Глава 44. Странная любовь (2/2)

— Вожделел — слишком громко сказано, — скривился он. — Ты в то время впервые влюбился, разве нет?

— Влюбился — слишком громко сказано, — сымитировал Гарри чужую интонацию.

— Я хочу сказать, что ты уже созрел, чтобы испытывать влечение, — Том нервно коснулся взмокших на лбу волос, откинув прядь в сторону. — Что ты так на меня смотришь?

— Ты ещё и извращенец, — заметил Гарри.

Чужие ноздри раздулись, а верхняя губа дёрнулась, обнажая ровный ряд зубов:

— Я ведь не тронул тебя.

— Но ты хотел меня, — понизил он голос.

— У меня были некоторые проблемы с контролем желаний и эмоций в то время, — возразил Том, словно его застукали за чем-то постыдным.

— Меня беспокоит больше то, что ты хотел меня такого: привязанного к могиле и напуганного до полусмерти, — пояснил Гарри и прижался свои полувозбуждённым членом к чужому, слегка потёршись.

— Просто ты выглядишь так… — понизил он голос, положив ладонь Гарри на поясницу.

— Как так?

— Так, — повторил тот туманно.

И когда они впились глазами друг в друга, Гарри увидел и ощутил. Раскрасневшиеся щёки, искусанные губы, почти лихорадочно блестящие глаза, капля пота, на мгновение зависшая над бровью… Эти ощущения сложно было описать, и он уже видел подобное однажды: в первый раз, когда осознал, что видит глазами Тома. В этой же комнате.

Моргнув, Гарри накрыл чужой рот в поцелуе, продолжая потираться, пока не подхватил чужую ногу под коленом, слегка приподнимая и прижимая к своему боку. Их дыхание смешалось, а языки сплелись. Гарри на ощупь протянул руку в поиске смазки, но наткнулся, как назло, на упаковку презервативов, которую он отбросил в сторону. Глухой стук смешался с его раздражённым вздохом.

— Не нужно больше, — заметил Том, и Гарри скользнул пальцами меж их тел.

В этот раз он не церемонился и не сомневался. Пару раз мазнув головкой по входу, Гарри крепче придержал ногу, отводя её в сторону — Том и сам слегка отвёл вторую, открываясь ему, — а затем, направляя себя, толкнулся в пленительную тесноту до упора. Поднявшись взглядом от всё ещё частично обмякшего после оргазма члена к дрогнувшему кадыку, Гарри замер на мгновение, прежде чем податься назад и одновременно встретиться взглядом с Томом.

Видеть его лицо — он боялся этого и желал одновременно.

Последующий толчок был поспешным, но, по ощущениям, Гарри замедлился, позволяя себе насладиться не только свернувшимся внизу клубком из напряжения и удовольствия, но и приоткрывшимися губами Тома, меж которыми просочился сдавленный вздох. Его язык скользнул от уголка до уголка рта, смочив губу, и Гарри не стерпел, потянувшись к нему и поймав язык, вбирая его в рот и жадно посасывая.

Он потерял счёт тому, сколько времени они целовались, жаля друг друга, кусая, зализывая губы до боли и вылизывая полость рта, словно изнурённые и жаждой, и голодом. Однако вскоре Гарри стало неудобно, — неудобно стало и Тому, — и тогда он откинулся назад. Упираясь коленями в постель, Гарри схватил ту же подушку и, заставив Тома приподняться на мгновение, подложил под чужую поясницу. Кончиками пальцев он коснулся горошин сосков, провёл вдоль рёбер, задел столь чарующую его родинку, очертил косые мышцы живота и огладил бока, еле слышно выдохнув.

«Странно».

Наверное, это странно желать покрывать его всего поцелуями, неторопливо изучая, когда он не мог не торопиться: собственное либидо не позволяло.

— Нравится? — поинтересовался Том, а змеиная улыбка растянула припухшие губы полумесяцем.

