Глава 11. Кто ты, когда остаёшься наедине? (2/2)

— Можно тесно связать способности легилиментов с природным даром предвиденья, но это не обязательно означает, что провидец обладает умением проникать в разум. У тебя же, как и у меня, есть потенциал во всех трёх направлениях, и освоение первого подтолкнёт остальные два. Поэтому я не хочу, чтобы ты цеплялся за свои неудачные попытки овладеть окклюменцией в прошлом.

Чужая речь погружала его в приятную атмосферу уюта. Мышцы расслабились, пульс замедлился, и появилась лёгкая сонливость. Тело разморила приятная, почти домашняя ленца.

Гарри сам не заметил, как втянулся в беседу, стал рассказывать всё: от ранних снов, столь реальных, что он не мог понять, где находится и какой сейчас год, до последнего видения на стадионе. Теряя счёт времени, он описывал мельчайшие детали и делился своими мыслями с той же лёгкостью, с которой разговаривал с Хагридом или с Гермионой и Роном.

Ваблатски слушала внимательно. Серые глаза цепко впивались в Гарри, словно она не только внимала, но и представляла всё то, что он пересказывал. Видела воочию. Иногда с её губ срывался уточняющий вопрос, а когда она получала ответ, то уходила в себя на мгновение, а затем деликатно подталкивала, указывая на потерянное в скоплении событий звено, и Гарри приходил к поразительным выводам.

В её речи теперь не осталось и следа от сумбурности. Объяснения были ненавязчивыми и не походили на лекцию; она приводила примеры, красочно описывая свои первые видения, точно переживала их вновь, а следом рассказывала пару нелепых ситуаций, в которые попадала из-за своего дара. Она впускала Гарри в мир Офелии Ваблатски с той же лёгкостью, с которой он делился снами, даже самыми сокровенными.

— Ты не можешь воспринимать каждое видение напрямую, поэтому абстрагируйся, помни, что визуальная картина — это всего лишь фрагменты огромной мозаики, подкинутые внутренним оком. Я дала тебе достаточно собственных примеров, теперь же обратимся к последнему видению, что у тебя было.

Гарри нервно потёр ладони. Заметив это, Ваблатски ободряюще улыбнулась и указала на чашечку чая:

— Это поможет тебе успокоиться, милый. Не стоит так нервничать, ты же не экзамены пришёл сдавать.

Чай пах как смесь трав, но на вкус оказался довольно-таки приятным. А после нескольких глотков все волнения понемногу стихли, и он изумлённо прищурился, рассматривая чашку.

— Вы добавляете какое-то зелье в чай?

— Нет, но в рецепте есть тайный ингредиент, — шёпотом пояснила она.

— Он продаётся? Не рецепт, конечно, — чай, — задумчиво пробормотал Гарри, замечая странного оттенка чаинки, что, словно крохотные лепестки, кружились на самом дне светло-розового напитка.

С его расшатанными нервами такое средство было как нельзя кстати.

— Я думала, ты предпочитаешь кофе с шоколадом.

— Откуда?.. — удивлённо вскинул он брови.

Ваблатски прикрыла рот и тихо рассмеялась. На щеках выступил еле заметный румянец.

— Прошу прощения, просто Эдмунд щебечет всё время о поразительном Гарри Поттере. Он, наверное, знает о тебе больше, чем ты сам, — хохотнула она, — а я становлюсь невольным слушателем. А насчёт чая, его секрет заключается во фразе: «Это поможет тебе успокоиться». И ведь и правда помогает, — мягко улыбнулась она.

Гарри замер на долю секунды, а затем неожиданно рассмеялся.

С каждой минутой Офелия Ваблатски казалась ему всё более удивительной, однако тот факт, что придётся сотрудничать с мальчиком-фанатом, несколько омрачал общую картину.

— Что ж, мы отошли от темы, но теперь ты немного расслабился, — вновь заговорила она. — Обратись к себе, чтобы прочесть между строк и дать правильную интерпретацию. Как ты думаешь, Гарри, что означало чужое присутствие там?

Ваблатски тоже подхватила чашечку чая и уставилась на него. Её лицо было полностью расслаблено, а на губах играла приятная, естественная улыбка. Гарри в который раз задался вопросом: что её связывает с Волдемортом?

Смятение змеёй пробралось под кожу и заставило напрячься. Что, если это притворство? Умело сфабрикованный фасад, за которым скрываются какие-то личные интересы?

Он тут размяк, раскрыл ей всё, не имея даже малюсенького представления, что их связывает с Томом. Хотел довериться, словно эта нужда дремала до того момента, как он увидел Ваблатски. Он поведал абсолютно всё спустя каких-то полчаса-час их знакомства. А она, в свою очередь, спокойно могла затем рассказать обо всём Риддлу, ведь, чёрт побери, Гарри абсолютно ничего не знал об их отношениях!

— В твоих мыслях сумятица, — с лёгким упрёком сказала она и сделала глоток. — Мгновение назад ты был поразительно спокоен, а сейчас твой разум — осиное гнездо. Хорошо, что ты подозрителен, — заметив его хмурый взгляд, она покачала головой. — Не думала, что мне придётся цитировать его снова, но: «Если мальчишка будет кусаться, напомни, что клятва и так обязует его рассказать мне всё». Думается мне, что речь о клятве на крови.

Гарри вздохнул, потерев переносицу и виновато прошептал:

— Вы правы. Простите, я просто…

— Обжёгся, — заключила она, а он хмыкнул.

— Вы слишком проницательны, и это немного настораживает.

Перед его глазами встало спокойное лицо Альбуса Дамблдора, но он тут же смахнул досадное наваждение.

— Ох, Гарри. Моя проницательность не имеет ничего общего с хитростью, — возразила она, наклонившись вперёд и заглядывая в его глаза. — И я уверена, что со временем ты сам почувствуешь, кому можно доверять, а кому нет, просто потому, что провидцы всегда знают чуточку больше остальных. Хочешь, сегодня мы можем остановиться на этом и продолжить в другой момент?

— Нет… Нет, всё в порядке, — он отпил из чашки, повторяя про себя: «Это поможет тебе успокоиться… Это поможет тебе успокоиться». — Я доставляю слишком много проблем, простите.

— Не стоит извиняться, Гарри, как и волноваться по пустякам. Итак, перехожу к сути. Я хочу, чтобы ты сконцентрировался, опустошил свой разум, — она коснулась рукой его щеки, а Гарри всё никак не мог отделаться от лёгкого укола вины за выраженное недоверие.

С первых моментов Ваблатски была откровенна в своих намерениях. Возможно, она всего лишь обещала раскрыть информацию, поведать о чём-то сокровенном, но это уже ставило её жизнь под удар: Том далеко не идиот и сразу поймёт, откуда он узнал, ведь сам отправил его к Ваблатски. Но если Риддл знал, что та владела сокровенными знаниями, весьма неудобными ему, то зачем отправил Гарри к ней? Почему она вообще ещё жива?

Сгорбившись, он устало потёр лоб и, сжав пальцами переносицу, обречённо вздохнул:

— Мне кажется это невозможным, мэм.

Уголки губ дрогнули в улыбке, но её лицо осталось предельно серьёзным.

— Гарри Джеймс Поттер! — резкие менторские нотки вкупе с полным именем воссоздали в его голове образ Гермионы и, отняв руку от лица, он растерянно посмотрел. — Я прекрасно понимаю, каждая твоя мысль — это невысказанный вопрос. Просто поверь мне… — она помахала рукой. — Понятное дело, когда говорят «поверь мне», звучит ещё более подозрительно, но в этом случае я прошу тебя поверить в то, что рано или поздно ты отыщешь все ответы. Не пытайся бежать впереди паровоза, Гарри. — Ваблатски понизила тон, а интонация сменилась: — Отбрось все мысли о нём, запри на замок и потеряй ключ его на время наших занятий.

