Глава 27. Скажи что-нибудь (1/2)

Попробуй выбраться из своей скорлупы,

Ответить за все повреждения, весь ущерб, который ты нанес.

Посмотри на результат своего молчания,

Возьми ответственность за все слова, что когда-либо говорил.

Ты не изменишься,

Не изменишься…

Я вижу движение твоих губ, но ты всё также прячешься от правды;

Думаешь, мне не понять твоих поступков, но я всё заметил,

Так произнеси же вслух, пока наше время не истекло,

И ты не обнаружил, что всё проходит, и это тоже, что всё уже прошло.

Твоё безумие меня ломает, делает меня несчастным,

Скажи же что-нибудь, скажи!

Твоё молчание снедает меня, оно терзает меня,

Скажи что-нибудь, скажи…

Свободный перевод

Carmen Jane — Your Madness</p>

— Разве важно как? — вздохнул Гарри, потерев щёки обеими руками. Щетина, подобно наждачке, прошлась по ладоням, отрезвляюще царапая кожу. Возможности побриться в ближайшее время не предвиделось — палочку конфисковали, как только Гарри провели на второй уже знакомый ему уровень, будто бы до этого её наличие не таило никакой опасности, а классический набор для бритья вряд ли предоставят, пока он в этих стенах. Не то чтобы это ему мешало, да и какая разница в самом деле, целоваться ни с кем он не собирался. Пока, по крайней мере.

Джинни всегда отворачивалась смеясь и жаловалась, что колет. А Том?

«Вроде не жаловался, — он вспомнил последний поцелуй, усмехнувшись, — а может, опешил?» Ему хотелось забраться в его голову, понять, о чём Том думал в тот момент: молчаливый, напряжённый и даже, казалось, немного растерянный. Отличный приём вымещения злости — через поцелуй — и единственный способный вывести Риддла из зоны комфорта.

В тот день он многое осознал, немало нового в себе открыл, возможно, также многое потерял. К лучшему или худшему, но перемены произошли, и Гарри переживал их наличие внутри себя, словно освежающее дуновение в душном кабинете зельеварения. Однако ни одно из его открытий не помогло облегчить тяжесть на сердце из-за смерти Перси.

Гарри не желал здесь задерживаться. Что бы между ними ни случилось, но Уизли были самыми близкими ему людьми, и он не мог пренебречь этим из-за пустяковой ссоры с Роном и разлуки с Джинни. Ни мистер, ни миссис Уизли не виноваты в случившемся — простое стечение обстоятельств, — и он хотел выразить им свои соболезнования, как и Одри… Да, это не утешит скорбящие сердца, но Гарри должен.

— Время, мистер Поттер, — напомнил о своём присутствии Кунц.

— Моё задержание лишь формальность, так зачем весь этот спектакль с допросами?

Да уж. Они в самом деле настолько заигрались, что Гарри обследовали на Детекторе Лжи и другом — Тёмных сил, результат которого он не распознал. Затем без спешки провели через задний коридор департамента на подуровень 2А, пока некоторые провожали его заинтересованными взглядами, другие — недовольными, третьи — озадаченными, но Кингсли он не увидел; здесь же, в допросной, его и оставили, сразу же покормив. Небольшой поднос с завтраком и несколькими пузырьками с зельями, на которых проявлялись надписи — «Выпей меня первым», «А меня спустя десять минут», «Меня же перед сном» — весьма необычный способ для приветствия заключённого, но Гарри не жаловался. Самочувствие улучшилось, а на небольшую слабость и зуд в области груди он перестал обращать внимание, когда спустя час в комнату ввалился Отто Кунц, вальяжно расположившись напротив.

— У вас проблемы со слухом, мистер Поттер? Мне повторить вопрос? — Тот потёр лоб, будто этот спектакль и его утомил. А может, нечто иное беспокоило Кунца. Таких вещей, на самом деле, должна быть уйма в настоящее время.

— Встречный вопрос: министр Шеклболт знает о моём аресте и пребывании здесь? — мирно осведомился Гарри, постукивая пальцем по столу.

— Разумеется, министр знает. У нас не так много времени, мистер Поттер, или, по крайней мере, у меня, — сухо отозвался он. Во взгляде скользил упрёк, как будто Гарри всё это лично организовал и приставил к себе для надзора безумно занятого Главу мракоборцев.— Тем не менее некоторые детали вам будет легче поведать мне, но… — он сверкнул глазами, чуть подавшись вперёд, — могу прислать кого-то иного.

