Глава 46. Жизнь горька, как песня (2/2)

Физическое удовольствие отошло на второй план — оно выглядело незначительным на фоне чувства единения, что обуревало Гарри, заставив воспринимать себя продолжением другого человека, а того — продолжением самого себя. Каждый его вдох находил развитие в выдохе Тома, каждая толпа мурашек, что рождалась на его коже, перебегала и терялась на чужой, каждое движение имело отражение…

Подобное происходило не впервые — и как тут не поверишь в предназначение судьбы? — но столь ярко Гарри этого не чувствовал никогда прежде. Не только их тела двигались как одно, но и души искали объединения, нащупывали существующую связь, отдавались друг другу, чтобы, разъединившись под конец, застрять осколком в чужом сердце. Гарри всегда чувствовал себя двояко, когда терялся в рассуждениях о своей некогда актуальной сути крестража. Отрицание, гнев, торг, депрессия… принятие — за один короткий путь, что он проделал в тот день, когда собирался в Запретный лес, он пережил все пять стадий. Безусловно, это никогда не порождало позитивных эмоций, но сейчас Гарри был готов отдать что угодно, дабы получить подобный гарант вновь: стать его хоркруксом и тем самым быть уверенным, что Том Риддл — существо, не имеющее ни начала, ни конца; существо, не подвластное течению времени: неистощаемое и негасимое; существо, что нашло форму вознестись над циклом жизни и смерти; существо, что перестало быть таковым для Гарри, став человеком, которого, казалось, в тот самый миг ближе не было на целом свете, и что должно было жить, если не ради своих целей, то ради него одного, какой бы эгоистичный посыл не был спрятан в этом пожелании.

Еле слышный всхлип задушил его, вырвавшись сдавленным хрипом.

И, будто в ответ на него, Том издал короткое мычание, после которого, зарылся лицом в волосы Гарри, а он, в свою очередь, уткнулся в чужое плечо губами и прижался крепче к Риддлу — так что никаким заклятием не отцепишь. Его ноги скрестились за чужой спиной, а руки скользили вдоль лопаток, вжимаясь пальцами в тугую, напряжённую плоть перекатывающихся с каждым толчком мышц.

Легко оказалось потерять счёт минутам. Гарри и не знал, сколько времени прошло на самом деле — может, четверть часа, а может и целый час, — пока движения Тома не стали резче. Он сбился с темпа, раскачиваясь более мощными толчками, и начал наваливаться на Гарри —вдавливать своим весом его в постель. Словно идеальный механизм засбоил.

Тёмные волосы взмокли.

Влага ощущалась холодящим шёлком под пальцами и была заметна: пряди прилипали ко лбу, падая чернильными разводами на глаза. Глаза, которые впивались в лицо Гарри с той же жадностью, с которой Том брал его: сначала проникая медленно, затем — слитным мощным движением до упора. Гарри начинало потряхивать от накатывающего удовольствия, скручивающегося огненной спиралью в паху. Над чужой губой застыла капля пота, которую Гарри слизал, мягко целуя такие же припухшие, наверное, как и у него самого, губы, и в поцелуе же заглушил стон, ввинчиваясь языком в чужой рот.

Рука протиснулась меж их телами, и Гарри хватило двух неловких движений кулака, чтобы излиться. Перед глазами на мгновение всё померкло, поцелуй прервался, голова бессознательно запрокинулась, а сам он неестественно выгнулся, вжавшись ягодицами в чужие бёдра и содрогнулся всем телом, ощутив озноб. Мышцы ануса невольно сократились вокруг Тома, позволив Гарри прочувствовать пульсацию чужого члена внутри.

