А что если бы… рождество в Белизе прошло иначе (1/2)
Сквозь боль</p>
Ты ощущаешь мои чувства.</p>
Ты должна понять,</p>
Что это все ради искусства.</p>
Но знай: я люблю тебя</p>
Больше, чем БДСМ;</p>
Больше, чем алкоголь</p>
И вишневый джем.</p>
«Больше, чем BDSM» FIZICA</p>
Пальцы нервно подрагивали. В кожу врезались грубые волокна верёвки. Связанные крест-накрест запястья коротким «поводком» из той же пеньки крепились к изголовью кровати губернатора Санто-Доминго. Длины хватало ровно настолько, чтобы с вытянутыми вперёд руками, обнажённая разведчица из 24-го столетия сидела на пятках поверх белых простыней. Лицо марсианки оставалось непроницаемым, впрочем, в интимном полумраке ночной комнаты это едва было заметно. Да и тот, кто мог увидеть её лицо, стоял за спиной и был больше заинтересован в других частях её тела.
Вдоль позвоночника прошлись его тёплые пальцы, вызывая нервные мурашки. Ласковое и нежное касание. Пока что. От этого прикосновения Ада вздрогнула, выдавая себя с головой. Тяжёлое дыхание рвалось из груди порциями. Сердце колотилось от предвкушения срыва в пропасть. Это была большая ошибка. Огромная. Ещё одна в череде совершённых с самого рождества в этом грёбаном Испанском Гондурасе.
Она продолжала упрямо смотреть в изголовье кровати, даже когда рука грозного адмирала опустилась на её шею. Колотящийся пульс разоблачал и её саму, и все её тревоги. Он слышал, он всё чувствовал. И всё же спина чуть вздрогнула от ощущения чего-то непривычного. Что-то грубоватое, узловатое, прохладное и кожаное… должно быть именно так ощущается его любимая плеть.
Кровать чуть просела под его весом. Диего приблизился к ней вплотную и прошептал своим пугающим шепотом хозяина положения:
— Ты не представляешь, сколько во мне накопилось, — он провёл языком влажную дорожку от шеи и до уха, прежде чем продолжил: — И это всё станет твоим!..
Хдыщ!
Первый удар выбил из лёгких весь воздух. Военная выучка не позволила крикнуть или пискнуть. Лишь сдавленное дыхание. Так её ещё никто и никогда не бил. Сердце заколотилось ещё быстрее.
Хдыщ-хдыщь!
Она глухо выдохнула, чуть опустив голову к вытянутым рукам. Это происходило на самом деле. Не в воспалённом сне! Расходящиеся по телу мурашки чёрной волной прогоняли сквозь тело самые разнообразные ощущения. Но начали с отчаяния и ужаса.
Хдыщ-хдыщ-хдыщ!
Только судорожно сжатые пальцы рук и ног могли в действительности показать, что чувствовала продолжающая хранить молчание разведчица. От спины расходились волны жара. Каждое место соприкосновения белой кожи и плети горело, словно маленький костёр. Шесть маленьких костров. Чёрные волны мурашек дополнили картину ощущений калейдоскопом из гнева, раздражения, нетерпения и чего-то на грани разрушения сознания.
Хдыщ-хдыщ-хдыщ… Хдыщ!
Ада уже не считала, сколько на её спину пришлось ударов. В голове поселился туман, частично смывающий все ощущения, заставляя померкнуть всё, кроме одного. Самого главного…
Холодный хвост плети вновь прошёлся по спине медленно и почти бережно, вызвав даже более яркую реакцию, чем удары. Ада всё же не выдержала и зашипела. Руки нервно дернулись в бессмысленной попытке вывернуться из узлов, завязанных бывалым моряком. Больше шансов перекусить зубами плеть. Следом за хвостом орудия побоев спину огладили горячие руки испанца. Они осторожно касались спины в тех местах, где удары ещё не превратили белое в красное. На самые жгучие места от порки обрушились губы грозного адмирала, с любовью отмечающего свою работу. А вот уже пламенные, судя по ощущениям, поцелуи вызвали судорожные всхлипы-стоны, задавленные за мгновение до того, как вырвались из упрямо сжатых губ марсианки.
