Глава 3. Пепел (2/2)

Только представить, как друзья сидят в гостиной и оживлённо рассказывают о чём-нибудь, а буквально над ними в своей комнате сидит Тёмный Лорд, вызывало у Гарри что-то между шоком, истеричным смехом и оцепенелым ужасом.

Хоть проси Риддла преподать урок актёрского мастерства.

Оставалось надеяться на рассеянность друзей. Хорошо, что Рон сейчас занят в лавке, а Гермиона в Отделе, и они немного ослабили хватку, иначе Гарри несдобровать. Любовь тоже сделала своё дело, скорая свадьба, да…

Джинни.

Что делать с Джинни, он абсолютно не знал. Он же не может принимать её у себя как подругу, а потом выставлять за порог. Если она узнает, что Гарри переехал на Гриммо, начать жить вместе — следующий шаг в отношениях. Вполне логичный.

Он, Джинни и Волдеморт.

Мысленно вообразив себе эту картину, Гарри не смог сдержать смешок и, остановившись около двери, опустил голову.

Немыслимо.

Скрыться в доме будет ещё более подозрительно, чем сидеть в Хогвартсе безвылазно. Придётся свести к минимуму визиты. Можно ссылаться на бардак, на атаку докси или продолжать гнуть свою линию про поствоенный синдром, а можно просто сказать, что соскучился по Норе и тёплому уюту семейства Уизли. Гарри мысленно перебирал все возможные и невозможные отговорки, чувствуя, как внутри разверзается бездна, а там плещет вина.

Он скомпрометирует Гермиону, её положение в Министерстве, если подруга выяснит. Станет ли она молчать? Да и как он сможет просить о таком? А Уизли? Кровь Фреда на руках Пожирателей, на руках Риддла. Они потратили много лет, чтобы уничтожить змея, потерпели столько потерь и вряд ли смогут понять.

А он сам?

«Смерть? — тихий хохот звучал на задворках разума. — Как глупо…»

Глупо?

Родители, Сириус, Люпин, профессор Снейп и тысячи других жизней — всё это не возместить, а Гарри не имеет права забывать.

Даже если он смирился с потерей, даже если боль временами утихает, он просто не имеет права забывать.

Никогда.

— Где ты был?

Вздрогнув, Гарри замер на пороге и остановил взгляд на бледном лице. Риддл сидел в его кресле со стаканом его рома и пристально буравил непонятным, слишком мрачным взглядом.

— Я слышал твой смех. Так где ты был?

Опешив от такой наглости, он захлопнул дверь и подошёл к столу. Откупорив бутылку, Гарри плеснул в пустой стакан коричнево-янтарную жидкость и сделал глоток. Можно и вовсе игнорировать Риддла, вот прям как сейчас. Словно его нет в комнате, словно он никто.

Просто призрак прошлого.

— Гар-ри, я спрашиваю, где ты был?.. — вкрадчивый голос послышался совсем рядом, но он вновь пропустил мимо ушей вопрос. Лишь указал на выход, еле заметно взмахнув рукой с ромом и не удостоив взглядом причину своих незаслуженных страданий.

«Занять руки», — мелькнула мысль, и незамедлительно он стал перебирать письма на столе, перекладывая из одной стопки в другую.

Открытка от Полумны со странными закорючками, письмо от Рона. Аккуратно осмотрев конверт, Гарри решил отложить его на будущее. Уверенность в том, что это очередной эксперимент друга вроде водной бомбочки или вонючего слизня, была стопроцентной. Далее шли несколько писем от Риты Скитер, но бросить бумагу в камин он не успел.

Рука крепко обхватила его за талию и резко развернула. Алкоголь в стакане расплескался, и Гарри хмуро уставился на Риддла.

— Не зли меня, Поттер. Где ты был?

— Попробуй прочесть мои мысли, — хмыкнул он и с демонстративной наглостью сделал очередной глоток.

Раз надо вести себя как обычно — он будет вести себя как обычно.

Том прищурился и ноздри гневно затрепетали, делая лицо ещё более хищным, а Гарри было как-то всё равно. То ли усталость, то ли эмоциональное перенапряжение, то ли ром — сделали своё дело.

Он был спокоен как удав.

