Глава 41. Глубоко в твоём сердце (1/2)

Пустые чувства остались позади.

И все причины улетучились, как ветер.

Мы больше не проводим время вместе.

Ты — мой лунный свет;

В ночи, я нахожу такие чистые цветы.

Они не подвластны времени.

Я всегда буду поблизости.

Пусть ангелы будут с тобой,

Глубоко в твоем сердце.

Я всегда буду в твоем сердце.

Пусть ангелы будут с тобой,

Ведя тебя домой.

Elaine — Sad March</p>

— Перейдём к последней на сегодня, но не менее важной теме, — медленно произнёс Том, — а именно: пересмотр кандидатов на место председателя совета.

— Что?! — Пруст резко поднялся, сощурив глаза.

Он тут же стал сосредоточением внимания для восьми пар глаз.

— Георг, сядьте, — миролюбиво уставился на него Скарантино и едва заметно хлопнул по подлокотнику.

Пруст кашлянул и опустился на стул, мазнув взглядом по всем присутствующим, словно сам был возмущён собственной выдержкой.

— Позвольте заметить, что об этом здесь не упоминалось ни слова, — он постучал пальцем по открытой перед ним папке — собранию всего, что они успели пересмотреть за восемь часов заседания.

Разумеется, Том пренебрёг формальностью, оставив пустое поле перед завершением. Вопрос стоило выставить на всеобщее обозрение без преждевременного вмешательства Георга, который, безусловно, навестил бы его сразу же, как только увидел закрывающую заседание проблему.

— К чему такой переполох? — со скопившейся вежливостью улыбнулся Том. — Ведь это всего лишь краткое изложение нашей встречи — план совещания, не более.

И это понимал сам Пруст, как и остальные шестеро советников, никак не отреагировавшие на провокацию. Пруст слегка нахмурился, опустив взгляд куда-то вниз.

— И всё же вопрос весьма щекотливый, — подала голос Де Верли. — Поэтому я вынуждена спросить, не связано ли это с тем, что вы собираетесь подать в отставку?

Тонкие брови тоже сошлись на переносице. Её на удивление юное личико выглядело недовольным, едва ли не раздражённым услышанным, а неуместные косички дёргались каждый раз, как она качала головой.

— Присоединяюсь: уместно ли подавать в отставку, едва вернувшись на своё место? — Азар Сех сверкнул глазами, но во взгляде блестел только искренней интерес.

— Этого я не говорил, — сдержанно покачал головой Том. — Но все мы в курсе моего деликатного положения на данный момент. Меня ждёт слушанье в Визенгамоте, и, разумеется, исход ясен. Влиять на решение судей я не собираюсь, — слетевшая с языка ложь была на удивление легка, хоть была и первой, оглашённой перед советом.

Том мог лукавить, как и все они; мог недоговаривать, как и все они… но ложь была непозволительна внутри этих стен.

— Безусловно, это неприемлемо, — кивнула Бергвист.

— Поэтому, — с вибрирующим акцентом заговорил Сех, — непосредственное участие в подобных предприятиях просто недопустимо для каждого из нас, — и перевёл взгляд на сидящего около Тома Кунца.

— Не соглашусь с вами, Изар, — возразила Айхара Акио, расправив плечи. — Правда, что во многих странах внедрение рядовых мракоборцев прошло успешно и дало удовлетворительные результаты, однако невозможно не учитывать, что случай Великобритании исключителен. И именно по этой причине можно считать задачу грамотно выполненной.

— К тому же в то время я и являлся своего рода рядовым мракоборцем, — напомнил Том, встретившись взглядом с Прустом.

Многое со временем стирается из памяти, как и то, кем он был, когда начинал, и с каким скепсисом все отнеслись, когда Георг — в то время сам занимавший этот пост — привёл его, сделав третьим и последним претендентом. Теперь же генеральный секретарь безусловно сожалел о принятом им решении, но пути назад не было. Том, наверное, был самым лучшим и самым худшим кандидатом, занявшим это место, с момента появления Международного совета магической безопасности и правопорядка. Чудное противоречие, которое никак не повлияло на то, что со временем его сочли самым подходящим. Мнение, которое ничуточки не изменилось, и когда он созвал собрание впервые после своего возрождения, будучи совершенно бессильным и воспользовавшись помощью Отто, чтобы просто аппарировать, выбор оказался единодушным: шесть за, ни одного против. Нельзя сказать что это стало сюрпризом, но всё же Том был приятно удивлён сохранившемся единогласием в отношении его.

Само собой, важную роль сыграло и успешное выполнение больше двух третей поставленных задач. Первая в своём роде миссия… Едва ли не эксперимент, имеющий все шансы на провал. По крайней мере, когда только рождался набросок плана, Том был преисполнен сомнениями: многое могло пойти не так, если не всё.

