Глава 4. Вольный зверь (1/2)

Моё сердце бьётся в ритме сломанного звука,</p>

Ты единственный, кто может успокоить меня.

Голова пошла кругом, я себя так странно чувствую,

После всего уже должен бы понять:

Я — свободное животное, вольный зверь.

Ты единственный, кто может укротить меня.

Ты получишь то, зачем пришёл, ради чего остался:

Только я знаю, как утолить этот голод.

Это то, чего жаждешь,

Знай же из чего ты сделан, из чего состоишь…

Плоть и кости не обманут,

Они не будут лгать.</p>

Свободный перевод

Foreign Air — Free animal</p>

</p>

Придерживаясь стен, он шагал с предельной медлительностью. Просто потому, что не мог быстрее: ноги не слушались, в ушах звенело, а картинка перед глазами расплывалась.

В какой момент всё пошло под откос?

Если бы он только знал.

День начался с головной боли. Виноват ли ром или эмоциональное напряжение, Гарри не решался утверждать. Однако дальше всё происходило быстро и без заминок. Риддл слова не сказал, даже не смотрел в его сторону. На Гриммо он так же молча поднялся и захлопнул дверь в спальню, а Гарри чувствовал себя назойливой мухой, от которой хотели побыстрее избавиться.

Ему же лучше.

Далее пошли нескончаемые дела, бытовые хлопоты, и наступил момент, когда он полностью забыл, что дома не один. Кричер ворчал где-то рядом, а Димбл радостно выполнял каждое поручение и даже предугадывал желания Гарри. Сияющие глаза эльфа буквально следовали по пятам.

«Димбл всё вычистил для Гарри Поттера!» — слышал он.

«Гарри Поттер не выбрал, что больше нравится: серый или красный? Что же делать Димблу?» — домовик путался под ногами и указывал на какую-то мелочь.

«Что Гарри Поттер любит есть? Пудинг из говядины и почек либо пастуший пирог? Или же Гарри Поттеру нравится маринованный угорь?» — Подпрыгивал тот и с каким-то детским восторгом смотрел по сторонам, будто собирался приготовить всё и сразу.

«Димбл не уверен, что Гарри Поттеру будет мягко спать… Может, использовать дополнительную перину из гусиного пуха?» — И эльф устраивал очередную перестановку в спальне, а ему оставалось только наблюдать за летящими одеялами и подушками.

К вечеру дом был уже полностью обжит, а Гарри доволен. Риддла было не видно и не слышно, хоть запирающие чары и не накладывались на спальню Вальбурги. Следить за столь важным делом он поручил Димблу, а тот, преисполненный энтузиазма, принял важную миссию «от самого Гарри Поттера».

После, отослав несколько писем, Гарри выпил зелье. Специфический вкус, не такой мерзкий, конечно, как у оборотного, но всё же не лучший. Внутри резного ларца с дозами лежала памятка: «Каждые двенадцать часов, если приспичит — шесть (но лучше каждые двенадцать!)»

Гарри было интересно, что наболтал Слизнорту Дамблдор и кого представил в роли неизлечимого пациента-извращенца.

А затем он необычайно быстро уснул.

И проснулся.

В холодном поту. Тело чувствовалось неподъёмным, но когда Гарри кое-как встал — то есть сначала упал на пол, а потом подтягивался добрые десять минут, — то сразу ощутил небывалую лёгкость и чуть снова не приземлился на пятую точку. Руки дрожали, волосы прилипли ко лбу, а сердце колотилось где-то в горле. Мысли путались, а голос и вовсе пропал. Когда он попытался мысленно позвать палочку, то напоролся на комод и еле удержался за край, но всё-таки смог найти и убрать её. Только вот куда?

Каждый шаг давался с трудом, и он толком не понимал, куда идёт. Вытянув руки по обе стороны, Гарри отталкивался от стен и придерживался за них одновременно. Дрожь исчезла, и стало нестерпимо жарко: лоб горел, щёки пылали, или ему так казалось. Уверенность в чём-либо полностью отсутствовала.

Послышался оглушительный грохот.

Что это? Гарри медленно опустил взгляд, чувствуя лёгкую боль в руке и в боку. Осознание, что это он стоит на четвереньках на поворотной площадке лестницы, далось нелегко. Сползая по ступенькам, он вновь подтягивался десять минут, а то и двадцать, изо всех сил держась за перила.

Рука ныла. Уж не сломал ли он её?

Почему-то вспомнились первый перелом и Гилдерой Локхарт. Тогда ему стало страшно, а теперь смешки рвались наружу, стоило представить вялую конечность без костей.

Нет, не сломана вроде, иначе шевелить было бы адски сложно, то есть больно — мысли путались и ускользали. В памяти вместо Локхарта появилось его тело с головой Квиррелла и размером с Хагрида. Шумно вздохнув, он тряхнул головой.

Шаг за шагом Гарри передвигался вперёд. Стало душно, тело покрылось испариной, а во рту было сухо, и сглатывал он с трудом.

Дверь оказалась открыта. Но почему?

Ввалившись внутрь, он чуть не споткнулся об ковёр и не покатился кубарем. Лишь своевременное вмешательство косяка помогло удержаться. Вцепившись так сильно, что болевая судорога пронзила руку до плеча, Гарри застыл.

Что он здесь делает?

— Поттер? — хрипловатый голос казался каким-то далёким, нереальным.

Сосредоточив внимание на одной точке, Гарри уставился на Риддла и тяжело выдохнул, пытаясь задать вопрос. Тот сидел в кресле около окна, а комната была завалена книгами. Как же иначе?

Кисель в голове не давал воспринимать ситуацию трезво, а Риддл явно собирался сделать ему замечание насчёт странного визита, но вдруг резко поднялся, и в следующий момент картинка перевернулась.

Гарри в деталях увидел диковинные пуговицы на чёрной рубашке, но почему-то задом наперёд.

— Поттер?! — Его вновь перевернули и куда-то понесли, положили и вопросительно уставились. Холодная рука коснулась лба, послышалась ругань, а затем Гарри машинально вскинул руки и в третий раз подтянулся.

Тело Риддла напряглось, а он запустил пальцы в мягкие волосы и стал перебирать их, пока свисал с Тома подобно коале, которую видел как-то в зоопарке.

«Тогда я впервые говорил со змеёй, — пронеслась странная мысль. — Какие же мягкие волосы… Сколько сейчас времени?» — Гарри содрогнулся и крепче прижался.

— Ты меня слышишь? Гарри? — низкий тембр действовал успокаивающе.

Он заслушался и лишь спустя некоторое время кивнул. А потом нашёл глазами губы, пока Риддл уточнял:

— От тебя пахнет травами… Это же не алкогольная настойка? Вино из бузины?

Гарри, будто читая по губам, ловил каждое движение и почувствовал острую потребность прикоснуться...

И когда же ему ожидать, что зелье подействует: до или после желания целоваться с объектом, от которого должно воротить?

Он бы возмутился, если бы не вжался губами в странном, нелепом поцелуе. Ответной реакции не последовало, и, приоткрыв глаза, Гарри встретился взглядом с алыми насмешливыми искорками. Казалось, он видел своё отражение где-то там, в глубине.

Отлично, уже галлюцинации начались.

— Значит, не вино… Ты пил зелье? Какое? — угрожающие нотки в голосе разительно контрастировали с выражением лица Тома. Он был взволнован?

— Слиз… Слизнорт, — прошептал Гарри и вновь попытался поймать манящие губы, но Риддл склонил голову, избегая контакта.

— Что за зелье?

— Унять, — мотнул головой Гарри и с каким-то непонятным ему самому наслаждением стал поглаживать кожу затылка.

Необъятная волна желания пробежалась по телу, а внизу свело от возбуждения. Дёрнув бёдрами, Гарри потёрся и услышал сдавленный вздох.

— Мне придётся клочками вытягивать информацию, — раздражённо пробормотал Риддл. — Зелье и унять. Так, так, так. Какое из? Унять страсть, горячку, непростительные желания, понизить либидо… Поттер, какое?

Вздрогнув, Гарри припал губами к полоске кожи на шее поверх воротника. Вдыхая аромат дерева и моря, он осознал: да… правильно показалось тогда на башне.

