Глава 40. Перестать быть собой (1/2)
Я боролся, чтобы найти ответ,
Желая большего и постоянно сталкиваясь с фальшью,
Но если я бы только мог избежать слов,
Превратить их в шёпот…
Боже, иногда мне жаль, что я — это я;
Хотел бы я перестать быть собой.
Вольный перевод
Solence — Wish I Wasn't Me</p>
С недавних пор у Гарри сложились неоднозначные отношения с этой категорией зелий. Подавляющее либидо — или что там ещё — зелье Слизнорта повлияло на его разум, привораживающее — на тело. Если предположить, что противоположный эффект был обусловлен влиянием силы Тома на него, то сейчас… Почему, собственно, сейчас он не бежит за Ши Лан, чтобы доказать ей свою любовь?
Приворотные зелья действовали по-разному, наверное, но Гарри прекрасно помнил шестой курс.
Рон заморгал:
— О ком ты говоришь?
— А ты-то о ком говоришь? — допытывался Гарри, всё острее ощущая, что разговор их утрачивает даже подобие осмысленности.
— О Ромильде Вейн, — негромко ответил Рон, и всё лицо его осветилось, точно озарённое солнцем.
Они смотрели друг на друга почти целую минуту, прежде чем Гарри произнёс:
— Это шутка такая, да? Ты шутишь.
— Я думаю... Гарри, по-моему, я люблю её, — сдавленным голосом ответил Рон.
— Ладно. — Гарри подошёл к нему, чтобы получше вглядеться в остекленевшие глаза и мертвенно-бледное лицо. — Ладно... повтори это ещё раз, только лицо сделай серьёзное.
— Я люблю её, — чуть слышно повторил Рон. — Ты видел, какие у неё волосы, чёрные, блестящие, шелковые... А глаза? Эти большие тёмные глаза. И её...
— Всё это очень смешно и так далее, — нетерпеливо сказал Гарри, — однако кончай шутить, хорошо?
Воспоминания померкли, и он с горьким смешком уткнулся лбом в обивку кресла, пытаясь контролировать дыхание. Гарри не знал, попросить ли Кричера запереть его, если он начнёт говорить о прекрасных волосах Ши Лан, тёмных больших глазах и прочих прелестях…
Медленно выдохнув, он посмотрел на время — была половина одиннадцатого.
В действительности ощущения были схожими. В тот раз первым делом затуманился разум, и тело подчинилось этому хаосу; сейчас же изнывало тело, из-за чего думать становилось всё сложнее. И тем не менее он ещё мог собой управлять, и это не помешало ему двигаться даже быстрее, чем раньше, чтобы добраться до кабинета и стойки с ингредиентами.
Что, интересно, Ши Лан планировала делать после? Держать его под приворотным зельем и таким образом устранить помеху? Какой-то совершенно дурацкий план; дурацкий и опасный для неё самой — какими бы ни были между ними с Томом отношения, она должна была понимать, что совершила едва ли не кощунство в представлении того, тем самым чуть не сделав Гарри одолжение и самоустранившись. Другое дело, если эликсир обладал иными свойствами. Порыв страсти тяжелее оправдать эффектом зелья: дескать, они переспали, но Гарри совершенно этого не желал, и всё случилось из-за внешнего воздействия? Ему понадобились бы доказательства, которые растворились бы той же ночью: Кричер подал чай, он же и очистил бы чайник, в то время как они развлекались. Ши Лан или же подала бы это блюдо Тому, приправив пикантными подробностями о юном распутнике, которого Том приблизил к себе по ошибке, или же превратила это в компрометирующие сведения, чтобы шантажировать его впоследствии.
Гарри понимал, что ей был необходим рычаг давления на него, вот только действовала она несколько импульсивно, по его мнению. Прежде следовало бы вникнуть в суть их с Томом нынешних отношений, которые… — рушились? — были непростыми, чтобы предугадать, что мнимая «измена» окажет хоть какое-то влияние на того. Естественно, в такой ситуации её слова об отсутствии чувств являлись лишь наживкой… Какой смысл надеяться на то, что Том банально отвергнет Гарри, движимый ревностью, если он его (и никого) как бы не любил, следуя её словам?
