Глава 14 (1/2)
Кап. Кап. Кап.
Он сидит в кресле рядом с койкой, ожидая пробуждения детектива.
Она мертвенно-бледная, с впалыми щеками. В ее руку с внутренней стороны, протыкая нежную кожу, воткнута игла подвешенной на стойке капельницы.
Прошло несколько часов с тех пор, как он ворвался в больницу с ней на руках. Несколько часов с тех пор, как ее забрали у него и поспешно увезли в операционную.
Несколько часов с тех пор, как она демонстрировала какие-либо признаки жизни, помимо поверхностного дыхания, срывающегося с ее потрескавшихся губ, и устойчивого движения грудной клетки.
− Давно он там сидит? — доносится до него приглушенный голос из коридора сразу за дверью, откуда мисс Лопез и Дэниел смотрят на него.
Пялятся на него.
Они думают, что он не услышит их шепота, но ошибаются.
Он понимает, что они считают его помешанным, думают, что с ним что-то не так, но ему все равно. Это не важно.
Все, что имеет значение, − это она.
Он не может ее потерять.
Дэниел что-то неразборчиво бормочет в ответ, а потом раздается шелест его куртки, когда он пожимает плечами.
− Мне сказали, он прибежал сюда с ней на руках и с тех пор от нее не отходил. — И после паузы он добавляет: − Ну, если не считать того времени, что она провела в операционной. Медсестра сказала, что охране пришлось преградить ему путь, чтобы не дать последовать за ней.
Он игнорирует их, как и всех остальных, кто заходил в палату с тех пор, как солнце село за горизонт.
Не они его цель.
А она.
Он снова проверяет ее жизненные показатели, как периодически делал весь вечер. Она просила перестать, но сейчас это необходимо. Ему нужно защитить ее, а это невозможно при отсутствии у него всей доступной информации.
Нормальный пульс. Кровяное давление немного выше нормы, но это и неудивительно, учитывая ее раны. Температура низкая.
В палате прохладно, так что хлопчатобумажный халат и тонкое голубое одеяло, покрывающие ее тело, вряд ли помогут ей сохранить тепло. Ему надо попросить еще об одном одеяле, когда медсестра снова придет с проверкой.
Во всех остальных аспектах ее состояние стабильное. Ей просто нужно отдыхать.
Эхо разносит звук робких шагов по стерильному линолеуму пола. Даже не поднимая головы, он узнает мисс Лопез. Она единственная из его знакомых, кто носит каблуки, помимо детектива и лейтенанта, но последняя пока что не показывалась.
− Привет, приятель, − тихо здоровается она, осторожно подходя, словно он дикое животное, которое можно спугнуть любым громким звуком.
Он не отвечает.
Она неловко шаркает ногами, встав у изножья койки, и также не нарушает возникшую тишину. Она либо не знает, что сказать — что кажется маловероятным для обычно такой говорливой криминалистки — либо знает, но колеблется.
В любом случае, это не важно.
Кап. Кап. Кап.
Он чувствует ее взгляд, но отказывается поднимать глаза, не сводя их с детектива.
− Тебе бы надо и о себе позаботиться, − в конце концов говорит Элла, делая еще один размеренный шаг в его сторону.
Она имеет в виду его повреждение, полученное в результате стрельбы. Из-за прошившей его плечо пули рука практически не функционирует. Только благодаря слепой удаче и решимости он смог оставаться в рабочем состоянии достаточно долго, чтобы донести детектива до больницы, но и после этого устойчивый ручеек покидающего его тело тириума не иссяк.
Даже сейчас он вытекает из него, пропитывая рубашку и пиджак, стекая по безвольно свисающей руке и капая на пол под кресло, в которое он обессиленно рухнул.
− Нет, − резко отзывается он.
Он не оставит детектива. Он не может оставить ее, пока она не проснется. Пока он не убедится, что она в безопасности.
Элла вздыхает и еще чуть приближается, оказываясь в поле его зрения, но при этом не загораживая койку. Ее широко распахнутые карие глаза заметно покраснели, вокруг них не видно ни следа макияжа, отчего она выглядит более уставшей, чем обычно.
− Люцифер, с Хлоей все будет в порядке, пока ты….
− Нет. — На этот раз он резко переводит на нее взгляд. — Я ее не оставлю.
Она кивает и складывает руки на груди, пальцами одной поигрывая с серебряным крестиком на шее.
− Ладно.