Гарри смотрел на мощное и в то же самое время гибкое тело, состоящее из резких углов и мягких перекатов мышц, которое слегка выгнулось, когда тот потянулся за второй подушкой, только чтобы оставить её над головой и спрятать под ней свои руки, и выдохнул. Он понимал, что две-три минуты — это тоже не тот результат, которого хотел добиться.

— Неплохо сохранился для человека за семьдесят, — осклабился он и, отклонившись слегка назад, приставил член к ещё более покрасневшему входу.

— Наглец… — выдохнул Том с усмешкой, оборвав себя на полуслове.

Гарри не почувствовал за собой вины, когда резким толчком вырвал у него болезненный стон, превратившийся тут же в сдавленное мычание — налитая плоть вкупе с сократившими мышцами пресса и дёрнувшимся кадыком красноречивее слов говорила о чужом состоянии.

Гарри не спешил: на этот раз он двигался почти медленно, постепенно увеличивая амплитуду, остро чувствуя пронизывающее его с каждым толчком удовольствие, увеличивающее расползающийся по венам жар. Тот проступал на коже испариной, и не только на его. Том рассеянно коснулся лба, пальцами зачёсывая волосы назад и открывая взмокший лоб, а затем Гарри не позволил его руке метнуться вниз, к паху. Он перехватил её и, склонившись снова, прижал к подушке, стремительно вжавшись бёдрами в чужие ягодицы — до громкого шлепка.

Том дёрнул головой назад, открывая шею, к которой Гарри прильнул губами, слизывая соскользнувшую каплю пота и языком ощутив вибрацию чужого стона, стоило очередному шлепку эхом разнестись по комнате. Движения стали хаотичными, и судорога сотрясала его тело, заставив блаженно замычать.

Гарри снова опасно близко подходил к грани, а столь откровенный вид распалённого любовника никак не способствовал сдержанности. Чужое дыхание ритмично поднимало грудную клетку, тяжёлым звуком просачиваясь наружу, когда тот сдавленно выдыхал, изредка срываясь на негромкий, гортанный и столь возбуждающий его стон. Пойманная в тиски рука дёрнулась, но Том не попытался высвободиться, лишь слегка выгнулся ему навстречу, чем, надо признать, отвлёк его: в следующий момент вторая ладонь скользнула вдоль тела и сжала плоть в кольце кулака. Он начал неторопливо двигать им, мастурбируя, и Гарри, будто заворожённый, наблюдал, как сильные пальцы сжимаются вокруг, а головка появляется и почти исчезает при каждом поступательном движении.

— Том! — словно очнувшись от временного наваждения, предупреждающе окликнул его Гарри.

Он отпустил его руку, выпрямляясь.

— Что? Ты уже на пределе, — возразил Риддл, снова пройдясь языком по всё ещё припухшей губе.

И если Гарри считал, что возбудиться сильнее невозможно, то сильно ошибался — очень даже возможно. От вида этого жеста, казалось, кровь вскипела.

— Да, — согласился он, не зная, стыдиться ему собственной выдержки (скорее, её отсутствия) или же, напротив, преподнести это кое-кому в качестве комплимента. — Но не так…

— Иначе я не могу, — качнул тот головой сумбурно.

— Знаю, — Гарри стиснул ещё сильнее чужие бёдра, — но подожди немного.

— И что мне будет за ожидание? — заинтересованно уточнил Том и тут же рвано выдохнул, когда Гарри проник до упора, возобновляя толчки.

— Я заставлю тебя извиваться подо мной и, быть может, даже рыдать…

Том лишь хмыкнул в ответ, медленно отнимая ладонь от паха, и положил её поверх одеяла, перебрав несколько складок ткани.

Гарри выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, не отводя от него взгляда, и несколькими мощными толчками довёл себя до той самой грани, а услышав сдавленный стон Тома, еле удержался на ней. Плоть болезненно пульсировала, когда он резко отклонился назад, выскользнув из чужого тела.

