Глава 6. Произнеси же имя моё глубокой ночью (1/2)
Say my name in the dead of night,</p>
If you chose me to lead you
For a fool you are too bright, but I know you're weak
I will blacken your inner light,
Walk you down to the dark side
Leave your hope and come in.
They tried to guide you,
I screwed you over
This' how I get what I look for.
Well, I'm just saying your guts are mine now.
Ocean Jet — Deceiver
</p>
— Он проснулся?
— Да, сэр. Полчаса назад. Мистер Риддл был в ярости, ведь Димбл спрятал всю его одежду, как Гарри Поттер и просил, — важно кивнул эльф.
Гарри уже и забыл, что просил о таком.
— Хорошо, спасибо, — устало кивнул он.
Отперев комнату, он зашёл.
Том стоял абсолютно обнажённый, а пижама валялась на полу. Гарри на миг замер, рассматривая рельефную спину, узкую талию, крепкие ягодицы… За прошедшее время он впервые видел Риддла обнажённым, и это было странно.
— Повеселился, Поттер?
Обманчиво вежливый тон вызвал лишь раздражение, и хоть его обладатель не обернулся, размытое отражение лица всё равно было отчётливо видно в окне. И двойственность чужой фразы Гарри категорически не понравилась. Имелась ли в виду шалость с пижамой или нечто другое, о чём Риддл ну никак не мог знать? Не мог, и тем не менее Гарри интуитивно понимал: Том прекрасно осведомлен о недавнем инциденте с Джинни. Ведь «дело в контроле», как сказал Дамблдор.
Хотелось схватиться за голову и рвать на себе волосы, сжаться до комка и биться головой об пол. Несколько минут назад он смог достичь равновесия и частично успокоиться, но стоило провести пару секунд вместе с этим…
«Ничтожеством».
Да. Стоило провести пару секунду в одной комнате с этим ничтожеством, как всё спокойствие растворилось в пучине отчаяния.
— Что ты со мной сделал?.. — слова вылетали с придыханием, точно ему стоило титанических усилий говорить.
Том медленно обернулся, ничуть не стесняясь своей наготы.
— Когда? — тяжко вздохнул он. — Во сне, Гарри? Или в лаборатории? — вопросительная улыбка тронула губы.
— Надень… что-нибудь, — процедил Гарри.
Он уже устал удивляться тому, что по-своему реагирует на Риддла. Сколько раз в «Норе» они переодевались с Роном или близнецами, и Гарри была совершенно безразлична мужская нагота...
Чёрт!
Гарри с трудом отвёл взгляд в надежде, что Риддл ничего не заметил.
Какое-то наваждение, в самом деле: перед ним стоял обычный обнажённый мужчина, а он реагировал точно подросток в пубертатный период. Хотя в этот знаменательный для каждого человека период он так себя не чувствовал и уж точно не вёл: некогда было ему предаваться фантазиям между одной катастрофой и другой. Да он даже себя не разглядывал столь пристально.
— В эту игру можно играть вдвоём, Гарри, — меж тем заметил Том, даже не попытавшись прикрыться. Гарри казалось, что это не Риддл стоит обнажённый посреди комнаты, а он сам. — Это отнюдь не оскорбление для меня, а простая детсадовская шалость.
Сейчас было не до этого. Шутки кончились.
— Что внутри меня кроме твоей силы, Риддл? Какую чертовщину ты ещё засунул? Своё безумие? — голос повысился на несколько октав: Гарри потерял над ним контроль. — Паранойю? Может, голоса воображаемых друзей, которые ты слушаешь на досуге? — он гарцевал на грани между истерикой и злостью, и в этот момент нутро вновь разразилось смехом.
В ответ Риддл равнодушно пожал плечами и сел в кресло. Хорошо, хоть стол частично скрыл чужую наготу, позволяя Гарри облегчённо выдохнуть. Однако ярость тут же взбунтовалась с новой силой, затуманивая разум, когда он осознал, что его вновь проигнорировали и давать каких-либо объяснений явно не собирались.
Он угрожающе двинулся вперёд.
