Эпилог (2/2)

- Ах ты ублюдок! - он дернулся, готовый придушить Геллерта голыми руками, но тот картинно направил палочку на медальон Слизерина, беспомощно покачивающийся на золотой цепочке.

- Еще шаг, Марволо, и я его уничтожу.

Подавившись от ужаса, тот замер, успев привстать только с одного колена:

- НЕ СМЕЙ! ТЫ, МРАЗЬ ПОГАНАЯ! ОТРЫЖКА ГОБЛИНА! ДА ОН СТОИТ ДОРОЖЕ ТВОЕЙ ЖАЛКОЙ ЖИЗНИ!

- Очень в этом сомневаюсь, но сейчас не время для досужих прений, - весело улыбнулся Геллерт, касаясь медальона кончиком палочки так, чтобы тот закачался, вызвав у Мракса сдавленный вскрик. С куда меньшим успехом, похоже, Геллерт мог бы угрожать его ребенку. - Но не волнуйся, все не так плохо. Я верну тебе медальон в целости, и ты больше никогда меня не увидишь. При одном условии.

- Что тебе надо? - не сводя с медальона налитых кровью глаз, Мракс нервно облизал мясистые губы. - Денег у меня нет!

- О, поверь, это вполне эм… очевидно. Нет, меня интересует другая твоя драгоценность. Та, которую ты так небрежно носишь на виду.

- Перстень Певерелла захотел?! - вскочив на ноги, отшатнулся Мракс, прижав правую руку к груди и крепко обхватив ее ладонью, будто это могло помешать отобрать кольцо силой. - Ни за что! Да я лучше сдохну!

- В том-то и дело, Марволо, что ты должен отдать его добровольно, - снисходительно покачал головой Геллерт. - Я хочу стать полноправным владельцем камня, иначе в этом фарсе нет никакого смысла, - он нежно обвел изумрудную S кончиком палочки, и Мракс шагнул к нему обратно как зачарованный. - Другими словами, выбор у тебя довольно простой. Либо ты отдашь камень, но сохранишь второе сокровище, либо я уничтожу медальон, убью тебя, а права на перстень вырву из твоего чудесного сынишки. Как тебе такой расклад?

Каким-каким, а простым выбор Мраксу явно не показался. Дрожа всем телом и жутко потея, он попеременно то бледнел, то краснел как хамелеон во время нервного припадка, и, казалось, его вот-вот хватит удар. А затем взгляд его черных глаз метнулся в траву у ног Геллерта. Хлопок магического щита - и в сторону обрывком толстого каната полетела гадюка. Упав на траву связкой колец, змея подняла голову и злобно зашипела, явно намереваясь повторить попытку неудавшегося убийства.

- Scheiße! - выругавшись, Геллерт, тем не менее, движением палочки приказал рванувшему было на него Мраксу оставаться на месте. - Смотрю, твоему сыну не нужен язык, а тебе - медальон. Ну что ж…

Едкое зеленое пламя объяло золотую цепь, пожирая одно звено за другим, подбираясь к самому медальону.

- Хорошо-хорошо! - завопил Мракс, насилу стягивая перстень с толстого пальца. - Забирай!

Зеленое пламя застыло как замороженное. Сорвавшись с грязной ладони Мракса, кольцо плавно перелетело в пальцы Геллерта. Тот не сводил глаз с его бледного, перекошенного отчаянием лица:

- Ты отдаешь его добровольно, Марволо, чтобы оно служило мне как истинному хозяину?

Встревоженно глянув на почерневшую, скукожившуюся цепочку медальона, Мракс выплюнул согласие, брызжа слюной как ядом:

- Да. Подавись, забирай, погань! Да кто ты вообще такой?!

- Меня зовут Геллерт Гриндевальд, - довольно ухмыльнулся тот, медленно вздымая палочку. - Но ты этого все равно не вспомнишь.

***</p>Дальше дело было за малым. Оглушив Марволо, Геллерт приволок его в дом, где без особого труда справился с брыкающимся, злобно шипящим Морфином и не оказавшей особого сопротивления беременной женой Мракса. А затем стер всем троим память о себе и кольце. И, восстановив цепочку, как и обещал, вернул медальон на место. Тот не представлял для него никакой ценности.

А вот кольцо представляло - и еще какую! - так что совесть Геллерта не терзала. Разве правильно прятать такую ценность в грязной хибарке тупоголового вырожденца? Нет, артефакты подобной силы обязаны служить великим делам. И великим людям.

Покинув гадюшник Мраксов, Геллерт направился к озеру, видневшемуся за рощей. На ходу надев перстень, он с волнением провел подушечкой пальца по треугольному символу Даров Смерти, вырезанному на многогранной поверхности черного камня.

Наконец-то! Два из трех.

Уверенность в том, что вскоре он обретет и Старшую палочку, укрепилась в нем окончательно и бесповоротно. Иначе и быть не могло! Ведь никто за последние черт знает сколько веков не владел одновременно хотя бы даже двумя Дарами Смерти.

Но мир меняется. Я его меняю. И скоро мне станет подвластно вообще все.

Теперь оставалось решить, кого из мертвых вызвать первым. Кандидатуру брата Геллерт отмел сразу. Сказать ему было нечего, да и разве он знал его, по-хорошему? Что до матери, то она, кажется, перед смертью высказала ему все, что хотела. Геллерт вспомнил дедушку Лиутберта, отца своей матери и тоже провидца - неплохо было бы задать тому несколько вопросов касательно видений - но все же первым должен стать не он.

