Глава 10. Твой шум гремит в моей голове (1/2)
Распахнув дверь, Гарри недовольно оглядел комнату. Риддл сидел за столом. Страницы переворачивались одна за другой, рука двигалась, точно выискивая в книгах отдельные фрагменты, а затем перо плавно скользило, мелькая поверх корешков.
Гарри не стал медлить. Он подманил записи и ожидал молниеносной реакции или же активных протестов, но Том даже бровью не повёл. И он тут же понял причину: письмена были на другом, совершенно ему непонятном своими закорючками, языке.
Глаза бегали по строчкам, подмечая серию рисунков, если их можно так назвать. Хаотичные линии беспорядочно переплетались и создавали чудные формы, точно контурные чернильные кляксы. Необычные сплетения ощущались удивительно-знакомыми, и Гарри бережно коснулся, обведя пальцем один из рисунков.
— Что это?
— Письменный аналог Парселтанга.
Гарри изумлённо вскинул глаза.
— Но я ничего не понимаю…
— Естественно. Это аналог, Гарри. Может, я и огорчу тебя, но змеи не умеют писать и не нуждаются в письменности.
Гарри задумчиво всматривался в строки, но не смог узнать ни одного слова, как если бы это был не язык, а своего рода шифр. Впрочем, куда Тёмному Лорду да без тайного шифра?
— Ты, видимо, научился, — насмешливо фыркнул Гарри и получил бесстрастный взгляд в ответ.
Отослав записи обратно, он, пряча возрастающий интерес, как можно более нейтрально спросил:
— А обучиться этому можно?
— Даже не думай.
Мгновенно возникшее любопытство к «таинственным» исследованиям сменилось раздражением, и Гарри недовольно изрёк:
— Акцио письмо Слизнорта!
Однако никакого письма в руке не очутилось, а Том вопросительно вскинул брови, удостоив его, наконец, пристальным взглядом.
— Ты что-то потерял?
— Отдай письмо, — повысил Гарри голос, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
Когда он вышел из камина, вся та уверенность, что он испытал во время короткой встречи с Дамблдором, бесследно испарилась, оставляя лишь липкий страх при виде тёмной двери. Гарри добрые десять минут гипнотизировал резные узоры на дереве, даже отметил необычную схожесть резьбы с временным владельцем комнаты. Дверной молоток в форме извивающейся змеи, люстра с подсвечниками в том же стиле, полный набор из гадюк в ванной комнате…
Безусловно, Вальбурга Блэк была любительницей чешуйчатых созданий.
Тем временем Риддл еле заметно пожал плечами, перелистнув несколько страниц, но, как Гарри показалось, не обнаружил желаемого и спешно захлопнул книгу.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь.
— Да неужели! Ты взял то, что тебе не принадлежало. Впрочем, по всей видимости, это привычка.
Ответа не последовало, тот даже взгляда не поднял.
— Я знаю, что письмо у тебя. Отдай, иначе переверну вверх дном все книжки, а заодно верну парочку, что ты так любезно позаимствовал без спроса, — всё больше распалялся Гарри.
— Ты научился угрожать, Гарри. Как это мило, — еле заметно улыбнулся он, переставляя с места на место очередной том. — Однако, стоя на пороге и дрожа как осиновый лист, не внушаешь опасений. Тебе удобно оттуда говорить? — внезапно крикнул Риддл, приложив ладонь к лицу, словно они находились на разных концах обеденных столов Хогвартса.
— Акцио письмо Слизнорта! Акцио. Письмо. Слизнорта! — злобно повторял он, но в ответ получал лишь насмешливый взгляд.
Наложил скрывающие чары или уничтожил письмо, но зачем?!
Сделав глубокий вдох, Гарри пристально посмотрел на стол и взмахнул палочкой.
«Локомотор», — книги стали хаотично передвигаться. Несколько упало на кровать, другие плавно опустились на пол, третьи же исчезли в проёме ванной комнаты. Он так отвлёкся на свой маленький перформанс, что потерял из виду Риддла, а когда переключил внимание — нашёл его, крепко удерживающим громоздкую книгу.
— Прекрати вести себя по-детски, Поттер, — хоть голос и звучал нейтрально, но Гарри смог различить нотки раздражения, и это несказанно порадовало его. — Слизнорт присвоил чужое, а я лишь вернул.
Книги медленно вплыли обратно, занимая прежние места. Риддл поднялся, обогнул стол и сделал несколько шагов к нему, заставляя невольно отступить.
— Значит, ты признаёшь, что забрал его?
— Вернул своё, — поправил Риддл, неспешно подкрадываясь к нему, словно боясь спугнуть дикого зверька. — Но, если ты хочешь почитать слезливые раскаяния Слизнорта насчёт того, как я гнусно обманул его, использовал и чуть ли не домогался… — хмыкнул он.