— Что у нас сегодня по расписанию: Круциатус или сразу Авада Кедавра? Ты входишь во вкус, Поттер. Приятно, да?
Насмешливый тон заставил злобно заскрипеть зубами и сжать кулаки до побелевших костяшек:
— Ответь мне! — требовательно прошипел он.
Риддл сощурил глаза и продолжил молчать, а Гарри не мог не думать ещё кое о чём. Когда они встречались глазами, видение становилось чётче, точно чёрно-белая картина наливалась красками; внутренности сжимались в комок, а сердце билось в горле, и желание придушить Риддла никак не мешало этому чувству — оно дополняло его.
— Не смей требовать чего-то от меня, — еле заметная угроза в голосе ворвалась в его ложное воспоминание, сливаясь в единое с эхом: «Не думай даже! Не думай об этом…»
— Не думать о чём? — озадаченно пробормотал Гарри, разговаривая сам с собой.
Отвернувшись, он неспешно сделал круг по комнате под пристальным вниманием алых глаз и остановился.
— Лезть, куда не просят, делать не подумав, — перечислял Том, чуть склонив голову. — Пить, что не следует. Зелье, например, для подавления либидо. Помогло, Поттер?
Очередное наваждение: картинка двоилась, реальность и видение смешивались и приобретали реальные очертания.
— Ищешь ответов у всех вокруг: бежишь к Альбусу, к друзьям, даже у мёртвых совета просишь, — медленно перечислял Том, не сводя с Гарри нечитаемого взгляда. — А сейчас ты жаждешь от меня дежурной фразы в стиле: «Ничего страшного, Поттер. Тебе просто показалось». — Он на миг замолчал, а затем безразлично обронил: — Увы, я не собираюсь тебя успокаивать.
Слова прозвучали звонкой пощёчиной. Риддл видел его насквозь: привычки, наклонности, привязанности... Видел и обесценивал, высмеивал, не меняясь в лице. Помимо воли, кровь прилила к щекам. За долгий день тело вместило столько разных эмоций, что смущение казалось неестественным, даже абсурдным после всего произошедшего.
— Это нормально, что у меня есть на кого положиться, — прозвучало как-то неуверенно, и Гарри мысленно чертыхнулся.
— Тогда иди и задавай свои вопросы добродушным друзьям или наставникам-идиотам. Зачем ты пришёл ко мне, Поттер? Разве я тот, на кого ты можешь положиться?
«Потому что только ты можешь дать мне ответ», — на секунду Гарри прикрыл глаза.
«Боишься чужого осуждения… Жалок».
Гарри совершенно не понимал, как вести себя с Риддлом, чтобы добиться хоть каких-то разумных ответов, а главное — правдивых.
«Пытать?»
— Пожалуйста, — поспешно выпалил он, только бы перестать слышать назойливые мысли. — Пожалуйста, ответь мне.
Фраза, конечно же, прозвучала жалко: Гарри не узнал ни собственного голоса, ни горечи в нём.
Риддл вскинул брови, будто был чрезмерно удивлён, но лицо тотчас помрачнело. Скулы заострились, глаза потухли, губы еле заметно искривились, и тот мягко подался вперёд:
— Не смотри на меня так.
Опять это странное предупреждение. Как Гарри мог на него смотреть? Разбито, с отчаянием, наверное. Может быть, с мольбой?
«Жалок».
— Заткнись… — буркнул Гарри еле слышно и опустил голову.
Ответом стал разъедающий душу хохот. Вздохнув, он вновь посмотрел на Тома.
— И давно ты стал говорить сам с собой? — поинтересовался тот.
— Ответь мне. Без лжи и отговорок, — устало пробормотал Гарри.
Он просто не представлял, каким образом можно было договориться с Риддлом. Угрозы его порадуют, мирный разговор — не вариант, что же до пыток... Об этом даже думать не хотелось.
Риддл помрачнел ещё больше — словно тень упала на его лицо. Тёмные глаза, почти чёрные в то мгновение, дотошно разглядывали Гарри, что-то выискивая:
— Что я получу взамен?
— Я не могу дать тебе ни свободы, ни магии, — отрезал Гарри. — Не знаю, что ещё могу предложить.