Был и другой вариант. Не стоило забывать, что в эмоциональном механизме Тома можно было запутаться и, быть может, Ши Лан знала о нём много больше самого Гарри.
Это выглядело как жест отчаяния… И он бы даже пожалел её, если бы не чувствовал себя ТАК, чёрт возьми, по её вине.
Вдоль спины пробежали мурашки, и пульс участился; рука с палочкой дрожала, когда он перенёс котёл на огонь; ожидание того, пока вода закипит, оголило нервы. Рубашка стала чересчур тесной, и он всё же расстегнул её, а затем допил остатки воды из бутылки, понимая, что это никоим образом не поможет затушить пожар внутри. И то, что он собирался сделать, тоже вряд ли поможет, но попытаться всё же стоило — окажись он среди людей, и зелье явно подавит остатки разума.
Не хотелось бы давать Скитер ещё один повод для сенсации столь скоро.
А Том…
Гарри прервал не успевшую оформиться мысль, которая могла только ухудшить ситуацию.
— Четыре веточки волшебной рябины, — чётко выговорил он в попытке сосредоточиться и стал помешивать, пока зелье не стало зелёным, а затем — оранжевым. — И касторовое масло, — шёпотом протянул он, вслушиваясь в каждую произнесённую букву, и сцепил зубы, ощутив, как на лице заходили желваки.
Стерев пот со лба тыльной стороной ладони, Гарри продолжил лить масло и мешать, пока зелье не приобрело синий оттенок, после чего поставил увесистую склянку и стал добиваться фиолетового цвета, что отняло у него целую вечность по ощущениям.
— Экстракт лирного корня, пока зелье не станет красным, — выдохнул он с облегчением, добавляя ингредиент, и расстегнул рубашку ещё на две пуговицы, следом засучив рукава.
Казалось, Гарри стоял под опаляющим солнцем где-то посреди пустыни. Кожа на ощупь была разгорячённой и влажной, но ни открытое окно, ни остужающие заклинания не смогли бы облегчить изнурительную лихорадку.
— Добавить ещё две ветки рябины, — пробубнил он, вдумчиво размешивая красную жидкость, и та снова стала фиолетовой. — Оставить кипеть.
Гарри отошёл на шаг, постукивая ногой об пол. А затем он невольно провёл руками вдоль тела, застонав в порыве безнадёги, так как совершенно невинное прикосновение привело к неутешительному прогрессу в его состоянии — выпирающему прогрессу, который он отказывался удовлетворять.
Котёл громко булькнул, и Гарри буквально подлетел к столу, замечая, как жидкость постепенно приобретает красный оттенок, и лишь когда та стала алой, добавил одну унцию лирного корня.
Почти моментально зелье вспыхнуло зелёным светом, а затем ему пришлось постараться, чтобы оно стало оранжевым. К этому моменту он в ужасе осознал, что трение ткани о кожу стало болезненным, будто единственное, что должно было его касаться сейчас, это другое тело.
— Семь веток рябины, — процедил Гарри. — Оставить… кипеть.
Пальцы запутались в пуговицах. Он выдернул полы рубашки и полностью расстегнул её, вздохнув с облегчением, но длилась передышка от силы несколько секунд, а после зуд вернулся.
— Давай же, чёрт тебя побери! — рыкнул он, наблюдая, как на поверхности раздуваются и лопаются пузыри, а зелье медленно теряет оранжевый оттенок.
Слизнорт несколько раз повторял ему, что, если недодержать, оно останется рыжеватым, а если передержать, вновь начнёт зеленеть, в обоих случаях перестав быть эффективным.
«Оно, мистер Поттер, должно быть прозрачным, как вода, видите? Как вода».
— Как вода… — повторил вслух Гарри, сконцентрировавшись на звуке собственного голоса, сдавленного и гортанного.
И в следующее мгновение стало видно дно. Не теряя ни секунды, Гарри потушил огонь, притянул склянку, зачерпнув из котла, остудил и выпил, поморщившись от горьковатого привкуса и специфического насыщенного аромата, ударившего в нос.
