Глава 24. Локи. Часть 1. (1/2)

Локи.</p>

Часть 1.</p>

Ванда задержалась на кухне после того, как остальные ушли. Я помог ей отнести тарелки в раковину.

— Я полагаю, Наташа включила и тебя в список обязанностей по мытью посуды, - заметил я. Домашние дела… так обыденно. Я всю жизнь думал, что тяжелую работу выполняют слуги. Я понятия не имел – до сих пор понятия не имел – как управляется кухня.

Принцу Девяти Королевств не нужны такие знания, сказал голос отца в моей голове. Презрительный; всегда презрительный.

Принц Девяти Королевств должен использовать любую возможность, чтобы понять свой народ, возразил голос Матери.

Ванда не была ”моим народом”, и я, конечно, не был ее принцем. Но на данный момент это был мой дом. Даже такая банальная вещь, как кухонные хлопоты, может сослужить мне хорошую службу.

— Как насчет того, чтобы решить подкидыванием? - предложила она, вытаскивая маленькую серебряную монетку из кармана джинсов.

— Никогда не играй с телекинетиком, - засмеялся я, - Мама научила меня этому в раннем возрасте.

— Позор, - она прислонилась к раковине, скрестила руки на груди, наклонила голову и посмотрела на меня. Крошечная женщина, но я давно понял, что размер и внешность не указывают на силу, - Я мою, а ты вытираешь.

— Ваши условия приемлемы, - я поймал кухонное полотенце, которое она бросила в меня.

Она наполнила раковину водой, выдавила каплю ярко-зеленой, но пахнущей яблоками жидкости, затем добавила посуду и столовые приборы.

— Твоего присутствия не хватало прошлым вечером, - сказал я через несколько минут, используя время, чтобы подобрать правильные слова.

- Ты скучал по мне, - протянула она, - Как мило.

— Я не... - я вздохнул. Это было именно то, что я имел в виду, - Ты была добра ко мне, когда доброта не была заслужена. Я знаю, что мы не друзья и вряд ли ими станем, но это не значит, что мы не можем быть дружелюбными.

— Кто сказал, что мы не друзья? - она запустила в меня мыльными пузырями. Инстинкт заставил меня качнуться в сторону. Они прошли через мое плечо.

Я уставился на нее широко раскрытыми, удивленными глазами.

— Ты, конечно, шутишь.

— Послушай, мы не совсем лучшие друзья, - объяснила она, - Но я думаю, что понимаю тебя лучше, чем любого из них, - она наклонила голову в сторону двери в коридор, - Камень разума, верно?

Ее голубые глаза казались широкими и ясными. Я искал в них ложь и не нашел ничего.

— Наташа ударила меня по лицу, - сказал я, качая головой, чтобы показать свое замешательство, - Я думал, что она друг, кто-то, кто заботился обо мне, когда я был немощен.

— Насилие - это ее… Хорошо, я собираюсь сказать ‘язык любви’, и ты этого не поймешь. Просто так она устроена, Локи. Она может обнять кого-то, а потом причинить ему боль через пять минут.

Язык любви? Я обдумал фразу, учитывая возможные коннотации.

— Например, ударить моего брата в бедро кинжалом, который я заказал на его день рождения?

Она поморщилась.

— Не… ну, может быть, в твоём случае, да. Думаю, я пытаюсь сказать, что она делает то, что необходимо. Она ударила тебя, чтобы защитить тебя, а также удержать тебя здесь.

— Что?

— Там большой мир. Люди знают тебя в лицо. Ты все еще восстанавливаешься, - она постучала себя по голове, - Я знаю, ты еще не веришь в это, но Святилище - это безопасное место для тебя, чтобы просто... просто быть. Никаких ожиданий. Никакого осуждения.

— Так почему я чувствую себя осужденным? - я ответил с горечью. Она верила в то, что говорила, и я начинал это понимать. Но это не сделало это правдой.

— Мне потребовалось много времени, чтобы разобраться в этом, - тихо сказала она, - но часто суждения, которые мы видим на лицах других людей, являются отражением того, что мы чувствуем к себе.

— Я делал ужасные вещи, - хрипло сказал я, изо всех сил пытаясь подавить свои колеблющиеся эмоции, - У меня больше причин, чем у большинства, быть осужденным–

— Я тоже, - перебила она, - И мы оба думали, что у нас были веские причины для этого. Ты сожалеете о том, что делал это?

Я подумал о Торе. Убедив его нанести ответный удар по Йотуну, я только хотел, чтобы отец лишил его официального статуса наследника. Я никогда не хотел, чтобы его сослали в Мидгард. Никогда не предполагал, что Мьельнир будет конфискован.

Я подумал о конфликте здесь, на Мидгарде, который они назвали битвой за Нью-Йорк. Я, конечно, хотел битвы; я хотел править. Но когда я увидел реальность вторжения Читаури... увидел разрушения, причиненные городу и его жителям… нет, я этого не хотел. Какой смысл был в управлении разрушенной нацией?

— Да, - сказал я, - Я действительно сожалею о том, что делал это. Я сомневаюсь, что кто-нибудь мне поверит, но...

— Не имеет значения, во что верят другие, - она постучала по моей груди мокрым пальцем, - Только то, во что ты веришь. Нами обоими манипулировали, каждым по-своему, и пришло время выяснить, кто мы на самом деле.

— Ты действительно необыкновенная молодая женщина, - сказал я, пробегая глазами по ее лицу. Если бы она жила в Асгарде - если бы ее сердце не принадлежало мертвецу – я бы очень старался соблазнить ее.

На ее бледных щеках появился красивый румянец. Ее внимание вернулось к тарелкам в раковине.