Глава 35. Белый флаг (1/2)

Это — ад, пепелище фантазии,</p>

Мы гнались за мечтой,</p>

Но сейчас я размахиваю белым флагом.</p>

Так что, дашь ли ты этому умереть? Пусть это будет</p>

Лишь утихающей мелодией в твоей голове,</p>

Потому что я размахиваю белым флагом.</p>

Мне лучше без тебя, без тебя.</p>

Так что я разбиваю свое сердце надвое,</p>

Избавляюсь от каждой частички тебя,</p>

Мы стоим на горящем поле клевера.</p>

Я разбиваю свое сердце надвое,</p>

Пусть оно увянет в дежавю.</p>

Я буду прятаться в шторме, пока все не кончится</p>

Без тебя.</p>

</p>

Normandie — White Flag Reimagined <span class="footnote" id="fn_30350380_0"></span></p>

Сложно было определить, что Гарри ощущал в тот самый момент.

С одной стороны, хотелось Тома из-под земли достать и сделать… что?

Вот именно… ЧТО он мог сделать?

Вызвать на дуэль? Встряхнуть? Врезать? Потребовать объяснений? Снова прожечь взглядом дырку в его треклятой ауре? Облить потоком нелицеприятных выражений? Назвать в который раз мерзавцем? Проклясть? Успеть ткнуть палочкой и шепнуть «круцио»? Не мелочиться и наконец-то упокоить его «Авадой»?

Смог бы он убить его?

Гарри устало потёр лицо.

С другой стороны, не было желания видеть Риддла вообще.

С него хватит. Хватит лезть на рожон, хватит выступать в первых рядах идиотов, готовых рискнуть своей жизнью, хватит разгадывать загадки, с помощью которых его водили за нос всю жизнь, чтобы в нужный момент правильно использовать.

Он больше не собирался размышлять, опасен ли план уничтожения Экриздиса, не собирался пытаться вникнуть во все тонкости и докопаться до второго дна, которое, безусловно, было — у Риддла ничего не бывает таким, каким кажется на первый взгляд. Гарри ничего не собирался делать. Ему сказали, что нужно просто посидеть в комнате?

Да пожалуйста!

Он посидит хоть неделю, хоть месяц. Как раз отдохнёт, насладившись тишиной. А Том пусть в свои игры играет с кем-нибудь другим: с Экриздисом, например, — интриган под стать. Пусть хоть друг друга в крюк загнут. Ему плевать.

Гарри шумно выдохнул, невидящим взглядом мазнув по вывескам.

Покинув то заведение, он затерялся в Косом Переулке.

Когда тяжко, магия столпотворения способна творить настоящие чудеса — фраза, может, не совсем подходящая в этой ситуации, но доподлинно описывающая его состояние. До сих пор были живы воспоминания того, как он впервые вошёл сюда. Шум и возня, гул голосов, шорох тканей и бумаги, удивительные люди в самых разных нарядах и красочных мантиях, запах дыма и невероятный аромат выпечки, мелькающее то тут, то там волшебство — всё это вызвало тогда чистый восторг, а сейчас дарило умиротворение. У каждого находившегося здесь волшебника тоже была горстка самых разных проблем и чемодан из тревог. Гарри такой не один, и подобное осознание, как бы эгоистично оно ни звучало, позволяло камню упасть с сердца.

Потихоньку становилось легче.

Именно поэтому он не пошёл ни домой, ни обратно в Министерство, продолжая слоняться и смешиваться с толпой, отдавая ей то, чего внутри было хоть отбавляй: отравляющую душу горечь.

У него даже не появилось мысли напиться: это бы никак не помогло ситуации, лишь усилило бы раздражение. А именно так Гарри себя и ощущал: ни полным ярости, ни озлобившимся, а просто раздражённым и с желанием огрызаться на каждого, кто с ним заговорит в ближайшие несколько часов. Только вот вины будущих собеседников в его состоянии не было, и поэтому это было нечестно по отношению к ним. Но мир несправедлив. Никто ведь не подумал о том, что нужно быть честным и справедливым по отношению к нему? Нет, чужая жалость ему была без надобности. Ни та, что проскользнула во взгляде Ваблатски, ни та, что отпечаталась в морщинках Дамблдора, ни та, что легла тенью на лицо Джинни, когда она судила о его уплывающем в далёкие дали рассудке. Безумцев надо было жалеть, и она это делала.