«И пойдёт, — сказал тогда Пруст. — Не столь важно, если какие-то детали или же этапы изменятся, Том. Ты не просто собираешься притвориться, вычёркивая проделанные тобою шаги, успешно исполнить задачу в пределах года-двух и вернуться, ты собираешься этим жить десятки лет».

Безусловно, Том понимал, что они с Прустом использовали друг друга и место претендента было всего лишь компенсацией — своего рода оплатой — за вклад, словно это он стал зачинщиком всего, словно это было его идеей. Однако, в отличие от скепсиса, отразившегося на лицах половины советников, Георг поверил в него, за что Том всегда останется ему благодарным. Однако эта вера никоим образом не мешала Прусту использовать Тома по своему усмотрению, в отличие от остальных. Впрочем, он считал, что Том, уже ступивший на путь Тёмного Лорда, и кандидатом-то перестал являться, а потому Георг вряд ли предполагал в то время, что вскоре, когда Тому исполнится тридцать один год, он наравне с остальными предъявит права на место главы совета.

— Ты, похоже, и правда сошёл с ума! Считаешь, что это игра? Может, думаешь, что я штаны протираю? — прошипел Пруст.

— Зачем же ты сделал меня третьим, раз не считал достойным этого места?

— Дело не в том, достоин ты или нет, подготовлен или нет, а в том, что ты уже занят, и твоя задача столь же важна, как и эта должность. Как ты собираешься совмещать всё это вместе, Том?! Не говоря уже о твоих постоянных путешествиях, исследованиях и экспериментах, на которые ты даже разрешения не видишь нужным получить!

Том усмехнулся:

— Найду время.

— И поставишь миссию под удар? — процедил Пруст.

— Когда-то ты это сам говорил, теперь же я напомню: я не работаю пять дней в неделю Тёмным Лордом, а живу этим. Вербовка, собрания, операции — всё то же самое. Я не сижу двадцать четыре часа в сутки в окружении Пожирателей, которые следят за каждым моим шагом. Большая часть из них и глаза-то боится поднять, а уж потребовать отчётность того, где и с кем я бываю, и вовсе не рискнут.  

— А твои школьные друзья? Они тебя боятся? Они ничего не заподозрят, когда ты создашь ещё одно альтер эго, чтобы занять моё кресло?

— Удивительно, что ты так уверен в том, что Совет проголосует именно за мою кандидатуру. Неужели те двое стали бездарнее? — Том растянул губы в улыбке.

— Я уверен в них, — отрезал Георг, — но самим своим присутствием ты ставишь под сомнение моё к тебе доверие. Доверие всего совета.

— Прости, Георг, — понизил голос Том, — но слова о доверии Совета того, кого Совет собирается судить на следующей неделе, весьма забавно слушать.

А затем стало забавно и смотреть на вытянутое лицо Пруста, когда Том получил четыре голоса, в то время как Грейн — два, а Амалия — один. Однако вешать себе на грудь медаль было рано. Пост не предполагал классический процесс переизбрания, и посему глава мог занимать его и год, и целую жизнь. Тем не менее  сохранить это место было непросто: во избежание злоупотребления властью сами советники — на данный момент Микаэла Бергвист, Драган Янков, Изар Сех, Айхара Акио, Орацио Скарантино и Николь Де Верли — могли свергнуть председателя, начиная своего рода процесс оценки его действий или же по-простому — судебное слушание, на котором тот имел право отстоять свою невиновность. Признание вины запускало голосование за одного из назначенных кандидатов на замену — что и случилось с Георгом.

Руководил ли советом председатель или же был его марионеткой — отчасти философский вопрос. Правда в том, что это место отличалось лишь тем, что на плечах главного советника оседало много больше ответственности — он являлся одновременно и голосом всего совета, и тем, к кому обращалось руководство меньших подконтрольных структур. Остальные имели право пользоваться этими ресурсами во имя безопасности волшебного мира с разрешения главы, однако сам глава мог делать это без разрешения всего совета, но граница между пользоваться и злоупотреблять была весьма тонка для некоторых — отсюда, по сути, и вытекало злоупотребление властью. И слежением занимался департамент аудиторов: никаких решений они не принимали, но занимались тем, что документировали всю деятельность организации и, если в процессе замечалось нечто странное, сообщали об этом главному аудитору, который в тот же момент оповещал весь совет и генерального секретаря о замеченной ими сомнительной деятельности.

Как и в любой системе, всё упиралось в бесчисленное количество бумажек, которые не позволяли ему скучать ни тогда, ни даже в Хогвартсе, что, несомненно, весьма интриговало Гарри: чем же целыми днями занят Волдеморт?

— Что ж, ситуация, надо заметить, экстраординарная, — подчеркнул Георг, — и решение должно быть под стать.

— Тюремное заключение проблемой не является, — изрёк Скарантино, явно намекая на извлечение некого полезного ресурса из Нурменгарда.