Стойкое сравнение вызвало смешок, а Риддл крепче вцепился в бока, видимо, интерпретируя веселье Гарри по-своему.

— Ты был с Дамблдором. — Он втянул воздух, словно принюхиваясь: — От тебя несёт пылью и старостью.

— Вход в кабинеты запрещён, а тебе особенно…

— И о чём вы разговаривали? — перебил Риддл, полностью проигнорировав замечание.

А Гарри вдруг осознал, что они снова одни и снова в обнимку. Только ситуация изменилась. Теперь некоторая информация всё-таки имелась на руках. Может, она была весьма туманной, но всё же была.

— Будь добр, отпусти, — спокойно потребовал Гарри. — А то я начинаю думать, что на самом деле тебе нравится тискать меня.

Риддл резко отпустил, встряхнув руками, будто касался чего-то мерзкого, и стал ещё более мрачным.

— Я не понимаю, что тебе даст эта информация, — продолжил Гарри. — Где я, с кем я, что я… Ты что, ревнуешь? К Дамблдору? — решил добить он и буднично отпил, точно ничего необычного не сказал.

— Ты хоть понимаешь, что несёшь?! — Шипение вместо страха вызвало смех.

Гарри вопросительно уставился, давая молчаливое разрешение пояснить непонятливому герою, что же он такого сказал. Алые глаза недобро сверкнули, на лице заходили желваки.

Сладостное чувство удовлетворения охватило Гарри, и, красочно жестикулируя одной рукой, он сообщил.

— Но раз ты так сильно ревнуешь, могу открыть тебе истину: уже завтра у тебя будет новая комната. Надеюсь, там всё будет в розовых рюшечках и сердечках, а то ты слишком пылкий в последнее время.

Сказал и пожалел.

Риддл вдруг расплылся в улыбке, и от ярости не осталось и следа; глаза потухли, а лицо приобрело умиротворённо-бесстрастный вид.

— Умничка, Гарри. Так бы сразу, — довольно протянул Том.

Снова провёл.

Он терялся и не знал где правда, а где ложь. Что, если вся излишняя эмоциональность существовала лишь для отвода глаз? А если всё, что он показывает, это игра? Он даже не был уверен, стоит ли спрашивать себя. Это точно была игра.

А больше всего Гарри ненавидел, когда им управляли, контролировали.

Ненавидел, но позволял.

Потому что моральный компас диктовал соглашаться. Можно назвать это слабохарактерностью, но он предпочитал думать об этом как о добровольном сотрудничестве. Гарри просто уступал, когда считал это необходимым. Но уступал не всем подряд. Далеко не всем. Это был узкий круг людей, а Риддл явно не входил в число счастливчиков.

Теперь же, когда он знал, что Том мог строить далеко идущие планы, равно как Дамблдор в своё время, то ярко ощущал, как ходит по острию ножа, и находил сей факт отвратительным и… привлекательным одновременно.

— Не играй со мной, Риддл, — натянуто улыбнулся Гарри, что, казалось, не пришлось по нраву собеседнику. — Если бы ты любезно поинтересовался, я бы и так сказал. Это не фамильный секрет, даже не тайна.

— Должно быть, ты сильно напуган, и капля напускной самоуверенности не поможет скрыть этого, Гарри Поттер. Мы с тобой так похожи, — вдруг проникновенно сказал он и склонился ближе. — И одновременно полностью отличаемся.

— Да. В отличие от тебя, я никогда не боялся умереть настолько, что пожертвовал бы целым миром ради возможности продолжать существовать. Зачем, Том? — Гарри задумчиво уставился на дно стакана, где поблескивал алкогольный напиток, а затем вновь посмотрел на Риддла. — Знаешь, почему я не чувствую страха? Потому что знаю: меня ждут. Благодаря тебе, — голос охрип, и Гарри смочил горло, на секунду сцепив зубы и заскрежетав. — Меня многие ждут. А тебя, Том? Кто ждёт тебя? Верно! Никто! Никто не ждёт. Даже поработи ты весь мир, встань во главе магического сообщества — ничего бы не изменилось. Твоё существование бесцельно. Твоё рождение не имело смысла, да и твоя жизнь — пустота, — почти шептал он, растягивая слова.

— Замолчи, — но предостерегающие нотки в голосе не остановили его.