Рон оправился в течение нескольких секунд, если ему не изменяла память.
Поставив склянку, Гарри навис над столом и, стиснув кулаки, стал мысленно отсчитывать секунды, но ничего не менялось в его состоянии. Напротив, ощущения только усиливались: сердце учащённо трепетало в груди, волосы на затылке взмокли, неприятно приставая к коже, а в горле ещё больше пересохло.
Ну почему он не мог ошибиться именно сейчас?!
Гарри сглотнул, коснувшись шеи.
Что ж, можно было вычеркнуть первое возможное решение проблемы…
— Чёрт! — цыкнул он, хлопнув руками по столу.
…Первое и единственное. Потому что вторым решением было то самое зелье, приготовленное Слизнортом, которому он не мог доверять. Не хватало только чтобы действия, вместо того чтобы аннулировать друг друга, наложились и свели его с ума, заставив наброситься на оставшееся живое существо в доме — домового эльфа.
Одна лишь мысль вызывала благоговейный ужас.
— Хозяин, — послышался скрипучий голос Кричера, но теперь на удивление возмущённый.
Лёгок на помине.
— Не сейчас, — рыкнул Гарри, зачерпнув вторую порцию зелья.
Он понимал, что его действия бессмысленны: если не помогло в первый раз, не поможет и во второй… и в третий, и в четвёртый — хоть целый котёл выпей, ничего не изменится.
— Вы больны, Гарри, поэтому не отвечали мне? — послышался раскатистый, низкий голос.
Экриздис.
Гарри резко развернулся, встретившись взглядом с застывшим около его письменного стола ещё одним нежданным посетителем, — что за кошмарный вечер? — а затем заметил беспомощно подвешенного в воздухе Кричера. Тот смотрел на него одновременно с испугом и со злостью, безусловно, порождённой первым чувством.
— Опустите моего эльфа, — немедля потребовал Гарри.
— Хозяин, Кричер собирался закрыть камин, как и приказано, но камин вспыхнул и появился ещё один гость, — пробурчал домовик. — Кричер потребовал, чтобы гость ушёл, но гость не послушал Кричера. Кричеру пришлось применить силу, но гость достойно противостоял старому Кричеру…
— Прекрати болтать, эльф, — прервал его Экриздис, и в следующую секунду тот упал на пол, неловко приземлившись.
— Что вы себе позволяете!.. — повысил голос Гарри и шагнул вперёд, тут же отступив.
Он не мог себя контролировать, и чужая близость была опасна. Это осознание, осознание совершенно непредсказуемого исхода, мотивируемого присутствием Экриздиса в одном с ним помещении, ударило словно обухом по голове.
Гарри покачнулся, запахнув рубашку, словно это было единственное, что выдавало в нём странности.
— Прошу вас покинуть мой дом.
— Почему вы не отвечали? — с недоверчивой усмешкой на устах спросил Экриздис и скосил взгляд на стол, где всё ещё дымилось зелье, остывая. — Вы нездоровы?
Гарри сжал палочку в руках и направил её на колдуна:
— Мне повторить свою просьбу более настойчиво?
— Вы ведь понимаете, что это бесполезно — хотите превратить вашу обитель в развалины?
Гарри посмотрел на эльфа, застывшего в воинственной позе. Сильные существа, но не бессмертные. Если Кричер не смог выпроводить Экриздиса из дома сразу же, то ожидать от него этого сейчас было бесполезно — Гарри не хотел потерять этого старого ворчуна.
— Кричер, на сегодня ты свободен. Я сам закрою камин, когда гость… уйдёт.
Эльф хотел что-то возразить, но, заметив его взгляд, пробормотал:
— Кричер понял хозяина.
Когда домовик исчез, Гарри медленно выдохнул и перевёл взгляд на Экриздиса.
Казалось, что он ступает по краю обрыва, рискуя сорваться в любой момент. Однако сейчас он ничего не мог с этим поделать, кроме как проявить терпение, сдержанность и убедить его уйти.
И чем быстрее, тем лучше.
— Я не успел вам ответить, так как меня отвлекли, но собирался вам ответить после того, как закончу здесь.