— Солидарна, — Де Верли устало коснулась лица. — В нынешнюю эпоху перемен, которой мы положили скромное начало, не стоит пускать всё на самотёк.

— Как вы сказали, Николь, — заговорил Том, — мы этому положили начало. Мы, — подчеркнул он, подавшись вперёд. — Пункт четырнадцатый, глава первая. Лицо, занимающее пост главы совета, обязано предоставить в течение трёх лет с момента вступления в должность двух, максимум — трёх кандидатов на замену. Надеюсь, не нужно напоминать, почему я должен провести эту стандартную процедуру именно сейчас?

Рядом послышался вздох Отто.

— Смерть Густава Ренненкампфа — трагедия для всех нас, — произнёс с неподдельной горечью Скарантино.

— И всё же спешка в выборе нового кандидата сейчас ни к чему, — заключил Пруст. — Мы можем перенести столь важное решение на другую дату.

После отставки он таки нашёл способ присутствовать при каждом собрании — теперь уже в качестве генерального секретаря.

— Ни к чему? — недовольно уставилась на него Айхара, церемонно качнув головой. — Непредвиденные обстоятельства случаются, с чем нам приходилось сталкиваться, и не раз. Исчезновение Тома на десять лет — яркий тому пример. Благодаря осмотрительному подходу к выбору кандидатов и повышенной готовности Густава перенять этот пост наша деятельность не застопорилась.

— Чего, нет сомнений, можно было избежать в своё время, — отозвался Георг.

— Вы оспариваете решение совета? — уточнила Айхара.

— Всего лишь констатирую факт.

— Гм, — то ли в знаке согласия, то ли — возражения хмыкнул до этого момента молчавший Драган. — Бессмысленно спорить о прошлом. Хочу отметить, что Аурелио тоже проявил себя… с неожиданной стороны в ваше отсутствие.

— Что теперь будет? — Аурелио чиркнул спичкой, начиная тут же дымить. — А я ведь говорил ему не гулять по ночам без охраны, будучи такой важной шишкой, — он шутливо выдохнул дым. — Никогда меня не слушал… Вот дурак.

Том посмотрел на него.

Чужие губы были искривлены в усмешке, но в глазах застыло горе, которое он сморгнул, уставившись в другую сторону.

От него и не требовалось ответов.

— Зачем ему был нужен дурацкий пост, м? — продолжил Аурелио. — Густав говорил, что хочет быть более подготовлен к тому, что нас ждёт. Не нас, а его. Ведь он уже решил, мистер самоуверенность, что выберут именно его, а я так, рядом постою. — Замолчав на мгновение, он выдохнул, вновь уставившись на дверь, и изрёк снова: — Дурак.

Столь непохожие и одновременно дополняющие друг друга. Корректный до последней застёгнутой пуговицы Густав, чьи взгляды, тем не менее, не прижились в его окружении, а вопросы остались без ответов, отчего он сам стал искать ответы и так далеко зашёл в своём поиске, что как-то раз появился у Тома на пороге, напомнив его самого, стучащего в двери Йа Чжоу. И Аурелио… дуралей, начинающий в качестве мальчика на побегушках в отделе магических происшествий и катастроф в итальянском ministero. Том столкнулся с ним совершенно случайно или же по воле судьбы.

«Раз вы англичанин, — усмехнулся тот, — то поймёте, что скоро я стану министром магии, и тогда вы будете иметь дело со мной». «Мечтаешь о карьере Спенсера-Муна?» — уточнил Том. «Именно!» Несколько безалаберный, но хитрый парень «принеси-подай», который знал буквально всё обо всех.

— Полагаю, теперь тебе придётся выбрать нового кандидата, — Аурелио смотрел на него, уже потушив сигарету. — Мне можно участвовать в этом?

— В выборе — нет, — отрезал Том. — Но мне придётся просить тебя об услуге.

Тот насмешливо вскинул брови и сломал пополам использованную спичку:

— Ты приобрёл ещё один отель?

Воспоминание развеялось, и Том неторопливо изрёк.

— Как вы все понимаете, назначение другого кандидата на место Густава, — он прочистил горло, — ни в коем случае не подразумевает мой уход. Это необходимость…

— А заверенное недавно завещание тоже не подразумевает? — перебил его Пруст.

Том заметил странный взгляд Отто и расслабленно улыбнулся:

— Хотелось бы услышать причину, по которой вы следите за моими действиями, Георг.

— Что ж, не секрет, что нас не может не беспокоить ваше состояния здоровья после всего произошедшего, в частности: двух смертей, — ответил тот.

Том склонил голову, непонятливо разводя руками:

— Разве первое, что я сделал по возращении, это не прошёл медицинскую проверку, которая полностью удовлетворила вас?