— Как насчёт не всей силы, а одного глотка?
Риддл ловко поднялся и подошёл плавной поступью хищника, как обычно — бесшумно. Гарри хотел отвести взгляд, но, своевременно опомнившись, требовательно уставился на Риддла:
— И магические ограничители? А ещё надень на себя что-нибудь…
— Если тебе будет так спокойней, — еле заметная ухмылка озарила чужое лицо. Том подошёл к шкафу и показательно натянул нижнее бельё, между делом громко сообщив: — С привязкой.
— Нет!
— Нет так нет, — пожал он плечами.
Гарри прикусил губу в бессилии.
Привязка не только ограничивала расстояние, на которое они могли отходить друг от друга, но и связывала магические способности Гарри, ослабляя их почти вполовину, если не больше. И всё равно это лучше, чем ничего не знать, верно? Вся эта путаница сказывалась на его эмоциональном состоянии серьёзнее, чем столько лет тайной угрозы Тёмного Лорда. Тем более что даже вполсилы он всё равно сильнее Риддла, а для проведения уроков по ЗОТИ этого запаса должно быть вполне достаточно.
Расстояние, конечно, было проблемой иного рода. В Хогвартсе он мог запереть Тома в кабинете, пока все мракоборцы были заняты таинственной проблемой Азкабана. А до встречи с друзьями и обедом у Малфоев ещё оставалось достаточно времени… Возможно, Гарри смог бы найти другой выход.
«И чего я уговариваю себя? Единственное, чего мне хочется — это испытать наслаждение снова, а столько пустых размышлений. Просто невероятное занудство».
«Что? — встрепенулся Гарри — Я не хочу ничего испытывать!»
«Ну конечно «не хочу» — глубокий вибрирующий смех раздался в ответ. — Ещё как хочу. И всё потому, что я такой слабый червяк, но это только пока…»
«Не смей говорить за меня!»
Неразбериха в голове повергла его в смятение. Мысли путались — Гарри не различал, где собственные, а где принадлежащие «чужому Гарри». Ощутив беглое прикосновение, он отвлёкся от творящегося внутри хаоса и сфокусировал взгляд.
Том протянул ладони и пробежался вдоль мантии, разглядывая её, чуть склонив голову набок:
— Иногда я забываю, что ты совсем ещё…
Странный тембр, необычные слова, неясный взгляд и мимика — то был причудливый мираж: словно на миг Риддл исчез, а перед ним предстал некто иной. Такая стремительная перемена заставила Гарри невольно вздрогнуть, а Том тем временем опустил руку. Иллюзия растворилась.
— Совсем ещё... кто? — удивлённо пробормотал Гарри.
— Ты ведь сам всё понимаешь, — проигнорировал Том вопрос, — но готов пойти на риск, вернув мне процент силы, лишь бы я огласил твои страхи.
— Я ещё не согласился, — попытался возразить он. Но всё оказалось бесполезно. Улыбка Риддла была красноречивее слов: оба понимали заранее, что ответ будет положительным. — Ладно… Согласен, но я хочу знать всё, — промолвил Гарри, обречённо вздохнув.
— Умерь свой аппетит, мальчик, — рассмеялся Том. — Я отвечу лишь на один твой вопрос. Честно и без увёрток, как ты и хотел.
Гарри притих.
Задача была непростой, ведь формулировка вопроса должна быть ясной и не предполагать двусмысленности в ответах. Он мог бы спросить всё что угодно: что планирует Риддл в будущем? Прав ли Гарри в своих утверждениях насчёт финальной битвы? Мог потребовать рассказать про заклятие, что тот использовал для воскрешения. Вместо этого, шумно сглотнув, он еле слышно выдавил из себя:
— Твоя магическая сила воздействует на меня?
В комнате повисли несколько секунд звенящей тишины, а немигающие алые глаза на миг заискрились, тут же погаснув.
— И да, и нет, — заявил Том.
Волнующий ответ оказался столь кратким, что Гарри замутило от возмущения и досады.
