Глава 8. Клятва (1/2)

— Я согласен, — безотлагательно заявил Гарри и прошёл мимо Риддла.

Дверь кабинета была распахнута и представляла к обзору более скромный, но схожий бардак. Сев в кресло, он сложил руки и выжидательно уставился на Тома. Тот остановился около стола, но не опустился в кресло, занимая доминирующую позицию, как обычно, что ничуть не заботило Гарри: разговор предстоял долгий и непростой, а слабость — последствие магического перенапряжения — постепенно овладевала телом. Ему было не до поз.

Бегло глянув на свои запястья, он заметил красные полоски под татуировкой, точно от верёвок, и оттянул рукава.

— Согласен, говоришь, — несколько задумчиво повторил Риддл.

— У меня есть условия, — добавил Гарри.

— Не сомневаюсь. Обет или клятва?

— Клятва.

— Согласен. Что ещё?

— Клятва будет включать список людей, которым ты не сможешь навредить. Выполнять требование… профессора или нет — дело твоё.

Риддл, сложив руки на груди, постукивал пальцем по губам, поглядывая на него с толикой иронии, размытой под слоем серьёзности. И Гарри продолжил, с облегчением осознавая, что голос звучит твердо:

— Все переговоры с Альбусом Дамблдором будешь вести самостоятельно.

— Выполнимо, — кратко отозвался Том, не сводя проницательного взгляда.

— Ещё мне нужен доступ к знаниям…

— Ты решил сменить наставника, Гарри? — нараспев спросил Риддл. — Я плохо подхожу для этой роли.

— Нет, мне нужны лишь твои знания. Мне нужно, — нарочито медленно выговорил он, — узнать о многом… о магии. И, к сожалению, только ты достаточно ознакомлен со всеми сферами волшебства — мне интересны не твои планы, а знания, которые ты приобрёл за годы скитаний по миру.

Риддл издал сдавленный смешок, словно только что услышал вопиющую глупость:

— Ты не знаешь, о чём просишь. Да и не поможет тебе это, Гарри.

— Тебе же помогло! — воскликнул он, приподнявшись с кресла и вновь грузно опускаясь.

— Я живу дольше тебя. А знания не могут закрыть брешь между тобой и Альбусом, потому что дело здесь не только в количестве фактов, прочитанных свитков и сделанных открытий, а в личных качествах, — его голос плавился, преисполнялся необычной мягкостью, и Гарри судорожно вздохнул.

Том видел его насквозь, как и Дамблдор. Неужели все его мысли столь очевидны, или, может, на лице всё написано?

— Причина не в этом, — возразил Гарри, и ответом стала снисходительная улыбка. Гарри замолк, кусая щёку изнутри, а затем уточнил: — Всё про Экриздиса, Азкабан, скрытые исторические вкладки, определённые магические сведения, например, про Игуала Пагаментус…

— Допустимо, однако я оставлю за собой право не отвечать на вопрос, если тот будет компрометирующим, — еле заметно кивнул Риддл.

— Но это… Ты же всегда будешь отказываться!

— Возможно и так, но у тебя остаётся крохотная надежда застать меня в хорошем настроении.

Гарри хмуро уставился на него, нервно барабаня пальцами по подлокотникам.

Он опять был вынужден идти на компромисс... Это же его собственные требования, а не Риддла, так какого чёрта?!

— Отвечать на всё про Экриздиса и происходящее в Азкабане, остальное на твоё усмотрение, — мрачно изрёк Гарри.

Послышался смиренный вздох.

— Хорошо, — кивнул Том, а затем добавил: — Взамен ты сделаешь то же самое.

— Но у меня нет никаких сведений…

— Я имею в виду ответы. Ты будешь отвечать, если я спрашиваю…

— Если посчитаю нужным, — резко перебил его Гарри.

— Всё, что касается магии, снов, видений и Экриздиса, — процедил Том, явно раздражённый тем, что его перебили. — ВСЁ, что касается моей магии, Гарри. Понимаешь?

— Понимаю, — в тон ответил он. — Но и ты не имеешь права отказаться, если я задам вопрос насчёт твоей волшебной силы и последствий её пребывания... кхм, внутри меня.

— Смелости тебе не занимать, Поттер, — усмехнулся Риддл и передёрнул плечами, принимая расслабленную позу. — Что ж, я согласен.

Маленькая победа?