— Не знаю, — прошептал он, добравшись до уха, и следом прикусил мочку. Риддл что-то зашипел и вжал его в постель, нависая сверху.

— Чёрт! Сконцентрируйся, Поттер. Как оно пахло, какой был вкус, цвет? Слизнорт не оставил записки? Ты что, идиот пить всё подряд?!

— Ларец… там есть, — выдавил он и прохрипел: — Поцелуй меня…

Риддл прищурился и мягко сжал его лицо меж ладоней, поглаживая виски.

— У нас нет времени. Я пойду сейчас в твою комнату, — прозвучало как нечто между вопросом и утверждением, и Гарри кивнул в ответ. Риддл, словно ожидая положительной реакции, продолжил: — Посмотрю, какое зелье, а затем мне придётся изготовить другое. Ты понимаешь меня?

— Ты… не можешь, — пробормотал Гарри и вцепился в плечи.

— Ещё осталась капелька магии, — двусмысленно улыбнулся Риддл.

— Лжец.

Слово вылетело странным бульканьем. Гарри сглотнул и облизал губы.

— Ты должен отпустить меня.

Только тогда он заметил, что до сих пор держится и руками, и ногами, но отпустить у Гарри не получалось. Чем усерднее пробовал, тем плотнее прижимался.

— Не могу, — с отчаянием прошептал он.

В ту же секунду пальцы коснулись кожи под пижамой и пробежались вдоль живота. Гарри задрожал от напряжения, но рука сразу исчезла, и зазвучало разочарованное мычание.

Он был чертовски разочарован, что ладонь не опустилась ниже, не продолжила ласкать, касаться везде…

Остановись!

— Не буду даже спрашивать, как палочка оказалась там.

Гарри не понял, что тот имел в виду, а затем Риддл опустил руку рядом с его головой. На покрывало легла палочка, зажатая меж пальцев.

Неужели он заткнул её за пояс пижамных штанов?

Гарри дёрнулся вновь, но ничего не вышло: такое чувство, что тело намертво приклеилось.

— Так, ладно, — проронил Риддл и замешкался. — Сейчас мы поднимемся вместе в спальню, хорошо?

Вместо ответа Гарри уткнулся носом в его шею и услышал смиренный вздох; но как же было приятно. Почему Риддл хорошо пахнет, а не вонючими носками Рона, например?

Глаза защипало, словно от слёз, и он быстро заморгал, чувствуя полный раздрай в душе. Вернее везде: в душе, в теле, в разуме, у него, наверное, и волосы были спутаны.

Плоскость изменилась, и Гарри оказался плотно прижат к груди. Моментом позже он осознал: подобно кисейной барышне из мыльных опер, что так часто смотрела тётя Петуния, висел на руках Риддла.

Дверь, коридор, лестница — Том шагал быстро и уверенно, а он цеплялся за плечи и пытался восстановить дыхание, очистить разум, хоть как-то собрать крупицы здравого смысла. Могла ли случиться путаница?

Гарри прекрасно помнил невразумительное состояние Рона после поедания шоколадок от Ромильды, но перепутать зелья — вопиющая ошибка. Вряд ли Дамблдор и Слизнорт могли совершить такой промах; тем не менее других очевидных причин на поверхности не оказалось.

— Где ларец? — требовательный тон вызвал волну возбуждения. Сцепив зубы, Гарри указал рукой на стол. — Ты можешь стоять?

Очередной кивок, и его опустили на пол. Ноги не слушались, а руки вновь стали дрожать. Сжимая кулаки, Гарри пошатнулся в попытке отойти в сторону и упёрся бедром в стол. Цепляясь за край, он еле сохранял вертикальное положение, но всё же держался прямо.

Окинув его внимательным взглядом, Риддл сразу переключил весь свой интерес на контейнер с зельем. Ловко откинув крышку, он пробежался пальцами по стеклянным сосудам, а у Гарри от этого движения внутри всё взбунтовалось и щеки вновь запылали.

Воображение нарисовало другую картину: пальцы скользят по нему, слегка царапая кожу, сжимают бёдра до синяков, ласкают член, спускаются ниже, проникают…

Со свистом выдохнув, он попытался отвернуться, но через секунду опять отыскал взглядом нужное. Ему казалось, что он превратился в какого-то фетишиста: сначала губы, потом запах, теперь руки. Новое открытие стало бы отличной шуткой, если бы не оказалось столь плачевным.

