Глава 32. Каждый кошмар оставляет шрам (1/2)

Поведай мне все свои секреты —

Они нам не помеха.

Я буду там, где ты — ближе,

Я просто хочу быть ближе:

В самые одинокие из ночей

Я буду стоять с тобой плечом к плечу.

Я не боюсь тьмы:

Каждый кошмар оставляет шрам.

Пойдём со мной,

Я буду держать тебя в этой темноте.

Позволь мне почувствовать боль, которую ты несешь,

Я могу оттеснить её, сделать терпимее.

Я знаю все твои раны, вижу самые глубокие из них

И клянусь, что не убегу, если ты покажешь мне своих демонов.

Свободный перевод

Through the Dark (feat. Iolite) - Kevin McAllister</p>

— Загляните ко мне чуть позже, — напоследок обратился к нему Сэвидж. — Посмотрим, что вы можете мне предложить.

— Всенепременно, сэр, — ответил Гарри тем же официальным тоном.

Тот удовлетворённо кивнул и вышел из зала, а Гарри еле успел перехватить Тома, который уже собирался покинуть помещение через второй выход.

Нахмурившись, он поймал его за руку и дёрнул:

— Тебе не кажется, что нам нужно поговорить?

— Мне некогда, — бесстрастно ответил Риддл. — И тебе тоже.

Внутри неприятно кольнуло, и Гарри сильнее сжал чужое запястье, буквально впиваясь ногтями в прохладную кожу.

— Что происходит?.. Я думал, что мы в этой лодке вместе. Извини, если я за столом был излишне…

— Эмоционален, готовясь защищать меня перед всем и перед Визенгамотом в том числе? Я знаю, что для тебя идиотизм и геройство — это синонимы, но не смей в это вмешиваться.

Гарри прошиб холодный пот, и он резко вскинул взгляд:

— Повтори, пожалуйста.

— Что?.. — Том нахмурился и отдёрнул руку, освобождаясь от хватки.

— Мне просто показалось, что ты мне это уже говорил, — озадаченно ответил Гарри, — словно чувство дежавю. — И в следующую секунду на его лоб легла прохладная ладонь, ласково пощупав. — Я не брежу, — с неохотой возразил он. — Просто не могу понять, зачем ты идёшь на это? Ведь за то, что ты рискуешь жизнью, тебя по головке никто не погладит. По сути, это ничего не изменит. Ты видел их настрой…

— Считаешь, что мне важно чужое одобрение? — бесцеремонно перебил его Том, усмехнувшись, будто Гарри ляпнул несусветную чушь. — Считаешь, что мне вообще есть до этого дело?

— Нет, но... — Гарри запнулся, глубоко вдохнув. — Они, быть может, и не знают, но я не могу закрывать глаза на то, что всё можно сделать совсем по-другому. У тебя же есть ресурсы, есть люди, так почему?

— Ситуация кардинально изменилась.

— Как она могла измениться за одну ночь?.. — вздрогнул Гарри. — Что случилось во время вашей стычки?.. Что может предложить тебе Экриздис, Том?

— Всё это тебя не касается, ты понял меня? — от лёгкой толики ворчливости, что просочилась во властной интонации Риддла, Гарри стало смешно, но он не подал виду, закусив щеку изнутри.

Том отнял ладонь ото лба и развернулся, собираясь уйти.

— Если у тебя нет свободного времени, чтобы поговорить со мной, тогда поговорим по пути. Куда ты направляешься?

— Туда, куда тебе нельзя, — отмахнулся от него Том, шагая вперёд.

— Если ты в отель, то он в Лондоне и туда мне очень даже можно, — Гарри схватил кончиками пальцев край чужой мантии и сжал. — Ты мне не ответил, ты ранен?

— Ничего серьёзного, — со вздохом повернулся к нему Риддл и замер, уставившись на сжимавшие ткань руки.