Гарри даже не поверил, что добился этого «согласен» без пота и крови, и в изумлении подался вперёд, впиваясь в него взглядом.

— Что там дальше по списку? — нетерпеливо напомнил Том.

А дальше шла весьма щепетильная тема, которую Гарри оставил напоследок, ибо просто не знал, с какого бока подойти. Даже сейчас, после крохотной личной победы, он нервничал и страшился последнего пункта.

Все боятся боли, и он не исключение. Хоть самой смерти Гарри не страшился, но страх умирать присутствовал, и весьма отчётливо. Одно дело — быстро отойти в мир иной от Авады, другое — мучиться и медленно угасать, изнемогая от боли.

— Процесс передачи силы, — и Гарри кашлянул, нервно ползая взглядом по комнате.

— Да?

— Ты должен найти способ не замучить и не убить меня… в процессе и желательно…

Гарри опустил взгляд, проклиная себя за то, что звучит как ребёнок, которого привели к зубному в первый раз. Он прекрасно помнил, как врач пытался успокоить его, а тётя Петуния кривила губы, нетерпеливо постукивая каблуком.

Вздохнув, Гарри заключил:

— Желательно менее болезненно. И я знаю, что должен дать согласие так или иначе, поэтому не начинай разглагольствовать насчёт «заберу насильно, а ты умрёшь» и далее по списку. Я всё знаю! — как-то совсем сдулся он и вновь тяжко вздохнул.

Ужасное окончание переговоров.

Подняв взгляд, он замер в ожидании ответа. Присутствовала необъяснимая уверенность, что должен быть способ, не включавший в себя физический контакт или же пытку. Риддл был обязан всё продумать, иметь другой выход из положения просто потому, что добровольное согласие на близость или адские муки сложно себе представить, зная, кто они друг для друга.

— Я ничего тебе не должен, Гарри. Во всей этой ситуации меня больше всего интересуют твои мотивы. Я получаю обратно силу, Альбус тешит себя мыслями о «великом спасителе Себе», — на этих словах Гарри поморщился, а Риддл, заметив реакцию, усмехнулся, — а что получишь ты? Ну, кроме освобождения от судьбы тирана, которой ты так противишься.

Что получит он? Кроме разбитой жизни, ведь она теперь разбита на куски. А вскоре куски превратятся в осколки.

Помощь Риддла нельзя будет держать в тайне, ведь добрая половина мракоборцев узнает об этом. Разумеется, многие знакомы с другим обликом Тёмного Лорда и вряд ли сопоставят сразу же оба лица; но, получив силу, Том не станет пользоваться другим именем и делать вид, что он — это не он, а просто очередной волшебник с репертуаром тёмных заклятий. Запретных заклятий.

Когда он вернётся, об этом узнают все.

Это же Лорд Волдеморт.

Опять начнутся шептания по углам, косые взгляды и обрывки: «Сам-Знаешь-Кто вернулся, что же теперь будет…» Потом слухи разлетятся. Ослабленное Министерство магии не противник Риддлу, а остальные? Что ж, остальные будут делиться сплетнями и прятаться кто куда. Про Орден Феникса Гарри не задумывался. Сколько доверенных людей осталось у Альбуса, он не знал и не хотел знать, но не мог не думать теперь, что, обрезав собственными руками поводок Риддла, в стиле Дамблдора начать набирать людей для новой миссии по защите от Пожирателей. Вот только Гарри больше волновало, что друзья, возможно, захотят возродить Орден. Он уже представлял, как влетает Гермиона, обрисовывая очередной план под сбивчивую речь Рона, а план превращается в грандиозный подвиг с целью свергнуть Тёмного Лорда. Только Гарри не собирался ничего делать.

Не в этот раз.

— Свободу, — спокойно сказал он. — Я получу свободу, — и с лёгкой улыбкой продолжил: — Свободу от тебя, от Дамблдора, от чужих ожиданий. Я не собираюсь сражаться с тобой в будущем. Не хочу и не буду.

Риддл отделился от стола и подошёл, смотря на него сверху вниз. В глазах застыло странное выражение: недовольство и нечто, что Гарри не смог расшифровать.

«Нам нужна свобода!» — тихий ропот внутри заставил напрячься. Не прошло и дня, как монстр зашевелился. Еле слышно, но Гарри был уверен, что через несколько дней он опять будет рвать на себе волосы от отчаяния.

