Глава 4. Обезоруживание (2/2)
Ибики позволил этому заявлению повиснуть в воздухе, пока ещё немного поел, и Сакура, наконец, тоже начала есть. Она уже начала было думать, что ему больше нечего сказать по этому поводу, когда он внезапно заговорил снова:
— Он в ещё каком раздрае.
Сакура оторвала взгляд от еды, ожидая, что он продолжит.
Ибики казался нехарактерно нерешительным, и Сакура подумала, что она это понимает. Он был из тех людей, которые жили в соответствии с кодексом, и на вершине этого кодекса находилась верность своим товарищам. Раскрытие ей проблем Какаши — даже если это были общеизвестные среди старших шиноби Конохи проблемы — заставило бы его почувствовать, будто он не верен.
Наконец, он вздохнул.
— У всех нас есть шрамы, Сакура. Не все из них видны. Всё, что я скажу, это то, что у Какаши их больше, чем у большинства. Просто он справляется с этим иначе, чем ты.
Сакура обдумывала его слова, пережевывая еду. Она была удивлена, когда Ибики захотел добавить ещё кое-что:
— Он хороший боец. Он скорее умрёт, чем допустит, чтобы с его подчинёнными что-то случилось. Он бы умер за многое, — Ибики слегка наклонился вперёд, пристально глядя ей в глаза. — Может, даже слишком многое. Тебе придётся присматривать за ним.
Сакура проглотила еду, позволив Ибики задержать на ней взгляд на долгое мгновение, прежде чем она, наконец, ответила:
— Да, сенсей.
***</p>
В тот день Какаши радостно устроился в ветвях дерева недалеко от своего дома, читая «Ича Ича Тактику» в двадцать восьмой раз, когда его прервал звук бегущих вверх по стволу ног. Он мысленно вздохнул, когда на ветку рядом с ним запрыгнул Генма.
— Тебе следует быть менее предсказуемым, — сказал Генма, ухмыляясь, держа во рту свой фирменный сенбон.
— Тебе следует быть менее доставучим, — скучающим голосом ответил Какаши.
Проигнорировав оскорбление, Генма потянулся, глядя вверх сквозь ветви дерева, и объявил:
— Я подумал, нам стоит сходить куда-нибудь сегодня вечером. Всем нам.
Какаши демонстративно поднял свою книгу немного выше, так что всё его лицо стало скрыто.
— Нет.
— Послушай, у нас с Тензо было много времени, чтобы привыкнуть к тебе и друг к другу, — теперь Генма говорил ровным, убеждающим тоном. — Сакура должна сразу взяться за дело, если собирается стать настоящей частью этой команды.
— Какое это имеет отношение к походу куда-нибудь вечером?
— Она отказывается пойти с нами с того первого вечера. Говорит, что слишком занята изучением всего того, что ты ей дал, — в голосе Генмы теперь было больше негодования. — Сплочение команды важно, Какаши. Разве может быть лучший способ узнать кого-то, чем выпить с ним? Кроме того, ты же видел, насколько она напряжённая. Ей нужно немного повеселиться.
Какаши вздохнул, слегка опустив книгу, чтобы посмотреть на него.
— Ну так скажи ей, чтобы повеселилась. Я тут при чём?
— Она из тех, кто не очень хорошо умеет веселиться, — Генма выдержал паузу, прежде чем продолжить: — Если только это не приказ.
— Забудь об этом, Генма, — Какаши вернул своё внимание к книге. — Убеди её самостоятельно.
Последовало долгое молчание — достаточно долгое, чтобы Какаши почти смог поверить, что Генма ушёл, если бы не тихие щелчки сенбона о зубы. Когда Генма заговорил снова, его голос был более низким и серьёзным:
— Я знаю, что она у тебя как бельмо на глазу, но ты не помрёшь, если узнаешь её немного лучше. Она думает, ты её ненавидишь.
Какаши невидящим взглядом уставился на «Ича Ича Тактику», вернувшись мыслями к утру и тому, как его глаза задержались на Сакуре, словно без его разрешения. Слегка нахмурившись под маской, он изобразил отчуждённый тон.
— Пускай.
Генма тихо насмешливо фыркнул и, не сказав больше ни слова, спрыгнул с дерева, снова оставив Какаши в одиночестве.
***</p>
Дома тем вечером Сакура провела целый час, безуспешно пытаясь направить чакру через тело в лоб, чтобы воспроизвести печать Цунаде. Каждый день она посвящала этому пять процентов чакры и часть своего времени. Она добилась некоторого прогресса и чувствовала, что начала накапливать чакру способом, близким к тому, какой был ей нужен, но особо ничего ещё не достигла, кроме горы разочарований. По прошествии часа, когда на её лбу не появилось чудесным образом ни одной отметины, она вместо этого занялась обучением.
Переключив внимание на книгу языка жестов АНБУ, Сакура попыталась сосредоточиться на картинках, которые в ней содержались, но её мысли продолжали возвращаться к разговору с Ибики. Для него было необычно говорить о чём-то столь личном, как проблемы другого шиноби, но он, очевидно, считал, что это важно. Годы научили её доверять его инстинктам.