Смысл сказанных ей слов доходил до Гарри долгую минуту. Он чертыхнулся внутри и ощутил волну смущения, хотя Ваблатски даже не намекала, о каких мыслях была речь, может, он мечтал прикончить Риддла как можно скорее. Однако внешне смог сохранить хладнокровие и сдержанно кивнуть.

— Контроль эмоций, — тембр вновь стал мягким, — важная составляющая всего, чему я тебя научу. Ты отличный ловец, правда? А полёт — твоё второе «я». Что ты чувствуешь, когда летишь?

Гарри даже вспоминать долго не пришлось: ощущения от полёта были все ещё свежи.

— Сосредоточенность. Там, высоко в небе тишина, нет места для тревог… Есть лишь я и «Молния» наедине с целым миром, но для него я становлюсь невидимым, неслышимым… неосязаемым, наверное. Для мира я перестаю существовать, исчезаю как личность.

Она довольно кивнула.

— Момент полного покоя, — Ваблатски впилась в него пытливым взглядом. — То же самое и с даром: ты наедине со своей интуицией. Растворись в ней, используй её вместо зрения, чтобы видеть дальше, глубже, сквозь физическую оболочку.

— Но на что мне смотреть? Как пытаться увидеть неведомое?

— Нет, Гарри, увидеть что-то насильно ты не сможешь, как и вызвать видение. Сейчас я прошу, чтобы ты дал интерпретацию произошедшему на стадионе. Разложи воспоминание на составные части, преврати картинку в некий смысл. В слова, если угодно.

— Разложить… Посмотрим, — он не стал закрывать глаза, лишь замедлил дыхание и воссоздал воспоминание Экриздиса на стадионе. Не сводя с Ваблатски взгляда, Гарри проигрывал картинку в голове раз за разом, пытаясь понять, с какой стороны ему подступиться.

С глубоким вздохом морозный воздух наполнил его лёгкие, и еле уловимый запах воды, земли и снега защекотал ноздри; глаза заслезились, точно в комнате бушевал ветер.

Ракурс изменился, словно он наблюдал за колдуном с высоты полёта. Картинка перевернулась вверх тормашками, стала кружить, точно формировавшийся боггарт, а затем завалилась набок, чтобы затем вернуться к изначальному положению.

Экриздис застыл, прикасаясь к лицу, а прядь волос неподвижно замерла в воздухе. Гарри приблизился к застывшей картине, буквально прошёл сквозь неё, рассматривая безжизненные глаза. Кожу покалывало, а по телу расползалось приятное онемение. Стремительно вытянув руку, он пронзил тело насквозь, как в своё время сделал колдун, а затем резко вырвал её из груди. Гарри уставился на покрытую кровью ладонь, безучастно созерцая, как снежинки тают, смешиваясь с алой субстанцией.

— Он выберется наружу, — прошептал он и картинка перед глазами растворилась, точно чужое воспоминание в омуте памяти.

— Не очень хорошие новости, подозреваю, — так же шёпотом ответила она и легонько коснулась руки. — Ты отлично справился.

— Экриздис скоро покинет тюрьму, — потрясённо повторил Гарри и резко поднялся. — Нужно… — он сам не понимал, что ему нужно сейчас делать. Бежать к Дамблдору, к Шеклболту или к… Риддлу. И что тогда?

— Спокойно, Гарри, — она вновь коснулась его руки, в этот раз требовательно сжимая, затем потянула, заставляя присесть, и легонько похлопала. — Главное правило провидения — не поддаваться панике. Ведь мы часто предсказываем чужие смерти, ужасные события… И ты должен откладывать все свои чувства и трезво оценивать ситуацию. Видение не определило чётких временных рамок?

— Колдун не повлиял на окружение. Шёл снег, поэтому это будет в пределах месяца-двух, — выдохнул Гарри, скользнув рассеянным взглядом по её лицу.

— Очень хорошо, схватываешь на лету. У тебя пытливый ум, Гарри, но ты слишком перегружаешь его.

— Слишком много думаю, — с горькой усмешкой заключил он.