— Но отказались от повторной, — настоял на своём Пруст.

— Потому что в ней не было нужды, Георг. И что такого странного вы находите в завещании? Каждый из присутствующих здесь оформил своё, я же немного запоздал, что должно вас, безусловно, волновать сильнее, ведь в моём положении это так неосмотрительно.

Том обвёл стол взглядом и все шестеро сдержанно кивнули. Пруст не поменялся в лице, лишь пожал плечами, возвращая улыбку:

— Видимо, я жертва предрассудков.

— Видимо, — подтвердил Том. — Рекомендую и вам составить завещание. Чем раньше, тем лучше.

Пруст едва заметно вскинул брови, а затем беззвучно хмыкнул.

— Хотелось бы узнать, кто станет вторым кандидатом, — едва ли не потребовала Айхара, явно желая перейти к сути дела.

— Аделин Борегар и Гарри Поттер, — сообщил Том, уставившись на Георга.

Единственный вздох удивления раздался рядом и принадлежал тот Отто.

— Кандидатура мисс Борегар была ожидаемой, — впервые за весь вечер улыбнулась Николь.

— Не она ли, случаем, тот колдмедик, что осматривал вас? — как бы между прочим поинтересовался Пруст.

— Меня осматривала целая бригада врачей. Но мне нечего скрывать, Георг. Хоть завтра я могу пройти проверку снова, если это всех успокоит.

— Всенепременно, — задумчиво пробормотал тот в ответ, уставившись куда-то в пустоту. — Мистер Поттер весьма интересный претендент… Ему будет сложно состязаться.

— Это не соревнование, — парировал Том.

— Мистер Поттер вне конкуренции, — тихо произнёс Янков, — ведь он третий, а значит, тот, кто имеет право отказаться от участия с самого начала.

Но откажется ли?

— Назначим же дату для affirmatio<span class="footnote" id="fn_30969398_0"></span>, — напомнил Изар и вопросительно уставился на Тома.

— Десятого февраля, — памятная дата.

Цифры тотчас вспыхнули на стене, тут же начиная отсчёт до следующей встречи, и рядом послышался очередной вздох.

***</p>

— Почему ты мне не сказал, что собираешься вновь взвалить на Гарри очередной гроб?! — возмущённо зашептал Отто, едва он отделался от Пруста с его медицинскими проверками и покинул зал заседаний.

— Ношу, а не гроб, — невольно поправил его Том.

— Твоя ноша и есть гроб с кучей мертвяков внутри. Он хоть знает о «счастье», которое на него свалилось?.. Нет, — тряхнул головой Отто, — не так… Ты собираешься вылепить из него второго себя?

— Себя? Разве Аурелио похож на меня?

Отто ещё больше помрачнел, будто не желая говорить «нет», но и сказать «да» не мог.

— А его ты спросил, нужно ли это ему? Аурелио и Густав сами желали этого, а что ответил Гарри? Ну конечно же ничего не ответил, потому что ничего не знает, — сощурил он глаза. — И зачем ему это?

— Затем же, зачем он вступил в ряды мракоборцев, а сейчас ввязался в расследование, которое его не касается. Если ты ещё не понял, сидеть спокойно Гарри не умеет, а после того как вспомнит всё, ещё и не захочет. Я всего лишь подарил ему шанс, а использовать его или нет — исключительно его выбор.

— Его выбор?! — с ещё большим возмущением прошептал Отто. — Ты как раз лишил его свободы выбора, вывалив всё, когда он был совершенно не готов к этому!

— Да, его выбор, — твёрдо изрёк Том. — Знание никак не обязывает к действию, Отто.

— Это ещё как посмотреть…

— В нём это есть. Оставь я всё без изменений, спустя некоторое время Гарри появился бы передо мной и потребовал ответов так же, как сделал это когда-то Густав. В нём это есть, — вновь повторил он.

— Как и в его подружке, Гермионе Грейнджер, — ворчливо возразил Отто. — Может, стоило её предложить вместо Аделин?

— Это не обсуждается, — отрезал он. — Как сказал Янков, Гарри может отказаться. Отказаться и жить, как сам того пожелает.

— Ты ему не позволишь жить так, Том, — Отто протестующе скрестил руки на груди.

— У тебя всё?

Вопросительно уставился он на Кунца, а когда тот ничего не ответил, продолжая буравить негодующим взглядом, Том направился к дверям.

— Не позволишь, — долетело до него, — потому что не можешь существовать вдалеке от него, но отказываешься себе в этом признаваться. И делаешь всё, чтобы связать вас дополнительными узами, ведь это так страшно — просто пойти к нему и сказать, что любишь…

Том не слушал дальше.

Полог прорвался, дверь за спиной закрылась, и он остановился, отсчитывая удары собственного сердца.

Раз, два, три, четыре…

Стиснув зубы, он направился вперёд.