Глава 42. Эта гонка — пророчество судьбы (1/2)

Беги, парень, беги! Этот забег — путешествие

Беги, парень, беги! К секретам внутри тебя самого.

Беги, парень, беги! Эта гонка — пророчество судьбы.

Беги, парень, беги! Скройся среди деревьев.

Грядёт новый день,

Тебе не придется больше прятаться —

Малыш, ты повзрослеешь!

А пока беги! Беги!

Woodkid — Run Boy Run<span class="footnote" id="fn_31146928_0"></span>

</p>

Вспомнить каждую деталь происходящего — не значит смочь воспроизвести это, а вспоминать ту ночь ему не особо и хотелось, но Гарри делал это раз за разом, буквально физически ощущая растущий внутри ком, а затем пытался высвободить напряжение.

Тем не менее ничего у него не получалось.

Тем вечером он несколько часов просидел, опустошая себя, оставляя всё накопившееся за, казалось, столь недолгое время в тишине кабинета, чтобы больше никогда не возвращаться к этому, и даже не заметил, как за окном начало светать. Кричер меньше обычного ворчал с утра, а он меньше обычного ощущал, словно всё внутри онемело — покрылось коркой льда, и даже сердце стучало равномерно: не ускоряясь и не замедляясь.

Завтрак, зал, Драко, ужин, сон, завтрак, зал, Драко — всё смешалось в комок и перестало иметь значение. Важным стало только одно ощущение: то, которое он испытал, отбросив Экриздиса от себя. В этом случае возможность применять магию без палочки и свободное управление способностью, чтобы обороняться и атаковать в повышенном темпе, обрели огромную значимость для него. Однажды Гарри смог сознательно воспользоваться этим, когда перевернул кровать, но сейчас, как бы ни концентрировался, ничего не происходило — даже пёрышко не сдвинулось с места. Стало быть, проблема заключалась в эмоциональном накале, на что сейчас он был не способен… Даже воскрешая ту ночь в памяти, Гарри ничего не мог заставить себя чувствовать, кроме самого желания чувствовать.

Могло ли его желание исполниться? Мог ли он выжечь все эмоции из себя, заставив впитаться в обивку? Если так, то единственная грань, которую он мог перешагнуть сейчас, — физическая: ощущение смертельной опасности всегда было отличным мотиватором. С чем бы ему не помешала помощь, но он понимал, что найти беспощадного партнёра для дуэли может только в одном месте, которого он не собирался посещать.

А Драко…

Драко, который когда-то атаковал его без пощады, сдерживал себя, «доставал» его своим вниманием и пытался воззвать к голосу разума, который Гарри и не терял вовсе — просто у него была цель, и он был на ней сфокусирован. Однако он не желал закрывать камин, чтобы прервать визиты, не желал отгораживаться от друга, но и по-другому не мог: никто не должен был узнать о его встрече с Экриздисом. Что до Ши Лан — это уже было второстепенно. Не так, как раньше, не так, как во время их противостояния с Томом, когда он, несомненно, нередко что-то скрывал от кого-то, но только похоронив именно эти две тайны в своём сердце, он осознал всю их тяжесть. Тяжесть тайн, от которых что-то зависит, а вот что именно, Гарри ещё толком не мог понять. Поэтому Малфой… он не хотел, чтобы тот видел его таким, однако запретить следовать за собой — также не мог. Гарри нужно было место, где его не найдут (по крайней мере, сразу), и первым таким была Тайная комната, куда он не желал соваться до поры до времени по понятным причинам, а вторым — Астрономическая башня.

Посещение для студентов было строго-настрого запрещено вне уроков астрономии, но Гарри это не касалось — он уже перешёл в другую категорию. После случившегося с Дамблдором башня обросла не лучшей репутацией и сюда даже Аврора Синистра боялась подниматься вне уроков — чего уж говорить об остальных? Они страшились встретиться то ли с призраком всё ещё живого директора Хогвартса, то ли самого Волдеморта, то ли всё того же Кровавого Барона. Он же часто пропадал здесь вечерами, когда играл в надсмотрщика.

Высоко и холодно — просто идеальное место.

«На моей памяти не один юноша сбросился с башни, страдая от несчастной любви…»

Гарри поёжился и направил палочку.

«Вердимиллиус!»

Вспышка отлетела и, ударившись о невидимую стену, рассеялась столпами зелёных искр.

Ещё минут пять.

