Глава 23. Ожидания (1/2)

Я не любитель,</p>

Просто мне нравится наблюдать, как всё распадается.

Я также не истребитель,

Всего лишь кровопийца для столь добросердечного тебя.</p>

Я смотрел, как всё вспыхнуло,

только чтобы проследить, как оно сгорит дотла.

И огонь стал ярче,

Чем наше будущее каким-то образом.

Я вёл беседы с друзьями,

и мы обсуждали конец всего.

Разве ты не знал?

Дети ведь мечтают превзойти ожидания.

(Сделай же меня бессмертным</p>

Во веки веков, аминь). </p>

Я не плохой человек,

Просто жизнь — сложная штука;

Я и не злодей,

Всего лишь кровопийца для столь добросердечного тебя.

</p>

И когда ты вот-вот взорвёшься,

И всё не то, чем кажется,

Детка, просто игнорируй крики,

Ничего страшного.

Всё просто замечательно.

Свободный перевод

Saint Slumber — Peachy

</p>

</p>

Бытовое заклинание пробуждения сработало с предельной точностью.

Гарри сморгнул сонливость и кинул беглый взгляд на расслабленную фигуру рядом. Том спал на животе, обхватив подушку руками, и когда Гарри медленно сполз с кровати, тот даже не шелохнулся, всё так же размеренно дыша.

Отлично.

Может, было цинично приходить в отель со столь разными целями, но убить сразу двух зайцев одним заклятием выглядело заманчиво. Один размытый по смыслу приказ-просьба змее по дороге — быть внимательнее к своему хозяину, — ожидание новой встречи для передачи силы, и ему осталось всего лишь сорвать долгожданный плод за спиной у Тома.

Естественно, план был хаотичным, и, как Гарри предполагал до этого самого момента, обречённым на провал. Именно последний пункт выглядел слишком трудоёмко — застать Риддла врасплох. Возможно ли такое вообще? И тем не менее… вот он, сам Волдеморт, мирно спит рядом, полностью уязвимый и столь же открытый, что Гарри мог делать с ним всё что угодно: к примеру, склониться, запустить ладонь в чуть взъерошенные пряди на затылке, поцеловать выступающую из-за позы лопатку и при желании ощутить ровное биение сердца. Да, с одной стороны, совместный отдых в одной постели до утра показался ему каким-то сверхъестественным явлением, на которое он никак не рассчитывал. С другой стороны, Гарри не рассчитывал и на настырное поведение Риддла у себя в кабинете, и на странные извинения, примирительной интонацией пропитавшие чужие слова.

Что ж, существовал высокий риск не только полнейшей неудачи, но и окончания сей авантюры катастрофой. Гарри прекрасно понимал, чем ему грозит хоть одно неверное движение, но поворачивать обратно не собирался. Как и испытывать вину. Том затеял игру, но правила не уточнял. Так почему он должен чувствовать себя виноватым? Ведь загадки можно разгадать множеством способов, и это был лишь один из них. Малость наивный, не до конца продуманный, но зато легко подстраивающийся под обстоятельства способ. И из-за этого в мыслях он был размытой картиной, что в присутствии опытного легилимента было как нельзя кстати. Благо, что во всей этой ситуации Том упростил ему задачу думать о чём угодно, только не о предстоящем деле.

А ещё план был не нов. Почти так же они стащили чашу из банка, и если тогда ему казалось, что обязательно что-нибудь пойдёт не так, то сейчас он чувствовал привычную уверенность в своих силах.

Двигаясь как можно тише, Гарри пробрался в гостиную и застыл напротив змеи. Нагини-младшая приподняла голову и довольно зашипела.

Однако прошло слишком мало времени. Он планировал сделать всё в следующую встречу, а может, даже позже. Его маленький шпион мог ничего не заметить за пару часов, или же Риддл — не посещать скрытое помещение — но чем чёрт не шутит. Гарри всегда везло.