— Твой страх — это не страх смерти, а ужас перед вечным одиночеством, что ждёт тебя впереди…

Взмах, и Гарри отлетел к столу, ударяясь поясницей. Стакан упал и вдребезги разбился, а остатки рома впитались в ковёр. Во рту появился отчётливый привкус крови.

Он улыбнулся, а потом рассмеялся хрипло, надрывно:

— Я ошибался, Риддл. Тебя, несомненно, ждут. А знаешь, знаешь кто? Скольких ты убил? Думаю, они выйдут встречать тебя и окажут радушный приём! — Гарри смеялся и не мог остановиться, а Том бледнел на глазах: лицо осунулось, а круги под глазами стали ещё более отчётливыми.

Что же это за чувство такое?

Мягкое и скользкое, томное, полное тёмного желания причинять боль — оно скользило внутри, довольно урчало после каждого слова, а голод только увеличивался. Ненасытная жажда растоптать всё.

— Замолчи, — прошелестел он. — Заткнись!

— Теперь, когда твоя душа цела, — посмеиваясь продолжал Гарри, — совсем новенькая, чувствуешь ли ты вину или готов начать всё заново? Убивать и разрывать её на куски, лишь бы не остаться в одиночестве. Ты спрашивал меня: хочу ли я, чтобы ты полюбил меня?.. Но у меня встречный вопрос: хочешь, чтобы я полюбил тебя и ждал после смерти, Риддл?

Гарри облизал губу: кожа чуть припухла, а металлический привкус был даже приятен. Он не чувствовал боли, невероятный азарт полностью обуял сознание.

Хотелось раздавить, растоптать, уничтожить личность и спутать разум, сделать из него послушную марионетку; сделать управляемую куклу из маленького недолюбленного мальчика, что так боялся остаться один. Жалкий слабак, ничтожество…

Гарри встрепенулся и сжал край стола, тяжело втягивая воздух через нос.

«Что это было?»

— Откуда ты знаешь, что моя душа цела? — на удивление спокойно спросил Том.

Царапая ногтями деревянную поверхность, Гарри готов был прикусить себе язык. Он был так распалён, что незаметно для себя ляпнул то, чего знать по идее не должен. И эти мысли. Что за наваждение?

— Предположил, — пожал он плечами, пытаясь выглядеть безразлично.

— Ложь! Ты знаешь точно, — глаза прищурились, и Риддл вновь оказался рядом с ним. — Этот дряхлый лис тебе поведал, так?

Он взял Гарри за подбородок и поднял лицо, всматриваясь в глаза, словно искал ответы.

— Догадался, значит. Ну что ж, это даже удобнее, — неспешно протянул Том и мягко прикоснулся к губам, прикусывая опухшую кожу и слизывая кровь. — Скоро войдёт в привычку, но внутри тебя кое-что принадлежащее мне. Все карты на стол, Пот-тер.

Гарри дёрнулся и попытался отвернуться, но цепкие пальцы крепко держали.

— Ты не получишь силу обратно, — процедил Гарри.

— Получу, будь уверен, — пленительно, почти ласково улыбнулся Риддл.

— Нет! Ты заплатил свою цену, просто…

Холодные пальцы скользнули вдоль подбородка и нажали, заставляя Гарри приоткрыть рот. Искривлённые в довольной улыбке губы приблизились и горячий язык скользнул внутрь, а он ничего не сделал, лишь замычал, позволяя целовать себя, как если бы только этого и ждал всю жизнь.

Томительно, сладко.

Казалось, Гарри себе не принадлежит — он опять тонул в этих ощущениях, цепляясь за чужую мантию.

А затем всё так же резко прекратилось.

— Ты сам вернёшь мне магию, Гарри. Чувствуешь? Сопротивляться бесполезно. Ты сделаешь себе хуже, и только. Цена, может быть, и оплачена, но я всегда оставляю лазейки. — Риддл был так близко, что касался носом щеки, а низкий тембр завораживал. — Я вытащу её из тебя всю до последней капли, даже если нам придётся тесно сотрудничать. Очень. Тесно. Взаимодействовать, — шёпот вызвал табун мурашек. — Можем начать сейчас, хочешь?

Чужие руки опустились на поясницу, а потом скользнули дальше. Гарри задрожал и подскочил на месте, когда пальцы впились в ягодицы, крепко сжимая их.