Экриздис склонил голову, гипнотизируя его немигающим взглядом столь чёрных глаз, что даже зрачка было не видно. Гарри моргнул, разрывая зрительный контакт, и заметил, что вместо мантии на том сейчас был камзол, из-под которого выглядывала сорочка.
— Не хотите спросить, как я нашёл это место? — призвал Экриздис.
— Нет, — прошептал Гарри и тяжело сглотнул, — но спрошу, с какой целью вы его искали?
Шагнув вперёд, тот поправил выбившийся воротник, и Гарри подавил в себе порыв отшатнуться.
Спокойствие и только спокойствие.
Но успокоиться чертовски сложно, когда тело живёт собственной жизнью. Гарри содрогнулся, стоило Экриздису обогнуть кресло, и чуть не задел котёл локтем, вовремя сделав вид, что просто поправляет его.
— Бесполезно отрицать, что мои слова могли слишком сильно повлиять на вас… Вы и до этого казались чем-то огорчённым, и я бы даже сказал, что весьма пессимистично настроенным. Моё пожелание доброй ночи было лишь формой проверить, всё ли с вами в порядке, — Экриздис дотронулся до волос, убранных в хвост, словно это ему мешало, и поспешно добавил: — Но вы не ответили, чем обеспокоили меня ещё больше.
Гарри нахмурился.
— Пессимистично настроенным?.. — переспросил он и не сдержал смешка: — Вы что, посчитали, что я наложил на себя руки?
Экриздис всплеснул руками:
— На моей памяти не один юноша сбросился с башни, страдая от несчастной любви, но в вашем случае меня больше волновала телесная хворь, которая могла вас поразить.
Очередная волна жара прокатилась по телу, сконцентрировавшись в паху, и Гарри сцепил зубы, опуская глаза. Хорошо, что он не все пуговицы расстегнул, и рубашка свисала, скрывая его деликатное положение.
— Как я и подозревал, у вас умеренный жар, — внезапно раздалось совсем близко.
Прохладная ладонь коснулась щеки, и Гарри не сдержал вздоха облегчения, тут же себя одёрнув, чтобы не прижаться к ней самостоятельно.
— Я попрошу вас не подвергать меня ненужному риску, — отклонился он, избегая контакта. — Вы не можете не осознавать, что если вас здесь застанут, моя жизнь значительно усложнится, — многозначительно добавил Гарри. — Поэтому если вы не лукавите, говоря о беспокойстве, то прошу вас уйти — у меня и без того достаточно проблем.
Экриздис смотрел на него, изучая лицо с таким пристрастием, словно пытался считать мысли по мимике.
— Разумное, но преувеличение. Ваше состояние беспокоит меня куда больше крохотной вероятности того, что какой-нибудь чиновник или ревностный мракоборец наведается в ваш дом, — покачал он головой. — Или вы ожидаете иных гостей в это время?
— Не ожидаю, — ответил Гарри и вздрогнул.
Дыхание перехватило, когда он ощутил прикосновение плотной ткани камзола к своему телу. Экриздис, ничуть не смутившись, буквально вжал его в стол собственным телом и склонился над плечом, заглянув в котёл.
— Рябина, касторовое масло, — задумчиво протянул он, а затем поднял руку, задев ладонь Гарри, и поднёс к лицу склянку, — и лирный корень. Старое доброе противоядие от любовных воздействий. Кто же посмел пытаться вас приворожить?
Спокойствие разлетелось на мелкие осколки, пронзая его насквозь позывами к действию, которые он из последних сил сдерживал.
Палочка в руке дрогнула, и Гарри выдавил из себя:
— Пожалуйста, отойдите.
— Как я погляжу, оно не подействовало, — улыбнулся он, — потому что вас опоили не приворотным зельем, что вы, скорее всего, уже поняли. Не правда ли?
— Что бы это ни было, действие пройдёт, — ровно ответил Гарри и ткнул палочкой ему куда-то под рёбра, ощутив эффект дежавю.
— Может, пройдёт, а может, и нет, — заметил Экриздис, насмешливо опустив глаза. — Если это такой же старый добрый эликсир вожделения, то вам нужно иное противоядие.