Барьер, создаваемый парочкой купленных им артефактов, охранял стены от повреждения и поглощал урон, не позволяя видеть вспышки снизу, но не мог держаться вечность, а Гарри, кроме того чтобы притянуть палочку, камушек или книгу, несколько из которых он позаимствовал, невербальным Акцио, ничего не добился. Он пытался перестать произносить «Акцио», но тогда даже палочка оставалась неподвижной. Это и был его нынешний максимум: притянуть книгу, чтобы запустить ей в кого-нибудь — безусловно, самая настоящая оборонительная техника в его стиле. Если застать противника врасплох, можно и приложить его увесистым томом, например, «Современной истории магии».

Мысль должна была вызвать улыбку, но он лишь скривился от отвращения.

Гарри понимал, что такое отнимает не год и не два изнурительных тренировок; понимал, что следовало бы записаться дополнительно на курсы мракоборцев, чтобы восполнить недостающие знания, ведь ему нужны не книги, а наставник, но…

Но разве он не гений? Разве не должно у него получаться всё с первого раза? Он же Избранный, чёрт побери! Избранный!.. Псевдоизбранный.

У Гарри вырвался смешок.

Это было… неожиданно раздражающе, и наверняка он бы уже пыхтел от злости, если бы не был настолько поглощён необъятной пустотой, внутри которой даже злость казалась маленькой и сморщенной — ничего не значащей.

Даже размышления о Томе не вызывали ничего, кроме глухого «ничего». Возможно, он лукавил, но оттенок печали терялся на общем фоне — слишком слаб тот был, чтобы Гарри познал вновь всё послевкусие разочарования.

«Не распускайтесь, Поттер», — внезапно вспомнилось ему.

— Я не слабый, — глухим голосом сказал Гарри.

Ярость бушевала в нём так, что он готов был наброситься на Снейпа.

— Так докажите это! Возьмите себя в руки! — рявкнул тот. — Подавите гнев, владейте собою! Пробуем ещё раз!

— Я не слабый, — прошептал Гарри.

Пройдя в центр зала, он убрал палочку и застыл.

— Ещё раз.

Мысли хлынули умиротворённым потоком, тело напряглось, и Гарри попытался сдвинуть грузные кольца, воссоздавая мысленно те же самые ощущения, что и во время Акцио: нужно подобрать палочку, нужно стиснуть камень, нужно поймать книгу, нужно сдвинуть чёртовы кольца — всё это нужды, с которыми он действовал так или иначе.

Шумно выдохнув, он закусил губу, гипнотизируя золотые кольца армиллярной сферы. Ладони дрогнули, когда он чуть поднял их, направляя мысли и воплощая их в чистое желание — желание, чтобы сфера начала вращаться. Один круг, два круга, три круга, которые та нарезала перед его мысленным взором, но в реальности кольца не сдвинулись ни на дюйм.

— Ещё раз! — прошептал он, сделав шаг вперёд и не сводя взгляда с неподвижной металлической конструкции.

Руки поднялись выше — Гарри будто собирался собственноручно катить сферу, если та не поддастся, а та не поддавалась — даже не скрипнула.

В чём же дело?..

— Ты слишком напрягаешься, — приглушённый голос позади застал его врасплох.

Сконцентрировавшись, Гарри упустил из виду своё окружение, совершив очередную ошибку.

— Я делаю всё точно, как тогда, но ничего не получается, — не оборачиваясь изрёк он. — Не понимаю, почему сейчас всё иначе.

— Сейчас ты всё видишь иначе: не чувствуешь саму сферу, но пытаешься подчинить её. Поэтому я говорил, что беспалочковая магия намного сложнее — это требует больше от тебя самого, больше от твоего восприятия.

Гарри лишь склонил голову, а затем ощутил, как Том встал вплотную к нему. Он почувствовал его спиной и не отодвинулся, лишь вскинув взгляд к неподдающейся громадине.

— Одной силы воображения недостаточно, — продолжил Риддл. — В тот раз было не точно так же: заглушив весь эмоциональный фон — постоянный внутренний раздражитель, — ты почувствовал нечто на совершенно ином уровне.

— Я будто слился с кроватью, — глухо отозвался он. — И управлял ей, как собственным телом.

— Сейчас же ты просто пытаешься мысленно сдвинуть сферу, напрягаясь физически, — заметил Том, а его руки легли Гарри на плечи, слегка сжимая их, а затем и шею. — Не сутулься.

И Гарри распрямился, невольно прижавшись к чужой груди, отчего внутри всё содрогнулось.

— Мне нужно справиться с этой способностью… Я думал, что этот навык более интуитивен… что он основан на эмоциях.

— Что ж, — задумчиво протянул Том, — в детстве в порыве злости я и правда раскидывал вокруг себя вещи, но это совершенно бесполезно. Я родился со способностью к телекинезу, Гарри, и с ранних лет ей… баловался, ты же приобрёл совсем недавно. Не пытайся перепрыгнуть через ступень.

— А я разве пытаюсь? — раздражённо спросил он.

— Первая ступень — проявления стихийной магии без какого-либо контроля. Вторая ступень — контролировать их с помощью волшебного инструмента и вербальной формулы; третья — с помощью волшебного инструмента и невербальной формулы; четвёртая — с помощью невербальной формулы; пятая и последняя — с помощью мысли. Ты толком ещё на третьей не стоишь с уверенностью, а пытаешься овладеть пятой.

Гарри поджал губы.

— Для начала ознакомься с третьей ступенью, ознакомься со своей магией и окружением, к которому ты хочешь её применять.

— Я не понимаю, — выдохнул он, пытаясь не выглядеть удручённым. — Не знаю, что должен чувствовать, если не желание сдвинуть эту треклятую сферу.

— Воображение не всё, но первый шаг, — тихо ответил Том и словно стал ещё ближе. — Попытайся представить. Ты ведь жил в доме, где есть электричество, Гарри. Палочка помогает направить магию — она её проводник. Сердцевина — это медная проволока, а древесина — изолирующий материал; палочка — это провод, твоя магия — ток, твоё тело — природный генератор, — Том задел его ухо губами.

Гарри прикрыл на мгновение глаза, концентрируясь на чужом голосе.

— Чтобы применять чары без палочки, ты должен самостоятельно прочувствовать весь этот процесс, — чужая ладонь легла ему на грудь и спустилась ниже. — Ощути, как она скапливается здесь, ощути, как она поднимается, — рука скользнула выше, к сердцу, — и расходится по твоим венам…

Пульс Гарри участился, когда Том пробежался пальцами вдоль его плеч, будто направляя поток, и сжал запястья, продолжая:

— Ощути её на кончиках своих пальцев, ощути, как она готова сорваться и устремиться вперёд, следуя твоим желаниям, — шёпот раскалился, обжигая кожу шеи, — а своё желание оберни конкретной формой и дай этой форме направление, если оно того требует.

Том буквально заставил его повернуть ладони по кругу.

— А теперь мысленно шепни «Ротатор».

«Ротатор»

Армиллярная сфера утробно заскрипела… и всё. Гарри разочарованно вздохнул.

— Попробуй снова, — почти потребовал Том и отступил, освобождая его руки, но по-прежнему остался стоять за спиной.

Гарри почти физически ощущал его взгляд.

«Ощутить скопление…» — проговорил он мысленно и вновь прикрыл глаза.

«…Как когда он поглощал свою силу обратно», — будто подсказала интуиция.

«Ощутить подъём», — Гарри раскрыл глаза и чуть поднял ладони, замечая, как вздрагивают пальцы.

Покалывание волной разбрелось по телу.

— Собрать на кончиках пальцев, — прошептал он. — И сдержать…

— Пока не прочувствуешь своё желание, — протянул Том за спиной.

— Пока не дам этому желанию форму, а форме — направление, — Гарри чуть повернул пальцы по кругу.

— И тогда отпускай.

«Ротатор!»

Сфера ещё громче заскрипела, а одно из колец будто покачнулось. Гарри не знал, чувствовать ли себя победителем или проигравшим.

— Я безнадёжен.

— Скорее чересчур амбициозен, — заметил Том, и Гарри обернулся, встречаясь с ним взглядом, — что похвально.

Они не виделись всего несколько дней, но почему же всё так изменилось? Как всё может меняться так быстро и так радикально? И что он должен сказать теперь? Как ему поступить?..

— Как ты меня нашёл? — тихо спросил Гарри и обернулся на сферу.

— Ты часто сюда сбегал.

— И ты наблюдал за мной, — заключил он.

— М, — неопределённо произнёс Том, и Гарри переключил на него своё внимание.

Повисла неловкая тишина, которая прервалась его просьбой:

— Покажи мне, как ты это делаешь.

Том едва глянул на конструкцию, как та тихо заскрипела и кольца сделали полный оборот.

— Хочу так же.

— А как же упорство и трудолюбие?

— Хочу всё и сразу, — повторил Гарри, наблюдая, как сфера замедляется. — Не хочу ждать, не могу больше ждать.

— С каких пор?..

Гарри не ответил на вопрос.