— Иди к чёрту! — процедил он и, уперевшись руками в грудь Риддла, резко оттолкнул его. А затем, не медля ни секунды, заехал кулаком по лицу. Костяшки сошлись с чем-то твёрдым, и тупая боль пронзила ладонь.

Том покачнулся и отступил на несколько шагов. Откинув голову назад, он громко расхохотался. Рука взметнулась к щеке, но смех не прекратился — перерос в гортанные смешки и под конец стих так же резко, как и начался.

Когда тот вновь посмотрел прямо, Гарри заметил, что на скуле проявилась гематома. Риддл, словно понимая, куда он смотрит, бегло провёл по ссадине пальцами, продолжая криво улыбаться.

— «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда…» — процитировал он. — Забьёшь меня до смерти, Поттер?

Чертыхнувшись внутри, Гарри неосознанно скривился. Было странно слышать вновь это пророчество. Было настолько чудно воспринимать слова, так как шестым или даже десятым чувством он переварил предсказание, как нечто уже произошедшее.

—«И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…» — размеренно выговорил он. — Интересно, будь я мёртв, как бы ты жил спокойно? Поселился где-нибудь и сажал цветы, пёк кексы и мучил маглов в подвале?

Риддл вскинул брови с толикой иронии, но тут же поморщился. Видимо, удар всё-таки причинил некоторые неудобства.

— Уже завтра, Гарри.

— Будешь сидеть под замком. Не надейся, что я стану обслуживать тебя, — отстранённо сказал он и, внезапно осознав, как это прозвучало, спешно добавил: — Домашний эльф будет твоим единственным посетителем. Хотя… Ты же почти не ешь, можно урезать посещения.

Длинные пальцы вновь коснулись ссадины и потёрли, отчего кожа покраснела и выступили свежие капли крови. Недовольно прикусив щеку изнутри, Гарри буквально за один шаг оказался около Риддла.

— Вулнера Санентур, — пробормотал он, проведя палочкой вдоль раны, но не касаясь.

Гарри не особо понимал, для чего сейчас это делает. Никто не осудит, возможно, никто даже внимания не обратит, что у пленника новая раскраска на лице, но… он почему-то всё равно стоял и тратил энергию на лечение самого мерзкого существа на этой планете.

Риддл еле заметно нахмурил брови, но промолчал. Хотя его взгляд был весьма красноречив и открыто твердил: «Дожили».

— Почему не убрал следы?

Лёгкое касание чужих пальцев, и по телу пробежались мурашки. Том провёл вдоль шеи, будто любуясь своим творением.

— Некогда было, — отмахнулся Гарри, собираясь отойти. — Тебе пора.

Не успел он и слова сказать, как палочку перехватили, а рубашку расстегнули на две пуговицы. Воротник был оттянут в сторону.

— Вулнера Санентур, — протянул Риддл, скользя вдоль отметин предельно медленно, а Гарри задохнулся.

— Что…

Не успел он ничего сказать, как Том обогнул его и остановился за спиной.

— Вулнера, — низкий голос над ухом пробрал до дрожи, а опасность, что представляла палочка в руках, доводила до предела, — Санентур.

Он прекрасно знал, что Риддлу даже не надо было произносить вслух слова, но тот играючи, на грани издевательства проговаривал каждую букву.

— Ты…Ты?! — прохрипел Гарри, но ему тут же сунули в руку палочку.

Риддл закатил глаза.

— Только не устраивай истерик, я всё ещё безобиден как младенец. Это всё, на что меня хватило. Досадно, однако.

— Ты… можешь использовать легилименцию? — совсем тихо спросил Гарри.

Ком в горле стал больше, и он пытался безуспешно сглотнуть. Если Риддл сможет влезать в разум…

— А тебе есть что скрывать, Поттер? — хмыкнул Том, чуть приподняв брови. — Ты так и не научился закрывать свой разум, — было больше похоже на констатацию факта, чем на вопрос, что встревожило Гарри ещё больше. — Мне даже сложно воспринимать тебя как потенциального врага, скорее мой противник — твоя колоссальная удача.

— Не увиливай, Риддл. Отвечай!

— Нет. Да. Всё равно я могу соврать, — пожал он плечами.