— Для понижения либидо, — не то вопрос, не то подтверждение, но прозвучало это двояко.
— Совершенно верно. К сожалению, если только у вас где-нибудь не завалялся пузырёк, подобное зелье надо варить и настаивать от заката до рассвета.
И даже если бы не нужно было, Гарри всё равно не рискнул бы. Тем более в чужом присутствии.
Должен быть другой выход.
— Удовлетворение своих потребностей — коварная цель, с которой его вам дали — самое быстрое и результативное решение, — добавил тот, будто угадав, о чём Гарри думает.
— Предпочту переждать, — отмахнулся он, боясь пошевелиться.
Как же всё это не вовремя, чёрт возьми... У него и без того было времени в обрез, чтобы потерять целый день.
— Смею заметить, что у вас ничего не получится. Приказав эльфу запереть вас, вскоре вы прикажете отпустить, и тот не сможет ослушаться. Действенное зелье для… немощных, но весьма опасное, если использовано не по назначению: лихорадка — это побудитель, и она вас истязает окончательно, Гарри. Не знаю, сколько времени прошло, но его действие моментально склоняет к близости. Удивительно, что вы ещё способны сопротивляться.
«Вам нехорошо?.. Вы прогоняете меня?.. Вы уверены, что хотите, чтобы я ушла?»
«Вот же ж лиса», — пронеслось у него в мыслях.
Может, стоит отправиться в школу? К Дамблдору?
Нет.
Чем он мог помочь ему? Привести Слизнорта, который скажет то же самое, что и Экриздис? Да и Гарри не был уверен, что Альбус сейчас вообще находится в школе, а шататься там в подобном состоянии было опрометчиво.
— Вам пора, — пытаясь сохранять спокойствие, изрёк он.
— Собираетесь пойти к Волдеморту после всего? — внезапно спросил Экриздис, сощурив глаза, в которых на мгновение блеснуло нечто непонятное.
Гарри оцепенело моргнул, но, даже приди ему такое в голову, он не знал, где сейчас Том… Можно было позвать Димбла... и что дальше? Попросить домовика перенести его к Тому или же попросить привести того сюда? А затем умереть в порыве страсти, когда эти проклятые слова сорвутся с языка, а сорвутся они так или иначе, потому что с каждой секундой Гарри всё больше терял контроль не только над телом, но и над мыслями. А если совместить его тягу к Тому, смешанные чувства и эффект треклятого зелья…
В уме взорвался заряд Конфринго.
Возможно, это была бы счастливая смерть — если предположить, что Том не оттолкнул бы его, — но было ещё одно существенное «но». Опои его Эдмунд, он, быть может, допустил подобную мысль, но с Ши Лан всё было иначе. Что со стороны Эдмунда шалость, то со стороны «давней» знакомой может быть чем-то иным, а Том определённо докопается до истины. Гарри не хотел… ставить его в такое положение, так как не знал, что тот сделает.
Да, он круглый дурак, и это неизлечимо.
Всё было слишком сложно.
Гарри облизал губы, скосив взгляд на стеклянную бутылку с водой.
— Собираюсь приказать эльфу запереть меня и игнорировать просьбы отпустить до завтрашнего вечера, — он увереннее сжал палочку. — Депульсо.
Экриздис усмехнулся, когда чары столкнулись с его щитом и заставили отступить на середину комнаты.
— Зачем вы обрекаете себя на страдания?
— Потому что хочу — вас удовлетворит такой ответ?..
Судорога прошлась по телу, и внутренности скрутило. Гарри шумно выдохнул и, заметив, что Экриздис намеревался вновь приблизиться, рявкнул:
— А теперь уходите, если не хотите, чтобы я разорвал наше соглашение!
Время уговоров прошло.
Экриздис сложил руки за спиной, помрачнев.
— Ожидаете, что раз я был учтив и терпелив с вами, то вольны угрожать мне? В отличие от меня, у вас есть окружение, которым вы дорожите превыше собственной жизни.
Гарри усмехнулся, смахнув с глаз взмокшую прядь волос: