Глава 10 (1/2)
Пустынную Боу-стрит он пересек в одиночестве. Было тихо. Только воздух потрескивал от мощных маглоотталкивающих, маскирующих и защитных чар, окруживших квартал стараниями добрых двух десятков авроров, да слышался шорох крыльев Фоукса, пользуясь случаем, кружащего у Альбуса над головой. Нечасто, в конце концов, фениксу удавалось вволю полетать в центре Лондона!
Альбус, впрочем, предпочел бы, чтобы такой шанс ему не выпадал. В разговоре с Селвин он нарочито вел себя невозмутимо, преследуя определенные цели, но теперь, шагая последние несколько метров, позволил истинным эмоциям выплыть наружу.
Похоже, Гриндевальд совсем отчаялся, раз пошел на захват заложников. Я так сильно нужен ему? Но зачем?
«Ты пожалеешь, Дамблдор!..»
Неужели ради мести? И издевки заодно. Как же не показать ему и британским аврорам, что он может безнаказанно творить все что угодно в самом сердце Англии?
Что ж, это мы еще посмотрим.
Здание Ковент-Гарден на контрасте с пустыми, оцепленными улицами отнюдь не выглядело устрашающе, скорее празднично и гостеприимно, но, приближаясь к белоснежной колоннаде фасада, Альбус кожей чувствовал скорбные взгляды затаившихся в ее тенях авроров. Большинство из них мысленно его хоронило.
Ingannamorte!
Это слово прозвучало в его мыслях особенно зловеще. Он так и не успел узнать, что оно значит…
Глупости. Если видеть тайный смысл во всем вокруг, не ровен час, и станешь параноиком! Или Гриндевальдом.
Приблизившись к высоким белым дверям, Альбус успел лишь подумать “и что дальше?”, как одна из створок отворилась, и он удостоился чести быть встреченным никем иным как самой мадемуазель Розье. Кажется, до этого момента им ни разу не удалось перекинуться и парой фраз, но взгляд ее зеленых, почти такого же изумрудного оттенка как у Рене глаз кольнул Альбуса как забытая в шляпе булавка.
- Ваша палочка, - вместо приветствия требовательно напомнила Розье, направляя свою точно в центр его груди.
- Добрый вечер, - насмешливо кивнул Альбус, демонстрируя ей эбеновую палочку и уже собираясь отдать ее на хранение Фоуксу, но ведьма категорично покачала головой.
- Сначала проверим, что это именно Ваша палочка.
В поле его зрения у нее за спиной тут же возникла высокая худощавая волшебница с совершенно седым каре и очками в опаловой оправе, показавшаяся Альбусу отдаленно знакомой. Мгновением позже он вспомнил, что ее имя - мадам Дюрамен, и она - известный французский мастер волшебных палочек.
- А вы серьезно подготовились, - хмыкнул он, протягивая палочку мадам и замечая легкую расфокусированность ее глаз за линзами очков - верный признак наложенного Империуса. Мадам Дюрамен лишь рассеянно ему улыбнулась, с почтением принимая эбеновую палочку и взвешивая ее на ладони профессиональным жестом.
- Ébène et plume de phénix, trente-sept centimètres et demi, - после тщательного осмотра заключила она, возвращая палочку владельцу и вновь отсутствующе улыбаясь. - Flexibilité et élasticité modérées.*
* - Эбеновое дерево и перо феникса, тридцать семь с половиной сантиметров. Умеренно гибкая и эластичная (фр.)
То, что Геллерт помнил точные характеристики его палочки, не понравилось Альбусу сильнее даже того факта, что он поделился ими с третьим лицом. Но Розье эта проверка, по крайней мере, удовлетворила, и кратким, почти королевским кивком она позволила Альбусу отдать палочку Фоуксу, тут же взмывшему с ней в небеса.
- Ferme la porte! - не сводя с него свою, велела она мадам Дюрамен, и пока та послушно пошла запирать за Альбусом дверь, властно дернула подбородком. - Идемте, Дамблдор.