Тем временем Риддл бегло прочитал записку. Затем, откупорив одну склянку, он поднёс зелье к лицу, и крылья носа затрепетали, принюхиваясь. Следом капля на руке была растёрта, а флакон встряхнули пару раз, перевернули, разглядывая что-то на свету, и положили обратно в ларец — раздался щелчок крышки.

— Понижение либидо, — прозвучало почти как обвинение. Риддл опустил руки на стол и повернул голову. Косой взгляд очень неправильно нервировал Гарри — вызывал томление. — Где лаборатория?

Он боялся отцепить руки от стола и завалиться набок, поэтому мог только беспомощно озираться, словно сам не знал, где у него лаборатория.

— Напротив, — еле слышно прошептал и тут же был пойман — Риддл ловко подхватил под талию и поднял. Как такое могло произойти?

Хотя чего там, с ним постоянно только такое — постыдное, нелепое, безнравственное — и происходит.

— Комната Регулуса?

Гарри даже не удивился уровню осведомлённости и просто кивнул в ответ.

Дверь, коридор, вновь дверь. На самом деле он устроил что-то вроде кабинета в бывшей комнате брата крёстного. Огромное убранное пространство пришлось как раз кстати, чтобы уместить разносортные увлечения. Он даже сделал стойку для мётел вдоль стены, и получилась своеобразная коллекция: здесь был и «Нимбус 2000», и «Веник-90», и «Чистомёт-11», и любимая «Молния». Он даже отыскал в доме модель «Вихря». На этом Гарри не собирался останавливаться и хотел иметь всю коллекцию — от самых первых версий до последних.

Лаборатория уместилась около противоположной стены и была отделена полупрозрачной завесой, а ещё он решил, что хорошо бы наложить защитные чары на квадрат, дабы избежать несчастных случаев, например, взрывов. Зельеварение всё-таки было не самой сильной его стороной, что, несомненно, Гарри планировал исправить в будущем.

— Какое зелье? — шепнул он и порывисто ткнулся носом в шею, глубоко вдыхая этот упоительно-манящий запах.

Ответа не последовало, а его буквально скинули на табуретку. Гарри распластался на столе грудью, чуть не свалившись, но, когда выпрямился и даже собирался что-то гневно возразить, почувствовал за спиной надёжную опору.

Том встал прямо за ним и протянул руки по обе стороны, быстрыми жестами подзывая нужное: котёл, весы, какие-то кульки, о существовании которых Гарри не догадывался, баночки, бутылки.

Невербальное Акцио.

— И это капелька магии? — заметил Гарри и даже чётко проговорил все слова.

Когда же он научится держать ухо востро рядом с более чем опасным — нельзя же и дальше закрывать на это глаза — волшебником?

— Молчи! — раздражённый голос над головой приобрёл стальные нотки.

«Произнеси снова…» — мелькнуло в голове.

Хуже и хуже. Теперь голос?

Число непонятных пристрастий только увеличивается с каждой секундой. Без сомнений, Слизнорт что-то сотворил с ним: перепутал ингредиенты или же специально решил подшутить, но разве профессор не проверил бы зелье лично?

Такого не может быть.

— Скажи что-нибудь, — еле слышно попросил он.

В ответ — тишина.

— Риддл?

— Не заставляй тратить мой крохотный резерв на Силенцио, Поттер.

Волнующий тембр над головой возбуждал, и захотелось вновь что-то спросить, но, подняв голову, Гарри заметил плотно сжатые губы вкупе с нахмуренными бровями и молча откинулся назад. Прижимаясь спиной к груди Тома, он стал наблюдать сквозь полуприкрытые веки за изготовлением зелья.

Экстракт валерьяны, лирный корень, дальше Риддл капнул из затемнённой склянки, достал что-то похожее на панцирь. Может, панцирь чизпурфла? Ловкие, отточенные движения, которым Гарри завидовал, а ещё готов был выть из-за отклика своего тела на каждый жест, щелчок пальцев или поворот ладони.