Гарри свернул направо и остановился.

Сколько, интересно, времени прошло?

Столько, что он начал замечать, как на него странно поглядывают. Точнее, на отсутствие верхней одежды.

Сначала он зашёл в Гринготтс — денег при себе у Гарри не было. После, пока совсем не окоченел, заскочил в магазин мадам Малкин, купив утеплённую зимнюю мантию вместе с плотными перчатками и переодевшись в примерочной. Малкин охала, упрекая его, словно маленького, в беспечности: мол, зима на улице, а он едва ли не голышом ходит.

Гарри отблагодарил её, оплатил покупку и покинул заведение.

Следом он заскочил в лавку Пиппина, купил зелье от головной боли и опрокинул в себя пузырёк на месте перед удивлённым взглядом самого владельца. А затем опустошил склянку с Животворящим эликсиром и приобрёл несколько различных любовных зелий. Пиппин удивился ещё больше: по ясному выражению глаз можно было понять, что личность Гарри не осталась тайной. Зачем же известному Гарри Поттеру приворотные зелья? Неужели всё настолько плохо?

Он усмехнулся.

И самому было интересно, зачем они ему.

Уменьшив покупку, он спрятал её в карман и покинул аптеку, накидывая на голову капюшон. Наверное, с таким мрачным и как будто что-то замышляющим видом ему самое место в Лютном.

Остановившись около магазина коллекционных карточек, он зацепился взглядом за прямоугольник с изображением мрачного Волдеморта, который будто следил за ним, криво усмехаясь. Гарри моргнул и зашёл в лавку.

Ещё одна бестолковая покупка.

Пока он вертел миниатюрного Тёмного Лорда в руках, продавец с энтузиазмом рассказывал, что новая партия вкладышей появилась лишь недавно, ведь раньше все боялись даже заикаться о Сами-Знаете-Ком, не то чтобы изображать его и распродавать вместе с шоколадной лягушкой.

Гарри лишь кивнул, ничего не ответив. Продавца, тем не менее, его молчаливость не смутила: он болтал за двоих, предлагая посмотреть всю коллекцию.

Гарри вежливо отказался.

Впрочем, покупка была не совсем бестолковой: у него нашлись особые планы на эту карточку.

Следующей остановкой стал торговый центр «Совы». Стоило бы в конце концов приобрести новую сову — пользоваться чужой становилось неудобно, — но ни одна из сидевших птиц не привлекла его внимание.

Конечно, к новому питомцу нужно привыкать… Вряд ли можно вот так вот прикипеть с первого взгляда.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался мелодичный голос, и Гарри на мгновение отвлёкся.

Перед ним стояла невысокая девушка с преисполненной вежливостью улыбкой.

— Не вижу полярных сов…

«А нужна ли мне другая?..»

Она нахмурилась, будто вспоминая:

— Увы, все распроданы — тенденция не меняется.

Гарри не стал уточнять, что за тенденция — он думал, что это осталось в прошлом. Драко как-то со смешком обмолвился, что видел листовку: «Такая же сова была у Гарри Поттера! Не упустите свой шанс!»

— Но в этом месяце у нас в наличии лающая иглоногая сова, — с энтузиазмом поведала та, указав подбородком на сидевшую тёмно-коричневую птицу, больше похожую на напуганного сокола: крупное туловище, мощные лапы, маленькая голова с ярко-жёлтыми глазами. — И рогатая неясыть, — добавила она.

Вторая сова отличалась более светлым окрасом. Белёсые брови тянулись к высоким ушным кисточкам, формируя некое подобие рогов.

Гарри замешкался, когда обе, будто споря за его внимание, переступили с ветки на ветку и перепрыгнули на него: одна на плечо, вторая — на запястье, скрытое плотной кожей перчатки.

— Ого, — удивлённо охнула девушка, но внимание Гарри гораздо больше привлекло другое.

Через окно магазина он увидел Альбуса Дамблдора.