Стон из неё он всё же вырвал, когда горячие пальцы коснулись точки схождения ног. Тихий и жалобный, больше напоминающий писк мыши.
— Ты могла это остановить! — прошептал Диего со своей фирменной самодовольной ухмылкой, читающейся даже в этом бархатном шипении.
Пальцы дворянина огладили позвонки её спины и надавили на лопатки, приказывая встать на колени и наклониться вперёд. Приготовиться к грохоту последней на сегодня порции ударов…
☠ ☠ ☠</p>
За несколько месяцев до этого</p>
Белиз</p>
Рождество</p>
Построенный испанцами в Белизе дом губернатора, напоминающий небольшой дворец, был будто только и создан для балов да приёмов. Разумеется, помещения со спальнями для гостей существовали… где-то там в самом дальнем крыле здания, о котором знать могли лишь те, кто в них жил. Правитель испанского Гондураса не стеснялся красиво жить и приглашать всю знать на приёмы по поводу и без. А сочельник прямо напрашивался на большое помпезное празднование с балом, фейерверками, изысканными закусками и танцами.
В канун Рождества Алехандро де Суига в своих попытках добиться расположения ряженой разведчицы перешёл к предельно решительным мерам. Во время приёма, когда Барышня де Гусман потащила свою наперсницу присутствовать при очередной охоте на адмирала или не менее знатного кандидата, он не отходил от девушки ни на шаг.
Пыточная конструкция из корсета и панье не позволяла ей шустро прятаться от настойчивого дворянина. Любая попытка перейти с шага на бег вызывала приступ удушья и черные мушки перед глазами. Быть может, именно поэтому женщин обряжают в платья, не позволяющие убегать и драться, создавая из половины человечества беспомощных созданий? Эта мысль не оставляла Аду с момента затягивания корсета. Не отказывая себе в желании выглядеть красиво, она не поскупилась на привлекательное бальное платье, но прическу выбрала скромную. Свои собственные волосы, собранные наверх с несколькими туго завитыми прядями, опускающимися по шее. Образ завершало модное в обществе белое перо павлина, огибающее голову, словно своеобразная шляпа.
«Не для этого меня бросали в клетку к тиграм во время подготовки темпоральных агентов!» — с досадой думала Ада, в очередной раз ускользая от настырного ухажёра. Чутьё ей подсказывало, что просто так де Суига от неё не отстанет.
Праздник ей даже нравился… бы, но приставучий аристократ всё портил. Оставалось или бежать под крылышко Барышни и рисковать наткнуться на глазастого адмирала, или постепенно двигаться к выходу. Глаза тоскливо стрельнули по подносу с бокалами тёмно-рубиновой жидкости. В конспиративной квартирке с изысканными яствами никак. Сухой паёк и напоминание о миссии — вот всё, чем она питалась вне балов, приёмов и знатных домов, откуда могла стянуть что-то вкусное. Но в этот раз рассеянность сыграла с ней злую шутку. Стоило отвлечься на щекочущий ноздри знакомый аромат кьянти, как она умудрилась так столкнуться с кем-то тоже покидающим зал, что веер полетел на пол, а она буквально оказалась в чьих-то руках.
Мало кто обратил внимания на такой незначительный конфуз, а сильные руки, стиснувшие плечи разведчицы остановили падение в самом его начале. И на том везение закончилось полностью.
«Ну да, конечно! А в чьи ещё руки я могла упасть!» — с долей истерических мыслей подумала она, когда столкнулась взглядами с ним.
Надо отдать адмиралу должное. Он выглядел растерянным ровно долю секунды, а затем его лицо преобразила самодовольная улыбка с оттенком глумливости. Собственно, было над чем. Неуловимый противник почти три года с издевательской усмешкой уходил прямо из-под его носа и тут попался так глупо, что впору сочувствующе похлопать по плечику. Свалилась сама. В его руки. И теперь побег абсолютно исключён.
— Вот это рождественский подарок! — с довольством отметил он, помогая ей устойчиво встать на ноги, но хватку на руках не только не ослабил, но стиснул, едва не вырвав из Ады болезненное шипение.