Буквально перестав дышать, он аккуратно поинтересовался:

— Твой хозяин посещал какое-нибудь скрытое от глаз посторонних помещение?

— Да-с-с.

— Покажешь?

Змея застыла, гипнотизируя его блестящим взглядом, словно пребывая в сомнениях.

— Ты ведь помнишь о моей просьбе? — напомнил Гарри.

— Да-с, — вновь прошипела та.

— Я просто посмотрю.

— Не посторонний?

— Не посторонний, — подтвердил Гарри.

Нагини без промедления соскользнула с места и поползла вперёд, а Гарри бесшумно последовал за ней, слегка удивлённый своей удаче. Змея остановилась напротив ничем не примечательной стены и замерла, балансируя на одном месте. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Том хранить зелье где-то под боком и то, само собой, будет спрятано в месте, куда Риддл будет иметь постоянный доступ. Это сокращает варианты охранных заклятий к нескольким, и Гарри осталось только надеяться, что это укрытие не потребует очередной жертвы кровью или прочих издевательств, лично изобретённых Томом. Он бы не стал ставить защиту, снимать которую придётся долгое время, а потом ещё столько же снова накладывать — по крайней мере Гарри надеялся, что тот не настолько параноик.

— Спасибо, — шепнул он змее. — Ты свободна.

Та качнула головой и плавно поползла обратно, а Гарри подманил свою палочку и одежду из ванной, рассматривая стену. Всё ещё влажная рубашка неприятно обтянула плечи, и он поёжился, чувствуя, что, возможно, совершает очередную ошибку.

Поток горячего воздуха быстро подсушил ткань, и Гарри облегчённо выдохнул: нельзя было сомневаться, как и медлить.

— Ревелио.

Видимость исчезла, открывая проход.

Том мог проснуться в любой момент.

Страх, смешанный с жутким желанием обнаружить там не только зелье, но и нечто неизведанное, на мгновение отозвался тяжестью в конечностях. Лёгкая боль в теле была почти незаметна, а шрамы на шее ощущались небольшой шероховатостью кожи — удивительный эликсир. И, конечно же, неизвестный ему. Впрочем, Гарри знал не слишком много рецептов зелий, чтобы удивляться этому.

Аккуратно протянув руку, он наткнулся на невидимый барьер, и азарт заплескался в крови.

Прекрасно.

Никаких кровавых жертв и танцев с бубнами, всего лишь заклинание Запечатанной Комнаты.

Помедлив пару секунд, он сунул руку в задний карман и достал крошечный предмет, подобный стеклянной капле.

Во время первых месяцев пребывания воскресшего Волдеморта в Хогвартсе Альбус счёл это необходимой мерой предосторожности. Профессор предположил возможность срочной эвакуации Риддла из школы, подобно операции Семь Поттеров. Идея, как и сей обманный манёвр, Гарри показались смехотворными, но чужой волос он всё-таки достал и даже самостоятельно сварил зелье. Не лучшего качества, но для отведения внимания и часа бы хватило в случае нужды.

Взмахнув палочкой и увеличив флакон, на боку которого был специальное «карман» для хранения материала, он откупорил его, затем достал драгоценный чёрный волос и кинул в содержимое, которое тут же вспенилось и поменяло цвет на тёмно-лиловый с необычными отливами серебра. Преждевременно сморщившись, Гарри опрокинул в себя пузырёк.

Зелье на вкус оказалось ещё страннее, чем на вид. Не столь отвратительным, как его воспоминания о Гойле, но и приятным его назвать было сложно: сладость, кислота, следом жуткая горечь, что наполнила рот, въелась в язык и медленно обернулась опьяняющей пряностью.

Гермиона говорила, что зелье с частицей Лестрейндж было хуже лирного корня; вкус же этого зелья напомнил переспелый грейпфрут. Их Гарри никогда не любил. Апельсины, мандарины, да, даже лайм и лимон — все они были просты и понятны на вкус, а вот грейпфрут являлся обманчивым плодом.