Любой волшебник, представ безоружным перед этой красивой - фамильная эмблема в виде окруженной шипами розы подходила ей как нельзя кстати - ведьмой с царственными манерами, почувствовал бы себя не в своей тарелке сразу по двум причинам, но Альбуса не беспокоила ни одна из них. Глядя на точеную фигуру в приталенном платье с дорогим кружевом на лифе, на гладкие волны тяжелых темных волос и по-кошачьи высокомерный профиль, он ощущал лишь… грусть. Сам не зная, почему.
Пропустив его немного вперед, Розье угрожающе предупредила:
- Не советую пытаться атаковать.
- Что Вы, и мысли не было, - вежливо отозвался он.
Под гулкое эхо собственных шагов они вместе пересекли пустое фойе театра и углубились в его недра, встретив по пути лишь пару угрюмого вида волшебников, патрулирующих коридор и проводивших Альбуса настороженно-враждебным взглядом.
- Вы держите всех заложников в главном зале? - поинтересовался он, уловив приглушенный гул за деревянными дверями с табличкой “Партер”.
- Не заложники, - холодно поправила Розье. - Обычные зрители. В программу вечера были внесены коррективы, но и только.
- Хм. Не знал, что “обычных” зрителей вынуждают смотреть представление под страхом смерти, - демонстративно изумился Альбус.
- А Вы всерьез поверили, что мы начали бы убивать людей сотнями, Дамблдор? - криво усмехнулась она, впервые позволяя себе проявить настоящие эмоции. - Боюсь, с Вами сыграла злую шутку наша дурная слава. Созданная Вашими же, кстати, стараниями. Ведь Вы потому и согласились прийти сюда, так как считаете нас безжалостными убийцами, но на самом деле Геллерту просто понадобилась сцена побольше. Так что, увы, выходит, Вы сами себя обманули.
В ее самодовольном злорадстве крылась не обычная неприязнь к противнику, но, пожалуй, самая настоящая ненависть. Едва ли не острее той, что цвела между ними с Гриндевальдом.
Когда и чем я успел ей так насолить?
- А что насчет Вас, мадемуазель Розье? - спокойно парировал Альбус. - Какой обман заставил молодую талантливую ведьму, наследницу старинного магического рода, полагаю, с внушительным состоянием и завидными связями в обществе выполнять нелепые поручения Гриндевальда? Ладно Багров - он лишь нашел оправдание, чтобы творить бесчинства, но Вы? Зачем это Вам?
- Сейчас увидите, - отрезала Розье. К этому времени они подошли к пандусу, ведущему к бельэтажу, и коренастый, растрепанный мужчина, дежуривший у двери, с явным беспокойством поинтересовался, не нужна ли ей помощь.
- Я справлюсь, Тамаш, - бросила та, палочкой подталкивая Альбуса в ложу, и, стоило тому переступить порог, как в ушах раздался магическим образом усиленный голос Гриндевальда.
- …Вы скажете - никто не захочет войны, и будете правы! Вы возразите, что ни одно государство не обладает достаточным военным потенциалом - и я снова соглашусь! - со сцены взывал Геллерт к объятому гробовой тишиной, на две трети заполненному зрительному залу. Выбиваясь из общего фона, большая декорация за его спиной вместо римского амфитеатра демонстрировала смутно знакомую Альбусу опалесцирующую бездну, в живой, полной завихрений глубине которой один другим, в одинаковой степени потрясая и маглов, и волшебников, сменялись кадры кинопленки. Слишком четкой и красочной, слишком нереальной, чтобы быть художественным фильмом...
К тому же Альбус уже видел эти кадры.