Том стиснул его в объятьях, вдавив в матрас со слабым гортанным стоном. Гарри ощутил прикосновения языка к горлу, а затем и зубов — Риддл укусил его. Больно. Почти по-животному агрессивно. Укусил, а затем сместил руки ниже, впился пальцами в кожу бёдер, дернув Гарри на себя, и кончил, продолжая двигаться короткими резкими толчками. Горячее липкое ощущение чужой спермы, дурманящее своей перспективой во время процесса, после было не из самых приятных, но сейчас Гарри боялся потерять хоть каплю, когда Том начал выходить из его тела. Хотелось запереть это внутри, будто ещё одну частичку…

Гарри судорожно вздохнул. Почти всхлипнул.

Как же пошло… Он всегда был таким? Стал таким? Он…

Размышлять не хотелось и вспоминать сейчас о Джинни — тоже. С ней он никогда не был таким… развратным? Может, неправильным?

Глаза прикрылись.

Мысли о ней ощущались чужеродными, и за это хотелось себя отругать. Он избегал её и сейчас ясно это понял. Странно, что разного рода откровения иногда приходят в самое неподходящее время.

Сейчас оно было именно таковым.

Вес Тома исчез. Как и тепло его кожи. Запах. Гарри потянул носом, впитывая оставшийся шлейф.

— Помочь? — раздалось со стороны предложение.

— Нет, я сам, — Гарри покосился на него и взял с тумбочки обычные салфетки, замечая оттенок удивления на чужом лице.

Ими он и стёр собственную сперму, но всё остальное не трогал, после переведя взгляд на Тома. Мысли, что терзали его до этого, разбегались дементорами под влиянием Патронуса, оставляя непонятное послевкусие. Гарри не медлил на этот раз — он накрыл чужую ладонь своей, разглядывая вздувшиеся вены, которые рассекали предплечье Тома. Казалось, они перетекают с его руки на руку Гарри, будто замысловатый узор. Некая комплементарная последовательность. Пальцы погладили чужие костяшки, и Гарри сжал ладонь, подняв глаза на виновника его пожизненного смятения. Глаза Тома тоже были сфокусированы на сплетении их рук, но, будто очнувшись, он скосил взгляд.

— Который час?..

— Около семи утра, — ответил Том задумчиво.

— Весь этот план… зачем он на самом деле, Том?

— Не понимаю тебя.

— Понимаешь.

— Ты не должен пострадать.

— Ты дал мне право выбора, — возразил Гарри.

Зелье всё ещё стояло на столе.

— Значит, ты всё же склоняешься к тому, чтобы встать между мной и Экриздисом, а затем… сделать что? Что ты скрываешь, Гарри? — внезапно спросил тот в упор.

— Не понимаю тебя, — сдержал он дрожь в голосе.

— Понимаешь, — ответил его же словами Том и усмехнулся, а затем покачал головой.

— Что ж, тогда останемся при своих секретах оба.

— Следовательно, ты действительно что-то утаил от меня, — сощурил глаза Том.

Гарри недовольно поморщился.

— Сейчас ты звучишь как Дамблдор.

Теперь уже поморщился Том.

Повисла тишина, но продлилась она не долго.

— О чём ты думаешь?

— Ты считал меня глупым?

— М?

— Я много чего не замечал и упускал. О многом даже не задумывался.

— Как многие дети.

— Но я уже не ребёнок, а до сих пор ощущаю, что повязка на глазах никуда не делась. Ты не такой.

— Ты хотел бы быть таким, как я?

— Нет.

— Тогда что тебя мучит? Помимо того секрета, что, видимо, так и просится быть рассказанным.

Гарри насупился и коснулся переносицы, пальцем разглаживая складку.

— Ты говорил о страхе… и роковых ошибках. Я боюсь совершить ошибку из-за своей глупости, — признался он еле слышно.

— Тебе кажется, что я не ошибаюсь никогда? Мы об этом говорили.

— В ином контексте, Том. Сомневаюсь, что ты бы сейчас был здесь, если бы ошибался.

— Меня бы здесь не было, если бы я не ошибался, — поправил его он.