Что ж, все оказалось проще, чем он ожидал. Мисс Лопез обычно не из тех, кто сдается без боя, и эта склонность выполнять свою работу, несмотря на препятствия, роднит ее с детективом.
Когда она разворачивается к выходу, он упорно хранит молчание. Он полагал, что она могла бы остаться ненадолго, учитывая, что Хлоя ее подруга и коллега, но так или иначе это не имеет для него значения.
Он устраивается в кресле, позволяя тишине обволакивать себя и изо всех сил стараясь игнорировать настойчивое кап, кап, кап, пока его тело покидает жизнь — или что-то ее напоминающее.
Однако же несколько минут спустя мисс Лопез возвращается. Он поднимает голову, заслышав ее шаги в пустом коридоре еще до того, как она заворачивает за угол, и удивленно выгибает бровь, недоумевая из-за цели ее возвращения.
Она замирает в дверях, когда замечает его пристальный взгляд. В руках у нее куча бинтов, отчего его любопытство лишь усиливается. Ее губы растягиваются в широкую, хотя и несколько вымученную улыбку.
− Если не хочешь уйти, чтобы получить помощь, меньшее, что я могу сделать — это самой тебе ее оказать прямо на месте, верно?
Подходя ближе, она демонстрирует ему один из свернутых бинтов, несколько растрепавшийся, пока она несла всю эту кипу.
− Ну… − она склоняет голову, смотря на свои запасы, − типа того. Это все, что я могла найти в столь сжатые сроки. Тебя это не починит, но по крайней мере замедлит… утечку.
Он открывает рот, но и понятия не имеет, что сказать. Единственным человеком, прежде выказывавшим ему доброту, была детектив, так что он полагал, что остальные люди в участке просто терпят его присутствие, потому что должны, а не потому что им есть до него дело.
Но мисс Лопез… у нее нет причин так поступать. Она могла бы просто оставить его тут, но вместо это пытается помочь.
− Ну же, у тебя, наверное, топливо почти на нуле, да? — добавляет она, смотря на него с симпатией.
Словно бы в ответ на ее вопрос перед глазами вспыхивает предупреждение, красные буквы которого резко выделяются на фоне белоснежно-белого декора больничной палаты.
Предупреждение: уровень тириума составляет 35%
Он опускает голову и кивает. То, что он делает, нелогично, ему это отлично известно. Он знает, что не сможет защитить ее, если не в состоянии функционировать как нужно, и все же… оставить ее он просто не в состоянии.
Когда уровень опустится до 20%, системы начнут отключаться одна за другой. При нынешней скорости потери тириума, это произойдет через 3 часа 56 минут.
− Ладно, − отвечает он, давая Элле свое разрешение на перевязку его поврежденных частей, и она с готовностью приступает к делу.
Это не восстановит работоспособность его руки или любую из основных функций, но даст ему больше времени рядом с детективом.
Мисс Лопез вываливает свою добычу на кровать, после чего берет один рулон и приседает на корточки рядом с ним. Она чуть шире распахивает глаза, увидев его левое плечо вблизи — самую серьезную из полученных им ран. Пуля прошла навылет, попав в спину, пробив лопатку и ключицу, и затем вышла из груди.
Элла протягивает руку, но медлит, отводя взгляд от голубого пятна и смотря на него своими добрыми глазами.
− Ты можешь ею двигать?
Он стискивает зубы и пытается пошевелить рукой, но может лишь слегка подергать пальцами. Это и близко не соответствует тому уровню функционирования, на который он должен быть способен.
− Нет, − с сожалением качает головой он.
Она издает тяжелый вздох. Они оба понимают, что повреждение починке не подлежит. Его внутренняя диагностика указывает на два разрыва в деталях, составляющих структуру плеча, а также на повреждение главной трубки, что питает руку тириумом, и проводников, передающих электрические импульсы.
Ему, как минимум, потребуется новая рука — если в «Киберлайф» сочтут целесообразным его ремонт.
Они могут просто деактивировать его и загрузить его воспоминания в совершенно новое тело — это, наверное, было бы проще сделать, чем возиться с его починкой.
Он впивается взглядом в покоящиеся на коленях ладони. Они его, но если любую его часть можно заменить, то действительно ли они принадлежат ему?
Если любую его часть теоретически можно заменить, если его сознание — лишь последовательность единиц и нулей, что временно занимает эту… оболочку, то является ли он вообще хоть чем-то? Чем-нибудь физическим, по крайней мере?