— Если ты говоришь «ничего серьёзного», то это, как минимум, несколько сломанных рёбер.

— Какие мы стали догадливые, — усмехнулся Том.

Гарри крепче сжал плотную материю, понимая всю нелепость происходящего. Риддл же застыл на месте, будто не решаясь уйти, но и явно не собираясь оставаться.

Еле слышный вздох показался Гарри слуховой галлюцинацией, а в следующий момент Том, неторопливо склонившись, прислонился лбом к его лбу. Чужой взгляд на миг стал невидящим, а следующее мгновение — растерянным:

— Гарри… Гарри, Гарри, Гарри. Почему, Гарри?..

— Что «почему?» — выдохнул он, всматриваясь в пролёгшие под глазами синяки и еле заметную царапину вдоль скулы. Несомненно, та была больше, но под действием зелья уже затянулась.

— Не обращай внимания, — выдохнул тот, отстраняясь. — Наверное, это я брежу.

Гарри натянул ткань, желая стянуть мантию и осмотреть его целиком. Сколько ещё таких вот ссадин скрывалось под одеждой?

— Ты вообще не спал?

— Как-то не до этого было, — слабо улыбнулся Том, но улыбка тотчас сползла, оставляя на лице задумчиво-вопросительное выражение лица, когда он словно невзначай поинтересовался: — Представлял ли ты когда-нибудь, что, вместо того чтобы желать мне смерти, будешь волноваться о том, ранен ли я, спал ли я?

Гарри хмыкнул, вместо веселья ощущая внутри какое-то щемящее чувство, и покачал головой.

— Это «не представлял» или же «не волнуюсь»?

— И то и то.

— Ты скверно врёшь, — прошептал он, — но это к лучшему.

— Я даже не стараюсь. А то, что ты странно себя ведёшь, — это факт. Почему… — Гарри замешкался, обведя пустой зал невидящим взглядом, понимая, как двояко прозвучит его предложение. — Почему бы тебе не остаться в Тайной комнате, а мы займёмся Экриздисом?

Том прищурился, озадаченно моргнув, словно не верил своим ушам, а затем хрипло рассмеялся.

— Ты просто неподражаем, Поттер…

— Ну и чего ты смеёшься? — с лёгким оттенком раздражения пробормотал Гарри. — Я не шучу. Мне всё это ужасно не нравится...

— Страдаешь от того, что я могу отнять у тебя всю славу героя? — со смешком спросил Том. — С какой стати Экриздис должен поверить тебе? Нет, малыш, просто посиди немного в Тайной комнате — для успеха этого сомнительного, как ты выразился, предприятия это важно.

— Важно, чтобы я сидел в Тайной комнате? — с толикой скепсиса протянул Гарри. — Ещё немного, и я начну думать, что ты случайно превратил меня не только в свой крестраж, но и в четвёртый Дар Смерти. Повторюсь, но мне не нравится эта идея… От меня может быть больше проку снаружи: я могу вместе с отрядами Малфоя и Флокс задержать Экриздиса и дать тебе ещё больше времени.

— Ты уже забыл, как после вашего единственного столкновения провалялся без сознания несколько дней? — Том нахмурился, требовательно уставившись на Гарри. — Тем более идея с комнатой принадлежит Дамблдору — с него и спрашивай. Полагаю, если бы один из твоих друзей был змееустом, то он бы переключился на него, но, увы, только ты и я обладаем этой способностью. Я буду несколько занят — и это не обсуждается, — поэтому остаёшься только ты…

— А то, что рисковать опять будет третий, тоже его идея? — процедил Гарри.

— Нет, моя: люблю рисковать, знаешь ли, — с вновь нарисовавшейся на губах улыбкой парировал Риддл.

