Глава 20. Власть (2/2)

— Какие у тебя для меня новости?

— Ах да, — встрепенулся Отто, расплываясь в улыбке. — Экинбад подавил сопротивление и заключил остатки самопровозглашённых Пожирателей под стражу. Угадай, кто их возглавлял?

— Корбан, — без тени сомнения ответил Том.

Отто кивнул:

— Экинбад собирается переправить пленника в Великобританию. Его будут судить.

— Скоро он окажется на свободе. Яксли всегда был изворотливым, в этом заключалась его ценность. Уверен, он сможет сменить сторону, заговорив всем зубы, и из виновника превратиться в жертву.

— Спорный момент. Всё-таки Кингсли просто так его не отпустит — не болван же он в самом деле? Обвинений в сторону Яксли накопилось слишком много, чтобы тот мог свалить всё на нелепицу из рода «так это были Пожиратели? А я и не знал! Думал, что в хор записался» или же на очередной Империус, — усмехнулся Отто. — Не хочешь сам присутствовать на заседании?

— Оборотное зелье плохо комбинируется с другими, — вмешалась Борегар. — Тебе не стоит сейчас рисковать. Хотя иностранные чины ведь могут присутствовать инкогнито...

— Маска, — кивнул Том. — Загвоздка в том, что судить его будет не Кингсли, и я предвкушаю очередное цирковое представление в Визенгамоте. Если Корбана освободят, задержи его от имени Конфедерации и доставь сюда. — Он на мгновение замолчал и задумчиво добавил: — Если же нет — доставь его под предлогом перевода, само собой.

— Хорошо, — Отто подхватил со стола артефакт, подкинув в руке. — А что со сферой?

— Оборотень связывался с её помощью с Антонином Долоховым.

— Пусть приятели разделят одну камеру?

— Приятели они только на словах. Антонин излишне осторожен и не явится по первому зову, а Корбан будет только рад сдать его, если это приблизит его к иллюзии свободы. Конечно, если он в курсе местоположения Антонина, в чём я сильно сомневаюсь, раз Долохова не было рядом с Яксли, — с выраженным азартом пояснил Том.

— Не легче попытаться призвать их всех с помощью метки и задержать на месте? — устало поинтересовался Отто.

— Нет, — категорично отозвался тот, давая понять, что тема закрыта и не подлежит обсуждению.

Хоть метка и превратилась в шрам, а сам шрам — в несводимое клеймо, но связь, скорее всего, можно было легко восстановиться и призвать всех и каждого из заклеймённых. Однако ответом на это предложение, несколько упрощавшие всем жизнь, был всегда отказ. Отто не настаивал: оставшиеся Пожиратели предпочитали скрываться, а попытка Яксли собрать новую группу — лишь предсмертный крик.

— Что ты собираешься делать?

— Воскресну, — ленивая улыбка озарила лицо, — как он и хотел. Моё приглашение Антонин, безусловно, примет. Его верность... никогда не подлежала сомнению.

— Всё это ненужная никому возня, и тебе в том числе, — Отто отдёрнул мантию, приблизившись к окну.

— Где же твой охотничий азарт, Кунц? — усмехнулся Том, подняв потемневший взгляд.

У того этого азарта было хоть отбавляй, по всей видимости. А значит, всё-таки дело было или в погоне, или в чём-то другом.

Отто понимал, что Риддл испытывает какое-то особое ненасытное наслаждение, отлавливая бывших соратников и ломая их собственноручно — хотя, возможно, распространялась это не только на Пожирателей. Сейчас Отто начал сомневаться, что в действительности доставляет тому удовольствие: чужая беспомощность перед осознанием, что Тёмный Лорд пожаловал не спасать их из тюрьмы, или же сам процесс.

Истязание Грейбека было грязным и порывистым. Можно сказать, что это было простым магическим избиением. Обычный же процесс был более изобретательным. Например, с Руквудом. Тот был перенаправлен в другое место и пока содержался в камере временного заключения. Бюрократические проволочки никто не отменял: узников оформляли, следуя чёткому уставу. Полдня Отто просидел за стеклом, чуть ли не оглохнув от криков, которые даже не слышал, лишь видел, как чужой рот раскрывается так, что уголки рвались, а по подбородку стекала кровь. Несомненно, Том испытывал извращённое наслаждение, наблюдая за удивлением, сменяющимся страхом, а затем откровенным и всепоглощающим ужасом, когда после поедания инферналами, тот медленно восстанавливался в то время, как он буквально потрошил чужие воспоминания, заставляя медленно сходить с ума. А потом стирал память и начинал сначала.

Что ж, это было не его дело, если Том хотел тряхнуть стариной.

У Отто и без того проблем хватало: некий мальчишка, вечно ищущий проблем на пятую точку.

— Боюсь, как бы Поттер случайно не наткнулся на Долохова в переулке, например, — едко усмехнулся он в ответ, замечая отблеск недовольства в глазах.

— Поэтому приставь к нему другого напарника, более результативного и... отставленного.

— То есть няньку? Может, поймать его и запереть в чулане? —Отто вопросительно уставился на Риддла.

Жестокая, конечно, шутка с его стороны.

Однако если понимать в качестве метафоры, то Отто с самого начала хотел предложить Министру посадить Поттера за бумажную работу, которой в каждом департаменте всегда накапливается огромное количество, а теперь, из-за перевода пленников, и подавно.

— Разве ты не упоминал про вторую хорошую новость? — полностью проигнорировал его Риддл.

Вздохнув, Отто провёл рукой по волосам, улыбнувшись краем губ.

Эта весть должна вдохновить Тома куда сильнее ареста Корбана, возможно, даже отвлечь и от проблемного мальчишки, и от Пожирателей. А отвлечься было просто необходимо: Поттер явно плохо влиял на его состояние. И неизвестно ещё, как тот влиял на самого Гарри.

— Пока ты отсутствовал, прибыла Лан. Просила передать, что будет ждать тебя в Империи.

Аделин хмыкнула, забренчав очередной склянкой.

Риддл медленно повернулся на стуле, посмотрев на него вопросительно, и задумчивая улыбка тронула губы:

— Надеюсь, она была без трёхэтажного торта?

— Сам погляди, — пожал плечами Отто, расслабленно улыбаясь.

— Это может подождать. Сначала дела.

«Ну, конечно. Сегодня в расписании у нас допрос Трэверса — и как я мог забыть?»

***</p>

Лан нервничала, поглядывая в окно.

Вид с такой высоты был воистину прекрасным: розоватый закат, подёрнутый свинцовыми тучами, подсвечивал крупные капли дождя, мерно барабанящие по стеклу. Рассматривая последствия внезапно разбушевавшегося шторма, она чувствовала нарастающее сладостное напряжение в груди. Лан оттягивала прибытие как могла, вместе с тем желая как можно скорее увидеть его. Тело била лёгкая дрожь, а в горле пересохло, и, прогуливаясь от окна к столу с бокалом в руке, она делала небольшие глотки сливового вина, задумчиво постукивая острым ногтем по хрусталю.

Когда именно появится Том, она не представляла, и от этого волнующее предвкушение ликовало внутри, переполняя каждую клеточку тела истомой. Конечно, глупо было оставлять такое послание — он бы и так обнаружил её у себя в номере по возращению, — но Лан не могла противиться желанию ускорить их встречу хоть немножко. Она прекрасно представляла уровень его занятости сейчас, а домашний эльф любезно подтвердил то, о чём она и без того догадывалась: Том спал урывками, не больше трёх часов, а мог и меньше, если вообще это делал. Однако она не понимала, с чем связаны проблемы со сном: с отсутствием времени, выработанной привычкой или же с каким-то неопределённым фактором, и это, надо заметить, стало причиной для беспокойства.

Разумеется, Лан несколько приврала крёстной. Всё-таки остаточная злость присутствовала не только из-за того, что он принял решение, предварительно не посоветовавшись с ней — хоть и для вида, — а просто поставил перед фактом, что так нужно и другого выхода нет, сколько из-за их последнего состоявшегося разговора.

«Не обманывайся. Ты просишь, а я просто преподношу тебе такой дар, но от этого ложь не обернётся правдой. Я не люблю тебя, — с небывалой лёгкостью бросил он, что для неё стало звонкой пощёчиной, чьё эхо она слышала на протяжении долгих лет. — Я дорожу тобой, но в другом смысле, и, увы, этот смысл никогда не удовлетворит твои потребности. Просто прими предложение Министра».

И Лан приняла то треклятое предложение. Она не понимала, поступила ли так назло ему или же ради него. Грань размылась. Лишь спустя два года пришло понимание: предоставленный выбор никогда не был реальным.

Чувства поработили её, лишая права выбора.

Она влюбилась, как только увидела его рядом с крёстной. Йа Джоу туманно представила Тома как своего очень хорошего друга из Великобритании, но больше не обмолвилась о нём ни словом, хотя Лан отчаянно настаивала рассказать хоть что-то. Ситуация чуть ли не дошла до открытого шантажа. Ребячество, несомненно, но в столь юном возрасте это казалось вопросом жизни или смерти. И всё равно Йа Джоу была непоколебима в своём отказе, а Лан пришлось украдкой вырывать какие-то факты, анализировать слухи, отделяя правду от выдумки. Постоянные визиты помогали в столь непростой задаче. Его присутствие в доме крёстной было довольно-таки частым явлением, как и томительным было полное отсутствие в течение долгих недель и даже месяцев, которые она безумно тосковала. Крёстную же её чувства лишь забавляли. Лан часто подглядывала, пытаясь украдкой понаблюдать за очень хорошим другом, которого мысленно обозначила предметом своей пылкой девичьей страсти. Такой и была её первая влюблённость.

Первая и последняя.

Лан не могла отвести глаз, чувствуя себя маленькой и незначительной рядом с ним. Ей всего-то было семнадцать лет, а Том ей казался слишком взрослым, возможно, из-за непонятной ауры или неотъемлемой на тот момент мрачности, что буквально въелась в каждую черту лица, делая его восковым, неживым, словно существующим вне времени. Как все влюблённые глупышки, Лан идеализировала его, а флёр таинственности делал Риддла неотразимым в её представлении. Впрочем, когда она узнала его вблизи, — насколько это было возможно, — он и правда стал неким воплощением совершенства.

Том всегда был вежлив и учтив с ней, но она понимала, что в чужих глазах является лишь надоедливым ребёнком на попечении Йа Джоу — девчонкой, которая следует за ним по пятам. Это отражение в его глазах преследовало Лан, злило, а также подталкивало вперёд. Крёстная часто предупреждала, что ей не стоит окунаться в омут этой любви, но Лан ничего не могла с этим поделать. Она просто влюбилась.

С того времени много чего произошло. Многое изменилось в их жизнях, но она всё так же ходила по его следам, оставленным на песке. И вряд ли это когда-нибудь изменится.

— Какой приятный сюрприз, — проникновенный голос за спиной заставил вздрогнуть.

Резко обернувшись, она не глядя поставила бокал на стол.

— Ты задержался, — мягко заметила Лан, сглотнув.

Он ни капли не изменился. Словно они вернулись в то время, когда она выглядывала из-за двери, а он непринуждённо беседовал с крёстной в окружении гостей.

Сердце глухо ударило о рёбра, и она замерла в трепетном ожидании.

Том улыбнулся, картинно разведя руками:

— Некоторые… дела потребовали срочного присутствия.

— Хочу тебя поздравить, — секунду поколебавшись, улыбнулась она. Вопреки внутреннему состоянию, голос звучал ровно. — Знаю, что ты это ненавидишь. Но… надеюсь, я всё ещё могу пользоваться этой привилегией?

— Неизменно.

Том подошёл вплотную, пристально впиваясь взглядом, и она ощутила, как лицо опалило румянцем.

Что если она заметно постарела? Нет, ну естественно она постарела…

— Время над тобой не властно. Прекрасно выглядишь, Лан, — словно читая её мысли, вкрадчиво произнёс Риддл, коснувшись щеки. — Как поживает Министр Ши? Или уже главный Советник?

Поморщившись, она прижалась к ладони, слегка покачав головой.

— Обязательно всегда так поступать?

— Восхищаться тобой?

— Сказать комплимент, а следом испортить настроение. Если ты когда-нибудь окончательно умрёшь, тебя вернут с той стороны общими усилиями, чтобы не терпеть твой ужасный характер, — шутливо пожурила она.

Том хрипло рассмеялся, и Лан задела ладонью его шею, скользнув вверх вдоль подбородка, ощущая шершавость двухдневной щетины, а затем коснулась скулы, линии бровей, прежде чем запустить руку в волосы. Он стоял не двигаясь, гипнотизируя её искрящимся алым взглядом.

Лан успела отвыкнуть от этого лица, а мягкость волос была чуждой, но в то же время и приятной.

Она являлась свидетелем почти что всех изменений, через которые Том проходил и физически, и душевно, и её мало волновали преобразования внешности. Однако неумолимо наступило то время, когда Риддл ограничил общение до скупого обмена сообщениями. Это были обрывки фраз, слов… Иногда ей казалось, что баланс нарушался и безумие полностью поглощало остатки его души и всё чаще он становился до нездорового состояния скрытным и чужим — она отказывалась верить, что он просто не желает общаться. Тем не менее крёстная ставила её перед фактом, проявляя хладнокровие и непоколебимую уверенность, а Лан ничего не в силах была изменить, никак не могла повлиять. Она сделала свой выбор в тот момент, когда он предложил ей путь назад:

«У тебя есть два варианта: принять это или выйти из игры. Третьего не дано. Я изменю твою память, и ты станешь просто Ши Лан — беззаботной, но многообещающей волшебницей, а если захочешь, то и счастливой супругой Министра магии Китая. Между нами не останется ничего общего, но, возможно, тебе ничего из этого и не нужно. Ты просто ошиблась, однако ещё не поздно повернуть назад. Каким же будет твоё решение?»

Лан не сомневалась ни секунды и приняла чужие правила. Но только спустя годы поняла, насколько это было важно. Когда Йа Джоу предложила ей стать своей преемницей, Лан не раздумывая согласилась. Дело было даже не в том, что это означало в какой-то момент занять её место и стать для него такой же опорой, сколько в переменах, за которыми она наблюдала. С 1978 магловское правительство её страны сильно увеличило капиталовложение в науку и технику, и с каждым годом вложение средств только возрастало. Целью было тесно связать научно-технический прогресс с экономикой, собственно, повысить уровень жизни маглов, привести современное общество к развитию. Она понимала, что спутники — это только начало; технологии не стояли на месте, а её страна не прекращала свою трансформацию, видоизменяясь на каждом уровне бытия. Как, впрочем, и весь остальной мир.

Естественно, секретность не станет проблемой на ближайшие десятки лет, но что случится потом?

Она не знала. И чтобы быть уверенной в своём будущем, в будущем своей страны, и иметь возможность на него влиять, ей нужна была власть...

— Ностальгия замучила? — поинтересовался он, поймав её руку, и пленительно медленно поцеловал ладонь.

Это прикосновение отозвалось трепетом, и Лан еле заметно вздрогнула.

— В какой-то мере, да, — согласилась она. — Это правда, Том?

— Любишь ты говорить завуалировано, — склонил тот голову, вопрошающе уставившись, а в глазах тлели насмешливые угольки.

Лан нахмурилась.

Том прекрасно всё понял, как ей показалось, но предпочёл обойти тему стороной. Когда она была юна, он поступал так постоянно, после же такое поведение изменилось: Том Риддл распахнул перед ней дверь, если можно так выразиться, и она с радостью ступила внутрь. Это была несравнимая честь — неизведанное ранее счастье примерить на себе его доверие. И вот опять она, словно совсем зелёная волшебница, стояла и дрожала перед ним, недовольная и взбудораженная одновременно, а он решал, на какие темы говорить, а каких — избегать.

Ностальгия и правда не желала отпускать сегодня.

— Насколько ты задержишься?

Том отпустил руку и обогнул её, располагаясь в кресле. Слегка откинув голову назад, он положил ладони на подлокотники и расслабленно вытянулся. Только сейчас она заметила осунувшееся лицо и круги под глазами. Но щадить его Лан не намеревалась. Сегодняшний вечер должен был принадлежать ей целиком и полностью, и она не собирается уступать эту ночь никому, даже утомлению. Однако в её силах было слегка облегчить усталость.

— Я услышала в твоих словах приглашение погостить у тебя? — искренне рассмеялась Лан, обойдя кресло и коснувшись его руки. — Снимай.

Том чуть склонился вперёд, стягивая с себя подобие сюртука, и скинул его на другое кресло. Коснувшись напряжённых плеч, она слегка сжала, неторопливо перебираясь массирующими движениями от затылка к низу — вдоль рук. Откинув голову, он смотрел на неё снизу вверх, а на губах растянулась ленивая улыбка, которая каждый раз сводила её с ума. Она знала, что он редко улыбался искренне, а если такое случалось, то это всегда выглядело так — сдержанно, слегка надменно, а иногда чуточку печально.

— Все комнаты в твоём распоряжении, — спустя пару секунд ответил Том, продолжая скользить внимательным взглядом по её лицу.

— Но не твоя? — аккуратно поинтересовалась она, не прекращая разминать мышцы под тонкой тканью рубашки.

— Смею напомнить, дорогая, что ты замужем, — усмехнулся он.

— Это никогда нам не мешало, — хищно прищурилась Лан.

Их брак с Ши Лей был браком по договорённости, и она не обманывалась: Том приложил к этому руку и даже не скрывал сего факта. Сколь совершенный снаружи, столь же гнилой изнутри, он с ловкостью пользовался чувствами других в целях собственной выгоды, и это осознание обжигало. Но спустя время пришло смирение: принцев не бывает, и Том никогда не изменится. Как он и говорил, у неё есть два варианта: принять его таким или забыть.

Забывать Лан категорически отказывалась.

А принять пришлось. Но даже так ей было никак не вычеркнуть из памяти повышенное внимание Риддла к Беллатрисе Лестрейндж — внимание, которому она стала свидетелем лишь однажды, когда рискнула навестить его, устав от переписки.

Том не перед одним из своих Пожирателей не отчитывался, с кем ему можно общаться, а с кем — нельзя, поэтому она не понимала, почему он не позволял себя навещать даже под предлогом вербовки и налаживания связей. И причина нашлась: безумная, но харизматичная Беллатриса Лестрейндж. Этого она до сих пор не могла ни переварить, ни оставить позади. Лан была уверена, что, не погибни та во время войны, она собственноручно расправилась бы с ведьмой.

Но судьба сделала ей подарок.

— Хочешь придушить меня? — тихий смешок Тома выдернул из раздумий, заставив чертыхнуться.

Её руки дрогнули. Лан даже не поняла, как вцепилась ногтями в его плечи — у основания шеи, — чуть ли не продырявив ткань. Ласково сжав порядком расслабившиеся мышцы, она отняла ладони, склонилась и, заправив выбившуюся прядь волос, шепнула:

— Как же с тобой сложно, — и обогнув кресло, не сдержала озорной улыбки.

— Ты не менее противоречива, дорогая. Йа Джоу поведала мне, что стало с твоими недругами. И это крайне меня удивило, учитывая твоё некогда трепетное отношение к жизни.

Чужая улыбка тут же превратилась в усмешку, и Лан подхватила бокал, сделав небольшой глоток, ощущая приятный, чуть горчащий, но и столь же сладкий вкус вина. Открытое на спине платье оголяло до поясницы, и она чувствовала, как чужой взгляд скользил подобно змее от шеи до выреза.

— Ты научил меня избавляться от препятствий.

— Не назвал бы любовницу твоего супруга препятствием, скорее, внезапной причудой, а мгновенное избавление — желанием всегда быть в центре внимания. Даже если Министр тебе безразличен. Ты стала капризной, — недобро хмыкнул он. — И я не учил тебя убивать, Лан. Это самый примитивный метод избавления от проблем и наиболее простой: к чему лишние жертвы?

— Ревнуешь? — резко обернулась она, кончиком пальца потирая края бокала.

— И это всё, что ты уловила из моей речи?

Она заметила, как оттенок разочарования пролёг хмурой складкой меж его бровей, и вздохнула.

— Это были не просто мимолётные пассии, Том. Ты должен понимать, что моё положение рядом с Лей ни в коем случае не может пошатнуться, что обязательно случилось бы, проникни хоть одна из соперниц в его несчастное сердце, — Лан плавно подошла к нему, опустившись на подлокотник. — Я защищала свои позиции как могла.

— О, не стоит. Не стоит пытаться выставить себя жертвой обстоятельств, — покачал Том головой, а улыбка померкла, превратившись в жестокую гримасу. — Ни одна из этих девушек не смогла бы занять твоё место, и ты это прекрасно знаешь. Бедолага Лей передал все свои полномочия уже давно, являясь простой марионеткой. Так что признайся, что ты просто не могла стерпеть, что он будет хоть на день счастлив.

Лан дёрнулась, собираясь встать, но Том поймал её за талию, удерживая на месте. Затем он выхватил бокал, и, отставив его в сторону, развернул ладонь, поглаживая небольшой белёсый шрам.

Тогда Риддл впервые улыбнулся ей. В тот день она упала к его ногам из своего укрытия, порезав ладонь, и чуть не повалила его самого вниз по ступенькам. Большего стыда, наверное, было не дано испытать, а шрам Лан отказалась удалять в качестве воспоминания о столь нелепом и одновременно трогательном для её сердца случае.

— Разве тебе не нравятся эти изменения во мне? — аккуратно поинтересовалась она, следом удовлетворённо улыбнувшись. — Я прекрасно знаю, каких женщин ты предпочитаешь, и это точно не кроткие овечки, добрые и миролюбивые до отвращения, — протянула она, не сдержав желание намекнуть или же упрекнуть его в связи с Лестрейндж.

— Обойдёмся же без нелепых пародий, — шутливой колкостью ответил он, но в глазах отразился стальной блеск.

Протянув руку, Лан скользнула за ворот, касаясь шеи, и ловко спустилась с подлокотника ему на колени. Подавшись вперёд, она дотронулась до чужих губ, неторопливо пробуя их на вкус, а беглое прикосновение к спине заставило прильнуть сильнее. По коже пробежали мурашки, и она нервно выдохнула.

— Я так скучала…

— Ловко уходишь от темы, — усмехнулся он, сместив ладонь ниже, на поясницу, и резко притянул её ближе, небрежно поинтересовавшись: — Думаешь, поможет?

— А ты? Считаешь, я пересекла полмира, чтобы ты меня отчитывал? — недовольно зашипела она в губы. — Для этого всегда будет время, и лучше сделай это в письменном виде.

— Чего ж ты хочешь от меня в таком случае?

Том широко раскрыл глаза, а на лице блуждала насмешливая улыбка. Лан обвила его шею руками и накрыла губы в поцелуе, млея от столь знакомого и головокружительного ощущения. Опустив руки, она расстегнула несколько пуговиц на рубашке, проникая ладонями под одежду. Возбуждение разлилось в крови, заставляя елозить в нетерпении.

Мягко покусывая губы, Лан ласкала их языком, вдыхая родной аромат, переживая всей своей сутью это волнение, переполняющее сердце восторгом; волнение, заставляющее его гулко стучать, благоговейно трепетать, подобно птице в клетке. Казалось, сколько времени бы не прошло, эти чувства по отношению к нему будут неизменными: никакого отчуждения или недопонимания — только безграничная нежность и преданность, живущая в груди.

Навсегда.

— Скажи, что любишь меня, — прерывистый шёпот в самые губы. — Я так давно не слышала этих слов…

Том медленно провёл костяшками пальцев вдоль шеи, скользнув выше к подбородку, и приподнял её голову, заглянув в глаза:

— Я люблю тебя.

Ласка в его голосе стала оглушающей, но застывший во взгляде холод больно хлестнул её, заставляя вцепиться в Тома сильнее, вжаться плотнее, лишь бы ощутить малую толику чужого тепла.

— Скажи ещё раз, — сипло попросила она, опуская взгляд в трусливом желании слышать его голос, но не видеть застывшей на лице маски.

— Я люблю тебя, дорогая, — бархатистый тембр прокатился волной дрожи по телу, но в нём было столько наигранных ноток, что она гневно подалась вперёд, накрыв его губы плавным, полным желания поцелуем.

Коснувшись руками бретелек, Лан медленно опустила их вниз, и шелковистая ткань платья спала к бёдрам, оголяя тело. Она проникла в рот языком, углубляя ласку, скользя вдоль кромки зубов, по нёбу, и чувствовала блаженную негу — щемящий поток радости, окатывающий тело. Хоть она и научилась жить без него, но сейчас Том был рядом, и всё остальное теряло смысл. Холодный воздух прикоснулся к коже, распаляя лишь сильнее, а её ладони дотронулись до чужой груди, стискивая ткань рубашки в жгучем желании стянуть и отбросить прочь.

Приоткрыв на мгновение глаза, Лан рвано выдохнула. Ощущения стали странными: она сгорала от желания, но чувствовала невообразимый холод, сковывавший каждое движения. Казалось, что она восседала на руках у мраморной статуи и целовала окаменевшие губы.

Гулкие, поспешные шаги и возмущённая брань со стороны развеяли зыбкий мираж. Дверь в номер резко распахнулась, заставляя её оглянуться, и влетел всклокоченный администратор, затормозив чуть поодаль. Тот окинул взглядом помещение и спешно затараторил, даже не понимая, в каком направлении ему нужно обращаться:

— Сэр, вы просили вас не беспокоить, н-но…

Не успел он договорить, как в проёме показался юноша. Одетый в форму мракоборца, с чёрной подарочной коробкой в руках, парень выглядел странно. Он будто ошибся местом, однако, мгновенно отыскав их в полумраке комнаты и остановившись рядом с дрожащим служащим, замер каменным изваянием. Лан невольно вздрогнула, но не от смущения, а от острого взгляда, что пронзил её насквозь...

Нет, не её — целью был Том.

—…Мракоборец! — заключил Людвиг, если она правильно запомнила, администратор отеля, указывая на позднего гостя, будто только что обнаружил самозванца рядом с собой. — Я не смог его остановить, сэр!..

— Выйди.

Приказ подействовал моментально — того словно ветром сдуло.

Лан сидела вполоборота к незнакомцу, и собственная нагота не будила в ней ни смущения, ни робости: в конце концов, это он совершенно недопустимым образом нарушил чужой покой, ворвался в посторонний номер, не проявив ни капли воспитания или же учтивости, извинившись за вторжение.

— Пришёл… поздравить тебя, — мужской голос звучал ломко, как жуткая какофония из звуков, и от этого Лан стало не по себе.

Очередная волна мурашек пробежала по коже, когда она встретилась с ним взглядом и буквально захлебнулась в плескавшемся там океане боли.

Мракоборец сделал пару шагов вперёд и вновь остановился, а взгляд скользнул по её лицу, полоснув подобно лезвию. Лёгкое смятение поселилось внутри, обостряя все чувства, и Лан облизала пересохшие губы, прижавшись к Тому, будто бы нуждаясь в его защите. Тем не менее защищённой себя не ощутила, наоборот, ей почудилось, что она застряла посреди двух античных скульптур, таких же холодных и неживых.

Незнакомец сморгнул, и Лан вместе с ним, избавляясь от наваждения. Предельно медленно тот опустил коробку на пол, точно боялся, что она выскользнет из рук, и так же плавно выпрямился. Несколько прядей сместилось в сторону, открывая шрам на лбу, и она удивлённо покосилась.

Гарри Поттер?

Он покачнулся, когда сделал шаг назад, и резко развернулся на каблуках, неподвижно замерев. Лан видела чужой профиль, видела плотно сжатые губы, что на мгновение задвигались — и раздалось непонятное ей шипение. Крышка коробки на полу внезапно шевельнулась, а затем съехала вбок. Лан вздрогнула, когда из щели плавно показались два немигающих глаза, следом появилась чешуйчатая голова целиком, и змея бесшумно выползла.

Эта давящая атмосфера была отвратительной и одновременно пугающей.

— С днём рождения, Том, — послышался приглушённый голос, странно сорвавшийся на последнем слове.

Мракоборец тут же направился к двери не оглядываясь. Стремительная походка сквозила уверенностью. Резковатые, но на удивление медлительные движения создавали кричащее несоответствие: второпях, но при этом без явной спешки, каждый его шаг ощущался растянутым во времени. Осязаемое желание прогнать его заставило её сместиться вбок, однако в следующее мгновение дверь бесшумно закрылась, вызывая необъяснимое облегчение.

Хорошо, что он ушёл.

Могильная тишина наполнила комнату.

Лан гневно прищурилась, буравя взглядом дверь. В голове возникло с десяток вопросов, и раздражение пронизывало каждый из них. Что это вообще такое было? Почему Том не выдворил его вместе с администратором? Как Поттер посмел вломиться в чужой номер и даже не принёс свои извинения после?

— На этаже не стоит защиты от непрошенных гостей? — мрачно поинтересовалась она, переведя взгляд с явно лишней здесь гадюки на Тома, и замерла.

Его потухшие глаза — почти чёрные — отражали странную смесь эмоций совершенно непонятных и явно не адресованных ей.

Он коснулся её бёдер, и Лан вновь с облегчением выдохнула, слабо улыбнувшись.

Так на чём они остановились?