— Это не ответ, чёрт побери! — прошипел он и вцепился бы в Риддла, будь на нём одежда, но любое прикосновение к коже представлялось чрезмерно интимным. Поэтому Гарри лишь сжал кулаки и сцепил их за спиной.
Том молчал. Задумчиво поглаживал подбородок и молчал, пока напряжение скапливалось внутри Гарри, и он не начал подрагивать в нетерпении.
— Уверен, тебе предложили использовать её, — наконец изрёк тот. — Гарри, у силы собственный привкус, даже отзвук — она похожа на отпечаток и так же неповторима. Моя сила обладает собственным оттенком. Это не просто магическая батарейка, которую я в тебя вставил. Гены магии способствуют её появлению, но… — Том вновь замолчал, точно не мог подобрать правильных слов, — развитию силы, назовём это так, способствует сам волшебник, и со временем магия приобретает явственный отпечаток.
— Тёмный… отпечаток, — сказал он, шевеля одними лишь губами.
— Да, можно и так сказать. Или же просто характерную маркировку. Как подпись.
Потрескивающее внутри напряжение лопнуло в один миг. Гарри показалось, что ноги не выдержат веса истины, опустившегося на его плечи гранитной плитой, и он рухнет.
— Я становлюсь тобой, — бессвязно пробормотал он.
Кожу покалывало, словно воздух был наэлектризован.
— Но… но если я становлюсь тобой, тогда… Если во мне твоя тьма, — от одной лишь мысли ему становилось дурно.
Гарри сам потребовал ответов, только вот, услышав их, желал развернуться и всё забыть. Не успел он сделать и шагу или, скорее, пошатнуться — ноги не слушались, — как был прихвачен за плечо.
— Если тьма во мне… Ведь если она во мне, то в тебе… Что тогда осталось в тебе?.. — невнятно шептал Гарри, пытаясь проглотить сформировавшийся комок в горле.
Ужасающее откровение обрушилось градом на остатки самообладания. Во все глаза смотря на Риддла, он панически боялся признаться, что не чувствовал опасности от него не потому что расслабился, а потому, что Том был неопасен. В отличие от самого Гарри.
Видимо, всё это отразилось на его лице, так как Риддл вдруг хрипло рассмеялся и крепче сжал плечо, придерживая.
— Ты так наивен, — изрёк Том, беглым прикосновением очертив скулу и спустившись к шее. — Или же ты ничего не понял, — пожурил он и провёл кончиками пальцев вдоль шеи, расстегнув ворот. — Я такой, какой есть, не из-за магии. И её присутствие или же отсутствие не делает меня другим, — почти ласково сообщил Риддл и тут же добавил, точно прочитав его мысли: — В отличие от тебя.
Время остановило свой бег, чтобы Гарри мог наблюдать, прочувствовать, как прутья сжимаются вокруг, душат его, впиваются в кожу, становясь видимыми. Всё это время в душной клетке сидел не Риддл, а он сам.
— Ты знал? Знал ведь… Знал!
— Знал, — спокойно ответил Риддл. — И говорил тебе, что ты отдашь мне силу обратно. Добровольно, — он склонился ближе и в притворном ужасе прошептал: — Ведь ты не хочешь превратиться в нечто похуже меня, Гарри?
— Этого не случится!
— Случится, даже не сомневайся: в тебе намного больше так называемой тьмы, чем ты способен осознать. И сила сломает тебя. Она завладеет тобой и будет творить твоими руками «ужасные» вещи, Поттер, — губы тронула снисходительная улыбка, а Гарри чувствовал, как с каждым словом внутри разверзается бездна отчаяния, в которую он погружался дюйм за дюймом. — А когда ты будешь приходить в себя, полудохлая, забитая совесть развеет остатки твоего рассудка, окончательно сведя тебя с ума, и преподнесёт на блюдечке остатки «бравого героя» глубокому безумию. Как на это отреагируют твои добродетельные друзья? А милая Джинни? Убьёшь ли ты их первыми или же оставишь напоследок, чтобы иметь возможность насладиться ужасом в чужих глазах?
— Это неправда… — прохрипел Гарри и вцепился в руку Риддла.