Он сразу понял, что заставить Тома кончить, не прикоснувшись к себе, будет едва ли не чудом, которое ему не светит — не сейчас, не с его нетерпеливостью и, можно сказать, полнейшим отсутствием опыта. Но кончить его под собой он всё же заставит. И даже без рук.

Похоже, тот сразу разгадал его задумку:

— Давай, малыш, — раздалось хрипловатое приглашение.

Вместе со смазкой Гарри взял и зелье, заметив тень удивления, отразившуюся на лице Тома, а затем глотнул уже знакомое на вкус снадобье.

Несколько глотков должно было хватить.

— Не следует этого делать, Гарри, — внезапно настороженно предупредил Том.

Гарри же его не слушал, выдавливая смазку на кончики пальцев, и, заведя руку за спину, наспех проник в себя сразу двумя пальцами.

И, чёрт возьми, это было поспешно!

Чего, естественно, ему признавать не хотелось: раз уж задумал, стоило дойти до конца.

— Наш последний… раз… — отрывисто изрёк Гарри, второй рукой пережимая член у основания, — был не так уж и… давно!

— Достаточно давно, чтобы экспериментировать.

— Если что… зелье поможет, — простонал он глухо.

Всё его тело изнывало от неудовлетворения, которому он его подверг, прервав действие за секунду до оргазма.

— Не знал, что ты мечтаешь порвать себе задницу, — раздражённо цыкнул Том, и Гарри неожиданно притянули.

Он едва не свалился на него, успев выставить руку перед собой. А затем забарахтался поверх его тела, неуклюже уткнувшись в шею Тома. Тот огладил его ягодицу, звонко шлёпнув по ней, словно в наказание, и шепнул:

— Не двигайся, если сам не хочешь рыдать надо мной, — и массирующими движениями Том провёл кончиками пальцев от копчика до расщелины, слегка надавливая, но не проникая, отчего Гарри задержал дыхание.

Порхающее давление перетекло к постепенному погружению, заставившему его сжаться — Гарри весь напрягся. После его необдуманного поступка даже два пальца доставляли неудобство, безусловно, разбавленное кусачим покалыванием желания, и тем не менее чужой член — это не два пальца и даже не три. Том был прав — Гарри осознавал это особенно остро сейчас, чувствуя его плоть, упирающуюся в бедро: горячую и твёрдую.

— Я ошибся в чём-то? — спросил он сипло, потёршись носом о чужую шею.

— В каком смысле ошибся? — переспросил Том удивлённо.

— Мне показалось, что тебе было хорошо, — осторожно ответил Гарри, шумно выдохнув, когда узнаваемое наслаждение прошлось волной томления.

— Мне и было хорошо, — подтвердил Риддл.

— Значит, ты сдерживался?..

— Ты заметил, чтобы я сдерживался?

— Нет, — Гарри вспомнил распластанное перед ним тело и вновь содрогнулся от остро кольнувшего его возбуждения, — честно говоря, я думал, ты будешь лежать не двигаясь и делать вид, что тебе всё равно.

Том внезапно рассмеялся:

— Удивительные у тебя фантазии, Поттер: хочешь поиметь бревно?

Гарри притёрся подбородком к ямке меж плечом и ключицей и проворчал:

— Просто мне казалось, что ты будешь скованным в движениях. И в проявлении эмоций тоже…

— Следовательно, это тебе что-то не понравилось, — заключил Том.

— Мне? — Гарри на мгновение попытался заглянуть Риддлу в лицо, чтобы опровергнуть это смехотворное утверждение, но чужая ладонь на пояснице удержала его от опрометчивых действий. — Мне всё понравилось. Очень понравилось…

— Но? — подытожил Том.

Вместо ответа Гарри жалобно охнул, ощутив, как Том добавил третий палец. Давление усилилось, а терпения уменьшилось.