Побледневшая разведчица напряжённо молчала. Теперь он мог под белы рученьки увести её в тюрьму или сразу на казнь. Даже режущий глаз золотой наряд на французский манер с неизменной треуголкой не успеют запылиться. Игра закончилась. Счёт закрывает дон Диего де Очоа. Закреплённый на бедре под юбками пистоль не спасёт, как и Дим-Мак. Слишком много людей, её моментально опознают в качестве вражеского шпиона, а дальше по известному маршруту — поимка и казнь. В таком платье никуда она не сбежит.
— Добрый вечер, мой грозный адмирал, — позволила она себе самую наглую улыбку, неуместно сидящую на бледном от ужаса лице. — Как вам бал?
— С этой секунды весьма хорош, — от его пристального взгляда всё внутри по привычке совершило кульбит, а от властного тона хозяина положения по коже побежали мурашки. — Чего не сказать обо всех тех месяцах, что ты была совсем рядом.
Нет. Он совершенно точно не собирался передавать её в руки кому бы то ни было. Он сделает всё сам, это читалось в его ликующей улыбке с игриво приподнятой бровью. Но сначала отплатит ей за каждую их встречу и, особенно, за сожжённый корабль.
Подоспевший де Суига застал весьма двусмысленную картину адмирала в непозволительной для случайного собеседника близости с его романтической целью. С некоторым злорадством Ада смотрела, как из того будто выбивают всю спесь и, поверженный осознанием своей неконкурентоспособностьи, он исчезает в толпе. Дополнительным ярким цветом злорадство окрасилось от вида вспышки ревности в глазах Диего.
— Полезные знакомства заводите? — с убийственной улыбкой поинтересовался он.
— Возможно, — подмигнула она, сделав шаг ближе к противнику. Теперь их губы разделяла всего пара сантиметров. — А возможно, просто не могла сбросить ненужный балласт, и теперь могу даже поблагодарить за помощь. Ломать ему пальцы было бы не слишком вежливо.
— И где же благодарность? — рука в его хватке почти немела, а сам дворянин времени зря не терял и вывел её в бальный зал, где из-за людности почти все попытки сбежать были бы обречены на провал.
— Я поблагодарю… однажды! — мстительно улыбнулась она и шепнула, чтобы услышал лишь Диего. — Быть может, это был мой кавалер, с которым я планировала провести рождественскую ночь.
От произнесённых интимным шепотом слов его ледяной взгляд стал окончательно осатанелым. Теперь от Диего можно было ожидать целиком и полностью всего. Это давало небольшую надежду. Быть может, он выйдет из себя и сделает хоть что-то компрометирующее. Правая рука адмирала выпустила её плечо из тисков захвата, только для того, чтобы своевольно провести подушечками пальцев от рукава тонко вышитой материи вверх. Невесомо, будто случайно, он коснулся линии её декольте, обвёл тонкие выпирающие косточки ключицы, чуть задержался на шее, наслаждаясь грохотом её пульса и мучительно неторопливо заправил выбившуюся прядь волос ей за ушко.
— Для рождественской ночи есть более подходящая компания! — прошептал он, а глаза добавляли издевательское «ты в моей власти».
Музыканты заиграли венский вальс. Кавалеры принялись бойко приглашать дам, а те, захмелев от атмосферы праздника на фоне прочих неурядиц, игриво улыбаясь, принимали приглашения. Диего разрешения не спрашивал. Он лишь сместил хватку и увёл пойманную разведчицу к центру зала. Хотя вальс и не считался в личном списке Ады одним из слишком интимных и контактных танцев, с этим партнёром всё изменилось. Градус близости был настолько зашкаливающим, что следующий уровень мог бы быть достигнут в танце на горизонтальной плоскости и без одежды. Безумно колотящееся сердце не слишком помогало на ходу придумывать новый план действий, Диего же просто наслаждался её растерянностью, сбрасывающей все маски.
— Нравится быть моей марионеткой? — шепнул разведчице её навязанный партнёр, прижав к себе куда ближе, чем позволяли приличия.
«Такое если и понравится кому-то, то только извращенцу!» — гневно смотрела на него Ада, планируя каждый свой ход.