— Отрицание — плохое начало. Я и так сказал больше, чем должен.
— Нет выбора, — сам себе прошептал Гарри.
«У меня нет выбора… Нет абсолютно никаких вариантов».
— Выбор есть всегда, Гарри. Ты можешь вернуть силу, а можешь оставить себе и стать общественной угрозой номер один. Я даже буду восхищён таким поворотом событий, гм. Ах да, ещё ты можешь умереть.
— Но… мы ведь связаны, если я умру, тогда ты?.. — проблеял Гарри, пока различные страхи собирались в ком внутри, сумбурно переплетаясь и увеличиваясь. Он уже не чувствовал конечностей: пальцы одеревенели и не сгибались.
— Имелась в виду добровольная смерть, ведь ты пошёл на самоубийство в последнюю нашу встречу, — пояснил Том.
Чужой ласкающий слух тембр ввёл Гарри в ещё больший ступор.
— Это было…
— Самопожертвование, ты хочешь сказать. Действительно, благородно звучит. Ты постоянно занимаешься «самообманом», — всё так же ласково шептал Риддл, словно науськивая. — Ведь, по сути, выбора у тебя и не было. Самопожертвование — это жертвовать собственными интересами ради блага других, а ты, Гарри? Ты был выращен, чтобы не иметь собственных интересов. Ты был отдан в дом, в котором тебя не жаловали, только чтобы эти интересы зачахли в зародыше. А потом тебе, пустому месту, даровали жизнь волшебника как подарок, хотя это право было твоим с рождения. И ты всё прекрасно понимаешь, но продолжаешь отрицать. Такое упорство даже восхищает.
Эта мягкость в голосе терзала Гарри хуже любой насмешки. Риддл полностью связал его по рукам и ногам, не оставив ни единого шанса, чтобы выпутаться. Он с самого начала оплетал жертву паутиной и наблюдал, как та барахтается, наслаждаясь мнимым превосходством.
«Самоубийство, самопожертвование, самообман», — повторялось эхом в мыслях. Но это был сделанный им выбор, а не очередная форма отрицания. Принесло бы ему счастье или хотя бы толику удовлетворения, если он, обозлившись на весь свет, стал бы мстить, убив тётю с дядей, как сделал Том со своей семьёй?
— Ты бы не стал так рисковать, — вдруг со смешком заключил Гарри и следом рассмеялся: ломко, хрипло, сдавленно. — Я ведь мог пожертвовать собой снова, раз уже сделал это однажды.
Чужие пальцы соскользнули вниз и стали поглаживать шею — это странное движение отвлекало и… на удивление успокаивало. Гарри ухватился за частичку тепла внутри, как утопающий за спасательный круг.
В ответ Риддл расплылся в обезоруживающей улыбке.
«Думай, думай…»
«Тупица!»
— Тогда сила вернётся к тебе сама, — вздрогнул Гарри.
Пальцы впились в затылок, не позволяя отклонить голову, и Риддл изрёк:
— Умничка.
Он склонился, прихватил его нижнюю губу, провоцируя, и, дразня, слегка прикусил её, тут же отпуская.
— Или вернуть, или превратиться в монстра. Так?
Гарри медленно, но неизбежно поддавался чувству паники, что усиливалась с каждой секундой. Три варианта казались столь призрачными, что исход на самом деле мало отличался: Тёмный Лорд возродится. Только будет это или уже хорошо всем известный Волдеморт, или не менее именитый Гарри Поттер в новом амплуа.
Гарри сделал выбор, но это не означало, что он не видел сути.
Десять лет в чулане под лестницей, живя одним лишь презрением Дурслей к своей персоне, потеря родителей, ненависть к Волдеморту, потеря Сириуса, потеря на потере, «измена» — можно и так это назвать — Дамблдора, изменение в восприятии себя, отсутствие цели после войны… Сколько раз он думал, что не может жить без борьбы? А что если ради забавы Гарри вновь станет разжигать вражду?..
И как ему, черт побери, стоит поступить после всех этих внезапных откровений?
«Любопытство сгубило книзла».
«Заткнись!»
