Часть 5. Клятва. Глава 1 (1/2)

Мягко мерцая, под зачарованным потолком парили свечи. Плавясь, с них капал воск, но, едва сорвавшись, горячие капли исчезали в воздухе, иначе почти три сотни школьников уже давно разбежались бы, потирая обожженные уши. Впрочем, до того как директор Фортескью догадался особым образом заколдовать свечи в Большом зале, спасением поколениям студентов служили лишь форменные остроконечные шляпы. Теперь же их надевали разве что по праздникам, в дань традиции.

Но главным головным убором церемонии открытия нового учебного года, конечно, была Распределяющая шляпа. Эта латаная-перелатаная, засаленная и покрытая вековой пылью шляпа по легенде принадлежала самому Годрику Гриффиндору и, как было принято считать, вмещала в себя интеллект всех четырех основателей школы, коими была заколдована. А следовательно, не могла ошибаться.

В последнее Альбус, правда, не очень-то верил, ибо характер, даже совсем юный, казался ему слишком многогранным явлением, чтобы быть втиснутым в узкие рамки одного из четырех качеств. Да и нередки были случаи, когда Распределяющая шляпа учитывала желание распределяемого. Так было, например, и с самим Альбусом. Заявив, что его ждет блестящее будущее вне зависимости от факультета, шляпа предоставила ему самому выбирать ни много ни мало из всех четырех. И выбрал юный Альбус, разумеется, Гриффиндор. Факультет Персиваля.

Потом ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что то все равно была лишь формальность, от которой зависел разве что цвет шарфа и расположение гостинной. Не существовало никаких ограничений на предметы, кружки или общий досуг студентов разных факультетов кроме тех, что те сами себе придумали. И все же вошедших в Большой зал гусиным выводком первокурсников заметно потряхивало несмотря на то, что сентябрь выдался удивительно теплым. И немудрено. Их родственники - родители, старшие братья и сестры - вольно или невольно создали у одиннадцатилеток самое что ни на есть предвзятое отношение к факультетам Хогвартса, и каждый год это заведомое разобщение портило Альбусу все удовольствие от церемонии.

В этом году, однако, на это имелась куда более веская причина.

Но вот профессор Вилкост - кого ж еще директор Диппет назначил бы своим заместителем - подвела первокурсников к высокому треногому табурету и, взмахнув полами неизменной черно-белой мантии, торжественно развернула свиток, украшенный гербом Хогвартса. В тот же момент среди притихших под пристальными взглядами всей школы первокурсников Альбус различил своего крестника.

Как по секрету поведал ему во время последней встречи Джейкоб, летом Мартѝн безапелляционно объявила сыну, что планы изменились, и тот будет учиться в Шармбатоне, и даже порвала пришедшее из Хогвартса письмо. Так что, так и ненашедший, что написать ей после суда Альбус перестал надеяться, что увидит Андре в рядах первокурсников. Но со слов того же Джейкоба ничуть не уступающий матери в упрямстве Андре не растерялся и сбежал к любимой бабушке, у которой провел остаток лета. И именно с ее помощью оказался сегодня в стенах школы, в которой когда-то учился его отец.

Поймав его взгляд, Андре полуулыбнулся и украдкой помахал рукой. У Альбуса окончательно отлегло от сердца.

Ибо сильнее чем потерять возможность видеться с крестником, он боялся лишь наткнуться на отвращение в его серых глазах... Но, похоже, по крайней мере, в самом главном старания его матери пошли насмарку.

А ведь она превзошла себя.

Не прошел и месяц с отправки Гриндевальда в Нурменгард на пожизненное заключение, как свет увидел очередной номер Ведьминого досуга. Этот журнал, известный такими эпохальными статьями как: “Раскрой свою внутреннюю богиню и чаровницу”, “Полезные свойства спермацета: рецепт Клеопатры” и “Приворот сработал, что дальше?”, был популярен среди специфической, преимущественно женской волшебной аудитории. Но вот его августовскому выпуску с передовицей “Холостая жизнь Альбуса Дамблдора. Венец безбрачия или пагубное влияние Урана?” понадобился дополнительный тираж.