— Нет, слишком многого от себя требуешь, — и это разрывает твой разум на части, — она склонила голову, в глазах промелькнуло лукавство. — Разрывает подобно душе кое-кого. С этим нам предстоит поработать, ведь легилименция не терпит беспорядка.

— Вы многое о нём знаете, — еле слышно заметил он.

— Как и о тебе. В той или иной степени вы оба — знаменитости.

— Вы прекрасно понимаете, о чём я.

— Понимаю, как и то, что теперь ты будешь стараться в два раза усерднее на наших уроках, — лукаво усмехнулась она. — На сегодня хватит. Можешь задать ещё один вопрос, а остальные прибереги на потом.

У него было столько вопросов, а Ваблатски, в отличие от некоторых, всё детально расписывала и не встречала каждый его вопрос выражением а-ля «ты идиот, Поттер».

— Вчера вечером мне показалось, что я слышал своих родных… Они погибли… но меня кое-что взволновало, — Гарри нервно сжал подлокотник, слегка царапая ногтями. — Он назвал это игрой разума, и я склонен верить, что так оно и есть. И всё равно не могу отделаться от мысли, что это было реально, что я мог связаться с ними на той стороне…

— Тебя пугает то, что ты услышал?

— Меня пугает, что они были в ужасном месте: там не было ничего, кроме горя и отчаяния, — рука невольно дрогнула, и Гарри вцепился пальцами в штанину.

— Позволишь взглянуть? — Видимо, заметив на его лице отпечаток неуверенности, она добавила: — Я взгляну лишь на это воспоминание, обещаю.

— Хорошо, — кивнул он и тут же окунулся в серебристый омут глаз.

Длилось это пару секунд, как ему показалось, а потом Ваблатски сморгнула. Гарри откинулся на спинку, чувствуя, как слезятся глаза.

— Я ничего не почувствовал, — удивлённо заметил он.

— Ты не оказывал сопротивления, — тяжко вздохнула она. — На этот раз похвалю за это, но не смей пускать никого так просто. Даже тех, кому доверяешь. В твоей голове не осталось воспоминаний об этом, лишь фоновый шум.

— И что это значит?

— Твой мозг породил иллюзию, чтобы отвлечь тебя. Игра разума, как он и сказал. Будь то сном, я бы смогла увидеть отрывки, ведь фрагменты снов превращаются в воспоминания, пока не выветриваются из головы окончательно. И те, что мы не помним поутру, тоже.

— А если это было очередное видение?

— Видение также своего рода сон. Ты ведь отлично помнишь, как видел колдуна на стадионе? Эту визуальную составляющую мы и пытались с тобой преодолеть. То, что тебя беспокоит, не стало даже частью памяти. Можешь мне повторить, что говорили голоса?

Он прикрыл глаза на несколько секунд, но сколько бы ни пытался вспомнить — не мог. Голоса принадлежали отцу, Сириусу, маме, — всё, что они говорили было подобно искажённому звуку — шуму.

— Но я ведь узнал их?..

— Тебе показалось, что ты узнал. Ты в чём-то себя винишь, Гарри, и создал…

— Галлюцинацию.

«Скажи, Поттер, ты безумец?» — вспомнил он и криво усмехнулся.

— Да, — кивнула она и приподнявшись заглянула ему в глаза. — Я не лекарь душ, да их и не существует. Гарри, я не хочу лезть к тебе с бесполезными советами, ведь делая так, получается, что я указываю, как нужно жить, что заявляю: «Малыш, я знаю лучше тебя, так что вперёд, следуй этому пути». Однако делиться опытом не запрещено, поэтому скажу… жить для себя не значит предать веру всех остальных, — Ваблатски криво усмехнулась, потеребив выбившуюся из прически прядь. — Да уж, распиналась тут, а прозвучало как классический совет.

Подтянув с пола подушку, Гарри уставился на вышитую луну и задумчиво погладил ребристый узор, собираясь с мыслями.