Зажмурившись, Геллерт подумал о единственном почившем человеке, которого действительно мечтал увидеть еще раз.

- Mein Schatz?

Затаив дыхание, он открыл глаза и ахнул.

Бабушка Эльза стояла перед ним, совсем как живая. Точно такая, какой он ее запомнил. Чуть сгорбленная, с гребнями седых кос на затылке. На ней была старомодная зеленая мантия с высоким воротником и рюшками, серебристая шаль, тяжелые серьги и колье из яшмы и черные кружевные митенки на руках со старчески вздутыми венами. Он все еще отчетливо помнил тепло этих рук на своей щеке и запах меда и хризантем. И тихий ласковый голос:

- Здравствуй, мой милый. Как же ты вырос.

Он шагнул к ней, позабыв всякую осторожность.

- Фрау Брукнер! - после того как со смертью двоюродного деда Геллерта по отцовской линии стало известно, что его жена - маглорожденная, у бабушки Эльзы отобрали все, что когда-либо принадлежало Гриндевальдам, в том числе право называться вдовой одного из них. Однако свою девичью фамилию бабушка носила с не меньшей гордостью. - Я…

Испещренные морщинами губы расплылись в улыбке, смяв дряблые, мягкие как сдобное тесто щеки:

- Я тоже скучала, мой мальчик, - глядя на него с необъятной нежностью, она протянула руку.

Но его пальцы прошли сквозь нее как сквозь дым. Ее тело давно сгнило, а душа больше не принадлежала этому миру, так что воскрешение оказалось лишь условным.

- SCHEIßE!

А может, чертов Мракс все-таки не передал мне полные права?

- Не сквернословь, - укоризненно нахмурилась бабушка Эльза. - Мне и правда здесь не место.

- Но почему?! - взорвался он. - Неужели там лучше? Неужели ты не хотела бы остаться со мной? Только представь! Когда я заполучу Старшую палочку, уверен, что смогу вернуть тебе нормальное тело, и тогда…!

Бестелесно потрепав его по щеке, совсем как в детстве, она ласково покачала головой:

- Я пришла только затем, чтобы предупредить тебя, мой мальчик. Уберечь от опасности.

Обиженно поджав губы, он без особого интереса процедил:

- Что за опасность?

Поправив сползающую по плечам шаль, она кивнула на перстень, и ее голос стал глубже:

- Истинным владельцем камня никогда не стать тому, кто боится мертвых. Боится смерти. Оно обернется твоей погибелью Геллерт. Ты не вынесешь бремени. Поэтому, прошу, откажись от кольца. Не используй его. Тебя и без того ждут тяжелые испытания.

Тут его интерес слегка зажегся.

- Какие?

- Ты знаешь. Ты уже все видел, мой талантливый, славный мальчик. Ты станешь великим. Но путь, который ты избрал…, - она словно бы виновато опустила взгляд. - Не ошибись, когда придется делать выбор, дорогой. Слушай то, что скажет тебе сердце.

Это звучало как какая-то шаблонная книжная чушь, но Геллерт ловил каждое слово - фигура бабушки Эльзы, выцветая, становилась все более призрачной, и он понял, что она собирается уходить.

- Постой! Останься еще ненадолго!

- Чем дольше я здесь, тем сильнее твой соблазн, - она снова неощутимо потрепала его по щеке. - Не зови меня больше. Я не приду.

- Но у меня никого нет! - беспомощно пытаясь ухватиться за ее расплывающиеся очертания, жалобно закричал он. - Кроме тебя!

Она снова улыбнулась и покачала головой.

И исчезла, унеся с собой тепло майского дня.

Оставшись один, он некоторое время тупо смотрел в точку, где она растворилась, а затем утер выступившие на глазах слезы рукавом и снял с пальца кольцо Кадма Певерелла. Совету кого угодно другого Геллерт не внял бы, но бабушка Эльза была единственным человеком, кто любил его по-настоящему. Кто любил его настоящего. И в ее доброте он не сомневался. Держа перстень на раскрытой ладони, Геллерт навел на него волшебную палочку и сосредоточился.

Если я не могу владеть им, никто не будет.

Зловещие, гулкие, угловато перекатывающиеся на языке слова древнего проклятия заставили кольцо похолодеть и покрыться инеем. Изо рта Геллерта вырвалось облачко пара. Это было самое грозное темное проклятие из его репертуара. Страшное. Необратимое. Но вместе с тем и слишком мощное, чтобы волшебник уровня Дамблдора его не заметил.

Вот только придется постараться, чтобы его снять.

Закончив, Геллерт пошатнулся - так много проклятие отнимало сил - а правый глаз вдруг пронзило дикой резью совсем как в первые дни после вживления протеза. Практически ослепнув на один глаз, Геллерт все же зашвырнул кольцо как можно дальше, и оно с тихим бульком скрылось в воде где-то на середине озера.

Там оно отныне и будет покоиться.

В тот же момент резь ушла так же внезапно, как появилась. Болезненно щурясь, Геллерт раздраженно смахнул с лица золотистую прядь, развернулся и размашисто зашагал прочь от озера.

Дел было невпроворот.