Гарри, широко раскрыв глаза, тут же перебил:
— Домогался?..
— Сделал комплимент. «Вы привлекательный мужчина, профессор Слизнорт… Сэр, вам очень идёт этот костюм», — тягучим голосом протянул он, а в глазах мелькнуло нечто, отчего Гарри стало жарко. — Люди любят комплименты, а Слизнорт — особенно, однако отличить лесть от искреннего восхищения он неспособен, как и большинство, — вполголоса добавил он, затем прислонился к косяку, протянул руку и, коснувшись скулы Гарри, в каком-то любовном отчаянии пробормотал: — Ради одного твоего взгляда я готов умереть… Ты свёл меня с ума, мальчишка.
Хоть это и звучало помпезно, даже являлось открытой насмешкой, но предательская дрожь охватила тело, и Гарри резко отпрянул. Сладостный трепет замер где-то внутри, сжимаясь в узел. Он был готов поверить, что Волдеморт ради просто взгляда какого-то мальчишки — то есть его — сделает то, чего боится больше всего, — умрёт.
«Красивый костюм, сэр» — Гарри вспомнил, как однажды сказал что-то похожее Дамблдору, а тот в ответ усмехнулся. Однако у Гарри даже в мыслях не было льстить, он просто отметил интересную деталь. Вот только, в свете откровений Риддла, та фраза оказалась химерой.
— А писал, что не смущаешься, — покачал тот головой меж тем. — Поразительно просто, не так ли? В любом случае моя неискренность стала тяжёлым ударом по самолюбию Слизнорта, и он присвоил кое-что, не принадлежащее ему, — сухо заключил Риддл, а то разрывающее сердце Гарри выражение лица растворилось без следа.
«Там было несколько сведений о Томе Риддле, личностная характеристика… Исследование насчёт детей, рождённых под влиянием Амортенции. Я собственноручно изучал это явление…» — перебирал он мысленно весь разговор со Слизнортом.
— Тебе нужны были его записи о зелье…
— Мои записи, — с еле заметным недовольством поправил Риддл, — которые он выдал за свои. Как хорошо, что ты не внёс старика в клятву… — губы расплылись в плотоядной улыбке, — ведь Слизнорт не входит в ближайшее окружение?
— Входит! — гаркнул Гарри, а затем уже тише и спокойнее повторил: — Входит в самое что ни на есть ближайшее окружение.
— Отбираешь все мои игрушки, — притворно вздохнул он. — Не могу поверить, что кого-то может волновать кучка ни на что не способных идиотов. Странно, что ты не попытался включить в клятву всех маглов: нынешнее поколение, будущее и даже усопших, дабы я не смел осквернять кости или прах, к примеру.
Гарри никак не мог выбросить из головы слова Риддла вкупе с фразой профессора «…Не испытывает эмоций, но умело пользуется чужими, предугадывает, манипулирует ими и направляет тебя туда, где ты ему нужен…»
— Если всё было так поразительно просто, зачем ты превратился в… — Гарри даже слова не мог подобрать. Назвать ту внешность чудовищной язык не поворачивался. Чудовищно выглядели дементоры, например, но безволосое и безносое лицо вызывало скорее беспричинный страх и непонимание.
Том задумчиво провёл пальцем по губе, но злости из-за невысказанных эпитетов открыто не показал.
— Это из-за души? — задал Гарри всегда интересовавший его вопрос. — Ну… из-за крестражей.
Риддл всё так же молчал, постукивая пальцем по искривившимся в слабой улыбке губам. Это уже нервировало, и Гарри сделал шаг вперёд, вперив требовательный взгляд.
— Столь тривиальные вопросы, Поттер. Дай я тебе карт-бланш, ты бы интересовался моим любимым цветом и предпочтениями в еде?
— Почему бы и нет? Знай врага своего… Ты собираешься создавать крестражи снова?
— А ты собираешься их снова уничтожить?
— Да или нет?!
— Пот-тер… — насмешливо протянул Риддл, — неужели это всё, что тебя интересует? Да ты помешан на мне, — в его голосе опять появились томные нотки, и Гарри отступил.
Сердце бешено колотилось, сжатое тисками очарования Риддла — или же его коварства.
— Ты уничтожил письмо или спрятал? — тихо спросил он, нервно потирая затылок. — Тебе же нужны только записи, отдай остальное.
— Чтобы ты узнал мой любимый цвет?
Гарри вспыхнул, раздражённо дёрнув плечами. Видимо, пять минут истекли и теперь очередь нового поединка — словесной баталии, в которой он уже уступал своему противнику.