Знаменитый французский философ как-то сформулировал принцип cogito, ergo sum.
«Я мыслю, следовательно, я существую».
Он мыслит, следовательно, тоже существует. Вопрос только в том, что он такое? Где его место? Он не человек, но начинает подозревать, что не похож и на остальных андроидов.
Он способен чувствовать.
Гораздо больше, чем должен. Больше, чем его программа должна ему позволять. Его чувства к детективу столь сильны, что он без колебаний заслонит ее своим телом, отдаст жизнь, чтобы спасти ее, даже если велика вероятность, что в результате его воспоминания, его существование будет навсегда утрачено.
Он сделает для нее все.
Даже если это означает провал его миссии.
Он молча ожидает, пока Элла разворачивает бинты, а потом принимается оборачивать их вокруг его плеча поверх пиджака. Она действует осторожно, хотя это и лишнее: он практически ничего не ощущает.
Красное предупреждение перед глазами указывает на 34%-й уровень тириума.
В итоге она туго затягивает импровизированную повязку и тянется за рулоном клейкой медицинской ленты на кровати. Удерживая край бинта одной рукой, она отрывает кусок ленты зубами и закрепляет им повязку.
− На какое-то время сойдет, − говорит она ему, осторожно похлопав по белым бинтам, практически сразу же пропитавшимся голубой кровью.
Его датчики указывают на то, что она значительно преуспела в замедлении утечки тириума.
Критический для систем уровень будет достигнут через 10 часов, 13 минут, 22 секунды.
Поднявшись, мисс Лопез потягивается и обходит кресло, чтобы добраться до другой стороны повреждения. С ней она мало что может сделать. Пуля застряла внутри; проведенная диагностика указывает на то, что она находится в титановом остове, в котором сосредоточено большинство проводников, питающих центральный процессор. К счастью, она как будто не нанесла сильного ущерба самым важным функциям, действуя как пробка, так что утечка тириума там минимальна.
Однако если она хоть немного сместится, это может привести к полному отключению систем.
Он чувствует, как маленькие ладони мисс Лопез касаются его плеча, когда она наклоняется, чтобы лучше рассмотреть рану.
− Я ее пластырем заклею, − несколько неуверенно говорит она. — Но тебе надо будет снять пиджак и рубашку.
Он неопределенно хмыкает в ответ, но все же пытается извлечь правую руку из рукава.
− Разумеется.
Это непросто с одной рабочей рукой, но Элла помогает ему стянуть вниз порванный и заляпанный материал, высвобождая руку и расстегивая пуговицы, после чего проделывает то же самое с рубашкой. Она не снимает их полностью, ограничившись участком синтетической кожи вокруг раны.
Она выбирает большой квадратный пластырь и, немного повозившись с покрытием клейкого слоя, наконец осторожно наносит его на спину Люцифера, закрывая дырку от пули, и разглаживает края, проверяя, плотно ли он держится.
Хлопнув в ладоши, она встает и снова поворачивается к нему лицом.
− Готово, − заявляет она с улыбкой, которая не отражается в ее глазах. — Прости, сейчас я ничего больше сделать не могу.
− Этого более чем достаточно, − быстро отвечает он, вновь надевая пиджак, но оставляя рубашку расстегнутой. — Большое спасибо, мисс Лопез.
Она выказала ему сегодня… невиданную доброту. Он не понимает, почему она решила ему помочь; у нее не было на это никаких причин. И от этого… у него в груди разливается приятное тепло.
Хотя, может, просто утечка тириума так влияет на его датчики — трудно сказать наверняка.
− Не против, если я посижу тут с тобой? — спрашивает она. Опять же, ей вовсе не нужно просить его разрешения, однако же она почему-то проявляет вежливость.
Он молча кивает. Компания была бы ему приятна.
− Буду рад, − отвечает он, чувствуя себя несколько… уязвимым из-за этого признания.
Она лучезарно ему улыбается и быстро придвигает стоящее у стены кресло ближе к койке.
Они какое-то время сидят молча, просто наблюдая за детективом и ожидая, не случится ли чего. Ожидая, когда детектив — их друг — проснется.
Почему-то в присутствии Эллы, хотя они и не разговаривают, он чувствует себя менее одиноким — менее потерянным.
− С ней все будет нормально, − внезапно заявляет Элла, побуждая его перевести на нее взгляд.