Намереваясь прижаться к нему, она замерла, когда его пальцы резко подцепили лямки и потянули вверх, вернув платье на место.

— Как я и сказал, можешь выбрать любую комнату. Сообщи Людвигу о своём решении, — отрешённо добавил Том, не сводя взгляда со змеи, которая, приподняв голову, плавно балансировала на одном месте, возвращая ему ответный интерес.

— Что здесь делал Гарри Поттер? — осторожно поинтересовалась Лан, а в душе у неё разгоралась самая настоящая буря.

Вопрос был поставлен неправильно, но она надеялась, что он всё понял.

Риддл, тем не менее, ничего не ответил, а она соскользнула с колен, понимая, что ещё секунда, и он сам бы поставил её на ноги. Настроение было окончательно испорчено, как и вечер. Неприятное ощущение кольнуло сердце, и она поджала губы, желая перемотать всё назад и наложить запирающие чары на дверь. Кто ж знал, что портал не заблокирован, и нежелательные гости посмеют наведаться без приглашения — тем более Гарри Поттер... к Тёмному Лорду. Это даже не смешно.

— Ненавижу, когда ты игнорируешь мои вопросы. И ты об этом прекрасно знаешь!

Лан обернулась, бегло глянув, как он, склонившись над змеёй, что-то шепчет, будто науськивая её. Та в свою очередь вытянулась, скользнув по руке, и оплела его плечи.

— Как хочешь, — буркнула она.

Горделиво приосанившись, Лан подняла голову и направилась к двери, ожидая, что он её остановит, попросив остаться.

Но этого не случилось.

Остаточное тепло и страсть рассеялись под давлением неясного чувства тревоги, сменявшимся злобой и неудовлетворением. Она предвкушала этот вечер, страшилась, но и с особенным трепетом ждала волнующего момента, чтобы столь нежелательное вторжение Поттера всё испортило... И какое тот имел право приходить сюда — да ещё и в такой грубой манере! — и поздравлять Тома?

Ярость переполняла её, когда она ступила в небольшой портал, что вёл из личного коридора в фойе. Гнев волнами поднимался в груди, стоило ей увидеть Людвига, о чём-то переговаривающегося с управляющим отеля. Поджав губы, Лан замерла на мгновение и тут же стремительно направилась к нему.

— Я собираюсь разместиться в соседнем с ним номере.

Людвиг побледнел, поёжившись под пристальным взглядом.

— В соседнем невозможно, мэм. Можно на этаж ниже. Что предпочитаете: с видом на парк или же на центральную улицу?

На секунду прикрыв глаза, Лан шумно выдохнула. Она сейчас была не в том настроении, чтобы выносить выходки персонала отеля, да ещё и препираться. Всё её терпение до самой последней капли истощилось.

— Том сказал, что я могу выбрать любой номер, — вкрадчиво заявила она. — Что из этих слов может быть непонятным?

— Простите, мэм, — вздрогнул тот, покраснев и промямлив тут же: — Вынужден вновь предложить вам номер, точно такой же, смею вас заверить, только на этаж ниже.

Ярость с новой силой захлестнула её. Впившись ногтями в ладони, Лан предельно медленно повторила:

— Мне нужен номер рядом с ЕГО НОМЕРОМ, Людвиг.

— Миссис Ши, — обратился к ней стоящий рядом управляющий, — как и сказал Людвиг, это невозможно. Весь этаж принадлежит мистеру Риддлу, поэтому определение «любой номер» не относится к этажу, на котором он разместился. Так что мы можем предложить вам номер ПОД ЕГО НОМЕРОМ, — итальянец подарил ей белозубую улыбку, явно довольный скрытым сарказмом, который хлестнул её по щеке, указывая на место.

Буджардини нервировал Лан больше всех в окружении Риддла, а тот доверял легкомысленному колдуну беспрекословно, что бесило её вдвойне.

Чем тот заслужил подобное доверие?

Но сейчас куда больше Лан заботило противоестественное поведение Тома. Именно оно осело внутри неприятным осадком, с каждой секундой ухудшая и без того испорченное настроение. Что это был за взгляд, она не понимала и не хотела понимать, но ростки ревности оплетали сердце помимо собственного желания, направляя мысли в другое русло.

— Ладно, только ответь, — усмехнулась она, обращаясь к итальянцу, — а этот… Гарри Поттер частый здесь гость?