Тот, будто поняв, о чём думал Гарри, мягко пояснил:

— Не все люди одинаково чувствительны. Для кого-то член в заднице — это просто член в заднице, а для кого-то — целый фейерверк.

«Как для меня», — досадливо подумал Гарри, а вслух спросил:

— То есть тебе не нравится быть снизу?

Послышался вздох.

— Разве я это сказал?

— Нет. Я просто предположил, что, раз ты менее чувствителен, то логично, если тебе намного приятнее при ином раскладе.

— Тебе следовало бы предположить, что тебе придётся сложнее со мной, чем мне с тобой, чтобы довести до подобного состояния. — И в следующее мгновение Гарри замычал, содрогнувшись всем телом, когда Том будто ввернул в него пальцы, разводя их в стороны и пройдясь ими по чувствительному комку простаты.

— Остановись, достаточно… — порывисто попросил Гарри.

Он кое-как встал на четвереньки, нависнув над Томом, чувствуя, как чужая ладонь переместилась на бок, круговыми движениями поглаживая его. Глаза Тома были полуприкрыты, когда он следил, как Гарри обхватывает его член пальцами, смазывая и одновременно поддразнивающе скользя по всей длине, а затем выдыхает, медленно охватывая тот у основания. Колени утонули в мягкости одеяла… Нет, одеяло оказалось скомканными где-то в ногах — только сейчас Гарри заметил это. Простынь натянулась, когда он приподнялся, и, заведя руку за спину, попытался насадиться. Однако не получилось ни с первой попытки, ни с третьей.

Вновь приставив головку к входу и надавив, он резко опустился, а член вновь соскользнул меж ягодиц, размазывая смазку.

«Тоже мне соблазнитель, который заставит его стенать», — мысль кольнула раздражением.

Нетерпеливо повторив процесс, он замер, когда ощутил, как Том сжал его ягодицы, разводя их в стороны, и головка легко скользнула внутрь. А затем Том отпустил его, и Гарри по инерции опустился до предела, чтобы снова застыть, неглубоко и часто задышав. Сердце загнанно колотилось где-то в горле, а дыхание внезапно спёрло из-за стремительного и вытесняющего все остальные ощущения чувства болезненной наполненности. Видимо, это и правда было давно: он успел забыть каково это — чувствовать разгорячённую, пульсирующую плоть внутри, выбивающую воздух из лёгких, — когда вновь приподнялся и опустился. Собственный член болезненно качнулся, требуя мгновенного удовлетворения, но он не обратил на это внимания, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям и одновременно всматриваясь в чужое лицо.

Том прикрыл глаза, а когда приоткрыл, те стали на несколько оттенков темнее: в них словно копошились тысячи угасающих искр, отчего отвести взгляд было сложно — почти невозможно. Зажмурившись, Гарри слегка приподнялся и, расслабив мышцы, вновь насадился — теперь уже его ягодицы шлёпнули о бёдра Тома. Чужие ладони легли ему на ноги, медленно обвели по окружности и снова сжали ягодицы. Гарри упёрся рукой в его грудь и начал раскачиваться, словно маятник. Каждый раз опускаясь, он выдыхал сквозь зубы, пока еле сдерживаемые стоны не прорвали барьер, и он не задохнулся от скапливающегося внутри наслаждения, одновременно подталкивающего его к оргазму и отдаляющего от него.

Том внезапно приподнялся, принимая полусидячую позу, и Гарри пришлось отклониться, чтобы выпрямить и скрестить ноги у того за спиной, отчего он на мгновение завис, удерживаемый крепкой хваткой за талию. Влажные губы соприкоснулись с шеей, а язык оставил след, выписывая какие-то геометрические фигуры; Том переместил ладони ниже и, приподняв его, почти выскользнул из тела, чтобы следом тут же заполнить собой.