— Тогда ты должен быть готов идти на жертвы, — отстранённо сказал Том и протянул руку, касаясь шрама на лбу. Вздрогнув, Гарри не сводил прямого взгляда. — Есть два способа, и оба тебе знакомы.

Он дёрнулся, мотнув головой.

— Должен быть третий, ты не мог не предусмотреть…

— Это не от меня зависело, Гарри, — резко перебил Риддл, — или думаешь, будь я способен управлять оплатой, выбрал бы такой способ?

— Можно найти другой выход, — неуверенно предложил он, но наткнувшись на насмешливый взгляд Риддла, понял: нет времени, как и других вариантов.

— Возможна полумера: передавать по капле, тогда боль уменьшится, но общий срок увеличится.

— Медленная пытка, — прошептал Гарри, досадливо нахмурившись.

— Да. Боль сократится, но ты будешь испытывать её постоянно.

Зачем вообще идти на это?

Если принять чужую магию, он освободится без нужды уступать, вечно жертвовать собственными интересами ради остальных. Будет делать, что захочет и как захочет, жить, где захочет и с кем захочет… Но с кем? Свободе сопутствуют жертвы и далеко не в переносном смысле. Он боялся прожорливого монстра внутри: страх окреп, а вместе с ним и сомнения, что первой жертвой станет Волдеморт.

Гарри облизал губы и вздохнул. Иногда он даже завидовал эмоциональной опустошённости Тома. После войны самоедство превратилось во вторую натуру.

— Другой способ проще и приятнее, — продолжил Риддл, касаясь подбородка и поднимая голову, заставив тем самым смотреть в глаза, — и быстрее. И главное — без боли. Ну, разве что чуточку, — губы растянулись в чувственной улыбке.

Как он это делал?

Гарри ясно осознавал, что был готов сказать «да» на всё и не потребовать клятв, обетов и прочего; точно в трансе, он подался вперёд и тут же резко отпрянул, вжимаясь в спинку кресла.

Мучительное наваждение.

— Это невозможно, — заключил он твёрдо. — Я не буду с тобой спать и целоваться тоже…

Риддл, словно и не слушал вовсе, упёрся руками в подлокотники и, услужливо склонившись, коснулся губ.

— Ничего не буду, — повторил Гарри шёпотом, чувствуя себя загнанным в угол.

— Хочешь свободы, но не готов идти на жертвы, — со смешком шепнул Риддл, слегка склонив голову и пристально рассматривая его.

— А ты? — еле слышно спросил Гарри. — Тебе ведь не впервой, а что потом… подложишь яд мне в шоколад?

Удивлённое выражение алых глаз стало приятным подарком.

— Как ты узнал?

— Не помню точно, увидел, когда коснулся чаши или из твоих воспоминаний, — вздохнул он, наткнувшись на придирчивое внимание Тома.

— Включи себя в список «неприкосновенных», — предложил тот. — Мы можем попробовать сейчас. Испытаешь все оттенки боли и решишь, что тебе дороже: упрямство или благополучие.

Гарри застыл в каком-то сладком предвкушении, необъяснимо ужасном и томительном. Он попытался представить на миг, как это будет. Нет, не «хроническая» боль, это и без предложений Риддла понятно, ведь опыт уже имелся; он пытался представить то иное, невообразимое и запретное, невольно вспоминая инцидент в тайной комнате, а затем и в лаборатории. Скользнув взглядом по столу, Гарри вообразил себя со стороны. Воспоминания ярким пятном всколыхнулись в памяти, и он сильнее вжался в спинку кресла.

Разум наводнили не только воспоминания, но и вымысел того, как Риддл, прижав его к постели, резкими толчками проникает в тело, а он комкает в руках простынь, утыкаясь лицом в подушку. Сочная картина застыла перед глазами, и Гарри сглотнул, замотав головой в попытке стряхнуть с себя морок.

Невозможно.

Это всё изменит, перевернёт с ног на голову.

Джинни. Безусловно, многое осложнилось, но одновременно стало проще: раз она знает, то тайн между ними теперь не существует. Ну или почти… Остались совсем незначительные детали, которые не играют никакой роли. Не будет же она злиться вечно?