Тот выглядел как-то странно: в движениях читалась резкость и нервозность, а на лице красовался лёгкий румянец — на лице, где вместо привычной густой бороды теперь была аккуратная бородка.

Гарри ощутил, как брови невольно поползли вверх от изумления.

Альбус выглядел престранно.

Нет, конечно, таким он его видел однажды в воспоминаниях: когда тот пришёл в приют Вула за Томом. Но, если сравнивать с тем, как он выглядел утром, отличия были разительными.

Машинально сунув пятнадцать галлеонов о чём-то спросившей его девушке, он оставил сыча на ветке и вышел из магазина, следуя взглядом за профессором.

Тот остановился, вздохнул, развернулся и пошёл обратно — Дамблдор будто потерялся в толпе, не зная, куда ему деться, или же потерял кого-то в ней.

Гарри такое поведение позабавило. Застыв в углублении между лавками, он наблюдал за метаниями Альбуса, подмечая с каждым его перемещением всё новые детали: строгую серую мантию, больше похожую на пальто, начищенные до блеска ботинки — он ни разу не видел обувь Дамблдора: длинная ткань вечно валандалась по полу, скрывая эту часть наряда, — все ещё длинные, но аккуратно убранные назад волосы, будто вдохновителем причёски стал сам Люциус Малфой.

— У-ху, — раздалось над плечом.

Вздрогнув, Гарри повернул голову, встречаясь с удивлёнными жёлтыми глазами совы — та по-прежнему сидела у него на плече, о чём он, слишком увлечённый чужими странностями, совершенно забыл.

— Да-да, — прошелестел он, — я тоже думаю, что он слегка не в себе.

В этот миг Дамблдор замер и, круто развернувшись, вновь направился обратно с явными намерениями покинуть Косой Переулок.

И Гарри — чёрт дёрнул за язык! — последовал за ним, окликнув:

— Альбус!

Дамблдор тут же остановился, обернувшись.

Гарри показалось, что при виде него тот испугался или же растерялся.

— Вы потерялись? — уточнил он.

— Что?.. Нет, — так же растерянно пробормотал Альбус и немигающим взглядом уставился на сову, словно на какую-то диковинку.

Что-то явно неладно.

— Могу я пригласить вас на чашечку чая? — указал Гарри глазами на чайную.

Наверное, такое приглашение, исходящее от него, а не от самого Дамблдора, выглядело ещё более чудным.

Альбус задумчиво уставился на вывеску «Чайный пакетик Розы Ли» и медленно кивнул.

— Пройдёмте? — предложил Гарри, заметив, что тот, вопреки согласию, медлит.

— А? — выдохнул он вопросительно и шагнул вперёд с тихим: — Да…

Гарри последовал за ним, ощущая, как изумление перерастает в смутную тревогу.

Чайная была почти пуста.

Выбрав самый дальний столик, Гарри дождался, пока Альбус сядет, и устроился напротив. Птица — будто прочитав его мысли — переступила на спинку стула, притихнув, но не отводя взгляд вечно удивлённых глаз.

— Я сделаю заказ? — спросил он, и Дамблдор вновь кивнул, сложив руки на столе.

Открыв переплёт меню, Гарри пробежался глазами и выбрал дарджилинг и блюдо сконов с изюмом<span class="footnote" id="fn_30350380_1"></span>, хотя сомневался, что к ним притронутся — не в том настроение они были, чтобы уплетать булочки.

— Решился на покупку совы? — внезапно раздался голос Дамблдора, и Гарри поднял взгляд.

Альбус слабо улыбался.

— Случайно как-то вышло, — он покосился на птицу и не смог сдержать смешка.

Из-за пропорций сова была забавной сама по себе: маленькая голова и огромные глаза, отчего потрясённый вид не менялся.

— Могу я спросить, что у вас случилось? — предельно серьёзно спросил Гарри, откладывая меню в сторону.

Дамблдор молчал и молчал до тех пор, пока на столе не появился заказ.

— Тогда могу ли я попросить тебя об одном одолжение взамен? Ничего… серьёзного.

И вот он снова попался.

— Конечно.

«Если это не просьба присмотреть за очередным Тёмным Лордом», — мысленно добавил Гарри.