Изрытые, изъеденные словно болезнью поля, обгорелые спички деревьев, густой черный дым, тела. Котлованы, заполненные телами. Скрюченные, торчащие из земли руки…
Изрешеченный скелет города, глядящего пустыми, осыпавшимися глазницами окон. Выгоревшие изнутри автомобили. Обрывки проволоки. Игрушки, засыпанные кирпичной крошкой. Руины мирной жизни…
Les friction - World on fire
Тем временем Гриндевальд, каким-то неведомым образом транслируя свои видения о будущем на импровизированный экран, повел рукой над одной из бутафорских колонн на сцене, и лишь тогда Альбус заметил испещренную рунами чашу. Омут памяти. Стоило Геллерту коснуться его переливчатой поверхности, и кадры на декорации резко переменились.
Опалив тысячи лиц алым заревом, поглотив на мгновение светлый силуэт Гриндевальда, на сцене разверзся ад, исторгнув огромный древоподобный столб дыма и пламени высоко в контрастно-синее небо. То, что происходило в этот момент на земле, Геллерт не счел нужным показывать.
Но Альбус знал. Видел в ту самую ночь на крыше Саутваркского собора.
И не мог забыть с тех пор.
Публике же хватило и кадров самого взрыва. Стоило первому потрясению пронестись по рядам вихрем судорожных вздохов, как раздались панические крики. Первые ряды, вопя, пытались закрыться руками от всепожирающего пламени, многие обмякли в кресле, потеряв сознание. Другие зрители, падая и теряя перчатки, повскакивали со своих мест, но тут же были мягко, но принудительно усажены обратно равномерно рассеянными по залу людьми Гриндевальда.
Все вокруг - и сцену, и зрительский зал - поглотил хаос.
- Это страшно, я знаю! - не без труда перекрикнул панику Геллерт, усилив свой голос еще немного. И в ошарашенной, застывшей тишине печально покачал головой. - Знаю. Я и сам не хотел верить в увиденное, - широким жестом он указал за спину, где мир будущего агонизировал в безжалостном огне. - Но будущее говорит само за себя. И оно наступит. Наступит неотвратимо, если ничего не предпринять. Поэтому я здесь и заклинаю вас! Пока есть еще шанс предотвратить катастрофу, не допустить войну, в которой не будет победителя, взываю к вам! Хватит иллюзий! - Геллерт резко рассек рукой воздух. - Довольно лжи! Давайте сбросим, наконец, оковы прошлого и вместе шагнем в свободный, открытый мир! Волшебники! Братья! Сестры! - он вскинул руки, будто хотел обнять весь зал. - Я знаю, вы здесь. Поднимитесь! Покажитесь! Пусть маглы увидят, что мы есть, что мы рядом и готовы протянуть руку помощи!
В ответ на его призыв несколько волшебников и волшебниц действительно поднялись со своих мест, отозвавшись приветственным снопом искр из вскинутых палочек. На сидящих рядом маглов, никак не ожидавших, что среди соседей и знакомых тоже окажутся эти самые “волшебники”, данное открытие произвело не меньшее впечатление, чем кадры гигантского взрыва. Так что в считанные секунды рискнувшие вслед за Гриндевальдом нарушить Статут волшебники оказались в островках пустых кресел - маглы поспешили убраться от них подальше.
- Мы, волшебники, прятались слишком долго, и вы, маглы, вправе не доверять нам, бояться нас, - понимающе закивал Геллерт, чей голос стал ощутимо мягче, проникновенней. - Но вот что я скажу: бояться нужно не нас. Мы - не враги, а ваши союзники перед лицом нависшей угрозы. Поверьте, магии есть, что вам предложить. Нам есть, что вам предложить. И мы предлагаем мир! Все это, - выдержав паузу, он обвел рукой зал и сцену, - наш общий мир. Так давайте же поборемся за него! Вместе, открыто, не таясь и не прячась, рука об руку, взяв лучшее, что есть у обеих рас, построим общее будущее. Ради нас и наших детей. Ради мира. И ради Общего блага!
Это была прекрасная, воодушевляющая, до последнего слова антивоенная речь, полная гуманизма и искренней любви к людям любой расы.
Была бы. Если б только Гриндевальд не являлся тайным инициатором упомянутой им же войны. И если б Альбус не знал, какое именно место маглам отведено в иерархии его нового мира.