— И после этих слов я не должен ни капли волноваться? Должен сидеть смирно и думать: «О, ну ничего страшного, это ведь всего лишь один чокнутый колдун — таких Том десятками валит на завтрак. Дементоры? Какая чушь! Не страшнее тучки пикси…» Так ты себе это представляешь? Ты мнишь себя сильнее любого волшебника на этой земле? — буквально выплюнул он последний вопрос. — Нет, конечно, ты можешь думать о себе что угодно, но… чёрт! — цыкнул Гарри с досадой. — Почему бы не прибегнуть к помощи мистера Кунца или же Йа Джоу? Почему не подстраховаться на всякий случай?..

Он не знал, как ему сформулировать суть своих претензий, и понимал, что, возможно, они выглядят в глазах Риддла забавными, если откровенно не принижающими чувство собственного достоинства.

— Мне кажется, ты пропустил момент всеобщего удивления за столом, — ровно ответил Том и почти что по слогам изрёк: — Тебе стоит пересмотреть свои приоритеты, Гарри.

— А мне почему-то кажется, что ты считаешь своим долгом избавиться от Экриздиса, — подметил Гарри, глянув исподлобья, но Том ни на йоту не изменился в лице, — и дело совершенно не в том, что тебя временно амнистировали в обмен на содействие в его поимке, и уж тем более не в том, что подобная деятельность вроде как может смягчить приговор… — выдохнул Гарри, скривившись. — Приговор… С этим-то что ты собираешься делать?

— Ты заглядываешь слишком далеко в будущее, — покачал головой Риддл.

— Потому что мне так спокойнее, Том, — поднял Гарри взгляд. — Что это за будущее для тебя? — спросил он, мысленно дополняя: «Есть ли там место для чего-то большего... иного?» — Наверное, лучше не загадывать. У нас не было времени это обсудить…

— Ещё будет, Гарри. Будешь навещать меня раз в месяц в тюрьме, — задорно улыбнулся Риддл. — Надеюсь, моя камера будет с солнечной стороны и рядом не посадят каких-нибудь идиотов… Хотя о чём это я? В Азкабане нет солнечных сторон и полно идиотов, — усмехнулся он.

Гарри насупился:

— У тебя паршивое чувство юмора.

— Я не шучу, — тем же самым тоном повторил Том фразу, сказанную Гарри минутой ранее. — Или ты собираешься организовать мой побег из тюрьмы?

— Почему бы и нет? А может, — Гарри невольно улыбнулся, — меня посадят в камере напротив или, что желательно, в твоей, и у нас наконец-то будет уйма времени для разговоров.

— За какие такие преступления, Поттер? Прогулку голышом перед Букингемским дворцом? — Том провёл костяшками пальцев вдоль скулы, продолжая улыбаться. — Надеюсь, Скитер запечатлеет этот момент и мне доставят очередной скандальный выпуск «Пророка».

— Вы заигрываете со мной, мистер Риддл? — склонил голову набок Гарри. Он ощущал странную смесь эмоций: и тоску, и радость, и волнение, и беспечное спокойствие, и ностальгию, и желание — всё это буквально переполняло его, слегка покалывая кожу, подобно статическому электричеству, сводило в томлении внутренности и крутилось на кончике языка, вырываясь наружу, заставляя тянуться вперёд... И Гарри, будто одурманенный, ничего не мог поделать с самим собой, со своими желаниями и эмоциями, разбушевавшимися внутри, подобно внезапному шторму:

— Я лю…

Том внезапно скривился, будто уловив изменения в его настроении, и отступил, резко перебивая:

— Не нужно, Гарри, — он еле заметно тряхнул головой. — Мне правда уже надо идти, да и тебя ждут…

— Гарри! — внезапно раздался возглас, и Тома буквально оттеснили в сторону, а миниатюрные, но довольно-таки сильные ладони легли на его плечи и слегка сжали. — Прости, что не смогла вчера, но я прибыла, как только выпала такая возможность!

— Мисс Ваблатски, — приветливо улыбнулся он, однако улыбка, по ощущениям, получилась вымученной.