«Если перестать думать, то и я замолчу».
— С тебя хватит потрясений на сегодня. Время оплаты.
— Исправь это! — прошипел он, переходя на парселтанг, и, молниеносно подняв руку, крепко сжал пальцы на чужом горле. — Иначе… иначе…
«Что?» — усмехнулись внутри.
Риддл, словно слыша его внутренний голос, многозначительно улыбнулся, но с места не сдвинулся. Ситуация его явно забавляла.
— Если я стану чудовищем, знай — тебя убью первым, — проскрипел Гарри, а затем в ужасе уставился на свою руку, сжимающую чужое горло.
— Не разочаровывай меня, — тихо ответил Том.
Слова вместе с недовольством внутри — эта червоточинка появлялась каждый раз, стоило только подумать о кончине гада — мгновенно отрезвили его, и рука медленно опустилась. На бледной коже Тома тут же проступили красные пятна.
— Хитрая, злобная гадюка, — буквально выплюнул Гарри и отвернулся.
Если он задушит Риддла, а потом реанимирует заклинанием, будет ли это считаться попыткой убийства?
«Давай проверю…» — радостно забухтели мысли.
— Странные у тебя оскорбления, Гарри. Тянут на комплимент. Хватит упрямиться, — вместе с этими словами чужие руки легли на плечи и развернули его. Гарри застыл, дыша через раз.
И что теперь делать?
До этого момента он не хотел знать, как именно Риддл собирается получить оплату. Поцелуи или что-то ещё? Не будет же он…
«Да… Сейчас мне будет хорошо».
«Заткнись, никому хорошо не будет!»
— Что ты слышишь? — вкрадчивый вопрос вывел из ступора. Риддл вновь сменил маску и смотрел на него несколько озадаченно.
Гарри попал в ловушку, и дверь клетки уже захлопнулась. Какой смысл скрывать что-либо, когда тот видел его насквозь? Какой вообще смысл во всём происходящем?
— Мысли или голос, не знаю даже, как это назвать, — он измотано махнул рукой.
Наверняка можно вновь попытаться победить Риддла. Тот не создал новый крестраж (пока), не имел при себе бузинную палочку, да и палочку как таковую (пока), но проблема заключалась в том, что Гарри понятия не имел, равны ли их силы. Всё-таки в последней дуэли важную роль сыграло то, что истинным владельцем палочки был именно Гарри… А если бы они сошлись на равных условиях?
«Поэтому мы... я нужен тебе! Твоя магия слабая, мягкая и податливая, тебе… мне ни за что не победить полукровку».
Да уж. Перспективы далеко не радужные — это единственное, в чём они единодушны. Волдеморта остановил Гарри, только кто остановит его самого, если он станет чудовищем?
— Слишком быстро, — сказал Риддл беззвучно, но Гарри успел прочесть по губам и нахмурился. — Ты постоянно создаёшь мне проблемы, Поттер.
— Извини, что не так медленно, как тебе нужно, — огрызнулся он в ответ. — Ты распланировал ещё, и с какой скоростью я буду сходить с ума? Невероятно, — показательно хлопнул Гарри в ладоши.
«Злись, злись, злись… Да-а-а», — мысленно пел он. Или не он?
— Я не злюсь, — пробормотал Гарри, уверяя самого себя.
— Скажи мне, — в голосе Тома проступили ласкающие нотки, — как давно ты слышишь это?
«Молчу… молчим! Обмануть хочет, думает — я идиот!» — мысли продолжали слипаться в вязкую кашу, и он терялся в этом водовороте. Массируя виски, Гарри зажмурился до ярких точек перед глазами:
— Несколько…
«Не говори!»
—…дней, неделю… Может, больше, — заключил он и собрал волосы в кулак, слегка потянув.
Лёгкая боль помогла собрать остатки здравомыслия, что растворились в следующий момент, когда горячее дыхание опалило щеку. Риддл медлил, поглаживая плечо сквозь ткань, а Гарри вновь не мог ничего сделать: ни сбросить чужую руку, ни отойти, ни даже оттолкнуть его. Всего секунду назад он утопал в отчаянии, а сейчас эти прикосновения дарили покой.