Но если не учитывать эти мелочи, речь действительно вышла что надо.
- Гриндевальд! - фанатично заорал кто-то из партера. - Я с тобой!
- ГРИНДЕВАЛЬД! - вторили ему другие.
Один за другим вставали волшебники, хоть явно далеко не все из тех, кто пришел насладиться пьесой. Те, кто давно верил Гриндевальду, те, кто колебался, кто осуждал его раньше. В числе чествующих Гриндевальда неожиданно нашлись даже воинственного вида маглы.
- Видите? - с нотками торжества и нескрываемой гордости хмыкнула Розье, о существовании которой Альбус, признаться, успел позабыть. - Вот и ответ на Ваш вопрос, Дамблдор. Вот почему я здесь. Геллерт - великий волшебник. И прямо сейчас на наших глазах он вершит историю, меняя мир раз и навсегда. Помочь ему в этом - великая честь. Которую Вы, хоть он и думает иначе, ничем не заслуживаете.
Альбус, наконец-то, уловил истинную причину и ее колкостей, и ненависти.
- Вы… любите его, да? - вздохнул Альбус, глядя на нее с искренней жалостью. - Я тоже любил его когда-то. А потому обязан предупредить - что бы Геллерт ни обещал Вам, этого не будет никогда. Он просто использует Вас, как использовал меня, Воронцова, как поступает со всеми в угоду своим слепым убеждениям. Но Вы еще не сделали ничего, за что Вас станут презирать, еще можете отступить. Я помогу, Винда. Обещаю. Или обратитесь к тому, кому доверяете. Только прошу, не думайте, что у Вас нет другого выбора, кроме как потворствовать Гриндевальду. Как бы сильно Вы его не любили, Вы уже не спасете его и лишь погибнете сами.
Ее полные губы скривились так, будто он нанес ей смертельное оскорбление, узкая ладонь сжала золотой медальон, висящий на цепочке на груди:
- Выбор? Это не просто выбор, это судьба. Я связана с Геллертом сильнее, чем все остальные, и уж точно сильнее, чем были Вы, Дамблдор. Я никогда не предам его и Общее благо, - на кончике ее волшебной палочки, по-прежнему направленной на него, вспыхнула опасная искра. - И готова убить за них обоих.
Альбус еще даже не успел придумать, что на это ответить, как в следующий миг медленно обводящий зрительный зал триумфальным взглядом Гриндевальд остановился точно на их ложе. А точнее - на Альбусе. И, усмехнувшись, кратко кивнул.
- Идемте, - спохватившись, тут же приказала Розье, указав палочкой на дверь. - Шевелитесь, Дамблдор. Чем быстрее вы встретитесь, тем скорее отпустят зрителей.
Что ж, если не в харизме, то в убедительности она могла бы соперничать со своим возлюбленным лидером. А, впрочем, Альбус и не собирался противиться.
По крайней мере, до некоторых пор.
***</p>
Их путь оказался недолог. Благодаря Федерико Альбус довольно часто бывал в Ковент-Гардене, а потому быстро догадался, куда любезная мадемуазель Розье ведет его пустыми коридорами, по которым вслед за ними гналось эхо ревущих в главном зале оваций. Оказавшись в одной из гримерных, тесное помещение которой было заставлено причудливой смесью отдельных декораций из самых разнообразных пьес, она подтолкнула Альбуса к высокому бутафорскому трону, сковав его руки за спиной, пристегнув к спинке обычными магловскими наручниками. О том, что по причине владения им первомагией данная мера предосторожности эффективностью сравнима со связыванием рук бумажной лентой, Альбус, конечно, упоминать не стал.
Гриндевальд не заставил себя долго ждать.
Ocean Jet - Nightmare
- Какая чудная картина, - замерев в дверях, довольно ухмыльнулся он, неспешно оглядывая Альбуса, прикованного к трону. - Благодарю, Винда. Ты как всегда на высоте, - он нежно поцеловал ее руку, улыбнувшись. - Прикроешь нас?