— Кха… — выдохнул Гарри — треклятый фейерверк! — и замычал, когда Риддл прихватил зубами кожу чуть ниже кадыка. — Под конец это снова делаешь ты, — недовольно проворчал он, на следующем выдохе застонав. Том крепче сжал его ягодицы, буквально нанизав на себя до очередного звонкого шлепка.

— Что я делаю? — едва ли не промурлыкал тот в ответ, переключившись на мочку уха.

— Заставляешь меня корчиться… Почему я?.. Непробиваемый, — почти рыкнул Гарри, не понимая, что несёт.

Поспешный шёпот Тома защекотал раковину, заставив откинуть голову назад:

— Почему ты стесняешься своей отзывчивости? Разве ты не испытал это сам, когда смотрел на меня? Видя тебя таким возбуждённым, слыша, как сладко ты стонешь, чувствуя тебя, твою дрожь…

Гарри обхватил чужую шею руками, оттянув голову за волосы, чтобы в следующее мгновение дотронуться губами до губ, скользнув языком меж них, и поймать последние слова признания:

— Я схожу с ума по тебе, мальчишка…

В груди стало тесно — ему чудилось, что сейчас сердце выпрыгнет, — и Гарри запутался пальцами во влажных прядях, слегка потягивая за них и углубляя поцелуй. Том ласкал его губы, отрываясь от них всего на мгновение, чтобы поцеловать уголки, и следом мягко накрывал его рот, возобновляя трение языков, то ведя в этой дуэли, то уступая. Пелена перед глазами уплотнялась, и он судорожно втянул воздух через нос, прерывая поцелуй, когда ощутил, что его приподнимают, а внутри становится непривычно пусто — Том явно собирался сменить позу.

Запротестовав, Гарри резко упёрся ладонью в чужую грудь и толкнул, буквально уложив того на лопатки:

— Тогда смотри на меня внимательно, — прошелестел он, легонько коснувшись губами чужих губ прежде, чем выпрямиться.

Риддл лишь усмехнулся, откидываясь назад, точно и правда готовился смотреть и ничего не делать. Гарри вновь оседлал его бёдра, начиная слегка раскачиваться — медленно-медленно, томя и себя, и его. Чужие ладони порывисто легли ему на бёдра, переместились выше, накрыв тазовые косточки, и по пути обратно задели сочащийся смазкой член, что вызвало у Гарри невольную судорогу. Он зашипел, сощурив глаза, и Том слегка развёл ноги у него за спиной. Теперь уже Гарри отклонился назад, используя это как опору.

Каждый раз приподнимаясь и опускаясь, он чувствовал, как спираль внутри увеличивается, разрастаясь, а томление постепенно превращается в непрерывный и едва ли не болезненный спазм, заставляющий мышцы пресса напрягаться, а руку невольно тянуться к члену, не чтобы достичь разрядки, а чтобы отсрочить её.

Гарри двигался медленно, двигался поспешно, то следуя определённому ритму, то полностью сбиваясь; он то выгибался, то, наоборот, склонялся над Томом, опираясь на его плечи, на бледной коже которых отпечатались следы его пальцев, до того сильно он сжимал их. Гарри пытался не терять из виду чужое лицо и замечал, как первоначальное бездействие Тома летело ко всем чертям. Он чувствовал, как его руки бродят по телу, то поглаживая отдельные участки, то снова задевая член и яички, то потирая соски; ощущал, как тот начинает двигать тазом, приподнимая бёдра ему навстречу, отчего проникновение становилось более порывистым, и Гарри даже не попытался сдержать порождаемый этим встречным толчком вскрик — стыд был вытеснен всем тем, что он переживал сейчас. Даже в прошлый раз он не чувствовал его так глубоко в себе и не чувствовал себя столь заполненным во всех смыслах. Дело было не в позе и не в самом действии, а в них самих, в ситуации, которая изменилась… Всё изменилось.

Получив некое подобие определённости в чувствах, он одновременно лишился её в том, что касается их будущего.