Скопление, движение, сдерживание, пожелание, оформление и выпуск.

«Локомотор», — прошипел он мысленно.

Одно из колец едва шелохнулось… Но шелохнулось ведь?

— Победа, — безрадостно заявил Гарри, понимая, что это самый настоящий проигрыш.

— Теперь попробуй с этим, — внезапно изрёк Риддл.

Перед глазами у Гарри зависло то самое крохотное пёрышко, и он вздохнул.

Однако, стоило ему отпустить своё желание, как перо закрутилось словно смерч.

— Слов нет, — прошептал Гарри и едко добавил: — Трепещите враги Гарри Поттера: устрою вам снегопад из гусиного пуха!

— Испытаешь на практике? — спросил Том, проигнорировав его выпад.

Он обошёл Гарри по кругу, глядя исподлобья, и предложил:

— Попробуй тем же Вердимиллиусом.

Как долго он наблюдал за ним?

— Ты будешь стоять не двигаясь?

— Боюсь, противник не будет стоять столбом, Гарри, — осклабился Том.

— Но ты не особо двигался тогда.

— Потому что это была дуэль.

— А теперь что?

— Сражение, — сказав это он, сместился в сторону, не шагая, а левитируя. — И, если гусиный пух поможет тебе отвлечь противника, воспользуйся этим.

Гарри нахмурился.

— Всенепременно.

Сконцентрироваться было сложнее, когда вместо огромного шара оказалась едва ли не тень. И тень весьма подвижная. Гарри не смог сконцентрироваться, не смог оформить желание и даже с формулой запнулся, — Вердимили… соус, чёрт возьми! — отчего на лбу выступила холодная испарина.

— Помедленнее, — попросил Гарри.

Том прислушался, но это не сильно повлияло на результаты: при новой попытке чары вырвались, рассеиваясь облаком дыма, который заставил его закашляться.

— Хочешь всё и сразу, но не стараешься, — раздался чужой голос совсем рядом, а в следующую секунду Том вновь оказался в нескольких метрах — он ускорился.

— Стараюсь, — процедил Гарри сквозь зубы, ощутив, что глаза начинают слезиться из-за уже рассеявшегося дыма.

Нервно коснувшись век, он потёр их, и плечо тут же кольнуло. Опустив взгляд, Гарри увидел у своих ног рассыпавшийся… снежок?

— Один-ноль, — флегматично изрёк Том.

Гарри мгновенно переместился вбок, заметив вытянутую фигуру в тени стены.

Один, два, три…

Вздох.

«Вердимиллиус».

Тонкий, едва живой поток искр вырвался вперёд, тут же погаснув. А вот снежок метко попал ему по руке, оставив на ткани рукава белый, рассыпчатый след.

— Два-ноль.

Вспыхнувшее раздражение заставило Гарри сжать пальцы сильнее, и он понял, что сжимать особо нечего: палочки в руке не оказалось.

Следующий снежок попал прямо в живот.

— Три-ноль. Не спи, Гарри.

— Это глупо, — с досадой заявил он.

«Что за ребячество?»

Нахмурившись, Гарри отступил на несколько шагов, а Том моментально оказался прямо перед ним. Хоть внешне тот казался полностью сосредоточенным на происходящем, но на лице вдруг расцвела открытая, едва ли не мальчишеская улыбка, и очередной снежок угодил в другое плечо, отчего Гарри пошатнулся.

«Чёрт! Вердимиллиус!» — И скопление искр рвануло к Тому, но тот отмахнулся от них, как от надоедливой мухи, и многозначительно усмехнулся. А вот Гарри было не до насмешек, когда снежок попал ему аккурат в пах.

Желание притянуть палочку взорвалось удушающей волной в груди, но Гарри сдержался, сцепив зубы и недобро взирая на Риддла.

— Неплохо. Пять-ноль, — раздался его звенящий голос.

— Пять-один, — поправил его Гарри.

— Ты не попал, Поттер, — цыкнул Риддл. — Теперь попробуй воспользоваться защитными чарами — это должно быть проще.

Небрежно стряхнув с себя снег, Гарри скосил на него взгляд, пытаясь понять, когда тот вновь собирается «атаковать», и сосредоточился на щите, проворачивая весь процесс заново от начала до конца, чтобы воплотить его в нужный момент.

«Вот оно».

Том сдвинулся влево, а в Гарри уже летел снежок. Казалось, время растянулось, позволяя ему видеть комок снега, с вибрирующим гулом рассекающий воздух, чтобы за долю секунды столкнуться с какой-нибудь частью тела Гарри.