«Неразбериха, чёрт побери!» — мысленно застонал Гарри.
«Хаос!» — торжествующий голос раздался гулким эхом.
Да когда же это прекратится?!
— Скоро ты перестанешь понимать, какие мысли твои, а какие — посторонние. Изменится твоё мировоззрение и восприятие, — продолжил Том. — Я могу облегчить это, — чарующие нотки чужого голоса проникали глубоко в сознание Гарри. — Позволь мне помочь тебе…
«Не позволяй! Мне нужна помощь! Не нужна! Ты жалкий! Нет, я не жалкий...» — бушевал яростный шторм из противоречивых отрывков.
— Что мне делать? — неуверенно спросил Гарри.
За долю секунды к помутнению рассудка прибавилась ещё и усталость — последствие бессонной ночи, встречи с друзьями, странных видений, тревожных новостей из Азкабана и, наконец, досадного инцидента с Джинни. Не хотелось думать, не хотелось ничего решать, а ещё меньше — копаться в себе. Единственное, чего Гарри желал, лишь бы этот треклятый внутренний голос замолчал.
— Посмотри на меня, — попросил Том. Прозвучало это и мягко, и властно в равной мере. — Расслабься как мысленно, так и телесно. Иначе будет больно.
И как можно расслабиться, когда такое словосочетание ничего, кроме тревоги, не вызывает?
Его недовольство вызвало очередной приступ веселья у Риддла, и Гарри плотнее сжал губы, сверля убийственным взглядом улыбающееся лицо, что чудесным образом помогло отвлечься.
Том сделал шаг вперёд:
— Что за мысли посетили тебя, Гарри?
Они встали вплотную, но не касались друг друга.
— С кем был твой срыв сегодня? — почти промурлыкал Риддл.
— Тебя это не касается! Забирай уже свою каплю, — буркнул Гарри в абсолютном нежелании вспоминать эпизод «ролевых игр», как выразилась Джинни — хвала Мерлину, что она приняла это именно так!
Обхватив лицо Тома и не медля ни секунды, он коснулся чужих губ и стиснул зубы на мягкой коже до привкуса крови во рту. И сколько бы ярости ни скопилось внутри, та незаметно таяла, смешиваясь с другим чувством, более глубоким, более ненасытным.
Руки Тома легли ему на талию и притянули крепче к телу. Гарри стало жарко, а плотная ткань мантии только усугубила ситуацию. Снимать одежду он категорически отказывался: сейчас это было единственной преградой между ними, и хотелось бы, чтобы так и осталось.
Облизнув губу, Гарри упивался поцелуем, проникая в горячую глубину рта. Он уронил ладони на плечи Тома, ощутив под пальцами тепло кожи, и его словно током ударило. Проведя пальцами ниже и прижав руки к чужой груди, Гарри ласкал по-хозяйски вторгнувшийся в его рот язык, пока медленно и неумолимо терял связь с реальностью. Он сам не заметил, как стал исследовать тело тактильно, задерживаясь на каждой ямочке и изгибе, заводя руки Тому за спину и обводя каждую мышцу, что напрягалась при малейшем движении. В тот же миг у него появилось жгучее желание повторить проделанный путь губами, попробовать кожу на вкус, вдохнуть глубже её умопомрачительный запах...
Гарри противился мысли, что по сравнению с этим его взаимность с Джинни и даже недавний срыв казались пресными и блёклыми. Желание раствориться в другом человеке и стать с ним единым целым; существование, когда каждое прикосновение подобно ожогу, а поцелуи не могут быть более жадными: губы превращаются в непреодолимую преграду и ласки опьяняют буквально от беглого касания кожи к коже... Всё это разительно отличалось от трепетных прелюдий или же от жесткого желания овладеть, что он испытал часами ранее.
Всё было иначе.
Гарри коснулся губами чужого подбородка, провёл вдоль линии челюсти и замер за ухом, потираясь носом, — он боялся пропустить хоть один участок кожи, пока собственные руки нагло сжимали бока, поднимались вдоль рёбер и падали к мышцам живота Тома.