И всё же некоторое извращённое удовольствие от происходящего она получала. Будь на месте Диего кто угодно другой, настроение оставалось бы сугубо боевым, но грозный адмирал умудрялся держаться на той самой грани, когда злость так и не переходит в личную неприязнь, лишь подогревая все эмоции до максимального уровня. И часть из них определённо положительная. Невольно прибивались мысли, что с таким партнёром танцевать более чем приятно.
— А что, теперь адмиралы только так дам на танец приглашают?
От того, с какой страстью на грани ярости он её кружил, захватывало дух. Возможно, в каких-нибудь других обстоятельствах ей бы точно понравилось, но не с абсолютной неопределённостью впереди. Хотя, если подумать…
— В прошлую нашу встречу ты меня едва не ослепила и сожгла корабль! — напомнил Диего, прижимая её непозволительно тесно.
— За это прошу прощения, — пролепетала она, радуясь, что танец хоть иногда вынуждал его отпускать её из объятий на чуть более приличное расстояние. — Честно. Я не хотела сжигать корабль, просто… немного вышла из себя.
Раз-два-три, разворот. Раз-два-три, и она снова в его руках.
— Знаю, — непривычно мягко прошелестел его голос у самого уха. — За корабль зла не держу.
— Неужели? — от удивления она на мгновение отбросила мысли о планах на побег.
— Именно так, но будь моя воля, я бы связал тебя для дальнейшего общения. Глазом моргнуть не успеешь, а ты вновь придумываешь новую пакость. Ослепишь, лишишь сознания, оставишь дымовую завесу…
Кажется, уже сменилось не меньше трёх композиций, а они продолжали танцевать, как одержимые, не замечая ничего вокруг. Незаметно все остальные танцующие позволили им выйти в середину зала, чтобы увлечённая друг другом парочка не закрутила случайных жертв в своём вихре на грани приличий.
— Связывать? Знаю я одну практику связывания при общении с противоположным полом, — многозначительно улыбнулась она, не замечая, как азарт начинает теснить все остальные чувства, — вот только применяют её в спальне и с закрытыми дверьми!
— Возьму на вооружение.
— И всё же… — решила она подвести черту, но сбившееся дыхание не позволило продолжить.
— Всё же? — не прерывая танца его рука вновь фривольно провела линию от её уха и до плеча, будто случайно проходя совсем рядом с кромкой декольте.
— Я сглупила, ты меня поймал. Что теперь? Завершим танец, и «здравствуй, плаха»? Или выведешь меня на улицу и просто застрелишь?
— Как вульгарно! — притворно ужаснулся он. — У меня на тебя другие планы.
Коварный адмирал замолк, явно получая удовольствие от танца. Ада терялась в догадках. Неизвестность злила, как никогда. Судя по всему, поднимающаяся ярость так ярко отпечаталась на её лице, что Диего только и оставалось, что своим продолжительным молчанием подливать масло в огонь.
«Решил поквитаться за все моменты, когда я его доводила до белого каления. Да, стрелочка повернулась в его сторону!»
Давящий на лёгкие корсет позволял не задыхаться лишь во время ходьбы и, каким-то чудом, в руках испанца. Перед ней встал непростой выбор: подыграть Диего, отпустить себя и позволить танцу и неизвестности вести вперёд или продолжать нервничать, ни на что не влияя. Выучка склоняла её ко второму варианту, а окончательно проснувшийся азарт толкнул на первую кривую дорожку. Да гори всё в огне сверхновой! Один раз можно и получить удовольствие от вечера.
Смену полюсов он почувствовал едва не раньше её самой. Возможно, все сложные решения действительно отражались на бледном марсианском лице, но хватка стала ощутимо мягче, а повороты чувственнее. Но теперь и сама разведчица перестала строить из себя заложницу, переходя из обороны в наступление. Куда приятнее быть полноценным участником и диктовать свои условия. Добавлять от себя вольные прикосновения, чуть более тесные объятия, чем требуется, и привычную дерзкую дуэль глаза в глаза. Да, расстрел её страшил, но не адмирал. Её он точно не запугает!