Та растерянно осмотрела его и изрекла:

— Эдмунд сообщил мне, что ты неважно выглядишь. Это и правда так… Бледный как смерть, ещё и похудел… — она вихрем развернулась к застывшему в дверях Тому: — У тебя что, совести совсем нет?!

Гарри неловко переступил с ноги на ногу, мысленно усмехнувшись при виде такой растерянности на лице Тома.

— Простите, что не успел сообщить вам, но пока что я временно свободен…

— Временно свободен и свободен — совершенно разные вещи, — заметила она вскользь, продолжая сверлить Тома негодующим взглядом.

— Как всегда, рад тебя видеть, Офелия, — натянуто поприветствовал её Том, но в словах не было наигранной вежливости.

— Я хочу, — с неумолимой суровостью заговорила она, — чтобы ты заглянул ко мне завтра часов в пять, — Ваблатски понизила голос и ловким движением руки кинула в него чем-то наподобие летающей служебной записки.

Том поймал её на лету и сжал в руке, но разворачивать не стал, будто заранее зная, что там написано. Он поспешно убрал бумажку во внутренний карман мантии, кивнув:

— Хорошо.

— Том… — Гарри скосил взгляд на Ваблатски и замолчал, мысленно проговаривая раз за разом, как будто тот мог услышать его: «Я временно остановлюсь в кабинете ЗОТИ, как и было обговорено», под чем подразумевалось «Я буду тебя ждать…» Однако вслух Гарри так ничего и не сказал, продолжая сверлить Риддла пристальным взором.

Том внезапно улыбнулся, опустив голову вниз, будто раздумывая над чем-то, а затем вновь посмотрел на них. Его лицо приняло прежнее бесстрастное выражение, когда он ровно произнёс:

— Офелия, Гарри… — и в следующую секунду оттянул ворот мантии, словно тот душил его, задержавшись взглядом на Гарри, и резко отвернулся, исчезая за дверьми.

Гарри еле слышно выдохнул, подавляя в себе неодолимое желание последовать за ним. Ему было сложно осознавать, что неясно откуда взявшаяся тревога последовала за Риддлом, заставляя нервы натянуться до предела. И теперь, когда он не имел возможности видеть его воочию, тревога диким зверем металась внутри, порождая неприятный трепет. Казалось, что-то неуловимо тянет его, заставляя шагнуть к двери…

— Ты уже завтракал? — внезапно поинтересовалась Ваблатски, и Гарри передёрнул плечами, стряхивая с себя наваждение.

— Не успел.

— Тогда поговорим за завтраком, — мягко улыбнулся она. — Не знаю, как ты, а я готова слопать целого дромарога.

***</p>

— Вот как, — задумчиво протянула она, уставившись на Гарри широко раскрытыми, частично заинтересованным, частично — удивлёнными глазами. — Должна признать, я никогда с таким не сталкивалась. Хотя нет, я немножко привираю, — она покрутила ложкой в воздухе, — сталкивалась, но не самолично. Скорее всего, это блок травматического характера. Защитная реакция твоего разума выдавила из способности к окклюменции всё, сделав развитие самодостаточным и непомерным, пока ты пребывал в том подобие сна, о котором ты мне рассказал… Поэтому, наперекор твоему желанию, разум полностью закрыт, и теперь тебе предстоит обратный путь: вместо преграждения пути к сознанию, его раскрытие… Весьма занятный случай.

Ваблатски сделала небольшой глоток чая и ткнула ложечкой в кусок пирога, неторопливо кроша его. Вопреки прежнему заявлению о зверском голоде, она почти ничего не съела, больше увлечённая потрошением небольшого куска выпечки, чем его употреблением. Да и сам Гарри не смог осилить даже свой любимый йоркширский пудинг — кусок в горло не лез. Перед глазами до сих пор стоял тот странный момент, когда Риддл посмотрел на него, будто желая что-то сказать, но не сделал этого и, развернувшись, покинул помещение.