И говоря о главных… События в Азкабане сильно ударили по психике доброй части находящихся там мракоборцев, как Гарри слышал, особенно новичков, а Долиша, как и управляющую тюрьмой — Кассу Флокс — разместили в Мунго подкрепить здоровье, так сказать. Но не всё было столь радужно. Скорее всего, сейчас они проходили скрупулёзные проверки, дабы удостовериться в их состоянии не только физическом, но и психологическом, от чего и зависело сохранение должности. По явным причинам сейчас Шеклболту не нужны были лишние проблемы, если вдруг Долиш окажется не в себе и вновь привлечёт внимание всего света к и без того проблемной стране. Тем не менее до выхода на работу или же отставки Долиша все полномочия были переложены на его заместителя — Сэвиджа[1]. Честно говоря, Гарри симпатизировал тому; Долиш всегда виделся ему чрезвычайно нервозным, а повышенная внушаемость, несомненно, играла против него в любой стычке, но Кингсли знал, что делал, а личные симпатии в этом роли не играли. Вот только чем Сэвидж был так занят сейчас, раз немцы расхаживали по Министерству, как у себя дома?

Естественно, причина была, и после его эскортированного выпроваживания из отеля Гарри лишний раз удостоверился, что здесь замешаны не только немецкие мракоборцы, но, похоже, и Международная Волшебная Полиция. Вопрос был только один: кого представлял Отто Кунц?

Ответ тоже был один и весьма очевидный. Даже лёгкий немецкий акцент, который был весьма ощутим тогда, у Ваблатски, почти растворился.

Полиция действовала от лица Конфедерации. Они могли спрашивать чуть ли не с самого Министра, а мракоборческий департамент каждой страны был обязан сотрудничать — это было в их компетенции. Гарри раньше никогда не задумывался, почему же с угрозой такого уровня, как Волдеморт, они держались в стороне, и вместо Полиции против Тёмного Лорда выступил своего рода добровольческий отряд Ордена Феникса. Можно было предположить, конечно, что Конфедерация не посчитала того угрозой международного уровня, так же как Министерство закрывало глаза на его возрождение, и всё же… это было странно. Задумывался ли Альбус о причинах бездействия организации? Безусловно. Будучи президентом Конфедерации, он не мог ничего не подозревать. Подал ли профессор прошение задействовать их, а если и подал, то оно явно было отстранено. Кем? Делегациями или же кто-то свыше дирижировал оркестром?..

Корифеем, например.

И как он только всё успевал?

Гарри усмехнулся. Скрестив руки, он чуть завалился назад, балансируя на неудобном стуле, и краем глаза посмотрел на раскрытую папку и зависшим над листом бумаги пером.

— А не боитесь ли вы, что я могу рассказать кое-что довольно-таки увлекательное, навести меня кто иной? — размеренно спросил он, не сводя взгляда с едва подрагивающего пера.

Кунц тоже отклонился назад. Заведя руки за голову в расслабленном жесте, он выждал несколько секунд и изрёк:

— Вы этого не сделаете, мистер Поттер.

— А как же пытки, допрос с применением легилименции?..

— Пытать вас никто не собирается, а ваш разум на данный момент — неприступная твердыня, что играет нам всем на руку, — отбил Кунс, расцепив замок и вновь склонившись над столом. — А если бы была хоть малейшая вероятность того, что вы любитель потрепаться…

— Вам бы пришлось меня убить? — насмешливо осведомился Гарри.

—...вам бы не было оказано такое доверие, — заключил тот, проигнорировал его выпад. — Никогда. Вы умеете хранить тайны даже от самых близких, не так ли? — в этих словах было столько подтекста, что внешнее веселье растворилось в горечи, а Кунц тем временем добавил: — Вы так не поступите…

«…С ним», — заключил за него Гарри и прикрыл на мгновение глаза.

Что правда, то правда. Тайны хранить он умел, и такие, от которых остальные бы стали медленно сходить с ума, потеряли сон и пребывали в дёрганном состоянии на границе с нервным срывом, пока Гарри спокойно — ну, наверное, относительно спокойно — ходил за Волдемортом и молчал себе в тряпочку. И даже аппетит не потерял.

Ему нужно было всё обдумать, а того часа, что он пробыл в одиночестве, было катастрофически мало. И почти все мысли утекли в сторону Перси, Джинни и Рона.