Пятьдесят на пятьдесят, чёрт их побери!

«За чертой, всё это осталось за чертой», — повторял он мысленно.

Гарри глухо застонал, увеличивая темп, и ощутил чужие пальцы на своём горле. Моргнув, он облизал губы, не отводя от себя рук Тома, а тот поглаживал его подбородок и линию шеи, скользя от мочки уха до кадыка и обратно.

«Если бы только…»

Что только?

— Сделай это, — невольно вырвалось у него.

Тем не менее поглаживания продолжились.

— Пожалуйста, — добавил Гарри.

Он вильнул бёдрами полукругом, сжав его внутри себя, и одновременно чужие пальцы сомкнулись плотнее, слегка сдавливая горло.

— Да-ах... — глухо прошипел он.

Последующий удар сердца отозвался в висках, а за ним ещё один. С трудом выдохнув, Гарри приподнялся, выпуская член Тома из себя почти полностью, а затем опустился. Завибрировавший в горле стон застрял, так и не вырвавшись, и он задрожал всем телом от накатывающей волны жара. Та прокатилась по телу, выступая мурашками на коже, и ударила в голову лучше огневиски. Взмокшие волосы прилипли ко лбу, и фантомная пульсация в области шрама заставила его опустить взгляд и встретиться с непроглядной чернотой чужого взора. Том будто поглощал то, что видел, будто любовался им, не позволяя себе упустить ни единой детали… В ту же секунду пальцы сжались сильнее, не позволяя Гарри полноценно вдохнуть, и он вцепился в них, но не для того, чтобы оттащить от собственного горла, а чтобы не позволить этому случиться.

— Сделай… Покажи, — прохрипел он, понимая, насколько абсурдно ждать, что его поймут.

Тем не менее Том ничего не спросил, когда приказал:

— Закрой глаза.

Похоже, он знал о тайных — и постыдных — желаниях его сердца и не такого уж и здорового разума больше него самого.

А затем Гарри приоткрыл веки. Тёмные волосы исчезли, заменившись тёмным вкраплением вен на лысом черепе. Две заострённые полоски чужих зрачков неотрывно следили за ним, а на бледном лице отражалась насмешка. Продолговатые щелочки ноздрей расширились и затрепетали, когда Гарри, застряв меж паникой и вожделением, дёрнулся вперёд и стиснул внутри пульсирующую плоть.

Он понятия не имел, сколько времени Том сможет удержать морок, и это подстегнуло его. Движения стали хаотичными, стремительными и безостановочными, а нехватка воздуха заставляла спешить ещё отчаяннее — казалось, он не раскачивается, а извивается на нём не в силах задать себе какой-то определённый ритм, сконцентрироваться и унять разбавленное страхом желание, которое от этого становилось только острее. Оно вспарывало его суть, которая хотела этого — хотела того, кто столько лет преследовал его в кошмарах.

Хватка на горле внезапно исчезла.

— Нет! Не убирай, — разочарованно выдохнул Гарри, невольно коснувшись шеи, и тут же ощутил, как его обхватили за талию, снимая с себя, и вжали в мягкую поверхность постели, придавив весом чужого тела.

Они перевернулись.

Том всё же оказался сверху. Его ладонь прошлась вдоль, от низа живота до кадыка, затем будто подцепив тот длинным пальцем с заострённым ногтем. Гарри казалось, что это всего лишь его восприятие — совершенно субъективное, — ведь руки не изменились в действительности, но ощущения были весьма реальными.

— Тебя это так возбуждает? — низкий насмешливый голос отозвался новой волной жара, распространившейся от паха до поджавшихся кончиков пальцев, и Гарри встретил его взгляд, выдавив из себя:

— Нет...

— Нет? — с наигранным удивлением поинтересовался тот, взглядом проделав тот же путь, что и рука чуть ранее, только наоборот.