— Разве это не эгоистично — делать всё, как хочется тебе, не считаясь с целым миром? — еле слышно спросил он и мотнул головой, словно пытался отмести противоречивые доводы.

— Ну, как видишь, я не сочла нужным продолжать путь матери, хотя все остальные пророчили мне великое будущее, — беспечно рассмеялась она. — Даже сейчас, раз в год какой-нибудь умник припоминает мне о «неправильном пути, загубленной семейной истории и расточительстве дара». Что же до меня, может быть, я не столь богата или знаменита, но разве выгляжу несчастной? Ох, что-то мы ушли от темы, Гарри. Ты постоянно меня отвлекаешь! — озорная улыбка застыла на губах. — Полагаю, собеседование я прошла?

Гарри смешливо фыркнул и кивнул, сунув подушку за спину.

— Как мне вам отплатить?

— Ты мне ничего не должен, кроме своего времени. Имей в виду, наши уроки будут отнимать в среднем три часа, а компания героя магического мира — достойная оплата, — шутливо заметила она вставая.

— Я могу приходить в это же самое время? — ненавязчиво поинтересовался он, поднимаясь следом.

— Ты можешь приходить, когда тебе угодно, Гарри, — внезапно она подскочила на месте, тихонько охнув, отчего воланы на рукавах комично вздыбились. — Чуть не забыла про твоё домашнее задание! Я хочу, чтобы ты опустошал свою прекрасную головку от всего лишнего хотя бы пятнадцать минут в день.

— Но…

— Будешь спорить со мной, ученик? — перебила она, грозно насупившись.

— Сдаюсь, — Гарри еле сдержал очередную улыбку и досадно прикусил губу.

— Госпожа? — голова Эдмунда просунулась между шторами. — Пожаловал Витьен Кракенбах. Вы назначили ему встречу ещё месяц назад. Мне перенести? — он округлил глаза, словно сама перспектива перенести встречу с неким Кракенбахом была ужасна.

— Нет, попроси его подождать. — И парень, облегчённо выдохнув, тут же исчез, а Ваблатски остановилась рядом с ним. — Я была очень рада с тобой познакомиться, Гарри Поттер. И очень этого ждала, — на последних словах в голосе проскользнуло еле уловимый оттенок ностальгии.

Наверное, показалось.

Когда, попрощавшись с Ваблатски, Гарри вышел на улицу, необъяснимое умиротворение перенасытило каждую клетку тела. Только долгие летние деньки в Норе запечатлелись в воспоминаниях подобным ощущением покоя.

Оглянувшись, он застыл, гипнотизируя взглядом вывеску. Интересно, почему она расположилась в Лютном Переулке? Он не решился спросить об этом напрямую, но подозревал, что дело опять же в наследии и звучной фамилии. Шторка отодвинулась и промелькнули лицо и копна рыжих волос, а полные любопытства глаза мазнули по Гарри.

Эдмунд.

Чудной он. Не настырнее Криви по сути, но всё же сейчас шпионские замашки «почитателей» из лиги Гарри Поттера раздражали его в разы больше. В отличие от них он прекрасно знал, что великая победа, о которой судачат до сих пор, — пустышка.

«…Слишком многого от себя требуешь», — сказала Ваблатски, но разве это правда?

Это остальные слишком многого от него ждут.

Эдмунд продолжал сверлить его взглядом, словно не понимал, что был замечен. Смущённая улыбка тронула губы, и мальчишка резко отдёрнул штору.

И что это было?

Вздохнув, Гарри взъерошил волосы, не представляя, как будет выполнять домашнее задание: воздержаться пятнадцать минут от рефлексии казалось крайне сложным в его случае. Тем не менее, вопреки трудностям, он в нетерпении ожидал начала тренировок; такой энтузиазм и тягу к знаниям Гарри едва ли когда-либо испытывал, разве что перед тренировками по квиддичу.

Даже если из Риддла наставник никакой, то выбирать нужных людей он однозначно умел.

Гарри лишь оставалась крохотная надежда, что это не очередная хитроумная западня, в которую он добровольно угодил.