— Прекрати ёрзать, — и снова вкрадчивый тон над ухом сделал только хуже.

Секунда, и ладонь легла ему на лоб, а дальше последовало яростное: «Чёрт!» и пара куда более звучных словечек.

Видимо, у него была температура или же этот жар был из-за чувств, что хлестали вразнобой. Гарри не знал, в какой момент завёл руки назад и провёл ладонями вдоль брюк Риддла. Гневное «Поттер» не остановило, а лишь ещё больше распалило.

— Разве не хотел ты сотру… сотрудничать, — пробормотал он и скользнул вверх, сжав ладонь на ширинке.

«Что я несу?!» — паническая мысль заметалась внутри, точно загнанная лань. А пальцы действовали сами, лаская затвердевший член через ткань, и от осознания, что Том возбуждён, он сам сходил с ума — тело буквально содрогалось в предвкушении.

Где-то кряхтела совесть, что нужно было вызвать домовика, дойти до камина и перенестись в школу, даже если он перебудил бы всех. Всё-таки это вина зелья, Слизнорта и Дамблдора. Но эти маленькие разумные искорки гасли под напором неодолимой потребности в близости.

Рука онемела от неудобной позы, но изменить он ничего не мог. Сильный запах трав ударил в нос: сладковатый, душный и волнующий. Или это запах Риддла?

— На колени, — прозвучало как приказ. Гарри встрепенулся, невольно сжав ладонь, и получил в ответ хриплый стон. — Раз так этого хочешь, я перенаправлю твою неугомонную энергию. С пола ты точно не упадёшь.

— Что?.. — Гарри не успел продолжить, как отъехал вместе со стулом назад. Затем его мягко столкнули вниз, а место занял Риддл.

Насмешливый долгий взгляд сверху вниз; резкое движение пальцев, расстёгивающих пуговицу; металлический скрежет молнии брюк; и Гарри, который на всё это смотрел, шумно сглатывая. Интуиция вопила забиться глубже под стол, но вместо этого он подался вперёд.

— Займись-ка этим, раз так заинтересовался, и не отвлекай меня, — заявил Риддл.

Нужно было закрыть глаза, отвернуться, ничего не делать. Да, нужно было. Гарри же, противореча самому себе, положил ладони на колени и провёл ими вверх прямо к расстёгнутой ширинке. Странный азарт, немое любопытство, чистая похоть — всё это подавило остаточный здравый смысл.

Он мог только чертыхаться изнутри, проклиная ту самую минуту, когда выпил проклятое зелье и надеялся на мирное сосуществование. Ладно, не на мирное, но хоть на терпимое. Наивно верил, что и дальше будет так: Гарри занимается своими делами, Риддл сидит в комнате. Даже недели бы хватило, чтобы перевести дух, собраться с мыслями, продумать новую стратегию.

Но нет. Всё пошло по наклонной в первую же ночь. А главное — он сам начал. Выпил склянку, нагрянул гостем к объекту своих переживаний, буквально прилип к его телу, а теперь сидит на коленях под столом, собираясь… Что?

Мельком глянув вверх, Гарри увидел только линию подбородка, будто Риддлу вообще не было дела до происходящего внизу.

Это раздражало, приводило в ярость.

Колючая злость закипела внутри, накаляя и так взрывоопасный коктейль. Пижамные штаны пришлись весьма кстати и не так сильно сковывали в движениях, не так сильно давили. Гарри слегка выпрямился, насколько это было возможно под столом, и, неуверенно склонившись, коснулся губами члена через чёрную ткань нижнего белья. Хотелось поднять взгляд и посмотреть на реакцию, но он не стал. В невольном страхе увидеть опять лишь скупое хладнокровие, Гарри скользнул чуть выше. Он прихватывал тонкий материал губами и касался языком в какой-то странной прелюдии, которая, несомненно, взволновала только его. Риддл даже не шелохнулся. Нахмурившись и помогая себе руками, он высвободил напряжённую плоть.

Хмельной дурман обволакивал, вводил в промежуточное состояние между азартом и беспамятством. Странное чувство, словно это происходит не с ним, с кем-то другим, а Гарри просто безмолвный зритель.

Да, несомненно.