Так было не всегда — сначала она его ненавидела. Они встретились примерно через год после того, как были убиты Анко и Наруто. За это время Сакуру включали в несколько команд, но её растущий гнев на всё и вся приводил к плохим результатам в каждой команде. Хуже того, её родители решили, что с ней слишком трудно справиться, и велели ей съехать. Хотя в деревне ниндзя одинокий подросток не был чем-то необычным, Сакура была опустошена. После этого она находилась в каком-то подвешенном состоянии, мало что делая, кроме как шныряя по деревне и ввязываясь в драки — и именно этим она и занималась в тот день, когда впервые встретила Ибики.
Всё началось с того, что генин на год старше назвал её Чёрной Вдовой, когда она проходила мимо. Они и раньше сталкивались лбами, но он ждал момента, когда заимеет поддержку, чтобы по-настоящему начать с ней конфликт. Когда она ответила, замахнувшись на него, он атаковал — и его друзья тоже. Ибики проходил мимо как раз когда Сакура исчезла под скопищем юных ниндзя.
Он ворвался в эту кучу, словно они были не более чем буйными щенками, отталкивая от Сакуры других детей. Когда она незамедлительно попыталась снова напрыгнуть на главаря, Ибики поднял её за воротник, позволив безрезультатно махать руками в воздухе. Она вспомнила металлический привкус разбитой губы и боль в ушибленных костяшках пальцев.
Первые слова, которые он сказал ей, были произнесены крайне удивлённо:
— Так сильно хочешь проиграть?
— Заткнись! — закричала Сакура, её глаза наполнились злыми, непролитыми слезами, когда она бесполезно замахнулась на него кулаком. — Тебе я тоже надеру задницу!
И Ибики — несомненно, самый зловещий на вид шиноби в Конохе и, возможно, внушающий страх больше чем кто-либо — запрокинул голову и рассмеялся.
После этого он затащил её в свой кабинет и швырнул в кресло, толкая обратно всякий раз, когда она пыталась вскочить. Когда она, наконец, выдохлась и немного успокоилась, он сел напротив неё и посмотрел ей в глаза, прежде чем произнести слова, которые стали ей так привычны:
— Если позволишь разозлить себя, тебя станут этим контролировать.
Она долго угрюмо смотрела на него и, наконец, очень тихим голосом ответила:
— Я не знаю, как перестать.
При её признании на его лице промелькнуло что-то вроде одобрения, и он просто ответил:
— Я научу тебя.
После этого её жизнь изменилась к лучшему. Ибики взял её под свое крыло и помог ей начать обуздывать свой гнев и превращать его во что-то полезное. Не менее важно — если не более — когда она, наконец, сломалась и стала оплакивать потерю своих товарищей по команде, именно Ибики нашёл её и остался с ней, молча предлагая своё общество, когда она почувствовала, что мир отвернулся от неё.
Именно он в конце концов заметил её превосходный контроль чакры и рекомендовал Цунаде взять её под опеку. Однако Сакура никогда не была очень близка с Цунаде — та не одобряла, насколько неконтролируемым был характер Сакуры, — но спокойное присутствие Ибики оставалось значимой силой в её жизни.
Поэтому, когда Ибики хотел ей что-то сказать, она слушала. И хотя Цунаде говорила, что одной из её обязанностей было обеспечивать безопасность Какаши, Сакура не полностью осознавала масштабы проблемы до предупреждения Ибики. Но раз он считал, что Какаши может представлять опасность для себя самого, она ему поверит.
Её мысли были прерваны стуком в дверь, и она слегка нахмурилась, почти уверенная, что знает, кто это. С того самого первого дня Генма приставал к ней, чтобы она сходила выпить с ним и Тензо, хотя она продолжала отказывать им. Отложив книгу, она встала и направилась к двери. Когда она распахнула её и увидела Генму и Тензо, она тут же сказала:
— Нет.
— Я ещё даже ни о чём не спросил! — сказал Генма обиженным тоном.
— Я занята, — ответила она, закатывая глаза. — Капитан дал мне много материалов для изучения.
— О, к чёрту учёбу, он всё равно никогда не будет доволен. Пойдём выпьем! Тебе это полезно! — Генма сопроводил своё заявление ленивой ухмылкой.
Сакура не впечатлилась.
— Это не так.
— Это полезно для командного духа! — настаивал Генма.
— Он будет продолжать приставать к тебе по этому поводу, — небрежно сказал Тензо, будто исход разговора не особо имел для него значения.
— Очень жаль, — бессердечно сказала Сакура и захлопнула дверь у них перед носом. Возвращаясь к дивану, она услышала приглушённые жалобы Генмы по другую сторону двери, и этот звук заставил её невольно улыбнуться.
Улыбка сползла с её лица, когда мысли вскоре вернулись к тому, что сказал Ибики. Информация, которую он дал ей, показала, что её роль в команде будет сложнее, чем простое следование приказам, хотя это не должно было её удивлять, учитывая право вето, которое дала ей Цунаде.
В то время как её конечной целью по-прежнему было найти Саске и заставить его ответить за свои преступления, её путь к этой цели лежал через АНБУ, а это означало, что её роль в этой команде была важна. И становилось ясно, что самой важной частью её обязанностей было не дать умереть Какаши.
Она была полна решимости сделать всё возможное, чтобы защитить своего капитана, даже если человеком, от которого ей предстояло его защищать, был он сам.