— Что ж, не упускайте деталей, господин Глава, — хмыкнул Гарри, вновь глянув на перо: то дёрнулось в предвкушении. — Хотелось бы начать с небольшого вступления, вы позволите? — Гарри не нуждался в ответе, поэтому тотчас продолжил: — Кажется, у кого-то есть очень вредная привычка недооценивать кого-то другого, и эта привычка сыграла с ним злую шутку…

Отто недовольно нахмурился:

— Вы собираетесь и дальше предаваться рефлексии?

— Я самую малость зол, мистер Кунц, — совершенно спокойно отозвался Гарри и улыбнулся, когда тот покачал головой, забрав замаранный лист и скомкав его.

— Могу предложить вам прокричаться вволю в вашей комнате — чары позволят, — бесстрастно отозвался Кунц. — После допроса, разумеется.

Гарри глянул исподлобья, обречённо вздохнув.

Игра началась.

— По существу, значит? — он вопросительно вскинул брови, сделав паузу, подмечая, как не терпится Кунцу свалить отсюда поскорее. — Меня связали, но палочка осталась при мне — ужасная ошибка, не считаете? Конечно, путы на руках аннулировали возможность призвать её с помощью манящих чар, а вот возможность достать нужное обыденным способом нарисовалась сама собой — немного физических упражнений, боли в суставах и магическое воздействие на кровать. Знаете ли, я очень гибкий, — шёпотом добавил Гарри, слегка сощурив глаза, отчего Кунц побагровел, уловив намёк, или же от злости, не совсем ясно. — Всё это довольно-таки скучно объяснять, но раз для протокола, — хмыкнул он, резко поднявшись, — могу показать на примере, хотите? В целях эксперимента, конечно. Я знаю, он обожает эксперименты…

— Сядьте, Поттер, — процедил Кунц. — Вам здесь не цирк!

— Вы уверены в этом? — протянул Гарри, тотчас опустившись на стул и развалившись на нём. — Ладно-ладно. Я вцепился в изголовье, перевернул кровать (способности перемещения весьма практичны), подтянулся, небольшой вывих — и та-дам! Палочка оказалась в руках. И ещё, хочу попросить прощения, что без стука влез вам в голову — это было не запланировано. Я не мог даже представить, что у меня всё получится.

— Не напоминайте мне об этом, Поттер, — сморщился тот, словно от зубной боли.

— Не стоило накладывать заглушающие чары, или вы опасались моего суперслуха на таком-то расстоянии? — задумчиво поинтересовался Гарри.

— И не зря опасался. Вернёмся к барьеру, — напомнил Кунц.

— Я пришёл к выводу, что то был не купол, а встроенные защитные чары в само здание. Разрушить снаружи невозможно, как, впрочем, и изнутри. Тем не менее барьер имеет одно слабое место, — констатировал Гарри, задумчиво постукивая пальцами и зачарованно рассматривая двигающееся по бумаге перо. — Наличие защитных чар во внутренних стенах. По сути, это не изъян — вряд ли жильцам отеля нужно будет покинуть его таким путём, когда можно выйти через дверь. Вы же не оставили мне иного выхода. Я просто направил Бомбарду на заднюю стену, — Гарри поднял ладони, делая вид, что перекидывает из руки в руку мяч, — и барьер сделал всё за меня: отразил, усилил, и по новой, пока не прорвал завесу. Но зачем вам мои откровения? Не поверю, чтоб он не понял всё сразу, — со скепсисом заключил Гарри, подняв взгляд.

— Вы были замечены пятью маглами, мистер Поттер: левитация и аппарация.

— То есть это для протокола, — невинно моргнул он, сложив руки на столе.

— Продолжайте.