— Том сказал, что подобное явление ему незнакомо, — машинально поделился Гарри.

— Странно, — усмехнулась она, — потому что именно он мне и рассказал об этом явлении.

Гарри нахмурился:

— Значит, он мне солгал.

«Но это… невозможно?»

— Может, просто не был уверен, что это именно твой случай. А когда у него нет стопроцентной уверенности в чём-то, он предпочитает говорить, что не знает.

— Вы хорошо его знаете… — с лёгкой улыбкой выдохнул Гарри и, опустив взгляд к пудингу, отвлечённо поинтересовался: — Могу ли я узнать, как вы нашли нас?

Это и правда было чудно, потому что зона, где находился зал совещаний, была закрыта для посетителей.

— О, Гарри, у меня очень много друзей в Министерстве, — улыбнулась Ваблатски. — Вообще-то, я пришла навестить тебя, однако мне отказали, заявив, что время посещений для всех без исключений начинается с девяти утра… И в тот момент — очень удачно, к слову — на моём пути появился Лиам. Он-то и дал мне временный пропуск, сказав, что ты частично свободен от изоляционного режима.

— Полагаю, Сэвидж — один из этих друзей? — Гарри спрятал улыбку, сделав глоток кофе.

— Хоть многие и сомневаются в эффективности гадания, но как только возникает неразрешимая проблема, чаще личного характера, сразу прибегают как миленькие, — пояснила она, хитро прищурив глаза.

«…И оставляют много самого сокровенного в руках предсказательницы», — Гарри усмехнулся, увидев отразившееся во взгляде Ваблатски понимание.

— Хотел бы снова извиниться, что вам пришлось тратить своё время, ещё и с раннего утра, и понапрасну приходить в Министерство. Всё случилось слишком быстро…

— Даже если ты временно освобождён, это ничего не меняет: чуть позже тебе понадобится защитник, — покачала она головой, — ведь слушание всё равно состоится.

Гарри вздохнул, отломив кусок пудинга и сунул его в рот, пережёвывая через силу. Желудок урчал от голода, а вот самого голода не было.

— На самом деле, назначив вас своим защитником, мисс Ваблатски, я поступил не совсем честно, — признался он, подняв взгляд на расслабленно поглядывающую на него из-под полуприкрытых век предсказательницу.

Та звонко рассмеялась, чем вызвала его удивление:

— Я понимаю, зачем ты хотел меня видеть, милый. Раз уж полагал, что тебе придётся провести взаперти некоторое время… Эдмунд, конечно, сообщил мне о твоём желании продолжить наши занятия, но также я знаю о том, что ты без проблем проник в разум Отто. А подобное весьма непросто, даже если тот находился… в плохом состоянии. — И, видимо, заметив, отпечаток нарастающего на лице Гарри удивления, она пояснила: — Знаешь ли, но это мотив для беспокойства, когда начинающий практикант вот так вот просто проникает в твоё сознание, воспользовавшись отражением в стекле, — она хмыкнула, словно её потешала сама ситуация. — Однако причина, по которой ты меня позвал, не наши с тобой тренировки. Верно?

— «Научись преграждать путь к своему, и я расскажу тебе кое-что о нём», — буквально по слогам изрёк Гарри. — Это то, что вы мне сказали при нашей первой встрече.

— Я помню, — взмахнула она рукой, отчего десятки браслетов созвучно забренчали на запястье. — Но я ведь не уточняла что. Может быть, это любимое блюдо Тома — я ведь могла иметь в виду любую малозначительную деталь его жизни, которую он сам бы тебе поведал, спроси ты его, — её глаза задорно блеснули в мягких рассветных лучах солнца, просачивающихся через окно заведения.

— Но вы ведь не это имели в виду, — Гарри покрутил чашку в руках. — Конечно, это могло быть лишь для мотивации… Однако я сомневаюсь, что вы бы стали использовать для этого любимое блюдо. Скорее, не рассчитывали, что я так быстро приду за обещанным. Ведь так?