— Ты можешь… кое-куда со мной сходить? Просто сходить и подождать меня, — Альбус покрутил чашку чая в руках, будто не решаясь притронуться к напитку. — Это недолго.

— Кое-куда — это куда?

— В… библиотеку.

— В «Бумажный след»? — уточнил он, не пытаясь скрыть своего удивления.

Альбус кивнул, наконец сделав глоток чая.

— Вы туда не решались пойти, бегая из стороны в сторону?

Библиотека находилась на стыке меж Лютным и Косым, и хоть доступ к знаниям должен был быть простым, но путь туда являлся довольно-таки извилистым — как небольшой лабиринт.

Дамблдор вновь притих, и для Гарри это стало откровением: казалось, тот был смущён.

— Мне нужно встретиться с одним человеком.

— И эта встреча заставляет вас так нервничать? Я вам что, нужен для моральной поддержки? — уточнил Гарри с толикой иронии.

— Да, — даже не пытался отрицать тот. — Если честно, я не знаю, правильно ли поступаю, — он выдохнул и забормотал: — Возможно, мне не стоит туда ходить и не стоит ворошить прошлое. И я сначала твёрдо решил, что мне это не нужно — да и куда в моём-то возрасте? — горько хмыкнул Альбус, подняв взгляд. — Но я так и не смог выбросить это из головы. Я всеми силами силился понять, что с ним случилось. А когда узнал, то будто на мгновение растерялся. Очередная цель достигнута, а что же теперь? Зачем я вообще хотел это знать, понимал же, старый дурак, что поздно. Былого не вернёшь, — Альбус на мгновение прикрыл веки, а лицо исказила болезненная судорога. — Ничего не вернуть… И зачем я ищу с ним встречи?

— Встречи с мистером Гриндевальдом? — вскользь поинтересовался Гарри.

Он стянул перчатки и, отпив из своей чашки, встретился с подёрнутым удивлением взглядом Альбуса.

— Всё, что я только что говорил, казалось каким-то бредом, — будто осознав всё сказанное, прошептал он. — Ты стал проницательным, Гарри.

— Было у кого учиться, — без тени усмешки парировал он.

— Я тебя использовал, Гарри, — внезапно сказал Альбус.

— Это давно для меня не тайна.

— Знаю. Однако я никогда не признавался в этом. Сложно называть вещи своими именами, — спокойно кивнул он. — Я всегда себя оправдывал, считая, что вправе делать определённый выбор за других просто потому, что я старше… мудрее? А если выбор не будет сделан мною, он будет сделан кем-то ещё, и это будет означать потерю контроля над ситуацией: что, если этот кто-то смыслит хуже в ситуации? Что, если сделает ошибочный выбор?

— Или же потому, что вы были сильнее прочих. Как и Волдеморт. Выбирать за других — привилегия сильных, — прокомментировал Гарри и услышал еле слышное «у-ху» совы.

Дамблдор не стал возражать. Он нервно коснулся чашки, потерев большим пальцем ручку, будто оттирая небольшое пятнышко, а затем кашлянул и чуть сипло изрёк:

— Я говорил тебе, что ты можешь буянить, можешь меня винить и, более того, должен это делать, но за этими словами скрывалось лишь определение собственной правоты: да, я виноват перед тобой, но я поступил бы так снова, потому что оказался прав. Я ни о чём не сожалел, Гарри. Я много лет противостоял угрозе Волдеморта: сначала смутной, будто крадущейся в тенях. Ничего определённого: слухи, догадки, исчезновения, странные события… А потом он начал действовать открыто. Опять же, угроза была не столь явной для остальных, но для меня — да. Это был затаившийся в тенях монстр, который делал бросок, больно кусая, но стоило обернуться, и за твоей спиной только она — пустота. Никаких доказательств. В Министерстве начали действовать, скрывая происходящее не только от маглов, но и от волшебников до поры до времени. А когда лавина обрушилась, их старания предотвратить очередное нападение отнимали и время, и силы — они были рассредоточены, доказывая в очередной раз, что не готовы противостоять серьёзной угрозе. Печально, не правда ли? Пожиратели смерти были лучше организованы, чем наши органы правопорядка, — покачал Дамблдор головой.