Гарри знал, что он смотрит на прямое доказательство его вранья, а затем и прикасается к нему. Прикосновение это было почти неощутимым, если бы он не был столь возбуждён. Всё так же, ногтем, Том задел головку, провёл вдоль ствола, повторяя узор вен, и надавил на шов мошонки, чем заставил его слегка согнуть ноги в коленях, словно Гарри собирался сжаться — спрятаться от него.

— Нет? — переспросил Риддл, глянув исподлобья.

Гарри только и мог что закусить губу: Том массировал вход костяшкой согнутого пальца, постоянно задевая яички.

— Меня… — Сглотнув, Гарри нервно облизал губы.

— Что тебя? — почти скучающим тоном поинтересовался тот и всей ладонью накрыл мошонку, массируя её. — Пугает?

— Сводит с ума, — выдавил он из себя в конце концов.

— И чего же ты хочешь от меня, Гарри Поттер? — улыбнулся Риддл, что больше походило на оскал.

— Ты знаешь, — просипел Гарри.

«Ведь это ты большую часть моей жизни был в моей голове…»

Рука проделала путешествие обратно, и Том обхватил его член, крепко сжав и неторопливо размазывая предэякулят. Гарри замотал головой, зашептав:

— Не так… Нет.

— А как? Скажи мне, — хищно прошипел Риддл, отчего его язык, будто у змеи, ударился о верхнюю губу, мазнул по нижней и тут же исчез во рту, а глаза выжидающе уставились.

Вместо слов Гарри развёл ноги и обхватил ими чужие бёдра, скрестив лодыжки за спиной — твёрдая плоть упёрлась ему меж ягодиц, соскользнув, и бледное лицо Тома скривилось, словно в судороге.

Это было похоже на рябь на поверхности воды, но морок удержался.

Одним мощным толчком Том опустился на него. Опустился в него. Выгнувшись навстречу, Гарри протяжно застонал, судорожно хватая губами воздух, и завёл руки за голову, вцепившись в подушку, так удачно оставленную Риддлом раньше. Пальцы сжали, скомкали её, притянув ближе, чтобы следом откинуть подальше, а затем снова ухватиться, царапая наволочку ногтями, когда Том мощным толчком выбил весь воздух из его лёгких.

— Скажи мне, Гар-ри, — протянул тот со столь знакомой ему интонацией, вырвавшейся шипящим свистом между одной «р» и другой.

Сказать?

Гарри подался навстречу, ощутив, как от яростного шлепка жжёт ягодицы. Он прекрасно знал, что Том хотел услышать. И к желаниям тела это никак не относилось.

Сказать?

Он приподнялся, обхватив чужие плечи, и прижался щекой к чужой.

— Скажи, — порывисто рыкнул Том.

«Я люблю тебя».

— Я ненавижу тебя, — прохрипел Гарри, царапая чужую спину, иллюзия неживой бледности которой рассеивалась, проступая алыми полосами, чтобы те ловко наложились на вернувшийся морок.

Странный, утробный, едва ли не болезненный стон, изданный Риддлом, заставил разжать объятья. Том начал вбивать его в матрас, и Гарри не мог отвести взгляда от приоткрытой полоски бесцветных губ, суженных глаз, которые по животному следили за каждым его вздохом, упавшей на эти самые глаза надбровной дугой, лишённой любого волосяного покрова, которая, тем не менее, выражала достаточно, чтобы заметить, насколько тот напряжён и сконцентрирован.

Это было сложно, скорее всего — удерживать иллюзию.

Желая сорвать маску и в то же самое время испытывая извращённое удовольствие от происходящего, Гарри требовательно прошептал:

— Сильнее…

Тот внезапно откинулся назад, выпрямляясь, и утянул Гарри за собой, отчего он наполовину оказался у него на коленях, а лопатки упёрлись в матрас. Вид снизу позволил Гарри увидеть, как бледные узловатые пальцы сжимают его бёдра, казалось, в действительности царапая кожу острыми ногтями, как тяжело поднимается грудная клетка Тома при каждом вдохе, отчего рёбра выпирали сильнее, как дёргается губа, обнажая заострённые зубы, когда тот подаётся вперёд, с силой толкаясь внутрь.