Прекрасная красноватая мякоть, дурманящий аромат и секунда удивительной сладости ради нескончаемых минут охватывающей всю полость рта горечи, которую вытравить можно разве что такой же ядрёной горечью крепкого алкогольного напитка. Таким он помнил этот фрукт, когда Дадли подсунул подарок на день рождения, заранее ведая о любви Гарри к апельсинам, которые, несмотря на последующую сыпь, кузен проглатывал тоннами, лишь бы не оставить и дольки Гарри. Сейчас, когда на языке перекатывалась знакомая горечь, он отлично помнил, как его пробрало от того вкуса, а Дадли заливисто смеялся и кричал, что и жизнь самого Гарри будет такой же горькой.

Нельзя сказать, что тот сильно ошибся.

Капли радости и море горя — вот какой была его жизнь. Как проклятый грейпфрут.

Стоило только спрятать уменьшенный фиал обратно, как он мгновенно ощутил начало изменений, пробежавшее болезненной судорогой внутри.

Перед глазами появилась пелена, внутренности скрутило, и он упёрся обеими руками в стену. Кожу щипало, стягивало, а каждая косточка словно превращалась в желе, чтобы после сформироваться заново. Иглы боли прошили позвоночник, и, казалось, он услышал хруст, ощущая, как медленно вытягивается, отчего ноги покалывало, как и пальцы, что прямо на глазах несколько удлинились.

Чёрт!

Сцепив зубы, Гарри мог только рвано выдыхать в попытке унять неприятные ощущения. И то тихо — использовать заглушающие заклинания он не решился. Если после всех нервов и мучений нужного там не окажется, Гарри мысленно наслаждался идеей наведаться в таком виде и трахнуть Тома в облике его же самого.

Мысль даже облегчила зудящую боль, и та постепенно начала стихать, как и оборот — подходить к завершению формирования нового облика. Рубашка натянулась, а штаны стали несколько коротки, полностью открывая щиколотку. Коснувшись волос, Гарри ощутил мягкие слегка волнистые локоны и довольно ухмыльнулся. Барьер под рукой моментально признал его, поддавшись точно мягкое масло ножу.

Стоило ступить внутрь, как он на мгновение зажмурился в ожидании сигнальных или же отменяющих маскировку чар, но кабинет встретил его абсолютно, можно сказать, могильной тишиной. И чистотой. Идеальный порядок, которого Гарри не наблюдал у Риддла в комнате, — ни в школе, ни на Гриммо, — где всегда творился невообразимый хаос. И к превеликому облегчению, ничего необычного (пыточных камер для маглов, например) Гарри тоже не застал.

Единственная странность: пространство комнаты удлинялось вглубь, и чем дальше, тем сильнее менялся свет: от полумрака самого кабинета до мягкого освещения бесконечных стеллажей с книгами. На долю секунды перед глазами всплыл Отдел тайн, и Гарри не смог отмахнуться от навеянной идеи.

Обогнув стол, он прошёл внутрь, скользя глазами по разнообразным пустым корешкам книг: ни названия, ни автора. Ничего. Они лишь варьировались в цвете, наличии декоративных элементов, размере и потрёпанности, а так — вся информация была скрыта от любопытных глаз. Определённо это и были его сокровища, к которым Гарри возжелал иметь доступ в тот же миг, хоть и понимал, что это невозможно. Мощность защитных чар на каждом стеллаже фонила магией даже на расстоянии, так и шепча: «Разрешено смотреть, но не прикасаться». А смотреть было не на что — заголовки отсутствовали.

Полноценная защита… И зачем было пихать все свои крестражи по разным местам, устраивая ему бег с препятствиями?