Тёмное небо расчертили яркие кометы взрывающихся фейерверков, привлекая всеобщее внимание. Танцующие устремились к широкому балкону, увлекая и заинтересованную друг в друге пару. Самое время придумать что-то быстрое, дерзкое и рискованное, но и этот шаг адмирал предусмотрел, приобняв её со спины, как многие кавалеры своих дам. Но крепко, чтобы не сбежала. Впрочем, и в этом состоянии нашлись определённые плюсы.
Почувствовав, как противница спустила паруса и послушно покорилась его стремительному абордажу, адмирал не отказывал себе в заботе. Первый попавшийся под руку слуга был отправлен за вином. Ада не успела пискнуть свои предпочтения, глазастый противник уже диктовал, что даме не нравится игристое белое, поэтому чтобы одна нога там, а другая здесь с двумя бокалами кьянти.
— Скажи мне, Ада, когда ты в последний раз праздновала Рождество? — бархатом прошелестел его голос у её уха.
— Давненько, — промямлила она, зажимая честное «никогда».
— Признаюсь, последние годы и мне не приходилось. Слишком много работы. Но раз мы уже здесь, почему бы не забыть на одну ночь, кто мы?
Таким она его ещё никогда не слышала. Кажется, в библейской книге сказок был такой персонаж, который красиво говорил, а заворожённые люди подчинялись его искусительному голосу. Кажется, это был змей. Вполне похоже на Диего, ещё тот змей, особенно со своей манерой проговаривать шипящие. Она видела его сбитым с толку, видела командиром, способным властным криком привести солдат в боевое состояние, теперь увидела, как он растягивает удовольствие, играя на её неволе, но последняя ипостась казалась самой выбивающей из строя.
— Забыть на одну ночь? — удивлённо перевела она на него взгляд.
Мелькнул слуга. Теперь в их руках алели тонкие бокалы с терпким вином. Над головами взрывались яркие шутихи, а разведчица не могла оторвать взгляда от своего противника. Диего тоже мало интересовали новомодные грохочущие развлечения, он грохота по долгу службы наслушался. Куда интереснее слушать тишину, вставшую на место прямого и резкого отказа на безумное предложение.
— Только сегодня, — продолжил шелестеть его голос, вызывая ранее неиспытанные сомнения где-то внутри, — встретим Рождество вместе. Не как противники, не до конца. А утром всё вернётся на круги своя.
Оттягивая ответ, Ада цедила вино, подло играющее на стороне испанца. Возвращаться домой и тихо отсыпаться перед очередным рабочим днём она всегда успеет, наверное? Если сбежит.
— Утром меня сопроводят на казнь? — усмехнулась она, отпивая из бокала.
— Так не интересно. Утром, если успеешь сбежать на рассвете, наше противостояние продолжится. Будто этого вечера не было. Или был, но не с нами! — красиво же он говорил, дурацкий азарт ему ещё и поддакивал.
— Я могу доверять одному лишь слову? — прищурилась она, высматривая в предложении обман и двойное, а то и тройное дно.
Три ярких огненных цветка распустились в тёмном небе, вызывая всеобщее ликование. Воспользовавшись моментом, Диего вместо ответа притянул к себе ничего не подозревающую разведчицу. Из объятий он её выпустил лишь для того, чтобы смять её губы в пугающем своей запретностью поцелуе. Настолько не целомудренно, настолько откровенно пошло, что поверни кто-то голову, и впору было бы закатывать скандал. Он будто выпивал остатки её уверенности, запуская в рот искушённый язык.
«Нельзя-нельзя-нельзя!» — отчаянно повторяла Ада, не просто покоряясь напору, но и отвечая на поцелуй со всем ответным пылом.
Нельзя вот так открыто в обществе аристократов целоваться, словно любовники в спальне. Дважды нельзя это делать в нынешнем веке, будучи друг другу не мужем и женой. Трижды нельзя, оставаясь непримиримыми противниками. Но от этого и хотелось продолжать, не останавливаясь.
— Дамы и господа!.. — привлёк всеобщее внимание голос организатора праздника, позволяя Диего и Аде оторваться друг от друга и остаться незамеченными.