— Слушаюсь, сэр! — громче нужного выговорил Гарри; Кунц вновь сморщился, растерянно похлопав ладонью по добротной поверхности, будто пытаясь понять — реальность или всё-таки сон. — Видимо, для кое-кого это стало неожиданностью, но я подарил Джиневре Уизли Мантию на прошлый сочельник, и та хранилась в ячейке Гринготтса. По крайней мере, то были последние сведения, которыми я располагал: она была рада подарку, но пользоваться им не пользовалась, посему сохранила для… будущего, а я ничего против этого не имел, ведь артефакт был для меня как красная тряпка для быка. Я собирался измениться, мистер Кунц, встать на путь истинный или же уйти в тень… Не суть важно, — заметил Гарри доверительным шёпотом и опустил глаза, задумчиво подсчитывая в уме, сколько листов с его оглушительными откровениями выйдет из-под этого пера. — Так что Гринготтс — довольно-таки безопасное место на первое время, и тем не менее раз мистер Уизли попал в поле зрения Экриздиса, то рано или поздно туда же попала бы и Джиневра. Исходя из его активности, случилось бы это в ближайшее время — Экриздис явно находился под давлением и действовал на опережение, — Кунц странно покосился на него, а Гарри заметил, что перо выводит имя колдуна, а значит, что этот горе-протокол будет доступен ограниченному числу лиц, если вообще его хоть кто-нибудь собирается читать. — В сложившейся ситуации времени было в обрез, а вариантов развития событий ещё меньше: самое простое — это вернуться на исходную точку. Мантия моя, как и ответственность за неё…

— И поэтому вы отправили Патронус Рите Скитер, — резко перебил его Кунц, а перо замерло, тотчас ускорившись, — и вежливо сообщили ей, что собираетесь прогуляться голышом под Мантией-невидимкой напротив Букингемского дворца и показать несколько фокусов всем желающим?

— Я в своём уме, мистер Кунц, — возразил он, — если вы намекаете на это.

— Поттер, — устало отозвался тот, — я согласен, что это действенный метод привлечь к себе внимание и заявить про обладание Мантии во всеуслышание; скажу больше — статья о чокнувшемся герое вышла тем же вечером, а Скитер нечего предъявить, ведь ваш Патронус был услышан ещё двумя волшебниками, находившимся с ней в тот момент. А раз вы были в Мантии, то и доказать, что вас там не было, невозможно. Вы вновь стали звездой прессы в новом амплуа: «Гарри Поттер или очередная угроза, нависшая над исстрадавшейся Великобританией?», — усмехнулся Кунц безрадостно. — Мантия там упоминается, так что своей цели вы добились; однако, — тот подался вперёд, подперев голову рукой, — вы постоянно забываете, что являетесь частью магического сообщества, сообщества, у которого есть некоторые правила, и эти правила необходимо хотя бы учитывать, ведь за их нарушения с вашего факультета не снимут десять баллов. Нет, вы окажетесь здесь, а после — в Азкабане, — он постучал пальцем по столу, повысив голос в явном намерении надавить. — Вы уже не ребёнок, не «Мальчик, который Выжил», а мракоборец. Представитель закона, Поттер. Как вы думаете, что будет, если каждый будет выкидывать нечто эдакое, посчитав это необходимым? Начнётся хаос.

Гарри еле слышно выдохнул, сверля взглядом поверхность стола, но промолчал, а Кунц продолжил:

— Вы вызвали переполох, так как ваше заявление противоречило Статуту. Скиттер, естественно, молчала — ей лишь бы заполучить сенсацию, — а вот другой журналист сообщил о готовившемся теракте, как он выразился, — Кунц скривился. — Нависшая угроза вынудила принять срочные меры: несколько отрядов выдвинулись к дворцу с целью перехватить вас, тем самым разделившись, и как вы должны понимать, ряды ваших мракоборцев и так поредели, а все мои люди были… заняты. Пока вы развлекались с мисс Уизли, играя то ли в героя, то ли в бунтаря, мнящего себя всесильным и уникальным, ждущего, что, самостоятельно сразившись с Экриздисом в случае нападения, сможет оградить всех и вся, тот уже опередил вас, а мы не успели вовремя. Статья Скитер бесполезна, артефакт у него, а у нас — семь жертв. Хаос, мистер Поттер, вот что вы породили. Поэтому вновь отвечая на ваш вопрос: Министр Шеклболт очень даже в курсе вашего здесь пребывания.

Холодная испарина впиталась в ткань рубашки; Гарри скользнул ладонями по штанам, будто те тоже вспотели, и потупившимся взглядом окинул помещение. Комната была не квадратной, а в форме усечённой пирамиды — четыре стены следовали лёгкому наклону, создавая ощущение напора на допрашиваемого. Казалось, они неуклонно падают, вдавливая в пол и физически, и морально — то было не только визуальный эффект, но и особые встроенные чары, однако Гарри это меньше всего беспокоило сейчас.

Виноват ли? Или же нет?