«Незначительные? — едкий смех тихо завибрировал. — Ты представляешь, как тебя будут иметь, и называешь это «незначительными деталями». Корячился на столе, подставлялся, отсасывал, даже во сне играл с ним в парочку влюблённых голубков… Незначительные детали! — не прекращался смех, становясь только громче. — Умора!»

Нескольких дней тишины в запасе могло и не быть.

«Я тебя не слышу!» — мысленно фыркнул Гарри.

Нет. Она скоро смягчится. Джинни отходчивая, но он никогда этим не пользовался и всегда просил прощения первым, хотя и просить-то особо не доводилось. А скоро, как только Риддл выйдет из тени, он станет свободным и сможет, наконец, нормально с ней поговорить…

— Твой взгляд так и твердит: я так хочу, но не могу, потому что я напуганный маленький мальчик, — вывел из раздумий раздражённый голос Тома.

— Я не напуганный маленький мальчик! — вспыхнул Гарри, злобно прищурившись. — И я не хочу!

— Да? — странная улыбка хищно сверкнула на бледном лице. Риддл скользнул рукой вниз и, полностью проигнорировав возмущённый возглас, провёл пальцем вдоль ширинки. Весьма выпирающей ширинки. Гарри переключил возмущение на пах: возбудился и даже не понял.

«Фантазируй больше…»

Кровь отхлынула, а потом вновь прилила — лицо полыхало, и он, резко схватив чужую ладонь, отвёл от брюк.

— Ты так стараешься, — раздражённо заявил Гарри, — словно только и хочешь этого!

— А теперь слушай меня, Поттер. Ты поставил условие: желательно менее болезненно; я предложил тебе выход, даже два, хоть первый довольно-таки медлительный и ужасно неудобный. Не ты один испытываешь дискомфорт, и нянчиться с тобой я не собираюсь, — Риддл понизил голос и продолжил: — Я знаю наперёд все твои метания: «Ох, Джинни, как же моя Джиневра, ведь я так её люблю». Точно себя пытаешься убедить. Хочешь верить в это, пожалуйста! Я не собираюсь разбивать твои розовые очки, юный мечтатель. Вот только твоим отказом движет не любовь к соплячке Уизли, а другое, совсем другое…

— Замолчи! — он задохнулся под пристальным взглядом Риддла.

—…твои псевдоморальные устои, — вкрадчиво заключил Том. — Ты так боишься измениться, что готов ослепнуть, лишь бы не видеть правды. Выстроил свой маленький мирок и живёшь в нём, Поттер, подпирая прогнившие стены прутиками. Никакие знания тебе не помогут против Альбуса, пока ты будешь запираться в чулане, подбирая нужную отговорку. «У Дамблдора, наверное, были на это свои причины» — горестно прошептал Риддл, имитируя его тон. — «Это был Руквуд», — сделал он невинную мину. — «Он таким не родился, просто обстоятельства…» — повысил Риддл тон, сверкая глазами. — «Не я пожираю тебя глазами, Том, это твоя злобная сила виновата!» — вдруг надрывно рассмеялся он. — «Не я стонал на всю комнату, отсасывая тебе, это всё злополучное зелье». Что дальше, Гарри?

Гарри изумлённо молчал, не в силах отвести глаз, не в силах настоять на своей правоте, возразить и сказать, что всё это лишь домыслы, другая точка зрения, весьма отдалённая от реальности. Он бы очень хотел сейчас сказать… Что? Это его выбор?

Приблизившись впритык, Том провёл носом вдоль щеки, а Гарри услышал сбивчивое, почти яростное дыхание.

— Выйди из чулана, Гарри, — горячий шёпот опалил щёку, и он вздрогнул. — Выйди. Из. Чулана.

Что он делает?

Беззвучная мольба вырвалась раньше, чем он смог осмыслить свои слова:

— Сделай что-нибудь…

Риддл, словно только этого и ждал, нарочито медленно переместился к губам, положив руку на затылок. Сжимая пальцами волосы, Том запрокинул голову Гарри.

Он приоткрыл губы, дыша через раз, чувствуя, что ещё мгновение, и задохнётся от переизбытка эмоций. Чувства накатывали всепоглощающей лавиной, разбивали вдребезги все отказы, растирали их в пыль и хоронили под толщей предвкушения. У Гарри кружилась голова, когда Риддл припал к губам, скользя языком вдоль кромки зубов и затем проникая в рот; он не мог не поддаться настойчивой ласке, раскрываясь навстречу в глухом стоне.