Она снова сжимает крестик, яростно потирая его большим пальцем. Ее глаза поблескивают от непролитых слез, губы поджаты, придавая ей непривычно серьезный вид.
Ей дорога детектив — они оба дороги. По непонятным ему причинам она предпочла быть тут ради них обоих, хотя знает их не так уж и давно.
Помимо детектива и ее отпрыска, мисс Лопез может быть его единственным другом. Он не понимает почему, но менее значимым от этого ее отношение к нему не становится.
− Знаю, − тихо отвечает он, отлично понимая, что не может быть в этом уверен, но надеясь, что так оно и есть.
***
− Эй, − тихий и слегка хриплый голос доносится до его сознания.
Он долгие часы просто смотрел на койку. Палата давно погрузилась во мрак, и мисс Лопез задремала в кресле, когда окончательно стемнело.
Красное предупреждение теперь постоянно горит перед его помутневшим взором, напоминая о стремительно утекающем времени.
Критический для систем уровень будет достигнут через 6 часов, 3 минуты, 54 секунды.
Он поднимает голову и видит в дверях Дэниела, смотрящего на него усталыми глазами. Его лицо покрылось легкой щетиной. На нем та же V-образная рубашка и коричневая куртка из эко-кожи, что Люцифер видел ранее. Он ощущает атакующий его датчики запах дешевого одеколона, который Дэниел хранит в машине на случай долгих дежурств или двойных смен. Это не заменяет душ, но все равно лучше запаха пота.
Люцифер задается вопросом о том, был ли он в больнице все это время. Проверка его жизненных показателей показывает, что вероятность этого высока, но, пытаясь сохранить как можно больше энергии, он не может провести статистический подсчет.
Если Дэниел был тут с самого начала, значит, он его избегал. Тогда вопрос в том, что он делает тут сейчас?
Люцифер не отвечает, провожая Дэниела взглядом, когда тот медленно заходит в палату.
Он встает в изножье койки и, облокотившись руками на пластиковую опору, смотрит на Хлою. Костяшки его правой руки окровавлены — не повреждены, просто поцарапаны, словно он подрался. Или, возможно, ударил по чему-то в гневе.
Какое-то время он хранит молчание. Люцифер уже подумывает, что он просто пришел проведать детектива, но внезапно Дэниел разворачивается на каблуках и устремляет на него взгляд.
− Слушай, − медленно начинает он, нервно подергивая рукой, − я знаю, мы не всегда ладили, и… − он делает паузу, смотря в потолок, и всплескивает рукой, − я вел себя, как придурок.
Люцифер едва удерживается от того, чтобы рассмеяться ему в лицо от этого явного преуменьшения. Дэниел разрисовал и испачкал его прежнее тело, испортив пиджак, лишь из ненависти и горечи.
Так что слово «придурок» − слишком мягкое для него определение, хотя и это уже неплохо для начала.
− Но, − продолжает Дэниел, вновь шагнув ближе к Люциферу и переводя на него взгляд. Он явно испытывает трудности с тем, чтобы сформулировать свою мысль. Даже при том, что сейчас Люцифер не в лучшей форме для анализа эмоций, он понимает, что слова даются тому с трудом. — Я просто хотел сказать спасибо.
Дэн сжимает кулаки и бросает настороженный взгляд через плечо на Хлою, после чего вновь переключает все внимание на Люцифера. С трудом сглотнув, он переминается с ноги на ногу.
− Спасибо, что защитил ее.
Люцифер уже порывается было сказать, что он не защитил, что он провалил эту миссию. Он должен был защитить ее, но она пострадала. Однако не успевает он вставить и слово, как Дэн поднимает правую руку и протягивает ее ему.
Она повисает в воздухе между ними, пока Дэн терпеливо ждет реакции Люцифера.
Тот недоумевающе моргает, переводя взгляд между предложенной рукой и мужчиной, который всегда вел себя враждебно и агрессивно по отношению к нему. Он не понимает этого внезапного изменения.
− Я не… − нахмурившись, начинает было он. На мгновение перед глазами все плывет.
Дэн тяжело вздыхает, понурившись, и опускает руку.
− Я тут пытаюсь помириться.
О, чего бы он только ни дал за возможность должным образом проанализировать Дэниела и получить хоть какой-то намек на то, что происходит у него в голове, вместо того чтобы пребывать в полнейшем неведении. А пока что ему остается только разобраться в этом старомодным образом.
