Глава 24. Локи. Часть 1. (2/2)

— Ты не сказала мне, почему ты отсутствовала, - мягко надавил я.

Закончив мытье, она вытащила пробку из раковины и намотала цепочку на кран. Я закончил сушку, не сводя с нее глаз.

— Я предупреждала Стивена, что ты собираешься сбежать, - сказала она, смывая пену с только что помытой посуды, - Он не верил, что ты сможешь.

— А, - сказал я, старательно сохраняя непроницаемое выражение лица. Внутри я ухмылялся, как маньяк: - святому Стивену Стрэнджу сказали, что его магия подпорчена! Идеально! Я представил себе выражение его лица, то, как сурово сдвинутся его брови. То, как его рот кривился в хмурой гримасе, - Ему так нравится быть правым.

Я не винил Ванду за то, что она рассказала Стивену. Это был разумный поступок, и было ясно, что моя попытка уйти застала его врасплох.

— Он мужчина, - сказала она, слегка пожав плечами.

— Ой, - но я улыбался, несмотря на стереотип. Сила воли, необходимая для того, чтобы стать Верховным Волшебником, может быть неправильно направлена на упрямое нежелание принимать чужую точку зрения. Я должен был знать; это был еще один недостаток, от которого я страдал.

— Я ошибаюсь? - она подняла обе брови.

Я улыбнулся шире.

— Нет.

Она достала две кружки из буфета.

— Ты когда-нибудь пробовал кофе?

~~~</p>

В Девяти мирах существовали разные версии кофе. Хотя все они были горькими и на основе кофеина, вкус сильно варьировался от мира к миру.

Я никогда раньше не пробовал мидгардский кофе. У него был насыщенный, гладкий вкус, подчеркнутый его горечью. Я мог бы полюбить этот напиток.

— Итак, как тебе свобода? - спросила Ванда, когда мы снова уселись за стол. Блеск в ее глазах сказал мне, что она полностью осознает иронию в своем вопросе.

— Э... терпимо, - ответил я, - Это не первый раз, когда меня сажают в тюрьму, но это первый раз, когда в моей камере есть балкон.

— У тебя в комнате есть балкон, - она выглядела впечатленной, - Изящно.

— Что тебе предложило Святилище? - магия, использованная для создания людских комнат, была глубокой и мощной, укоренившейся в структуре и тесно связанной с ее хранителем. Я задавался вопросом, полностью ли Стивен понимает, что Святилище - это не просто здание.

— Понемногу из всех мест, которые я любила. Соковия, лагерь Мстителей. Окно похоже на круглое окно в коридоре. В Эдинбурге было одно место, где мы с Вижем останавливались... - ее голос дрогнул. Она прочистила горло.

Все места, которые я любил. Да. Мои покои были отражением Асгарда... и отражением моей матери.

— Действительно, могущественные чары.

Ее острый взгляд сказал мне, что мой тон был слишком мягким. Я пожал плечами, надеясь, что она поймет, что я не хотел развивать эту мысль. Память о матери никогда не была далеко – Асгард никогда не был далеко – но иногда… Я бы хотел, чтобы они были.

Ее взгляд смягчился. Она тоже потеряла людей, которых любила. Она очень хорошо поняла.

~~~</p>

За второй чашкой кофе мы перешли к более безопасным темам, которые ничего не значили, но заполняли наше время. Когда она ушла, я остался, погруженный в свои мысли, тихо потягивая последний дюйм своего напитка.

Я пытался игнорировать колодец разочарования, бурлящий внутри. Этим утром я исследовал все, что мог, в Святилище, но обнаружил, что большинство дверей мне закрыты. Книги, которыми снабдила меня Наташа, могли бы развлечь меня на какое–то время – надолго, если я им позволю, - но мне нужно было...

больше. Стимуляция. Волнение. Развлечения.

Тем временем, хотя? Я пил этот кофе. И думал. Я сидел и переваривал утро.

Было очевидно, что если Ванда и Наташа были моими охранниками, то сам Стивен был главным тюремщиком, роль, которая, как мне казалось, ему нравилась. После моего импровизированного рабства в устройстве Ситторака я осознал его влечение ко мне – или, возможно, к образу подчинения, который я предоставил, – но это все равно было оружием, которое я мог использовать.

Я вспомнил наше общение за завтраком, остановившись на том, что интересовало меня больше всего: - его реакция на мой случайный флирт. Он старался скрыть это, но был взволнован. Он хотел посмотреть, как я потею.

Я многое мог с этим сделать. И как только вся сила моей магии вернется – что произойдет со дня на день, – тогда это будут не просто иллюзии, которые я мог бы создавать, или простые заклинания. Это было бы полным изменением формы. И только подумайте, сколько вреда я мог бы натворить с этим!

Больше не Бог зла, предупредил я себя, сдерживая дикий прилив возбуждения. Но что же написал мидгардский драматург? Роза под любым другим названием...

Я коротко и тяжело вздохнул. Желание сбежать было одним; это было ожидаемое поведение. Почти ожидаемо. Желание соблазнить Верховного Чародея, потому что ты боялся скуки, было совсем другим.

Я подумал об этих светло-серых глазах. Жесткие, четкие линии его бороды, угловатые черты его лица. То, как он отреагировал, увидев меня на коленях.

Это не потому, что ты не хочешь скучать. Признай это, Не-Бог Зла.

Ты хочешь не зла, а секса.

Жар разлился по моим щекам. Острые ощущения от вызова; запретный плод. Риск. Все эти вещи были опьяняющими. Это может быть долгая игра и, безусловно, опасная, но независимо от того, выиграю я или проиграю… Я бы с удовольствием поиграл.