— Ты прав, — откинулась она назад и, накрутив выбившийся из причёски локон на палец, потянула за него, задумчиво рассматривая Гарри. — И тем не менее я не уверена, что сейчас подходящий момент для рассказа, — на чужом лице отразились сомнение и явное нежелание говорить, но также какая-то загнанность, словно Гарри не оставлял ей выбора. — Когда я не совсем уверена в правильности своих действий, я тоже предпочитаю молчать, но и обещаниями разбрасываться не люблю. Поэтому мы столкнулись с дилеммой.

Ваблатски вздохнула и, резко поддавшись вперёд, отломила кусочек пирога, отправив его в рот. Медленно пережёвывая, она внимательно разглядывала оставшиеся на тарелке крошки, словно и правда не знала, как ей следует поступить.

— Это касается десятого февраля?

— Да, — незамедлительно кивнула она.

— Я не хочу заставлять вас, — Гарри поставил чашку и отодвинул её в сторону, сложив руки на столе и слегка пригнувшись к столу. — Что бы там ни было, полагаю, Том и так вложил это в мою память — со временем я сам вспомню.

— Сомневаюсь, что он стал бы тебе рассказывать про это, — отняла она взгляд от тарелки.

Гарри озадаченно моргнул и замолчал на секунду, прежде чем спросить:

— В то время могло быть что-то хуже убийства Миртл и разрыва своей души, о чём бы он хотел умолчать?.. — Гарри тут же замолчал, потерявшись взглядом в чашке кофе.

Он понимал, на сколько всего смог закрыть глаза, когда пошёл навстречу Риддлу, о скольких вещах запретил себе думать, понимая, что… создавший крестраж Том, направляющий на него палочку Том и целующий его Том — это один и тот же человек, и Гарри позволяет себе взаимодействовать с ним на совсем ином уровне. И даже не в осознанном запрете на некоторые вещи было дело, а в том, что всё случившееся с ним в прошлом в какой-то момент поблёкло в сравнении с тем, что он испытывал теперь. Словно вся причинённая боль была лишь для того, чтобы, благодаря тому же самому человеку, раскрыть иного рода чувства — рядом с Риддлом всё ощущалось по-иному: особенно остро.

Безусловно, подобная концепция была далека от нормальности, являясь самой сутью противоречия, ведь подобные мысли раскрывали Гарри как человека, ищущего любовь у того, кто с самого рождения обрёк его на страдания.

«Что и требовалось доказать: мазохист ты, Поттер» — зашипело с толикой иронии сознание.

Сегодняшнее почти сорвавшееся с губ признание разрешало частично все зародившиеся конфликты, поставив окончательную точку мнимому сопротивлению, которое ослабло ещё в тот вечер, когда он добровольно пересёк порог спальни Риддла…

Наверное, для присутствующих на собрании Гарри и правда вёл себя довольно-таки вызывающе, когда огласил свои претензии по поводу предстоящей миссии, да и последующего суда, как будто находящийся рядом Риддл никогда не был Волдемортом. Словно он рядовой волшебник, который не совершал ничего ужасного: простой мальчишка, из которого собирались сделать приманку для Экриздиса; точно Том — это он сам, когда узнал, что ему предстоит умереть…

Ваблатски, постукивая указательным пальцем по столу, глянула в окно и невозмутимо изрекла:

— Смерть Уоррен была несчастным случаем, — она перевела взгляд на Гарри, и он озадаченно моргнул. — Когда Миртл вышла из кабинки, чтобы понять, кто вошёл в туалет, то увидела хвост Василиска и закричала, привлекая его внимание. Она испугалась, поскользнулась и сломала себе шею, в тот момент пав жертвой проклятья его взгляда: не жива и не мертва. Даже если бы с неё сняли окаменения, она бы умерла в тот же самый момент.