— Встань, — шепнул Том, и Гарри в недоумении уставился на него. — Просто встань, — вновь повторил тот, и он поднялся пыхтя. Если раньше тело чувствовалось тяжёлым, то сейчас ещё и ноги стали ватными.

Риддл обхватил его за талию, ловко обошёл и упал в кресло, тут же утягивая за собой. Не удержавшись, Гарри плюхнулся ему на колени и рвано выдохнул, когда из-за резкого движения штаны натянулись, сдавливая возбуждённую плоть. Было некомфортно, но мысль прервалась: Том подхватил его под бёдра и рывком притянул ближе, заставляя упереться коленями в сидение.

Опустив голову, Гарри поймал потемневший взгляд и нервно заёрзал, тут же примечая напряжённую складку на лбу Тома, а также то, как чужие ладони скользнули вдоль штанин вверх, до самого края брюк, и Риддл, зацепив джемпер, потянул вверх, а он, точно в трансе, поднял руки, позволяя снять с себя вещь. Прохладный воздух пробежался мурашками по коже, и Гарри вздрогнул, не соображая, в какой момент перескочил с отказа к просьбе раздеть себя.

Холодные пальцы коснулись спины, а горячее дыхание — плеча. Гарри порывисто двинулся, качнувшись волной, и вжался в чужие бёдра. Болезненное ощущение из-за тесноты вырвало сдавленный вздох.

— Полагаю, мы пришли к соглашению, — послышался хрипловатый смех, — или ты решил распробовать, прежде чем согласиться?

В ответ Гарри накрыл его губы, вторгаясь языком в рот и резко вжимаясь в бёдра. Дыхание перехватило. Было хорошо и плохо, жарко и холодно, страшно и невозможно остановиться. Когда пальцы сжали его ягодицы сквозь ткань, Гарри протестующе застонал, но поцелуя не разорвал; однако, когда Том рывком расстегнул пуговицу и ширинку и забрался руками под ткань, он резко дёрнулся.

— Только не спрашивай, что я делаю, — опередил его Том

— Что ты делаешь? — упёрто спросил Гарри осипшим голосом. — Ты ведь не собираешься?..

— Да ты в ужасе, — продолжал тот.

— Я не боюсь, — отрезал он, но звучало это как-то жалко.

— Тогда расслабься, Гарри. Против твоей воли я ничего не смогу сделать, как ты сам же и утверждал.

— Я имел в виду магию, — еле слышно возразил Гарри, чувствуя, как назойливые руки вновь полезли под ткань нижнего белья. Из-за мимолётного замешательства возбуждение спало, но он не сдвинулся с места. — И я ещё не согласился.

— Разве я не предупреждал? «Сделай что-нибудь» — значит «я согласен», — торопливо отозвался Том и добавил: — Секс с рукой — это не секс, не буди угрызения совести.

— С какой рукой? — потерянно спросил он и задрожал от возмущения, когда его штаны вместе с трусами съехали ниже, обнажая полувставший член. — Риддл!

— Мне они мешают, — невозмутимо отозвался он, — и тебе тоже. Ослабь ограничители.

— Нет!

— Тогда сам примани масло или что-нибудь, — понизил он голос. Порывисто подавшись вперёд, Риддл обхватил сосок губами, скользнув горячим языком. Гарри проглотил протест, промычав нечто невнятное.

— Я не… разрешаю, — прошептал он, чертыхнувшись, когда Том переключился на второй, прикусив чувствительную кожу.

— Так не или разрешаешь? Сегодня только введение в предмет, — хищно оскалился он, поднимая взгляд.

— Нет! — запротестовал Гарри, а затем повторил: — Нет.

— Ослабь ограничители или поднимайся и проваливай! Меня достали твои метания, Поттер!

Это не метания, а попытки сохранить рассудок. Он и так мчится, как поезд без тормозов, переступает все границы; давно уже переступил, одну за другой, чтобы теперь топтаться на последней. Поэтому некоторая нерешительность позволительна в такой ситуации, разве нет?

— Чёрт… — пробормотал он, пытаясь вспомнить заклятие.

— Вис Либератус, — подсказал Риддл.

Гарри зажмурился на мгновение, нашёл на ощупь его запястья и сжал, прошептав заклинание. Холодный металл под ладонями накалился и сразу остыл. Бегло глянув на татуировки, он заметил, что часть узора выцвела и кожное покраснение спало.