Это делает кто-то другой. Гарри лишь наблюдает, как собственные пальцы скользят вдоль ствола, словно изучая; как он неуверенно пробует на вкус, как язык касается головки, а потом неспешно погружает её в рот, тут же закашлявшись от непривычного растяжения. Кто-то другой сжимает губы, чувствуя напряжённую пульсацию, ласкает языком уздечку и пальцами сжимает мошонку, будто в поиске необычного: чего-нибудь, что отличало бы Риддла от простых смертных; но не находит ничего, и познавательная деятельность удивительным образом возвращает чувство реальности.

Невозможно!

Гарри попытался отстраниться, но почувствовал сопротивление: Риддл сжал его затылок и не позволял пошевелиться.

— Плохо стараешься, — нахальное замечание. Гарри вскинул взгляд и встретился с потемневшими глазами.

На затылок надавили, и он неосознанно насадился ртом. Горло сдавил спазм, глаза заслезились и воздуха стало катастрофически не хватать. Гарри вцепился в бёдра Риддла и подался назад, но пальцы на затылке крепче сжались и вернули в нужное положение, словно показывая как правильно.

— Вот та-а-к, — донеслось сверху, и Гарри замычал, давясь, но, когда давление исчезло, не попытался отстраниться. — Сожми губы. Не так сильно. Медленнее, глубже…

Инструкции ссыпались поминутно — он подчинялся. В горле першило от постоянного трения, уголки губ болели, как и сама челюсть, но он не останавливался и не понял, в какой момент начал получать от этого действа столь неправильное, но такое чувственное наслаждение.

Рука машинально опустилась в поиске освобождения. Он сжимал губы, скользил языком по всей длине и в том же ритме ласкал себя, изнывая от неописуемого восторга, что заполнял каждую клеточку тела. Всё вокруг перестало существовать. Осталась только та неповторимая жажда — она электризовала нутро, превращала его в один сплошной оголённый нерв.

Глубинные желания клокотали, вибрировали и овладевали Гарри, а он послушно следовал инстинктам, с каждым разом всё глубже вбирая в рот и чувствуя, как головка упирается в глотку, а сам он теряет возможность дышать, пока слёзы скатываются по щекам из-за давления.

Хватило пары движений рукой, чтобы кончить. Спазм прошёлся по всему телу, и он непроизвольно сжал губы. Напряжение во рту возросло, а затем солоновато-сладкий вкус заполонил всё и, чуть не подавившись, Гарри дёрнулся назад.

С ужасом понимая, что сейчас сглотнул чужую сперму, он закашлялся в рвотных позывах, но не успел даже вдохнуть, как его рывком вытащили из-под стола и притянули на колени.

Беглое касание губ к губам переросло в требовательное, жадное. Он не мог думать, а если бы смог, то просто отказывался принимать всё, что происходило несколько минут назад, как реальность. Это был кошмар. Своеобразный, но определённо кошмар. Иначе быть не могло, никак не могло.

— Зелье готово, — раздался его шёпот в самые губы.

— Что?.. — Гарри напрягся, ощущая себя конченым дебилом. Кажется, этот вопрос станет самым частым в их общении.

Отчаяние, безысходность, злость, осознание, что пока он возился, сходил с ума от вожделения, Риддл спокойно закончил варить зелье, — такие чудовищные эмоции пускали корни и рвали изнутри.

Что он наделал?

Перед глазами возникла небольшая склянка с фиолетовой жидкостью. Необычайно яркие голубоватые разводы проскальзывали внутри, превращая содержимое флакона в красочный вихрь.

— Выпьешь сам или помочь?

Горячее дыхание около уха заставило съёжиться. Выхватив склянку, Гарри залпом принял содержимое. Всё, лишь бы избавиться от металлического привкуса.

Пряные нотки, немного кислоты и горечи, неприятное послевкусие валерьяны — вот что он почувствовал. Это зелье было незнакомым: не противоядие, не отвар и не сыворотка. Гарри не знал, что это такое, но всё равно принял.

Чужое беглое прикосновение к лицу было подобно ласке. Пальцы Риддла очертили его скулу и приподняли голову за подбородок:

— Тебе легче?