Да, таких сюрпризов на день рождения он еще не получал. И хоть статья была написана в самом что ни на есть бульварном стиле, материал, на который она опиралась, выдавал основательную подготовку. Здесь были и интервью нескольких бывших сокурсниц Альбуса - самых больших сплетниц и тогда, и сейчас - экспертно подтвердивших, что за семь лет школы староста Дамблдор “ни разу ни с кем не гулял”, и примерное описание его неудачного юношеского романа с Гриндевальдом, а также свободных отношений с Федерико, снабженных их абсолютно невинными совместными фотографиями с нескольких публичных мероприятий. Завершалась же статья открытым вопросом о нынешнем любовном интересе знаменитого профессора и заодно ни на что не намекающей фотографией его и Геллерта из зала суда, явно выкупленной у более серьезной газеты.

Альбус еще никогда не чувствовал себя таким обнаженным. Все сокровенное в нем было вытряхнуто наружу и пристально изучено, выставлено напоказ. А поскольку, исключая несколько допущений и преувеличений, все факты в статье были изложены верно, не оставалось никаких сомнений в том, кто именно являлся источником, “близким к Дамблдору”. Статья и здесь не погрешила против истины.

О, Альбус не надеялся, что Мартѝн забудет о его предательстве, но и представить не мог, что она не побрезгует подобным! Он скорее готов был ожидать, что она подстережет его с пистолетом. Но, пожалуй, это скорее было бы в духе прямолинейного Дерека. Мартѝн же в отличие от своего первого мужа была хитра и достаточно терпелива, чтобы планомерно уничтожить сначала его репутацию, затем карьеру и только после, возможно, и самого Альбуса. И настолько поглощена своей местью, что готова была использовать собственного сына, только чтобы причинить Альбусу боль.

Вот почему улыбка Андре подействовала на него как экстракт бадьяна на открытую рану. В далекие семнадцать Альбусу казалось, что если его тайну узнают, его жизнь будет кончена. С тех пор утекло много воды, и Альбус давно уже перестал бояться лишиться работы, славы, доброго имени. Судьба Геллерта наглядно показала эфемерность этих понятий. Так что, когда в Хогвартс десятками повалили письма от обеспокоенных родителей - ему скорее простили бы пособничество Гриндевальду, нежели любовную связь с ним - он совершенно спокойно начал собирать чемодан.

Однако, вызвав Альбуса в свой кабинет, не терпящий и пятнышка на репутации школы и всегда принимавший все претензии к ней как личное оскорбление Диппет, напротив, уверил его в своей полной поддержке. И настоятельно рекомендовал требовать от журнала опровержение “вопиющей клеветы”. Тот же совет дала и Вилкост, за свой немалый преподавательский стаж также неоднократно подвергавшаяся различного рода нападкам от родительского комитета. “Знаешь, сколько раз меня пытались отстранить за неподобающий семейный статус? Альбус, дорогой, да я бы прекратила преподавать, так и не начав!”

Слизнорт же хохотал над статьей до слез. И посоветовал Альбусу не обращать внимания на сальные домыслы безумных ведьм. В конце концов, его, вообще-то, тоже ни разу не видели в обществе дамы, но это же не значит, что он “из этих”! Да разве ж можно заниматься наукой, когда рядом постоянно кто-то мельтешит?

О реакции Аберфорта, готового пойти и прибить Мартѝн на месте, лучше было не вспоминать.

В общем, год Альбусу предстоял не из легких. Несмотря на то, что он, вроде бы, вышел сухим из воды, и многие из преподавателей и его ученых-коллег не то что не поверили статье в Ведьмином досуге, но даже не стали ее читать, того же не стоило ожидать от голодных до интриг подростков. Альбус уже морально готовился к шепоткам и косым взглядам и даже подумывал давать баллы за вызубренные цитаты из статьи, окончательно обернув эту гадкую историю в шутку. А там, глядишь, они выучат и Закон элементарной трансфигурации Гэмпа.

- Азимус Андре!

За мрачными думами Альбус едва не пропустил начало церемонии распределения. Впрочем, высокая девочка с копной пепельных волос уже семенила к столу Пуффендуя, мимолетом бросив на шагающего навстречу Андре по-детски игривый взгляд. Что тут сказать, тот явно обещал вырасти таким же красавцем как отец. Снова поймав взгляд крестника, Альбус ободряюще улыбнулся. Незаметно вытерев вспотевшие ладони о мантию, побледневший на тон Андре уселся на табурет, свесив недостающие до пола ноги и предоставив преподавательскому столу видеть только его взъерошенную макушку и покрасневшие кончики ушей. Не особенно церемонясь, Вилкост нахлобучила на него Распределяющую шляпу.

