Глава 4 (2/2)
- Тебе же лучше, если это останется загадкой, Воронцов, - перебил его Геллерт. - Ведь то, что мне нужно, находится в Архиве.
Алекс уставился на него, выпучив глаза.
- Ты совсем сдурел?! Какого черта тебе вообще могло понадобиться в Архиве Министерства?!
- Тише-тише, - Геллерт предупредительно дернул его за рукав, сам переходя на шепот. - Тебе лишь нужно провести меня внутрь Министерства, а дальше я сам. К тому же ты будешь под моим Империусом на тот невероятный случай, если меня поймают. Так что тебе ничего не грозит.
- Под твоим Империусом? - окончательно обомлел Воронцов, неверяще качая головой. - Нет, Геллерт, ты совершенно точно сошел с ума.
- Да ладно, ты говоришь мне это каждый раз, - Геллерт приятельски закинул руку на его плечо. - Но вспомни, сколько невероятных историй мы с тобой пережили благодаря мне? А сейчас… Поверь, если бы я смог обойтись без твоей помощи, я так бы и поступил. Но я не могу. Ты нужен мне, Алекс, как было всегда. Только на тебя я могу положиться в этом непростом предприятии. Считай, это твое последнее мне одолжение. Так сказать, наш прощальный выход.
- Ага, последнее - потому что нас обоих поймают и посадят в тюрьму, - недовольно проворчал Алекс, но руку его не сбросил. Довольно ухмыльнувшись, Геллерт посвятил его в свой план.
***</p>
План Альбуса был прост, изящен и убивал двух зайцев одним заклинанием. Во-первых, познакомив Мартѝн с Дереком, он показал бы, что не единственный способен увидеть в ней нечто большее, чем только лишь красивую женщину. Во-вторых, это знакомство должно было убедить, наконец, аврора в том, что душевное равновесие Альбуса хоть и не восстановилось полностью, по крайней мере, больше не вызывает опасений.
С того кошмарного дня прошло больше месяца, и Альбус уже куда реже впадал в уныние, чему не в последнюю очередь поспособствовала тонизирующая микстура - зелье, состав которого содержал те же ингредиенты, что и Феликс Фелицис, но в других, безопасных соотношениях. Это зелье наряду с особого рода медитативными практиками порекомендовал присланный Дереком целитель - пожилой худощавый волшебник с такими глубокими залысинами, что они встречались на макушке. Внимательно осмотрев Альбуса, он авторитетно подтвердил, что пропавшая магия вернется, как только пройдет физическое и моральное истощение, но легче было сказать, чем сделать. Если к глотку вязкого, пахнущего чабрецом зелья за завтраком Альбус привык более-менее скоро, то медитации казались бессмысленной тратой времени, если вовсе не чей-то насмешкой. Куда лучше отвлечься от безрадостных мыслей помогали книги, работа и лекции в Биркбеке по пятницам.
Ведь безрадостные мысли никуда не исчезли. Лишь попрятались по темным уголкам его сознания, дожидаясь того часа, когда день сменится ночью, и Альбус останется в одиночестве. Отгоняя их, он жег свечи вечера напролет, пытаясь подобрать слова для письма Аберфорту или читая письмо Дожа, захлебывающегося восторгом и ничего не знающего о трагедии в семье Дамблдоров. Элфиас писал, что после Египта намерен отправиться в Алжир, и Альбус, чувствуя острую потребность в друге, искренне хотел написать в ответ, но не смел омрачать ему радость путешествия, как не смел и умолчать о случившемся.
И еще он думал о Геллерте. Мысли о нем давно превратились в тянущую, тупую боль в груди, словно на ребра повесили гирю. Поначалу Альбус сохранял уверенность, что остывший, успокоившийся Геллерт появится в его окне со дня на день. Тогда бы, стоило ему улыбнуться, еще хоть раз предложить свою помощь, и Альбус бы непременно ее принял. Прекрасно осознавая свою глупость, слабость и уязвимость.
Но Геллерт, следовало отдать ему должное, держал свое слово и не появлялся. И лишь на границе между сном и явью, на краю тяжелеющих, слипающихся век ему мерещилась задорная алая улыбка и далекий, зовущий его голос...
На убыль шел октябрь, когда заваленный работой Дерек (случай с проклятой пишущей машинкой оказался лишь первым из числа многих) смог-таки освободить вечер пятницы. Вот тут Альбус и задумал познакомить его с Мартѝн, тем более что та вскоре возвращалась на родину, а Дерек, кажется, не имел предубеждений относительно маглов как многие волшебники. Неизвестно только, какой именно он представлял новую знакомую Альбуса, но, похоже, не совсем так.
- Дерек Азимус, - протягивая ей руку, представился он чуть более низким чем обычно голосом. Мартѝн уже без удивления, с готовностью пожала ее, и они втроем удобно разместились на скамье в первых рядах. Лекция в этот раз была настолько скучной, что даже Мартѝн бросила конспект на середине, а Альбус не особенно удивился, что Дерек нет-нет, да посмотрит на них двоих словно учитель, заподозривший учеников за списыванием. Когда же Мартѝн вежливо поинтересовалась у Дерека, пока они пересекали университетский дворик под порывами промозглого влажного ветра, о его впечатлениях от лекции, тот честно ответил, что перестал слушать, стоило лектору в третий раз повторить словосочетание «трансендентальный опыт».
- Я конечно догадывался, что университетские лекции - не увеселительное мероприятие, но, признаться, не ожидал почувствовать себя совершеннейшим невеждой. Боюсь, что не смогу поддержать беседу на достаточно высоком уровне, - сдержанно улыбнулся он. - Вот Альбус совсем другое дело. Вы знали, что в школе некоторые учителя отказывались принимать у него экзамен, опасаясь, что он уличит их в некомпетентности?
Альбус никак не ожидал, что Азимус примется зачем-то вот так неприкрыто его нахваливать, и даже хотел возразить, что уж явно не аврору заниматься самоуничижением, но вовремя прикусил язык. Объяснить маглу, кто такой аврор, было бы весьма затруднительно.
- А, так вы вместе учились? - догадалась Мартѝн. Сегодня при ней не было велосипеда, а потому ветер трепал кружево на подоле ее синего платья, выглядящего почти праздничным на фоне ее обычной одежды.
- В одной школе, но с разницей в пять лет, - пояснил Альбус. - И наши младшие братья сейчас как раз там.
- Там? Так это школа-пансион? - она кивком указала направо, когда они с Дереком собрались было свернуть в противоположную сторону. - Известная?
- Нет, обычная частная школа на севере страны, - тут же нашелся Альбус и, уходя от темы, завертел головой по сторонам. - А куда это мы идем?
- О, - улыбнулась Мартѝн загадочно. - Ты ведь говорил, что никогда не видел синематограф. Я решила исправить это досадное недоразумение.
- Что такое синематограф? - полюбопытствовал Дерек. Округлив глаза с выражением “еще один”, Мартѝн покачала головой и повела их на Риджент-стрит, в Политехникум. Университет этот славился тем, что в его стенах проводились демонстрации новейших изобретений и самых передовых технологий маглов, в том числе и загадочного синематографа.
- Это недавнее изобретение, но очень занятное, поверить не могу, что вы оба его пропустили, - все еще не унималась Мартѝн, когда они вошли в высокие двери университета, навстречу желанному теплу и безветрию. - У нас в Париже, кажется, нет ни одного человека, который не сходил на публичный сеанс! Я даже решила, что Лондон отстал в техническом плане, но ведь нет же! - развернувшись к ним лицом, она поучительно махнула рукой за спину - на стенд с афишей с изображенным на ней поездом, выныривающим из тоннеля. Надпись над поездом многообещающе и прозрачно гласила: “Поцелуй в тоннеле”.
Молодой мужчина, по-видимому, студент Политехникума, тут же радостно подскочил к ним с лотком, висящим на длинной как у гуся шее.
- Желаете посетить показ? - он поправил кульки с орехами и конфетами, перевесившими лоток в одну сторону. Один из кульков все же упал, и, опередив остальных, Мартѝн его подняла.
- Три билета, пожалуйста, - попросила она, протягивая студенту и кулек, и купюру под громкие возражения Альбуса и, особенно, Дерека.
- Да бросьте, ваше просвещение для меня бесценно, - отшутилась она, когда, получив билеты и орехи в придачу (“за Вашу доброту, мисс”), они вошли в легкий полумрак большого зала с рядами стульев и белым полотном, натянутым на сцене. - Пойдемте туда.
Они протиснулись между двумя первыми рядами, и так вышло, что Дереку достался стул посередине, между Альбусом и Мартѝн, что почему-то сильно его обеспокоило, и он предпринял попытку поменяться местами, пресеченную Альбусом за своей бессмысленностью. Помимо них в зале присутствовало около десятка зрителей, и еще одна троица забежала в зал непосредственно перед самым началом, вызвав недовольное шипение.
В конце концов механик щелкнул проекционным аппаратом, который с виду походил на обычный фотоаппарат, и белое полотно вдруг обернулось огромной фотографией с уходящими в тоннель рельсами. Вот только в отличие от обычной фотографии тоннель постепенно приближался, словно наблюдаемый глазами машиниста, а затем из его темного зева вдруг, безмолвно пыхтя, прямо на зрителей вынырнул самый настоящий встречный поезд! Где-то с задних рядов послышался испуганный скрип стула. Изображение тем временем сменилось сценой в купе. Мужчина и женщина читали, сидя друг напротив друга, она - книгу, а он - газету. Но как только поезд вошел в тоннель, мужчина тут же очень настойчиво принялся добиваться поцелуя от своей попутчицы. Впрочем, она явно была нисколько не против. К несчастью для обоих тоннель оказался совсем коротким, и им пришлось вернуться к благопристойному занятию. На завершающих кадрах вновь будто глазами машиниста поезд покинул тоннель.
Все действо заняло едва ли больше минуты или двух, но эффект возымело ошеломительный и разнообразный. Кто-то аплодировал, кто-то восхищенно молчал, а один мужчина в летах и вовсе кричал, чтобы его пустили за полотно убедиться, что там нет никаких актеров! Лакомясь орехами и тихонечко посмеиваясь, Мартѝн вывела их из зала на свет, и стало заметно, что Азимус залился краской до самых корней волос.
- Вам совсем не понравилось? - огорчилась Мартѝн, решив, что тот покраснел от злости.
- Это… это конечно…весьма...впечатляет, - пытался что-то сконфуженно выдавить Дерек, не смея взглянуть ей в глаза. Альбус быстро смекнул, в чем дело - кто бы мог подумать, что высококлассного аврора смутит сцена с поцелуем - но не спешил приходить к нему на помощь, слишком взволнованный неожиданным открытием. Этот синематограф по сути являлся ничем иным, как движущимися магическими фотографиями. Без грамма магии при этом! Да, Геллерт был прав. Маглы уже догнали их практически во всем.
***</p>
- Во всем нужно видеть положительную сторону, Алекс, - наставлял Геллерт, переодеваясь в его темно-синий мундир с эмблемой транспортного ведомства. - Вот у тебя, к примеру, сегодня выходной.
- Ага, только я не могу покинуть свою квартиру, - отозвался тот кисло, выкуривая уже пятую сигарету за полчаса. Его пальцы заметно дрожали. Выправив манжеты, Геллерт с кривой улыбкой взъерошил нечесаные с утра волосы на его затылке.
- Алекс, мы жили бок о бок целую прорву лет. Я знаю тебя как облупленного, все твои манеры и привычки. Никто ничего не заподозрит. К тому же мы ведь уже выяснили, что в аврорате нет “Гибели воров” на входе.
- Мракоборцы! - тут же как ненормальный зашипел Воронцов, роняя сигарету. - Мы называем их мракоборцами!
- Да-да, я помню, - отмахнулся он, затем вытащил палочку. - Ну что, ты готов?
- Нет, - отрезал Алекс, туша окурок носком ботинка.
Геллерт нетерпеливо закатил глаза.
- Ладно тебе, просто расслабься. Тебе же будет хуже, если станешь сопротивляться.
- Подружкам своим ты так же говоришь? - раздраженно хмыкнул Алекс, не отрывая взгляд от кончика его волшебной палочки, нацеленного ему в голову. - Ох, если тебя поймают, Геллерт, я приду и придушу тебя.
- Договорились, - фыркнул тот и без предупреждения взмахнул палочкой. - Империо!
Пушечный выстрел оповестил о полудне, когда он беспрепятственно вошел в крепость. Тот факт, что имперский <s>аврорат</s> мракоборческое ведомство соседствовало с магловской тюрьмой, показался ему весьма ироничным и в то же время сугубо логичным. Вот где ближе всего подошли к органичному сосуществованию маглов и волшебников.
Как Воронцов и говорил, у местных не было принято вести непринужденные светские беседы на рабочем месте, а потому Геллерт спокойно миновал пост охраны, сдержанно поздоровавшись и предъявив министерский пропуск. Затем, вежливо кивая редким встречным мракоробцам - их легко было узнать по черному цвету мундиров - и как можно более демонстративно размахивая папкой с печатью “секретно”, направился прямиком в Архив. Пока что все шло гладко, как минимум не подвело купленное на черном рынке оборотное зелье. Вторая его порция, на обратную дорогу, тихо побулькивала в маленькой фляжке, соседствуя в кармане с тоненькой прядью светлых волос. Но Геллерт все равно спешил, понимая, что любая минута промедления может стать роковой. К счастью, ориентироваться в святая всех святых оказалось на удивление легко, даже учитывая, что карта, нарисованная Алексом, не отличалась особой детальностью. Никаких лабиринтов коридоров, тупиков и вводящих в заблуждение фальшивых дверей. Никакой дополнительной охраны внутри.
Да, братцы, с безопасностью у вас явно не все ладно.
Коридор, ведущий в Архив, уходил глубоко вниз, вероятно, под Неву, так как каменные своды вскоре приобрели влажный блеск, и запахло сыростью. В Архив прямо с поверхности вела также шахта с подъемником, но Геллерт не знал пароль, приводящий ее в движение, а потому, дабы не привлекать лишнее внимание, отправился пешком. Тем более, что больше желающих прогуляться не нашлось, и в тоннеле он никого не встретил, преследуемый лишь гулким эхом собственных шагов. Наконец, тоннель вывел его к металлическим, больше похожим на ворота конюшни дверям, перед которыми висела едва заметная дымка.
А, все-таки какие-то меры вы приняли.
Пройдя сквозь парообразную завесу, он почувствовал, как удлиняются, спадая на лоб, его волосы и как меняются черты лица и остальное тело. Теперь оставалось надеяться, что мракоборцы в Архиве не знают Воронцова в лицо. С бьющимся сердцем Геллерт открыл легко и без скрипа поддавшуюся дверь.
Сегодня удача решительно ему благоволила. В залитом зеленоватым магическим светом зале с рядами стеллажей, уходящих во тьму, не оказалось ни души. Только из самого центра, восседая на золотом ободе огромного глобуса, сурово глядела золотая же статуя орла размерами с Геллерта. Ступая по отполированной до блеска черной плитке, он осмотрелся с невольным восхищением. По низкому потолку, словно он был сделан из стекла, струились, мерцая, потоки темно-зеленой воды, создавая ощущение непрерывного движения, будто вся комната неслась куда-то, подхваченная течением. С непривычки даже закружилась голова, и, встряхнув ею, Геллерт сосредоточился на том, зачем пришел. И встретил первую проблему на своем пути - одинаковые ряды одинаковых стеллажей, заставленных одинаковыми папками с маленькими номерными табличками. Никаких других пометок или указателей больше не было, а о том, чтобы поискать наугад, учитывая необъятное количество папок, и речи быть не могло. Лихорадочно соображая, Геллерт потянулся к ближайшей полке.
Из центра зала тут же донесся громкий металлический скрежет. Выхватив палочку, Геллерт осторожно выглянул из-за стеллажа и встретил предупредительный взгляд присевшей словно перед прыжком золотой птицы.
Как и следовало ожидать, это не простая декорация. Но почему она не набросилась на меня сразу, как я вошел?
Стоило ему сделать шаг от стеллажа, птица выпрямилась на своем золотом насесте и прикрыла металлические веки.
Вот оно что. Ничего здесь нельзя трогать без твоего ведома.
Опустив палочку, Геллерт спокойно подошел к глобусу и сказал на как можно более отчетливом русском:
- Мне нужна информация.
Золотые веки снова распахнулись.