Той это, судя по всему, не особенно понравилось, но она подчинилась и вышла, напоследок метнув в Альбуса тяжелый взгляд.
- Рад, что ты пришел, - заперев за ней дверь, кивнул Геллерт как ни в чем не бывало. - Хоть и нисколько в этом не сомневался.
- Не пойму только, зачем понадобилось специальное приглашение. У тебя закончились чернила? - саркастично фыркнул Альбус. - Или Багров взбунтовался против роли почтальона?
Выхватывая на ходу осиновую палочку, Гриндевальд весело покачал головой:
- В прошлый раз мы не с того начали, Альбус. Или, точнее, не тем закончили. Мы оба погорячились, это верно, но, так или иначе, я предложил тебе перемирие, - он приблизился, нависнув над Альбусом, так что тот смог заметить расширенные настолько, что разница в цвете глаз стала совершенно незаметна, зрачки. - И хотел бы услышать твой рациональный, а не эмоциональный ответ.
- То есть, я правильно понимаю? - поднял бровь Альбус, не до конца уверенный, издевается тот или же настолько утратил связь с реальностью. - Ты решил, что если не после интрижки с Федерико, то уж после шантажа жизнями двух тысяч людей я непременно поверю в твою добросовестность и соглашусь вступить в ряды твоих сподвижников? Такая была логика?
Гриндевальд, глядящий на него сверху вниз без какого-либо изменения в выражении стеклянных глаз, не то не уловил очевидную иронию, не то вовсе его не услышал.
- Знаешь, тебе очень идет директорское кресло, - произнес он совершенно невпопад. И прежде чем Альбус смог осознать всю нелепость этой фразы, чуть дернул головой и заморгал, будто пытаясь избавиться от попавшего в глаза песка. Осиновая палочка, между тем, словно сама по себе сделала характерный взмах, в котором отчетливо узнавались Protego falciparum, печально известные щитовые чары Альбуса.
- Ну вот, - улыбнулся Геллерт, бросая палочку в выдвинутый ящик трюмо напротив и опускаясь перед Альбусом на колени, таким образом, оставшись внутри защитного купола вместе с ним, - никакой магии. Только ты и я.
Это встревожило Альбуса куда сильнее откровенной угрозы, исходящей от мадемуазель Розье. Гриндевальд вел себя не просто неадекватно, но непредсказуемо. Совсем не так как обычно, и Альбус решительно не понимал, какие цели он преследует.
Да что уж там, это по-настоящему пугало.
- Чего ты хочешь? - требовательно спросил он, жалея, что высокая спинка трона-декорации не позволяет отстраниться от Гриндевальда подальше. - Я здесь, как говорится, в твоих руках. Отпусти заложников!
Словно прочитав его мысли, тот, напротив, придвинулся почти вплотную, опустив локти на колени Альбуса.
- Ты знаешь, чего, - подмигнул он, пропуская его требование мимо ушей. - Птичка напела, что ты знаешь, где спрятана Старшая палочка.
Но как? Откуда…?!!
- Неужели? Советую меньше употреблять, - прохладно отозвался Альбус, ничем не выдавая пробравшее его потрясение.
- Как грубо, - насмешливо поморщился Геллерт. - И все же мне достоверно известно, что ты был последним, кто говорил с Эткиндом перед его смертью. Мой свидетель надежен, так что нет смысла отрицать.
- Воронцов, - спустя мгновение с сожалением догадался Альбус, запоздало коря себя за то, что вовремя не обеспокоился судьбой этого несчастного. - Что ты с ним сделал? Мало он из-за тебя настрадался?
- О, у Алекса все лучше, чем когда-либо, - нетерпеливо отмахнулся Геллерт, вздергивая его подбородок костяшкой пальца и внимательно сощурившись. - Не пытайся увильнуть, Дамблдор, я знаю, что Эткинд открыл тебе свой тайник перед тем, как отбыть в мир иной.