— Внешность — оружие, — внезапно сказал Том. — Разве это сложная загадка? Шрам, который я оставил тебе, предшествовал твоему имени. Все смотрели на тебя, а видели шрам и то, что он влечёт за собой: мальчика, который, будучи ещё младенцем, победил Тёмного Лорда.
— Так спокойно об этом говоришь… — Гарри всматривался в алые глаза в поисках ненависти, отголосков испытанного унижения или одержимости, но их выражение оставалось предельно беспристрастным, точно он говорил о каком-то другом Лорде. — Зачем ты исследуешь зелье?
— Теперь ты задал правильный вопрос, Гарри. Какая жалость, что я не обязан отвечать, — он отнял руку от лица, и тёмная прядь волос упала на лоб, прикрывая глаз.
А Гарри смотрел на него, но не видел; он слышал, но не слушал, заинтересованный лишь ответом на свой вопрос, которого, судя по всему, не дождётся.
Искомое не имело ничего общего с силой внутри Гарри, ведь записи, что передал Слизнорт, были из прошлого, когда Том являлся студентом Хогвартса. А в то время тот интересовался только бессмертием и крестражами, и если эти запретные знания были хорошо спрятаны — для всех остальных, по крайней мере — то Амортенция… Зачем тратить время на исследование уже давно всем известного зелья?
У Гарри аж руки зачесались, как хотелось взглянуть на те исследования. Не исключено, что можно расспросить Слизнорта — тот наверняка сохранил копию. Вторым же вариантом являлось перерыть все бумаги Риддла, но Гарри сомневался, сильно сомневался, что отыщет хоть что-нибудь. Было ещё кое-что.
Смутное волнение встревожило его сердце.
— Произнеси «предатель крови» или же «грязнокровка», — настойчиво потребовал он.
— Ты забыл добавить себя в клятву, — точно игнорируя последние слова, заговорил Риддл. В его голосе проскользнула необычная интонация, плавно превратившаяся в змеиное шипение: — Защита распространится на тебя, только если женишься на этой предательнице крови, Джиневре Уизли. Или ты рассчитывал на это изначально?
В этот раз интуиция сработала до смешного неправильно. Гарри выдохнул, испытав невероятное облегчение.
Померещилось.
А ведь он даже не подумал о таком варианте развития событий, хотя должен был; не подумал, что, женись он на Джинни, автоматически попадёт под защиту. Исключение себя из клятвы носило немного иной характер — им двигал необъяснимый страх, что это станет точкой в истории.
— Рассчитывал, — нагло соврал он, а голос даже не дрогнул.
— Пока ты размышляешь, она состарится или я потеряю терпение. Не знаю, что случится раньше. Тебе стоит определиться и побыстрее, Поттер.
Гарри гневно стиснул кулаки. Сначала прозрачные намёки Альбуса, теперь открытое третирование со стороны Риддла, словно он решал, в какой цвет стены покрасить, а не выбирал между мучительной пыткой и занятием содомией с врагом.
— Я сделал выбор.
Странный блеск проскользнул в алых глазах, придавая Риддлу угрожающий вид — вид голодного зверя, но Гарри не решался утверждать, голодного до магии или же этот голод имел другую природу. Он сглотнул, сложив дрожащие руки за спиной, и вздёрнул подбородок в притворной уверенности, имитируя Малфоя.
— Я согласен на медленное поглощение. Завтра начнём.
Том не выразил ни одной эмоций: ни удивления, ни раздражения, даже разочарования не было. Казалось, он знал о выборе раньше самого Гарри, — и это не могло не огорчить.
«Какая мне разница, — успокаивал он себя. — Я же не цирковая зверушка, чтобы удивлять каждого…» — однако раздражение заражало каждую мысль, противореча идее, что в предсказуемости нет ничего постыдного.
— А ты, оказывается, любишь боль. Ну что ж, слова «Мальчика, который Выжил» — закон для меня. Буду пытать тебя медленно, — алые глаза заволокло томной поволокой, — но наслажусь этим сполна.
Неясное чувство опасности заставило Гарри отступить, но сдвинуться дальше он не смог.
— Не вижу смысла ждать до завтра, Поттер. Время не бесконечно, — заключил Том и вцепился в плечи железной хваткой.
— Я не…
«Я не соглашался…» — мысленно завыл он.
— Ты устно согласился несколько секунд назад, и мне этого достаточно, — издалека донёсся голос Риддла, но это были не слова — шелест. Неясный и мучительный, как и следующие минуты существования Гарри.
«Язык мой — враг мой…»
Казалось, в груди прожигают дыру, медленно проникая глубже, пронзая насквозь, точно вместо крови по венам разливается Уидосорос — так, наверное, ощущается смерть от яда Нагини. Так он себя чувствовал, когда умирал от яда Василиска.