И он не должен был допустить этого.

«Протего!»

Гарри разжал ладони, невольно выпятив грудь вперёд, словно отражая всем своим телом атаку, а затем сделал шаг назад. Ледяной снаряд столкнулся с невидимой стеной, и на губах Гарри расцвела победная улыбка — первая за несколько дней, — чтобы затем бесследно исчезнуть.

Щит слабо блеснул, лишь на мгновение задержав магический снаряд, а затем пропал, и едва раздолблённый чарами снежок попал ему в лоб, осев ледяной трухой на волосах, лице и даже попав под ворот мантии.

Замерев от настигшего его потрясения, Гарри медленно коснулся лица и, моргнув несколько раз, отчего снежинки сорвались с ресниц, пришёл в ярость. Он прорычал нечто невразумительное, в отчаянии вцепившись в теперь уже влажные волосы, и потянул за них.

— Бесполезно! — на глазах выступили злые слёзы.

Ничто не может дать ему ответа: в книгах всё описывалось чересчур туманно. Никаких пошаговых инструкций, никаких техник или же подсказок — всего лишь общие описания, которые не дали никакого результата ни вчера, ни сегодня. Но и с точными инструкциями у него ничего, чёрт возьми, не получалось!

— Что случилось, Гарри? — мягкая, как перина, интонация чужого голоса застала его врасплох, а тёплое дуновение осушающих чар, прошлось мурашками по коже.

— Я бесполезен — вот что, — не взглянув на Тома, продолжал цедить Гарри.

— Ведь я предупреждал, что это сложно, — напомнил тот. — Со временем…

— А ещё ты предупреждал, что не будешь меня учить, и тем не менее ты здесь, — он наконец отнял руки от волос и вперил тяжёлый взгляд в успевшего подойти Риддла.

— Потому что ты всё равно сделаешь по-своему, — как-то уклончиво ответил тот. — Лучше направить тебя, чем позволить тратить время в бесполезных метаниях.

Гнев заклубился внутри, становясь плотнее.

— Направить меня? Как ты делал всё это время? Переставлял меня с поля на поле, словно пешку? Смешно было наблюдать за метаниями подростка? Стоило оно того? Наверняка ты себя сейчас прекрасно чувствуешь, испытывая весь спектр эмоций, не так ли? — чеканил Гарри каждый вопрос, а затем с притворным возмущением протянул: — Ах да, ты же подавляешь их, поэтому и знать, что чувствуешь, не можешь, треклятая бесчувственная глыба! — невольно перешёл он на Парселтанг.

И тут же растерялся, во-первых, осознав, что теперь пустота стянулась до крошечной лужи внутри, а эмоции, напротив, растеклись океаном, заполняя его до краёв. А во-вторых, вместо ответной насмешки или каких-либо возражений Риддл нервно коснулся лица и глянул на него, сквозь пальцы.

— Зачем ты пришёл, Том? Всё, что ты мог забрать у меня, ты уже забрал, — устало прошептал Гарри. — Тебе нечего, по всей видимости, мне дать. А мне больше нечем тебя порадовать.

«Разве что собственной жизнью», — чуть не вырвалось у него, но Гарри вовремя прикусил язык, давясь этими словами.

Однако и сам Том молчал. Он отступил и остановился в проёме арки, повернувшись к нему спиной. Каждое его действие порождало новый виток ярости, будто дремавшей эти два дня после случившегося с Экриздисом, — стоило ли удивляться, что Том продолжал иметь подобное влияние на него?

Гарри хотелось кричать, хотелось подойти и встряхнуть его, хотелось запустить книгой в чужой затылок… И он сдерживал клокочущую внутри ярость, которой хватило бы на десятерых, мысленно повторяя один и тот же вопрос: «Неужели тебе даже сейчас нечего мне сказать?»

— Я… — внезапно раздался сипловатый голос, — сожалею, Гарри.

— Мне не нужны твои сожаления, — мгновенно ответил он, вновь ощущая привкус разочарования на губах. — Ты не можешь изменить прошлого, о котором весьма иллюстративно мне рассказала Ваблатски, а она многое рассказала, уж поверь. И про пророчество в том числе.

— Верю.

— Она сообщила тебе, — заключил Гарри, но тот лишь передёрнул плечами.

Что ж, теперь понятно, отчего сам Том не искал его.

— И извинения мои тоже ничего не изменят, — Риддл оглянулся на него, но Гарри не смог разглядеть выражение чужого лица. — Я не должен был приходить.