— И это их ничему не научило, — заметил Гарри.

— Ты прав. Тогда я думал, что, не ступи Том на эту разрушительную тропу, из него получился бы великолепный Министр магии, который смог бы многое изменить…

— Не напрямую, конечно, но он изменил, разве нет? — машинально ответил Гарри, сделав глоток.

Альбус вдруг невесело усмехнулся.

— Не могу не согласиться, — в чужом голосе вновь проскользнуло удивление. — Бюрократический аппарат работает на износ: Шеклболт даже не понимает, что латает дыры, следуя неприметной указке, высеченной историей. Впрочем, как и я сам.

— Что вы имеете в виду? — Гарри поставил чашку, подперев лицо рукой.

— Мы уже говорили на эту тему несколько лет назад. Я просто согласился с тем фактом, что у Дурслей тебе будет безопаснее…

Только не снова.

Гарри скривился.

— Альбус, не стоит, — покачал он головой. — Мне кажется, тогда вы были предельно честны, признав, что прекрасно знали, на что обрекали меня, оставив на их пороге.

«Вот только не подумали, что защита не столь многогранна».

— Знал, но надеялся, что их отношение изменится, ведь ты был совсем маленьким…

— О, надеялись, что у моей тёти взыграет материнский инстинкт, раз мне был всего лишь год? — усмехнулся Гарри. — Вы всегда пытаетесь разглядеть лучшее в людях?

— И быть готовым к худшему.

— Как вы поняли в тот вечер, что жертва моей матери превратилась в мою защиту? — спросил в упор Гарри.

— Обряд жертвы…

Гарри махнул рукой:

— Вас там не было… откуда вы знали, что случилось в ту ночь?

— Что? — Альбус непонятливо моргнул.

— Я спрашиваю, почему в тот вечер вы пришли к выводу, что моя мать отдала за меня жизнь? Что, если её просто убили, когда она забежала в детскую?

— А тебя оставили в живых? — с нотками удивления спросил Альбус.

Гарри повёл плечом.

После разговора с Офелией он обменял свою уверенность в прошлом на железную решимость первым делом снять пыль с закрытого дела: убийства своих родителей — мракоборец он, в конце концов, или нет? Пусть и временно отстранённый… это не меняет сути дела. Альбус мог сколько угодно полагаться на домыслы и подкреплять их громкими речами Волдеморта, но Гарри собирался искать факты.

— Ладно, это неважно, — отвёл он взгляд.

— Если ты имеешь в виду защиту, то я пришёл к такому выводу по особому золотистому колебанию вокруг тебя, — сдержанно улыбнулся Дамблдор. — Но защиту нужно было закрепить.

— Но ведь собой мог пожертвовать и мой отец, — предположил Гарри. — И тогда у вас бы ничего не получилось, — и тихо добавил: — Мне просто кажется всё это странным.

Гарри поёрзал, наблюдая за Альбусом.

Теперь у него самого были секреты от профессора — и такие, что способны полностью перевернуть его восприятие случившегося, — что казалось прискорбным, с одной стороны, а с другой — справедливым и даже удовлетворительным.

— Мне не оставалось ничего, кроме как строить предположения и ждать подтверждения, Гарри. Когда стало ясно, что Волдеморт идёт за тобой, я отправил письмо: хотел, чтобы твои родители и ты покинули страну. Чтобы безопасно переправить вас, мне нужна была помощь Международной волшебной полиции. Я описал угрозу и собирался встретиться с членами Конфедерации на неформальной встрече, но, когда пришёл ответ, было уже слишком поздно, — Альбус помедлил, глянув куда-то в сторону. — Сообщив о ситуации, я хотел выступить с заявлением… но тогда я ещё не занимал должность Президента и созвать собрание сам не мог. Пришёл вежливый отказ. Раз угроза Волдеморта временно устранена, не было смысла в экстренности заседания, тем более что, как они выразились, «смутьяны и приверженцы радикального взгляда на чистоту крови донимают их по всему миру». Я описал твоё положение, но ответ секретаря Совета безопасности Конфедерации был разумен, как мне показалось, и развеял оставшиеся сомнения: лучше всего спрятать мальчика в семье родственников-маглов, тем более если подтвердится существование защиты по материнской линии крови. То, что Петуния приняла тебя, закрепив чары, подтвердило мою решимость…