Боль обжигала — она то становилась интенсивней, то затихала, опустошая и оставляя за собой отголоски, чтобы затем вновь скрутить тело в конвульсиях, вырывая из горла Гарри надрывный стон.
Продолжали ли тикать часы в коридоре? Он не знал. Всё замерло в ту самую секунду, когда Риддл вцепился в плечи, когда перед глазами разверзлась бездна, поглощая всё, что он мог предложить: от эмоций до магии.
В какой-то момент Гарри почудилось, что наступила ночь, а он оказался в лесу. Громадные тени деревьев нависали, давили, взывая к чувству отчаяния. В голове резонировала одна-единственная мысль — спасти Сириуса. Но от чего спасти, Гарри не понимал, пока не ощутил озноб и последующий могильный холод. Он пытался отогнать сущность, но палочка не подчинялась, а дементор намертво вцепился в него, лишая всего хорошего, что когда-либо с ним происходило, и погружая навеки в промозглую тьму.
Забвение нескончаемым потоком омывало тело — ему не было конца и края. Он плыл, погружаясь в воду всё глубже, и вскоре уже тонул, задыхаясь в чёрных водах озера.
Время окончательно остановилось.
А затем ноги коснулись дна, и Гарри распахнул глаза. Он шарил руками, не замечая ничего вокруг, и звал крёстного. Дикий хрипловатый крик обрывался, поглощённый мраком. Ответа не было.
Здесь вообще ничего не было.
«Ты меня разочаровал, Гарри», — услышал он знакомый голос за спиной, но, когда обернулся, никого не обнаружил.
«Я боролся ради твоего будущего!» — шепнули ему на ухо. Гарри резко дёрнулся, повернув голову.
Пустота.
«Я умерла ради тебя…» — жалостно протянул женский голос над головой.
Гарри попытался зажмуриться и закрыть глаза, но не смог и сдвинуться, точно его что-то обхватило, цепляясь за ноги и пытаясь утащить куда глубже дна — туда, где было лишь невыносимое одиночество. В ад.
«Назойливый Поттер, добровольно подчинился врагу, — проскрипел недовольный голос. — Напыщенный, вечно нарушающий все правила мальчишка, из-за тебя меня убили!»
В отчаянии Гарри попытался сделать шаг, но тело не слушалось — он уже не ощущал ног. Рука машинально дёрнулась, а губы зашептали: «Экспекто Патронум». Затем слова вылетали снова и снова, но ничего не происходило.
В ярости он закричал, твёрдо вскинув руку, но повторить чары не успел.
«Гарри…— тихонько позвали его, а затем властно повторили: — Гарри!»
И он узрел.
Мрак, будто тёмная вуаль, начал спадать, непрерывно сокращаясь, пока не преобразился в угольки глаз напротив.
— На сегодня мы закончили, — буднично сказал Том.
Гарри сморгнул наваждение и мазнул взглядом: они всё так же стояли на пороге комнаты и не сдвинулись ни на дюйм.
— Ты слышал голоса?
Риддл склонил голову и отпустил его. Покачнувшись, Гарри схватился рукой за косяк. Тело ощущалось тяжёлым, чужим, неповоротливым и болезненно опустошённым.
— Моя магия снова устроила переговоры? — раздражённо переспросил Том, и только теперь Гарри заметил, что тот тоже выглядит утомлённым, бледным, но, в отличие от него самого, вполне удовлетворённым.
— Нет… Я слышал голос отца, Сириуса… мамы, даже Снейпа, — прошептал он и вцепился в Тома. — Ты слышал что-нибудь?
— Игры разума, — Том нетерпеливо освободил руку и отступил внутрь комнаты. — Нет, Гарри, ничего я не слышал, кроме жалобных завываний, — расплылся он в улыбке. — Должен заметить, твои стоны — музыка для ушей. И я несказанно рад, что буду слышать их каждый день, ведь ты, Поттер, как выяснилось, мазохист.
Гарри сделал несколько шагов назад — или же скорее отшатнулся — и прислонился к стене. Опора сейчас была как нельзя кстати. Часы внизу пробили двенадцать. Прошло семь часов?
Семь часов непрерывных мук — и это только начало. Было очевидно, что он потерял сознание или стал бредить, чтобы развлечь разум чем-то более занимательным, чем физические страдания.
— Я не мазохист… Почему ты не злишься, что я называю тебя Томом? — вполголоса спросил он.
Да, наверное, он окончательно тронулся умом. Хотелось заглянуть внутрь своей черепушки и поискать признаки мозговой активности. Видимо, Риддл пришёл к тому же выводу, потому что просто развернулся и направился к столу, игнорируя вопрос.
— Что-нибудь по делу желаешь поведать?
Гарри хотел мотнуть головой, но губы машинально разжались, испуская сдавленные звуки, похожие на слова:
— Я видел Экриздиса. В школе.