернулась к клумбе и выплеснула в неё всё содержимое желудка.

Тай лежал на земле в огромной луже крови. Шея его была неестественно вывернута, рот безжизненно открыт, а руки раскинуты. Он был мертв. Рядом выл Пакстон.

Элизабет стала звонить в скорую. В соседних домах загорелись окна. Всё происходило быстро, но у Талы было такое ощущение, будто время замедлилось в сто раз.

К моменту, когда прибыла скорая и полиция, вокруг Тая уже собрались все соседи.

Этой ночью не спал никто.

Талу до самого утра трясло. Она сидела в своей постели, обхватив колени руками и без конца рыдая. Перед глазами то и дело возникал Тай. Точнее, его изломанное тело.

Элизабет, как и всегда, старалась быть сильной, но в этот раз, увидев, как ровесник её дочери за одну секунду превратился в кровавое месиво, заперлась в ванной с бутылкой бурбона. В её ушах то и дело звенел раздирающий душу крик матери Тая, обнимающей труп сына и пытающейся привести его в сознание, её руки, залитые кровью, и её глаза, полные невыносимой боли, от которой Элизабет, как ей казалось, умерла бы на месте. Она бесконечно любила дочь, и сейчас все недопонимания по поводу её будущего казались такой мелочью, что Элизабет вдруг решила, что даже если бы Тала устроилась работать дворником и вышла бы замуж за какого-нибудь мойщика окон, она бы абсолютно всё ей простила.

Так они и сидели, каждая сама по себе: обе боялись показать друг другу слёзы.

К часам шести утра Тала успокоилась ровно настолько, чтобы свернуться калачиком в кровати и дать лицу обсохнуть.

«Неужели вот так и в самом деле бывает? Он ведь только что рассказывал о своих планах на жизнь…», — пронеслась в голове Талы мысль и тут же вызвала новый поток слёз, который вдруг прервался коротким смешком.

Тала внезапно вспомнила историю о том, как в одной из семейных поездок они с Таем, будучи семилетними детьми, пока взрослые были в доме, пробрались в уличную беседку, где были оставлены недопитые бокалы вина, и из интереса сделали по несколько глотков, которых хватило, чтобы оба проспали до вечера. Эту тайну они поклялись унести с собой в могилу. Но Тай исполнил обещание слишком рано.

Его родители всю жизнь упорно работали, чтобы дать сыну образование, а Тай в благодарность всегда упорно учился и поступил в престижный столичный университет. По слухам, он даже нашёл там девушку и собирался сделать предложение, как только получит хорошую работу. Но судьба распорядилась иначе.

Тала не могла перестать думать о том, что и её жизнь может так же легко оборваться. Она долго переживала уход отца, но именно сейчас, увидя смерть своего ровесника, почувствовала каждой клеточкой тела и души, как что-то внутри перемкнуло.

Девушка, вся отёкшая и покрывшаяся красными пятнами, трясущимися руками открыла ноутбук.

Сама до конца не осознавая, что делает, и поддавшись какой-то неведомой направляющей силе, Тала заполнила заявку на поступление в Академию имени Йозефа Йора. До конца приёма оставалось две минуты двадцать две секунды, и Тала впопыхах нажала кнопку «отправить», затем упала на подушки и хлюпнула носом.

«Что же я делаю? Что же я наделала… Предательница».

Похороны Тая состоялись через два дня после аварии. Тала на них не пошла. Не нашла в себе сил. Но со слов мамы узнала, что водителя нашли и завели дело, а собаку родители Тая оставили у себя, как единственное живое напоминание о сыне. Девушку его прямо с кладбища увезли в больницу с острым нервным припадком, но всё, кажется, обошлось. Хотя Тала не понимала, как такое может просто «обойтись».

Прошла мучительная неделя. Тала без конца мониторила и электронную, и обычную почты. От разносчика писем все конверты девушка забирала лично, чтобы мама ни в коем случае не узнала, что она отправила заявку в Академию, а в Институт экономики даже не собиралась.

И вот, в очередной раз подкараулив почтальона, Тала перебрала корреспонденцию и взвизгнула. Вырвалось радостное:

— Пришло!

Элизабет пропалывала клумбы от сорняков, но тут же бросила мотыгу и оказалась у Талы за спиной. Девушка быстро развернулась и пробежалась глазами по тексту:

«…Приглашаем вас пройти вступительные испытания двенадцатого сентября… Вас ждут экзамены по двум дисциплинам… «Живопись» и «Рисунок»… по результатам испытаний будет принято решение о вашем зачислении…»

— Ну что там? Ты поступила? — Элизабет топталась на месте от волнения.

Тала оторвалась от письма.

— Да… то есть… просят ещё двенадцатого сентября приехать для оформления документов и всего такого. Бюрократия, сама понимаешь.

— О боже! Я так рада! Как же хорошо! Без высшего образования в наше время никуда! Какая ты молодец!

Мама бросилась обнимать Талу так, будто её дочь только что спасла мир от конца света, а Тала, в свою очередь, чувствовала себя так, будто только что запустила апокалипсис.

Так, в субботу, в два часа дня решилась её судьба.