Риддл времени не терял и нетерпеливо подманил небольшой флакон. Не успел тот повертеть его в руках, как Гарри поймал ладонь и смело притянул её, рассматривая этикетку.

Касторовое масло.

Зачем?

Конечно, знал зачем, приблизительно знал… но всё-таки зачем?

Это было не первое прямое посягательство Риддла, однако первое, что не окончится Круциатусом. Наверное. Когда всё только началось, он не представлял, что с этим делать. Не в библиотеку Хогвартса же идти? Единственное, что пришло на ум — магловские интернет-кафе. Он не раз и не два бывал в «Сайберии» прежде, когда посетил заведение вновь. Искал Гарри долго, собирал крупицы информации и тяготился обретёнными сведениями. Знания были расплывчатые, и он, конечно, даже представить не мог, что они могут понадобиться. До этого самого момента.

Флакон был оставлен на столике, — когда рядом с креслом успел нарисоваться столик, он тоже не понял — и Гарри не сводил с него взгляда, точно потеряй он из виду сосуд, Риддл определённо сделает нечто ужасное с маслом.

Мысли накладывались одна на другую, превращаясь в мешанину похуже взрывоопасных зелий Невилла на первом курсе. Первобытный страх громыхал параллельно ударам сердца; и тем не менее, чем больше пугали перспективы, тем меньше слушалось тело — возбуждение вновь объяло его, распространяясь жаром по венам, вскипая и бурля. Риддл приобнял за поясницу, предельно медленно скользя вверх, вдоль спины, коснулся затылка, слегка сжимая и откидывая голову Гарри назад, чтобы тотчас прикоснуться губами к горлу. Бесстыдно влажными поцелуями он покрывал кожу, изредка прихватывая и оттягивая её зубами.

Скользнув руками в ворот рубашки, Гарри опустил голову, рассматривая добычу, и дёрнул. Ткань натянулась, но не поддалась. Казалось, Том не позволит себя раздеть, и хотелось сорвать пуговицы, пока тот не понял ничего; но, к удивлению, Риддл не двинулся, когда Гарри стал расстёгивать рубашку. Руки дрожали, и он вечно промахивался.

— Ну же, Поттер, — горячее дыхание защекотало кожу. — Я никому не скажу, что великий герой проиграл пуговицам.

— Сейчас… — наконец, справившись, он раскрыл края рубашки и коснулся ладонями.

Было столь необычно так открыто трогать Тома, и он сперва не понял, что сейчас именно это и делает, а потом просто подался вперёд, прижимаясь кожей к коже. Электрический разряд прошил насквозь, и Гарри глубоко вдохнул, словно боялся, что воздуха может не хватить. Его штормило, когда он слегка потёрся, чтобы следом протиснуть руку и провести кончиками пальцев вдоль торса, ощупывая, поглаживая, царапая.

Прерывистое дыхание Риддла стало ответом: не одного его так встряхнуло. Магия внутри оживилась, заволновалась, но не вышла из-под контроля, наоборот, стервозно разгоняла в крови адреналин и эйфорию. Это было сродни хождению по тонкому льду.

Раздался хлопок, и что-то зашуршало. Риддл опустил рядом с флаконом красную картонную упаковку «Прочность, надёжность и превосходство», и Гарри вскинул брови в немом удивление.

— О! Нет, Поттер, только не говори мне, что я травмировал твою психику видом презервативов? — Гарри запыхтел, как паровоз, а в ответ раздался успокаивающий смешок. Он не понимал, что должен делать и как интерпретировать «введение в предмет»?

— Прекрати думать, — шепнули на ухо.

— Я не могу! — возразил он и был тут же заткнут. Жадные губы Риддла поймали его, а руки сжали бока, скользя вдоль, лаская и щекоча, пока вновь не опустились на ягодицы, сминая их.

В ушах загудело, и Гарри двинул бёдрами. Наслаждение расползалось по телу, создавая вакуум вокруг и выселяя столь волнительные мысли. Покачиваясь волнообразными движениями, он бесстыдно, даже с какой-то несвойственной наглостью тёрся об Риддла, а когда опускался, явственно чувствовал, как упирается чужое возбуждение между ног.