— Ценю твой энтузиазм, Гарри, но я всего лишь попросил посмотреть на меня и расслабиться, — его насмешливый голос остановил Гарри на полпути. Он только сейчас заметил, что Риддл, придерживая его одной рукой за талию, второй поглаживает кожу от уха до затылка неспешно, почти невесомо, словно поощряя.
Однозначно он или больной на всю голову, или просто идиот — никак иначе нельзя было объяснить этот поступок.
— М-м, а что не так? — отвлечённо пробормотал Гарри, облизывая губы.
— К сожалению, я не готов к очередной порции Круциатуса, когда ты решишь отблагодарить меня, — едва ли не с ностальгией протянул Том.
Гарри укололо неуместное в этой ситуации чувство вины, и, вздохнув, он предостерегающе возразил:
— Это твоя сила, не более.
«Конечно, конечно!»
Риддл ничего не ответил на обвинение. Положив руки на плечи Гарри, он сжал их и склонился к нему.
— А теперь расслабься, смотри мне в глаза и главное — не дёргайся. Это важно. Если случится магический выброс, пострадаем оба.
Гарри сглотнул и послушно кивнул. Он вообще удивлялся, почему слушался Риддла, будь то «на колени» или «стой спокойно», однако пораскинуть мозгами над причиной времени не было. Внезапно внутри стало горячо, словно одна единственная искра упала в древесный уголь, медленно разжигая пожар, — его обуяла истома, и жалобный стон сорвался с губ. Точно Том ухватился и потянул за края, шевеля нечто обжигающее и греховное; нечто, что брыкалось подобно дикому зверю и заставляло Гарри содрогаться под напором чужого сопротивления.
«Нет! Не отдавай!»
— Тише-тише, расслабься, — умиротворённый голос Риддла доносился откуда-то издалека.
А что если он решит вернуть себе всю силу? Нет. Нет, не будет. У него был целый год, чтобы сделать это, но Том не стал… Значит, существуют какие-то условия, которые он обязан выполнять. Но что, если всё-таки решит? Что, если это очередной обман?
«Не всё так просто…» — цеплялся Гарри за успокаивающие слова Дамблдора.
Вскоре все мысли перемешались и растворились в непонятном месиве из эмоций и физических ощущений. Пламя разгоралось, заставляя кровь бурлить, а Гарри — кусать губы до боли. Если тогда это была искорка, то сейчас он весь пылал. И не мог двигаться — тело не слушалось. Свободный, но обездвиженный, испытывая раз за разом это без возможности даже дёрнуться, когда хотелось извиваться, Гарри сцепил зубы и попытался не дышать, лишь бы не начать стонать в голос.
Чудовищно, невыносимо, неумолимо.
«Не могу... Прошу, нет!»
— Ещё немножко, — прохрипел Том. В этот раз голос зазвучал совсем близко.
Гарри хотел спросить, сколько ещё времени займёт это «немножко», но наковальня внутри зазвенела и обрушилась лавой, а тепло волнами расползалось по конечностям, вдоль спины, сконцентрировалось в паху, заставляя его скулить, рвано хватать воздух пересохшими губами и, наконец, вцепиться в Риддла, вопреки указу.
Собственная магия никогда так не чувствовалась, словно шаткий котёл с магмой; никогда не отзывалась такой безудержной энергией, клокочущей злобой и пороком.
— Нет, не закрывай глаза! — предупредил Риддл, и Гарри, широко распахнув их, не видел ничего и никого вокруг. Лишь два алых огонька поблёскивали впереди, смотрели в самую глубь, будто вытягивая душу.
Гарри напрягся всем телом и с глухим стоном ощутил, как нечто ломается — рвётся глубоко внутри с оглушительным визгом. Нити лопались одна за другой, и каждый разрыв был подобен открытой ране. Физическая боль нарастала.
«Нет! Не-е-ет! Не смей!» — ему хотелось заткнуть уши, если бы это могло помочь, но возглас зарождался внутри и заполнял разум истошным криком, порождая головную боль.
Очередная нить порвалась — и у Гарри появилось желание согнуться пополам.