По коже пробежали мурашки, а закрутившаяся спираль наслаждения теперь пожирала всё внутри него. Она любую эмоцию превращала в дополнительный рывок для приближающегося исступления. Гарри понимал, что его трясёт, словно при сильной лихорадке, а болезненный укол на лбу заставил резко поднять руку, коснувшись шрама. Однако тот не пульсировал и не был горячим. Весь лоб горел, как, впрочем, и всё тело — это тоже было лишь мороком. Наваждением, которое он не желал развеивать. Не сейчас, не этой ночью…

Том замедлился. Он подался назад, опираясь на пятки, и, встретившись взглядом с Гарри, так же медленно насадил его на свой член, под конец рывком проникнув до упора.

— Кха-ах, — вырвался сиплый стон.

Гарри вцепился в собственные волосы, слегка откинув голову и уставившись на перевёрнутое изголовье кровати. А когда это повторилось, ощутил, как чужая ладонь смещается с его бедра к животу, будто Том хотел ощутить силу собственных толчков, что буквально вывернуло его наизнанку.

Гарри стиснул того так сильно внутри, что услышал утробный рык, и встретился с голодным взглядом своего мучителя. На чужом лице видимо ходили желваки, а влажный язык скользил вдоль нижней губы, что смотрелось по-иному в такой перспективе: дико, алчно, безумно… Ладонь, однако, не остановилась на том же месте: царапая его, она поднялась вдоль груди, зацепив по пути сосок, надавила на ямку меж ключиц и порывисто стиснула горло, отчего Гарри содрогнулся и снаружи, и внутри.

Кольца спирали внезапно собрались вместе, в тугой узел, готовый вот-вот лопнуть, и в тот момент Том подхватил его второй рукой под бёдра, сорвавшись на бешеный темп. Комната растворялась перед глазами, превращаясь в очертания и пятна, словно его зрение снова чудовищно ухудшилось. Задыхаясь, Гарри давился стонами, раз за разом переживая невыносимое напряжение по всему телу, которое то растекалось, то собиралось вновь в одной-единственной точке, мучительно ноющей, непрерывно пульсирующей и настолько сильно требующей разрядки, что, когда Том вдруг замедлился, как-то иначе толкнувшись в его тело, а пальцы крепче стиснулись под кадыком, на мгновение перекрывая весь доступ к воздуху, Гарри задёргался от ощущения обжигающей его внутренности спермы. И это ощущение слилось с многими другими: с ощущением прохлады, наполняющей лёгкие, когда давление исчезло, с оглушающим грохотом, прозвучавшим где-то рядом или же везде — он точно не понимал, — с чем-то больше похожим на судорогу, сладостную и одновременно искажённую болью перевозбуждения, когда он такими же толчками, которыми двигался Том, кончал себе на живот не в силах даже мычать от переполняющего его удовольствия.

Сердце громыхало в ушах. Гарри лишь тяжело дышал, раз за разом касаясь груди, словно боялся, что оно и правда сейчас выскочит, и ощущал вязкую субстанцию там и на шее, и даже, кажется, на лице — треклятая поза...

— Чёрт, — сдавленно выдохнул он, дотронувшись до шеи.

Том склонился над ним, продолжая двигаться плавно, даже лениво. Прикрыв глаза, Гарри не сдержал улыбку, когда ощутил прикосновение горячего языка к щеке, слизывающего попавшую каплю семени.

— Какой фейерверк ты устроил, — насмешливо изрёк Том.

Гарри приоткрыл веки, потянувшись к нему, и прижался всем телом, констатируя:

— Два-два.

— Продолжим?