Раздался стук крышки и бренчание стекла, а затем — шуршание. Попытка найти масло не увенчалась успехом — его решительно притянули, утыкая лицом чуть ли не в кресло. Дрожь пробежала по телу, когда нечто холодное и влажное скользнуло меж ягодиц.

— Не вертись и не дёргайся, — в голосе проявилась хрипотца, и он под влиянием этого стимула вновь потёрся о Тома, точно перевозбуждённый подросток.

Расслабиться не получилось. Когда палец коснулся ложбинки и провёл вниз, раздвигая ягодицы и скользя по кругу, Гарри напрягся. Тугой узел внутри сжался то ли от возбуждения, то ли от страха. Подсознательно он понимал, что больнее, чем от передачи, магии вряд ли будет, и всё равно не мог не попытаться посмотреть назад, как будто увидь он происходящее, сразу сможет вздохнуть свободнее.

— Гарри, — послышался мягкий терпеливый голос; он, прикусив губу, застыл, кивнул и опустил голову, прислонившись лбом к его плечу.

Пальцы Риддла продолжали поглаживать, и постепенно Гарри отпускал напряжение, отдаваясь необычным ощущениям. Том приподнял голову за подбородок и бегло коснулся губ, постепенно углубляя поцелуй, пока их языки не сплелись в бешеном танце. Гарри забыл, как дышать. В тот же момент внутрь проникли. Всего лишь палец, а казалось, дубинку всунули. Влажные, растягивающие и неприятные ощущения вызвали дрожь, и он, прикусив губу Риддла, протестующе замычал.

Движение повторилось, а он желал одного — его прекращения. Судорожно вздохнув, Гарри прикрыл глаза. Размеренно растягивая его, Риддл неспешно целовал шею, скользя губами вдоль ключиц, иногда покусывая, иногда лаская языком, и лишь это позволяло хоть как-то отвлечься.

— Не зажимайся, — призывно шепнул Риддл.

Рвано задышав, Гарри вновь попытался расслабиться, отвлечься на настенные обои, на лёгкие прикосновения губ, на руку, что скользнула вдоль мошонки массирующими движениями; но возбуждение всё равно спадало, и он вытянул руки, скрестив их на затылке Риддла.

Запуская ладонь в тёмные волосы, Гарри пропускал сквозь пальцы мягкие пряди и, подавшись вперёд, уткнулся в них носом. Глубоко вдыхая, он чувствовал свойственный пряный аромат, что действовал успокаивающе.

— Отодвинься назад, — приказал Риддл, и Гарри слегка переместился, и замычал, когда палец проник глубже, а ощущения стали только интенсивнее, — а теперь прогнись, — добавил тот, мягко надавив на поясницу. Ничего приятного он не ожидал, но и такого дискомфорта — тоже. Думать, что будет, когда — и если, конечно — проникать будет кое-что другое, он вообще отказывался.

И, словно читая его мысли, Том добавил второй палец. Тягостное ощущение растяжения усилилось, и он дёрнулся, проглатывая стон. Риддл чуть согнул пальцы, а Гарри возмущённо замычал, пока не содрогнулся и открыто не застонал в голос. Острое наслаждение прошило насквозь, кратковременными импульсами растекаясь по телу; а затем всё повторилось снова и снова, и снова.

— Слишком узко, — послышались рваные шипящие звуки Парселтанга. Гарри думал, что потерял способность понимать и говорить на змеином языке, но сейчас с точностью понял сказанное; и это возымело странный эффект — сладкий трепет овладел телом, заставляя дрожать, точно в лихорадке.

Эйфория скапливалась внутри тупым, но таким нескончаемым блаженством, медленно распространяясь по телу, заставляя вздрагивать каждый раз, как пальцы проскальзывали внутрь, надавливая на что-то. Он терялся, кусал губы в попытке сдержать голос и не давать повода Риддлу злорадствовать и тут же тыкался носом в плечо, громко постанывая не в силах унять эмоции.

Чувство неудовлетворённости возрастало, заставляя член подрагивать от напряжения, а его — подаваться вперёд с каждым проникновением в попытке достичь пика быстрее.

— Том-м, — застонал он, когда рука легла на бёдра, не позволяя двигаться так, как ему хочется. Казалось, ещё чуть-чуть и яйца взорвутся.

— Не так быстро. — Гарри проигнорировал предостережение — сил терпеть не было. Опустив руку, он начал водить по стволу вверх-вниз, подстраиваясь под ритм проникновения пальцев; но Риддл поймал ладонь, накрывая своей, и остановил.