— Уходи… — устало прошептал Гарри.

Безумно хотелось спать. Лечь, уснуть и проснуться в чулане под лестницей, услышать визгливый голос тёти Петунии, топот Дадли, даже кряхтение дяди Вернона и стать никем. Или проснуться под храп Рона и понять, что за окном пошёл снег и скоро начнётся урок зельеварения под чутким надзором Снейпа.

Тогда всё виделось таким ясным.

Сейчас же он чувствовал себя потерянным, точно нерешительность опутала каждое движение, решение, самую простую мысль, и Гарри не понимал, что должен предпринять дальше. А Риддл только всё усложнял — его поведение менялось, как если бы коллекция масок пополнялась ежедневно. Том ими умело жонглировал, играя то одну роль, то другую, а какой лик истинный, Гарри понятия не имел.

Все предложения сдать в Азкабан, всё отвращение, что он так профессионально разыгрывал, даже попытка задушить и обвинения в применении Амортенции — всё это лишь театральное представление ради одного зрителя. Весьма наивного зрителя.

Что же могло твориться внутри воспалённого разума?

Дверь за спиной хлопнула, и Гарри облегчённо вздохнул. Хорошо бы зелье подействовало. Оно просто должно подействовать, потому что зов крепнет, а сопротивление тает на глазах. К этому надо добавить странное помешательство и неприятные мысли, которые сбивали с толку. Будто занозой засели внутри. Маленькая червоточина.

«А если зелье не подействует?» — насмешливо отозвалось нутро.

«Подействует!» — Гарри взмахнул палочкой, убирая остатки стекла и жидкости с пола.

«Ты не хочешь этого…»

— Чёрт! Да что ты знаешь?! — прошипел он, схватив бутылку. Рома осталось на четверть стакана.

«Хочеш-ш-шь другого».

Гарри глотнул прямо из горлышка. Алкоголь приятно обжёг горло, разливаясь теплом внутри.

«Уничтожить, унизить, хочешь разорвать… — вибрировало где-то глубоко. — Он надсмехался над тобой, жалкий полукровка, почти что сквиб. Слишком много о себе думает, слишком многого желает».

Сделав ещё пару глотков, Гарри опустил бутылку на стол и тут же прикрыл лицо руками.

— Слишком многого желает, — лениво обронил он и усмехнулся. — Посмотрим, Риддл…

Потерев лицо, он устало опустился в кресло и уставился на огонь. Языки пламени танцевали в первобытном ритме, извивались, опаляя каменную кладку, и гипнотизировали.

С каких пор это началось? Когда Гарри стал наслаждаться местью, пакостями в стиле тех, кого всю жизнь презирал? А каким было мгновение, когда он почувствовал неописуемый восторг при виде страданий в чужих глазах? В какой момент внутренний голос изменился настолько, что Гарри перестал узнавать собственные мысли?

«Полукровка, такой же как я. Тогда почему же жалкий?»

Ответа не последовало. Логика отсутствовала, или он и правда уже начал терять рассудок. Пройти через войну, череду смертей, собственную гибель и остаться нетронутым было, откровенно говоря, сложно. Он и так заработал на целый прицеп странностей, а способность слышать голоса казалась самой безобидной из них.

Иногда Гарри поражался, что кошмары снятся редко и руки почти не дрожат от воспоминаний. Поражался, что может смеяться, радоваться, преподавать, отвечать на вопросы юных волшебников о том, каково было победить «ужаснейшего и опаснейшего».

Победил, но не освободился. Не появись Риддл вновь, Гарри был уверен, что Волдеморт преследовал бы его всю жизнь: выгравированное на веках воспоминание, которое никогда не померкнет, никогда не отпустит.

Так что же он будет делать, если зелье не подействует?

«Уничтожу, растворюсь, впитаю…» — закипело марево внутри.

Сжимая подлокотники, Гарри откинул голову в попытке сконцентрироваться.

— Пусть его поглотит адское пламя? — беззвучно пошевелил он губами.

В груди неприятно кольнуло. Нет, не кольнуло — прошибло насквозь. Бурное неодобрение взорвалось и начало расползаться отголосками недовольства по телу.

Он тихо рассмеялся и поправил сам себя:

— Пусть поглотит нас обоих. До конца, до пепла.