Их руки разъединились. Гарри отнял ладонь от лица, вопросительно посмотрев на место, где секунду назад лежал Том. Тот уже стоял. И одевался.

— О чём ты?

— О наших отношениях: я не планировал нашу связь. Передача дара предполагала добровольность. И всего-то. Я ошибался, считая, что это будет обычным подношением.

Гарри нервно отдёрнул одеяло и присел. Меж губ вырвался сдавленный смешок, когда он стиснул меж пальцами ткань и пробормотал:

— Думал, что, когда на горизонте объявится новая проблема в виде Экриздиса, Дамблдор обратится к тебе, ты поставишь ему очередное требование, старик уговорит меня, как обычно, а я с радостью отдам тебе силу во имя добра, после чего ты исчезнешь из моей жизни. Так?

— Примерно.

— Жаль, наверное, что вынужденный секс со мной испортил твои планы, — прозвучало едко и раздражённо.

Том обернулся. Он приделывал пуговицы обратно.

— Мои планы всего лишь скорректировались.

— Ах да! Ведь секс, как и запугивание, — такой же инструмент для получения желаемого. Как я мог забыть, — процедил Гарри сквозь зубы.

Он вновь ощутил ту злость, что забурлила в крови во время разговора с Ваблатски. Руки чесались, как хотелось кого-нибудь прибить. Вот она суть: радость и раздражение — Том парой слов мог переключить его с одной эмоции на другую.

На чужом лице появилась улыбка.

— Как и утренний секс, что ты мне задолжал, — прекрасный способ улучшить настроение. Я вижу в твоих глазах огонь.

— Задолжал? — повторил Гарри угрожающе.

— Когда ограбил мои запасы и разнёс мой отель, — Том насмешливо цокнул языком и затянул ремень, звякнув пряжкой.

Смущение неожиданно протиснулось вперёд, растолкав злость, и Гарри прикусил губу, вспоминая, будто это было вчера.

«…Последние тридцать три, что ты просто проспишь до рассвета, и у нас будет шикарный утренний секс. Должен заметить, последний вариант мне милее…»

Гарри не нашёлся с ответом и, пока пытался подобрать нужные слова, наткнулся взглядом на нечто странное под самым навесом балдахина. То, что не замечал ранее: в углу было темно. Но сейчас в полумраке сверкали два глаза: вокруг столба обвивался Окками. Глаза цепко следили за ним, а крылья подрагивали.

— Он… — Гарри указал рукой вверх, и Том заглянул под навес, хмыкнув. — Подглядывал, — изрёк Гарри сдавленным шёпотом. — Ты видел и ничего не сделал?

— Скорее, это мы его разбудили своими активными копошениями, — Том накинул мантию. — Теперь он твой и тебе учить его манерам, Гарри. Сейчас он уязвим, и не выживет без тебя.

Смущение и злость как рукой сняло.

— Не думай, что я не понимаю, что ты делаешь.

— Раз понимаешь, значит, не такой глупый, каким себя считаешь, — пожал плечами Том и взмахнул палочкой, завязав шнурки на ботинках.

— Мне это не нравится.

Том ничего не ответил. Он выпрямился, подошёл к кровати — уже полностью собранный — и склонился, замерев в дюйме от лица Гарри.

— Я не прощаюсь, — улыбнулся он, отчего у Гарри пульс замедлился.

Он ожидал поцелуя в губы и даже слегка приоткрыл их в нетерпении, будто это был первый поцелуй за всю ночь, но Том поднял голову и дотронулся губами до его лба. Дотронулся ими до шрама, нежно, почти благоговейно поцеловав его, и неспешно отстранился.

Гарри даже сказать ничего не успел, как заметил в его руке предмет, похожий на ключ, и в следующую секунду Том исчез, перенесённый порталом, а он остался совсем один в этой новой версии чулана под лестницей.

Почти один.

Моргнули они с Окками одновременно, уставившись друг на друга.