Разумеется, нельзя было отрицать, что любовь к загадкам — часть Риддла, но, возможно, прятать по книге в какие-нибудь глубинные пещеры не имело смысла даже для него. А что за сокровища хранили эти стеллажи, Гарри мог только гадать. Хотя уровень защиты говорил сам за себя: что-то ценное, возможно, нехорошее, но не столь нехорошее, чтобы полностью скрыть существование книг от всего мира. Да и вряд ли кому-то повезёт настоль же, чтобы спокойно разгуливать по номеру Тома, иметь доступ к его телу, чтобы украсть волосок, и впоследствии проникнуть в кабинет, чтобы обнаружить его тайную библиотеку.

Несмотря на то, что Гарри пришёл не за редкими фолиантами, Том, как обычно, озадачил его очередной головоломкой.

Вздохнув, он обернулся к столу. И опять отвлёкся от своей главной цели: подле кресла лежала коробка от подарка. Находка удивила на порядок больше полок с книгами.

Зачем она Риддлу?

Гарри даже крышку снял, заглянув внутрь, — мало ли что Том мог туда положить. Однако та оказалась пуста.

Он сам хранил некоторые упаковки, но вкладывал в самые обычные бумажки сакральный смысл: это было не простой обёрткой или же коробкой, а частичкой памяти. Вот только Гарри сильно сомневался, что подобные эмоции двигали и Томом.

На столе лежала развёрнутая карта, а рядом, придавливая её край, — искомые ларцы. Похожий ему вручил Дамблдор перед отъездом на Гриммо. Гарри приблизился и замер на мгновение, вновь коснувшись чёрной коробки, а потом перевёл взгляд на карту.

Та была выполнена вручную. На заказ, скорее всего. Уголки стёрлись, как и потрепались края, точно её часто сворачивали, а потом распрямляли. Названия магловских городов смешивались с рисунком рельефа гор и теми, что обозначали поселения волшебников — небольшие, похожие на замок, символы. Бинс как-то показывал им подобную карту, когда они проходили историю основания некоторых из городов: Годрикову Впадину, например. Однако эта карта была масштабнее и детальнее, а стоило коснуться одного континента, как тот растворялся, чернила смешивались и вновь проявлялись, увеличиваясь в размере, — и вот это уже был рисунок не целого мира, а лишь Европы, а следом — Великобритании. Необычно, но вряд ли за этим стоял простой интерес к географии. У Риддла в наличии, наверное, вообще не бывало ничего лишённого какого-то умысла.

Апарекиум, естественно, не сработал. Скорее всего, как и с картой Мародёров, эта активировалась после названия пароля. Парселтанг, увы, тоже не подействовал: ни «проявись», ни «откройся», ни «подчинись истинному наследнику»… Ничего из арсенала, помогшего в Тайной комнате. А времени оставалось всё меньше. Вместо того чтобы взять нужное и сваливать, Гарри метался по кабинету Тома, как лиса в курятнике.

Легонько хлопнув себя по лбу и процедив нечто невразумительное даже для собственного восприятия, он сосредоточил всё внимание на ларцах. На вид они отличались: один был вылит из серебра, второй — вырезан из дерева. Как и разнилось содержимое: пузатые флаконы, наполненные бледно-алой жидкостью, и синеватые удлинённые фиалы. Хорошо, что хоть зелья не были прикреплены ко дну утяжеляющим заклинанием или как-либо прокляты — это точно усложнило бы задачу.

Экземпляров оказалось довольно много, чтобы не заметить пропажи сразу, но недостаточно, чтобы не заметить её вовсе. Аккуратно извлекая по склянке, он создал две копии и заменил их в каждом ларце, следом плавно закрыв крышку. Обманка продержится не долго, но парочку дней ему даст, если, конечно, Риддл не наткнётся на фальшивки при первом же приёме.

Откупорив синий фиал, Гарри принюхался. Без сомнения, это было оно. А вот назначение второго зелья оказалось неясным. Может быть, они работают в паре или же это какой-нибудь усилитель — раз оба ларца стояли рядом, связь была неоспоримой.

Что ж, дело сделано.