- Ключевые слова, - отозвался орел лязгающим голосом.
- Абрам Эткинд, Идит Эткинд, Старшая палочка, Дары Смерти, - надежды на то, что у Воронцова хватит уровня допуска для получения секретных сведений, было мало, но попытаться стоило. Геллерт категорически отказывался уходить из Архива ни с чем.
Склонив голову совсем как настоящий, орел замер на несколько бесконечных минут, а затем назвал номер.
Не может быть!
Геллерт сорвался с места, пустившись к нужному ряду почти бегом. Приманил, опасливо оглянувшись на золотую птицу, нужную папку и, чуть не выронив от волнения, раскрыл. Его жадный взгляд промчался по строчкам, наткнулся на комментарий, приписанный красными чернилами, и его колотящееся сердце сделало ликующее сальто.
Да!
Упругие струи заклинаний хлестнули его сразу с нескольких сторон. Застигнутый врасплох Геллерт рухнул ничком, словно срубленное дерево, и сквозь упавшие на глаза волосы, леденея от ужаса, увидел, как к нему неспешно приближаются несколько полупрозрачных фигур. Сквозь них, насмешливо склонив золотую голову, на него взирал орел.
***</p>
Тридцатого октября Альбус и Дерек проводили Мартѝн и ее старшего брата на поезд до Дувра, из порта которого можно было сесть на паром через Ла-Манш. Прощание далось Альбусу тяжело - он успел привязаться к мадемуазель Дюкре со всеми ее шутками о его инопланетном происхождении, велосипедом и бойким, местами даже суровым характером. Но, как выяснилось, отправление поезда огорчило не его одного. Провожая взглядом уносящиеся в клубах пара вагоны, Дерек не смог сдержать тоскливый вздох, сочувственно похлопав Альбуса по плечу.
- Знаешь, я бы на твоем месте поехал за ней следующим же рейсом.
- Зачем? - удивился тот. - Она же звала нас в Париж ближе к лету.
- Да, но кто знает, кого она встретит за эти полгода в своем ненаглядном Париже, - в помрачневшем голосе Азимуса появилась нехарактерная для него злоба, и тут до Альбуса дошло.
- Тогда почему бы тебе самому к ней не съездить? - понимающе улыбнулся он, подумав о том, что его изящный план, в конце концов, с треском провалился по одному из двух пунктов.
- В смысле?.. - Дерек глядел на него с минуту, решительно ничего не понимая, а затем его лицо вытянулось. - Так вы двое не…
- Нет-нет, мы не…, - покачал головой Альбус, пытаясь придумать достойную причину, но аврора она, кажется, совсем не волновала.
- О, Мерлин! - воскликнул он так, что на них обернулось полвокзала. Пожалуй, Альбус никогда не видел, чтобы всегда сдержанный, собранный Дерек настолько терял самообладание, не считая, конечно, случая с синематографом. Сейчас же он буквально хватался за голову. - А я ведь.. я ведь… Ведь даже адрес у нее не взял!
Теперь уже Альбус похлопал его по плечу и показал тетрадный лист, исписанный отрывистым, угловатым почерком.
Позже вечером, полулежа в кровати с книгой и сочным красным яблоком, Альбус с теплой улыбкой представлял, как Дерек сейчас исписывает один лист за другим, пытаясь составить непринужденное, но достаточно откровенное письмо Мартѝн, и возможность, пусть даже эфемерная, чужого счастья грела его не хуже чая с огневиски. В конце концов, его жизнь тоже потихоньку налаживается.
- Альбус!
Он вздрогнул, оглядев пустую комнату. В последнее время этот голос мерещился ему все реже...
А в следующий миг яблоко покатилось по кровати, так как его правую руку обожгло острой болью. Ахнув, он дернул рукав рубашки. На запястье ярким золотом горела русалочья метка.
- Ал! - в этот раз голос был совсем тихим, но волосы на затылке Альбуса встали дыбом.
Геллерт стоял посреди комнаты бледный как призрак. Вся правая половина его лица и грудь были залиты кровью. Прижимая трясущуюся ладонь к лицу, Геллерт словно по инерции сделал пошатывающийся шаг вперед.
- Ал..., - прохрипел он еще раз.
А затем упал навзничь.