— Или успокоило вашу совесть, Альбус. Приставили Фиг и отвязались до той поры, пока я не стал вам нужен. Вы ни разу не проведали меня, чтобы убедиться в моём состоянии самостоятельно под любым предлогом, ведь тётя вас знала, — голос, к удивлению, не дрожал, скорее Гарри звучал сдержанно. — Да, она приняла меня, да, вроде как сохраняла жизнь целых пятнадцать лет, — совсем тихо изрёк он — и да, у Дурслей «враги» не могли до меня достать, но я ведь не только дома сидел, а на улице возможная атака Волдеморта была меньшей из моих проблем, и нападение дементоров отличное тому доказательство. Таким образом, можете ли вы с уверенностью утверждать, что не было иного решения, помимо усыновления другой семьёй волшебников?

— Возможно, я мог бы взять тебя к себе, — в отличие от Гарри, голос Дамблдора дрожал, — но… — он будто споткнулся о собственные доводы.

— Боялись привязаться к мальчику, которому суждено умереть, — заключил за него Гарри.

— Не совсем, — Альбус вцепился в чашку, и Гарри заметил, как побелели узловатые костяшки на его руках. — К мальчику, который мог умереть в любой момент. У меня никогда не было гарантий, что ты справишься… Да это было почти что чудом.

«Ты даже не представляешь, какое множество раз касался смерти, и лишь чудо уберегало тебя…» — вспомнились ему слова Тома.

— А могло стать фактом, — спокойно заявил Гарри. — Вместо того чтобы превращать меня в смиренного агнца, а затем ещё больше испугаться тому, что я могу ступить на скользкую дорожку, — ведь сами приложили руку к тому, что наши с Томом судьбы стали схожи! — вы могли забрать меня и обучать.

— Как солдата? — усмехнулся тот горько.

— Лучше так, чем как свинью на убой. Солдаты чаще всего погибают по чужой указке — вам не стоило так беспокоиться о том, что я взбрыкну в последний момент, — на первый взгляд полные возмущения фразы звучали совершенно отстранённо, будто он говорил о ком-то другом.

Альбус помрачнел.

— Ты… — он осёкся.

Гарри поднял взгляд.

«Говорю, как он? Изменился?.. Что же «я», Альбус?»

— Я просто рассуждаю вслух, — пожал он плечами, — раз мы говорим по душам.

Дамблдор поджал губы, но не в жесте неодобрения, а скорее тоскливо, и вполголоса сказал:

— Ты волен думать как хочешь, Гарри, но у меня никогда не было железной уверенности в необходимости твоей смерти, чтобы изначально готовить тебя к ней. Да, я осознавал, что тебе предстоит столкнуться со множеством опасностей. Возможно, я думал, что, — он перешёл на едва различимый шёпот, — трудное детство заставит тебя повзрослеть раньше.

— Хотите сказать, что Гермиона избалована и инфантильна, раз у неё не было «трудного» детства? — вскинул брови Гарри, насмешливо наблюдая за тем, как Альбус бледнеет.

Не хотелось доводить старика, но тот сам начал этот разговор.

— Я продолжаю оправдываться?

— Вам не нужно это делать, — покачал он головой. — Ведь мы не на суде.

— Пророчество ясно гласило: или ты, или он, — выдохнул Альбус. — Само собой, я делал всё для твоей победы, а победить, будучи мёртвым, ты никак не мог. Не буду спорить: всегда можно сделать больше. Мог сделать тебя сильнее, хитрее, лучше... и также не буду отрицать, что я боялся, что, познав вкус силы, ты оступишься. Лишь после, когда у меня закрались подозрения о том, что в тебе осколок его души, я осознал, что, возможно, пророчество может быть двойственным, и вам предстоит сражаться, отняв жизнь друг у друга.

— И тем не менее предпочли обо всём молчать, считая, что я не готов к правде, и тем самым в очередной раз решая всё за меня, — утвердительно изрёк Гарри.

«Гарри, прости, но, по-моему, ты злишься, потому что Дамблдор сам тебе об этом не рассказал…»