− Почему? — спрашивает он, склоняя голову набок. — Почему сейчас?
Дэн фыркает и качает головой с веселым видом, как будто бы заранее знал, что так легко не отвертится.
− Потому что ты напарник Хлои. Ты ей дорог, и… я не собираюсь притворяться, что понимаю ваши отношения, но ты заслонил ее собой от пуль. Ты спас ей жизнь. — Он снова фыркает и преувеличенно пожимает плечами. — У нас с тобой могут быть разногласия, но ты спас мать моего ребенка, так что остальное для меня не важно.
Он принимается расхаживать по палате, отсутствующим взглядом смотря в окно на тысячи огней, освещающих раскинувшийся внизу городской ландшафт.
− Черт, доктора сказали, все могло бы быть куда хуже, если бы ты не доставил ее сюда так быстро. — Он потрясенно качает головой. — Не могу поверить, что ты бежал, словно гребаный Робокоп. — С его губ срывается недоверчивый смешок, но затем он становится почти задумчивым.
Воцаряется молчание. Люцифер пытается обработать его слова, пытается убедить себя, что это не обман слуха. Он считал, что Дэниел не способен измениться. К тому же ведь Хлоя пыталась убедить бывшего мужа помириться с ним, но без толку.
Дэн вновь делает круг по комнате и возвращается к Люциферу.
− Я пытаюсь сказать, − продолжает он со вздохом, − что мне жаль.
Он снова протягивает руку, и на этот раз Люцифер принимает извинения.
Он крепко сжимает ладонь своего прежнего врага здоровой рукой и пожимает ее.
− Спасибо, − отвечает он, не покривив душой, потому что если Дэниел — человек, который презирал андроидов — может вести себя с ним вполне цивилизованно, то все возможно. — И, — добавляет он, опуская руку обратно на колени, — я тоже хочу извиниться. Знаю, что порой со мной было… нелегко.
Дэниел от души смеется и бормочет:
— Это уж точно.
Отступив на шаг, он опирается о край койки и устремляет взгляд на Хлою. Его улыбка увядает, и хотя он пытается это скрыть, Люцифер видит его печаль — его вину.
Он чувствует себя виноватым за то, что не был рядом с ней — это очевидно.
− Эй, − говорит Дэниел, с сожалением смотря на свои цифровые часы, − мне скоро надо забрать Трикс у Пенелопы, но если… − он замолкает и затем поправляется: − когда Хло очнется, пришлешь мне сообщение?
− Я… − Люцифер колеблется, не будучи уверенным, что все еще будет функционировать, когда она очнется. Он поджимает губы и, отрывисто кивнув, мягко улыбается Дэну. — Я постараюсь.
На усталом лице Дэна отражается внезапное понимание. Он открывает рот в безмолвном «о», задержав взгляд на окрасившейся в голубой цвет повязке на плече у Люцифера.
− Я… − начинает он, но не заканчивает мысль, позволяя одному-единственному слову повиснуть в воздухе. — Спасибо, Люцифер, − добавляет он взамен, после чего отрывисто кивает и выходит из палаты, вновь оставляя Люцифера наедине с тишиной.
***
Критический для систем уровень будет достигнут через 2 часа, 29 минуты, 33 секунды.
Первые лучи солнца пробиваются сквозь поднятые створки жалюзи, заливая стерильно-белую палату теплым золотистым сиянием.
Мисс Лопез проснулась на восходе солнца с больной спиной из-за сна в неудобном кресле и поспешно вышла. Дэниел еще не вернулся, а детектив по-прежнему спит.
Так что он остается один в оглушающей тишине с постоянно вспыхивающими перед глазами красными предупреждениями.
Еще слишком рано для посетителей, но уже появилось несколько букетов цветов, карточек с пожеланием выздоровления и коробок шоколада, доставленных дроном. Большинство, вероятно, от коллег, которые узнали о стрельбе поутру.
Уровень тириума устойчиво падал всю ночь, но больничный персонал не обращал на него никакого внимания.
Логика подсказывает ему обратиться за помощью в ремонте, потому что никому не будет лучше от того, что он просто досидит тут до полного отключения систем. Он не рискует предсказать сценарий на случай, если она не проснется к этому времени. Сценарий того, что она увидит. Того, что она подумает о нем, возможно, сочтя его действия, его упрямое желание остаться глупыми и нелогичными. Хотя, возможно, и нет.