Отчего-то Альбус ожидал, что та погрузится в глубокие раздумья, как было в его случае, но в следующий же миг шляпа невозмутимо выкрикнула:

- Гриффиндор!

И крайний левый стол взорвался аплодисментами, криками и одобрительным - особенно надрывались Флимонт Поттер и Фредди Браун, младший сын Бетти - свистом.

Ничем я не лучше, - весело подумал Альбус, с невольным удовлетворением провожая Андре до родного гриффиндорского стола. Оставшаяся часть церемонии пролетела как один миг. Фамилии, факультеты - это походило на лотерею, в которой каждый выходил победителем. Часть фамилий была Альбусу незнакома - их юные обладатели выглядели наиболее растерянно и, скорее всего, были маглорожденными. Другие давали практически моментальное понимание того, с чем ему придется столкнуться в грядущем учебном году. Беата Аббот, та самая блондинка из Пуффендуя, к примеру, была точной копией своей матери, Фотиды, закончившей Хогвартс в один год с Дереком. А вот и Арфанг Долгопупс, которого наверняка попытаются дразнить за его фамилию, если он не окажется таким же грозным как его старший брат, староста школы, выпустившийся в позапрошлом. Или Пандора Паркинсон из семьи потомственных целителей, такая же тихая и робкая на вид как ее тетя, занимающая пост школьного целителя со времен, когда Альбус был студентом. О, ему нравилось делать такие вот мысленные ставки на то, насколько сильно в учениках проявятся фамильные черты, а насколько - индивидуальные. И этот своеобразный тотализатор до сих пор ему не наскучил.

Тем временем миниатюрная Сюин Чанг поспешно прошествовала к столу Слизерина, и на этом церемония распределения закончилась. Настало время приветственной речи директора.

Громко проскрипев стулом, Диппет поднялся с места. Студенты, однако, не обратили на него никакого внимания. У всех были дела поважнее: старосты факультетов активно знакомились с новенькими, в то время как второкурсники авторитетно отвечали на их “глупые” вопросы. Остальные же галдели, маша через весь зал своим друзьям за другими столами, а некоторые старшекурсники и вовсе развернулись лопатками к преподавательскому столу, увлеченно делясь новостями и расспрашивая друг друга о летних каникулах. Счастливые детские голоса, казалось, долетали до самого зачарованного потолка, тревожа ровное пламя свечей.

Альбус это обожал.

- Прошу внимания! - потребовал Диппет, но его слабый крик едва ли покинул периметр преподавательского стола и не возымел ни малейшего эффекта. Каждый из молчаливо внимающих ему профессоров с легкостью навел бы порядок в зале, но выпрыгивать вперед директора, разумеется, не спешил. Но вот вернулась, скатав свиток, профессор Вилкост.

- А НУ ТИХО! - сиреной прозвенел ее усиленный магией голос, и все до последнего лица студентов обратились к преподавательскому столу, а разговоры стихли. Стало слышно даже, как в коридоре завхоз Нортроп грозится найти того, кто разбил банку с жабьей икрой в холле.

- Благодарю, - кивнул ей Диппет и прочистил горло, собираясь с мыслями. Публичные выступления всегда нелегко ему давались. Но, конечно, тяжелее всего приходилось тем, кто был вынужден их слушать. - Итак, начался новый учебный год. Как вы знаете, за свою славную историю школа чародейства и волшебства Хогвартс…

Не успев сдержаться, Альбус вдруг громко чихнул.

- Будьте здоровы, профессор Дамблдор! - услужливо выкрикнул Уильям, старший сын Бетти, под довольный гогот своих товарищей-семикурсников.

Тот поскорее наколдовал платок, чихнув снова, уже в него, и по залу прокатилось веселое хихикание.

- Прошу прощения, директор, - успел выдавить Альбус в перерывах между беспрерывными чиханиями, ничего не различая слезящимися глазами. Похоже, эффект бодроперцовой настойки, принятой с утра, значительно ослабел. Вообще-то закаленный погружением в Черное озеро Альбус крайне редко болел простудой. Но, может, сказались последствия почти бессонной ночи. Ибо зелье, включающее в себя маковое масло, толченых скарабеев, розовый вулканический песок и еще с десяток редких и мало совместимых ингредиентов, было настолько же трудным в приготовлении, что и по составу. Но только этот рецепт и помогал Геллерту.