— Что ты мне дал?

— Раньше спрашивать надо было, — усмехнулся Том. — Ты должен был задать этот вопрос Слизнорту, когда брал ту гадость и пил её.

— Я ничего не брал, — парировал Гарри и отвернулся.

— Ну конечно. Гениальная идея Альбуса, — не вопрос — утверждение.

Гарри соскочил с колен словно ошпаренный, а Риддл неспешно застегнул брюки, поправил рубашку и лениво соскользнул с табуретки.

— Ничего не было! — проблеял Гарри. Желание помыть рот с мылом превратилось в навязчивую идею: нестерпимо хотелось применить очищающие чары. Но что бы это изменило?

— Вижу, что тебе и правда лучше. Я предупреждал тебя? Предупреждал, — сам же ответил Риддл и улыбнулся. — Зелья такого типа сделают только хуже. Хуже тебе, Гарри.

Куда уж хуже?

Мрачная картина промелькнула в голове, и Гарри понял: хуже могло быть раз в сто. А также вернулись отрывки действий, слов, мыслей и желаний. Всё это вместо смущения вызвало бешенство.

Сначала он был вместилищем души Тёмного Лорда, потом силы, а сейчас ещё и… Даже думать об этом не хотелось. Риддл превратил его в какую-то ёмкость, куда клал всё, что пожелает и когда пожелает.

«Немыслимо, непростительно… Мерзко! — злобно зашипели внутри. — Как это жалкое подобие волшебника посмело использовать меня?!»

Схватив палочку со стола, Гарри резко вскинул руку.

— Круцио!

Риддл побледнел и упёрся руками в табуретку. Послышался скрип кожи: Гарри заметил, как тот сжимает края сидения до побелевших костяшек. И опять тишина, ни одного стона. А он всей душой желал услышать и даже предугадывал, сколько радости подарят эти звуки из уст Риддла.

— Круцио! — прогремел голос вновь.

Фигура задрожала, а плечи вздрогнули — его начало трясти; и опять ничего, кроме тихого мычания. Том упал на колени, всё так же цепляясь пальцами за опору, голова опустилась на руки, лицо скрылось под вихрями волос.

«С-сломленный, ничтожный, будет полз-зать на коленях», — урчало нутро. Гарри наслаждался одним лишь видом сгорбленного силуэта. Возведя палочку в третий раз, он замер, а «Круцио» так и не слетело с губ.

Время замедлилось, а затем и вовсе остановилось, чтобы Гарри мог наблюдать, как сгорбленное тело вдруг стало заваливаться набок. Раздался грохот: Риддл лежал на полу, глаза были закрыты, а из уголка губ стекала струйка крови.

В могильной тишине комнаты Гарри мог слышать оглушающий стук собственного сердца и даже то, как сглотнул. Несколько секунд, и он уже стоял на коленях рядом. Пульс слабый, дыхание сбивчивое, необычайная бледность — проносилось у него в голове с необычайной скоростью, пока он ощупывал Тома.

Паника неумолимо подступала, руки тряслись, как у Риддла минуту назад.

Что же делать?

— Димбл! — Охрипший голос отказывался слушаться, но эльф, словно уже был готов к тому, что его позовут, появился сразу же.

— Чем Димбл может служить Гарри Поттеру? — вежливо поинтересовался он.

— Ты можешь сказать, в каком он состоянии и есть ли повреждения?

Тащить Тома к камину и переносить его в Хогвартс было не самым лучшим из вариантов, а уж в Мунго тем более. Сам же Гарри не видел возможности ставить диагноз — собственных знаний в медицине было недостаточно для полной уверенности.

Не мог же он замучить до потери разума, в самом деле.

— Гарри Поттеру не стоит волноваться. Димбл точно может сказать: мистер Риддл потерял сознание от переутомления! Несколько сосудов лопнуло, — домашний эльф щёлкнул пальцами. — Димбл предупреждал мистера Риддла, что нужно отдыхать, нужно есть, но Димбла прогнали и запретили разговаривать, — обиженно проворчал тот.

Чувство облегчения растеклось теплом по телу. Страх, что он мог навредить сознательно кому-то, даже если этот кто-то — Риддл, сковывал Гарри.