Слегка нахмурившись, он сложил ладони на столе и ткнулся в них лбом пару раз, а Кунц подался вперёд, чуть ли не нависнув над ним, и почти что шёпотом спешно добавил:

— Перестав испытывать эмоции, посчитали себя всемогущим, Поттер? Вот только вы не учли, что, оставив позади страх, настороженность, стыд, можно оступиться с куда большей лёгкостью, чем испытывая весь этот букет, который хоть и подвергает вас некой импульсивности в действиях, но иногда ограждает от совершения непростительных ошибок.

Гарри резко вскинул голову, с лёгкой заминкой откликнувшись:

— Что же тогда он…

— Не сравнивайте тёплое с мягким, Поттер. Родись вы таким, научились бы с этим жить, а если нет — нашлось бы вам местечко на кладбище в Годриковой впадине, — громко хлопнул Кунц ладонью по столу, сощурив глаза. — Продолжайте.

— Как же так, как же так… — повторил Гарри отрешённо и застыл, глубоко вдохнув.

— Успокойтесь и продолжайте рассказывать, — более мягко напомнил тот.

Мазнув растерянным взглядом по столу, Гарри нервно закусил губу. Пальцы слегка вздрагивали, а когда он сложил ладони вместе, стала заметна другая, сотрясающая всё тело крупная дрожь. Он дёрнулся, глянув на перо, а потом на Кунца и вновь опустил взор к нервно двигающимся пальцам. Его лихорадочный, потерянный вид, пожалуй, удовлетворил того, Гарри же удивился такой быстрой реакции со стороны опытного мракоборца или, скорее, наивности. Поэтому резко расслабившись, Гарри откинулся на спинку стула и безмятежно рассмеялся, чем вызвал недоумение на чужом лице.

— Считаете, что вправе порицать меня, мистер Кунц? — Гарри наглядно вздохнул, тотчас прищурившись, и насмешливо продолжил: — Ощутили неуверенность и бросились на жертву, словно учуявший трепет дичи хищник. Решили надавить на меня морально, заставить испытывать вину? Ведь Гарри Поттер, Мальчик, который родился ради благополучия всей грёбаной Британии, должен ужаснуться последствиям своих деяний, признать, что поступил опрометчиво и слушать упрёки своей совести насчёт падших мракоборцев, так? Решили применить воспитательные меры? — он однообразно сыпал риторическими вопросами, и каждый попадал ровно в цель, судя по мрачнеющему лицу Кунца. Гарри цокнул языком, расслабленно постукивая пальцами по столу. — Бравые борцы за что-то там, именно ВЫ, делящие чужие жизни на необходимые и напрасные жертвы, считающие себя — возможно? — карающей и дарующей рукой самого Мерлина, сидите и говорите мне о том, что я единица общества, храбрый представитель закона. Вы шутите, мистер Кунц? Видимо, англичанам не понять немецкого юмора, — Гарри краем глаза заметил, что перо уже как пять минут зависло в воздухе, бездействуя. — «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы…»[2] — ему бы пришлось по вкусу, мистер Кунц?

Быть может, я и не всё вспомнил, но вполне способен сделать некоторые выводы, и подслушанный разговор сыграл в этом не последнюю роль. Так что, — Гарри подался вперёд, а Кунц резко дёрнулся назад, широко раскрыв глаза, — не смейте читать мне мораль и говорить о долге. Вы можете отругать меня, упрекнув, что я вам попутал все карты, даже сорвать злость за это, но не взывать к моей совести. Слышите? Я бы попросил вас кивнуть, если мы друг друга поняли, но так и быть, вместо этого просвещу вас: вы недооценили врага, и именно это вытекло в число жертв, ведь когда я появился, мракоборцы были уже мертвы. Или же… как и у меня, у вас произошло нечто непредвиденное. Мне ли вас винить в том, что невозможно предугадать всё до мелочей? — Гарри хмыкнул, но веселья не ощущал. — Будь Мантия на прежнем месте, сейчас она была бы в моём расположении, и все, включая Экриздиса, узнали бы об этом. Гриммо неприступен, а у врага в наличии нет ни одного Питера Петтигрю, таким образом, я стал бы его целью и сложившаяся ситуация задержала бы колдуна, сковав в действиях в вашу пользу, если, конечно, не случилось бы чего экстраординарного. Мне не впервой на первой полосе превращаться из святого в демона и обратно, — заключил Гарри, а далее почти что по слогам добавил: — Это всё. Дальше пусть мой допрос ведёт тот, кто заточил меня сюда.

Гарри вновь откинулся на спинку стула, приняв скучающий вид.