Сдавленно чихнув в очередной раз, Альбус машинально схватил кубок, заботливо протянутый сидящим рядом Слизнортом. По роду своей специальности тот часто носил с собой зелья в маленьких фиалах на случай крайней нужды. Вот и в кубке жидкости было на самом донышке. Альбус осушил ее одним глотком, и его слезящиеся глаза чуть не вылезли из орбит.

В кубке оказалась вовсе не бодроперцовая настойка, а огневиски.

- Все что было под рукой, - невинно захлопал ресницами Гораций в ответ на его безмолвный укор, но, надо сказать, хуже от виски не стало. Особенно когда Альбус вспомнил-таки противочихательный наговор.

К тому времени вошедший во вкус Диппет основательно погрузился в историю Хогвартса, перечисляя всех ее самых знаменитых выпускников, и по залу, сменив былое оживление, начала блуждать голодная зевота. Каждый год, слушая Диппета под китовьи напевы своего пустого желудка, Альбус думал о том, что будь он директором, то ни за что не заставил бы уставших с дороги детей так долго ждать ужин. И вообще, скорее рассказал бы анекдот.

А вечером, уже после ужина он с удовольствием увидел в своем расписании на завтра урок Трансфигурации у первого курса.

***</p>- Дядя! - порывисто обняв Альбуса, Андре ощутимо врезался в его ребра. Было видно, что он с трудом дождался, когда его возбужденно галдящие однокурсники покинут класс Трансфигурации, спеша на урок Травологии. Сердце Альбуса растаяло как масло. Он ласково потрепал крестника по макушке:

- Ну, как твой первый день в Хогвартсе?

- Здорово! Я еще никогда не был в настоящем замке! Тут везде доспехи! - восхищенно поведал Андре, как будто Альбус не имел об этом ни малейшего представления. - А когда вчера мы плыли на лодках через озеро, я один увидел гигантского кальмара, хотя никто мне не поверил, - похвастался он.

- Смотрю, тебя куда больше впечатлили доспехи и озеро, а не мой урок, - шутливо подначил его Альбус.

- Так я же уже сто раз видел, как Вы колдуете, дядя, - закатил глаза тот. - И не такую банальность как кресло в пони.

Ах, банальность? Да я неделями подбирал красивую трансфигурацию для первого урока! Ну, держитесь, мистер Азимус!

- А что другие ребята? Уже подружился с кем-нибудь? - говоря это, Альбус поймал себя на мысли, что в точности повторяет вопросы Кендры в ее первом письме ему в Хогвартс. И тут Андре вдруг как-то сник:

- Да, они, кажется, ничего.

- Что-то не так? - Альбус внимательно всмотрелся в подернутые плохо скрываемым беспокойством серые глаза крестника. В такие моменты в том отчетливо проглядывался Дерек. - Хоть я и преподаватель, в первую очередь все-таки твой крестный. Так что мне можешь сказать все, что угодно. Если тебя кто-то обижает…

- Да нет! - встрепенулся Андре. - Просто…, - интуиция не подвела Альбуса. Что-то явно не давало мальчику покоя. Он отвел глаза. - Я просто надеялся, что попаду в Когтевран. Как папа.

В отличие от своей сестры, выросшей за частыми командировками Мартѝн буквально на руках Джейкоба, Андре помнил родного отца достаточно, чтобы тосковать по нему. А факультет был еще одной тонкой ниточкой, которая могла связать его с Дереком. Кто как не Альбус, тоже рано потерявший отца, мог понять это.

- Дерек действительно был одним из лучших выпускников Когтеврана, но, поверь, ничего не изменится от того, что ты будешь учиться в Гриффиндоре. В конце концов, я тоже закончил этот факультет, и ведь ничего? Хоть и колдую всякую банальщину.

Фыркнув, Андре снова повеселел. И снова обнял Альбуса. Не то чтобы тот был против, но это слегка выбивалось из независимого характера мальчика. Подозревая, в чем дело, Альбус осторожно поинтересовался:

- Наверное, ты знаешь, что обо мне говорят.

- Да, мама это специально написала. Я слышал как они с Джейкобом из-за этого ругались. Но ведь это она плохо поступила. И вообще хотела отправить меня в Шармбатон!

Именно последнее звучало как самое серьезное преступление. Как и следовало ожидать, одиннадцатилетнего мальчика куда больше волновала его школа и поддержка матери, нежели желтая пресса. И это было нормально.

- Ты же понимаешь, что на самом деле она злится не на тебя? - вкрадчиво спросил Альбус.

- Знаю, - нахмурился Андре, теперь уже став копией Мартѝн.

- И понимаешь, почему?