— Мне… нужно, — прохрипел Гарри и вильнул бёдрами, тут же насадившись в обратном движении. Из горла вырвался протяжный стон.

Том улыбался. Глаза — почти чёрные — изучающе обводили его, точно лаская, и от этого взгляда возбуждение только возрастало, покалывало и сводило судорогой чресла. Казалось, Гарри готов был кончить лишь от одного такого взгляда.

Он недовольно, даже болезненно замычал, когда Том развёл пальцы внутри. Заведя руку назад, Гарри схватил запястье и откинул голову. Движения не прекратились, только ускорились, а осознание, как движется чужая рука, медленно сводило с ума.

Безумие.

Дискомфорт от растяжения превратился в неизведанное ощущение наполненности, несколько неполноценное, и с каждым движением он желал больше, сильнее, глубже. Ладонь легла на болезненно напряжённую плоть, и Риддл размазал по головке смазку, начиная двигать рукой, а Гарри, не в силах терпеть, начал толкаться в его кулак, ускоряясь.

— Какой нетерпеливый. — И вновь тягучие нотки змеиного языка сладко обожгли внутренности, скручивая в клубок истомы внутри Гарри, что моментально взорвался и вырвался у него ответным шипением:

— Да-а-а...

Стиснув запястье Риддла, — показалось даже, что до хруста — Гарри конвульсивно дёрнулся, глубже насадившись на пальцы. Он не понял, в какой момент кончил. Обычно острое и концентрированное наслаждение сейчас тупой судорогой пронзило всё тело, вырывая из горла надрывный стон, и он задрожал, судорожно облизывая пересохшие губы.

Движение пальцев повторилось, а затем давление исчезло, оставляя за собой опустошение.

Уши заложило.

Он точно во сне видел, как Риддл, подманив салфетки, вытирает руки, скидывая на столик все следы, и уничтожает их, а в голове звучит отзвуком: «Секс с рукой — это не секс».

Зажмурив глаза, Гарри устало облокотился, прислушиваясь к бешеному биению сердца.

Двигаться не хотелось, а ещё меньше — думать. Ему было спокойно, необычайно спокойно. А если учесть, что он сидит полуголый на коленях своего врага, можно было ставить под вопрос собственную вменяемость. Наверное, у него развилось одно из расстройств личности или же какой-нибудь синдром, не иначе. Других вариантов Гарри по-прежнему не рассматривал и пытался избежать назойливых мыслей. Опять же, вопрос о существовании неких чувств подталкивал к выводу о ненормальности.

Горестно вздохнув, он попытался восстановить сбитое дыхание и унять дрожь в теле.

«Неоспоримо, я больной на всю голову…»

Может, наклонности Беллатрисы передаются с местом в постели Риддла? И теперь он превратится в садиста-истеричку?

Вздрогнув лишь от одной мысли, Гарри съёжился. Это движение тут же отозвалось ноющим дискомфортом сзади. Надо бы выпить раствор.

— Почему ты не воспользовался? — еле слышно спросил он, прикрыв глаза.

— Цель была другой, — кратко отозвался Риддл, а Гарри обессиленно кивнул, повиснув на чужом плече. Глаза слипались.

— Словно это была какая-то задача…

— Часть соглашения, — поправил Том.

— Если я соглашусь, — слабо возразил Гарри и в ответ услышал смешок.

— Ты невыносим, Поттер.

— Да, я тоже так думаю, — отстранённо согласился он, зевнув вновь и пристроив голову удобнее. — Когда покончишь с Экриздисом, убьёшь меня?

— Я предложил внести в клятву твоё имя.

— Если не внесу, убьёшь?

«Убьёт, — гордо зашипели внутри, и он вцепился в Риддла. Голос звучал всё громче. — Даже не сомневайся, тебе нужна моя сила…»

— Ведь пророчество никуда не делось, — устало добавил Гарри, перебивая настырного советчика.

— Не знаю, — как-то странно ответил Риддл, и Гарри вскинул взгляд в попытке лучше понять, но в поле зрения попалось только ухо и линия челюсти. Лицо Тома было скрыто, а двигаться категорически не хотелось.

— Хороший ответ, — пробормотал он и вновь ткнулся взглядом в шею. — Как звучало заклятие, что ты использовал?