Задание (1/2)
Это было неожиданное, невозможное, унизительное, немыслимое в конце концов и просто невыносимое поражение.
Командующий тарнийской армией мысленно перебирал все эти эпитеты и никак не мог найти подходящего. Он пребывал в таком бешенстве, что готов был буквально скрежетать зубами и стучать кулаками по земле. Впрочем, Ленед, конечно, не стал делать ни того ни другого, волевым усилием подавил бушевавшие в нем эмоции, холодно оглядел своих приунывших солдат и тихим, бесцветным голосом принялся раздавать поручения. Он говорил отрывисто, не глядя ни на кого и не повторяясь, зная, что адъютанты в точности запомнят его слова, донесут до командиров подразделений и проконтролируют выполнение.
Сбоку от плоской равнины, на которой остановилась тарнийская армия, шелестела кронами роща, за ней, невидимое отсюда, вздыхало море. Вдалеке вздымались сгустком темноты высокие стены Эйнаса.
Командующий приказал выставить удвоенное охранение, и развести побольше костров, зрелище которых в ночи должно было создать у наблюдающих за ними с высоты городских стен дарийцев впечатление, что армия после неудачной атаки встала лагерем, чтобы отдыхать и зализывать раны.
В действительности, как бы ни были разочарованы и раздосадованы его люди после неудачной атаки и как бы они не устали, будучи брошенными в атаку прямо с марша, об отдыхе им приходилось только мечтать. Они получили приказ отправиться в прибрежную рощу, чтобы до рассвета валить деревья, вязать плоты и заготавливать шесты. Все работы предполагалось вести под покровом темноты, незаметно для горожан.
Покончив с первоочередными приказами, Ленед развернулся и держась прямо, выступая твердым шагом удалился в свою палатку, но перед этим негромко велел адьютанту послать кого-нибудь за Ниэном.
Посланец успел оценить выражение лица командующего и поспешил выполнить распоряжение едва ли не бегом.
Оставшись, наконец, в одиночестве, Ленед присел, устало облокотился на стоящий в центре небольшой палатки раскладной стол и тяжело задумался.
Сожалел ли он о решении взять город прямо с марша, в лобовой атаке? О решении, оказавшемся ошибочным и приведшем к напрасным потерям. Могла ли необходимость взять город как можно скорее служить ему оправданием?
Эти вопросы вели к следующим, еще более горьким. Не означало ли происшедшее, что его способность оценивать ситуацию притупилась? Что он сдает и пора признать это и передать командование более молодому военачальнику?
Но ведь все должно было получиться! Эйнас должен был пасть. Весь опыт похожих штурмов говорил о том, что решительный натиск не мог не увенчаться быстрой победой. Само неожиданное появление его армии под стенами города должно было сломить дух горожан, а стремительная ночная атака ошеломить их жалкое ополчение и прорвать их неумело организованную самомоборону.
Вот только все пошло по-другому. Застать дарийцев в расплох не получилось. Очевидно, защитники города знали об их появлении заранее и не совершили ни одной ошибки из тех, что они обычно совершали.
Кто же мог ожидать, что сопротивление городского ополчения будет таким… продуманным, тщательно спланированным?!
Главнокомандующий злобно фыркнул. Во всем виноват этот Тарес! Если бы мысленно произнесенные проклятия могли убивать, Тарес уже сто раз был бы покойником.
Но ярость — чувство неконструктивное, а раненая гордость — плохой советчик, когда нужно сохранить ясную голову. Следовало думать не об унизительном поражении, а о том, как добиться победы. Как бы ни был уязвлен Ленед, он понимал это.
Правда состояла в том, что он не мог позволить себе не взять город. И долгую осаду тоже. Для нее у армии Ленеда просто не было ни времени ни ресурсов.
Каждому известно, любую крепость можно захватить, если дождаться, когда у осажденных закончится провизия или снаряжение. Но склады Эйнаса сейчас забиты под завязку. Этот Тарес, чтоб ему сгореть, сообразил перед тем, как запереться в городе, опустошить все окрестные деревни. Скот оказался угнан или забит, да и вообще все продовольствие выметено подчистую и спрятано на складах Эйнаса под надежной охраной городских укреплений. Крестьяне тоже укрылись в городе или попрятались по норам, откуда их не выковыряешь.
Этим Тарес решил сразу две задачи. Позаботился об своих людях и осложнил жизнь самому Ленеду. В результате у быстро наступавшей тарнийской армии не оказалось возможности пополнить запасы фуража и продовольствия в окрестностях. Интенданты сбивались с ног, но невозможно было наколдовать все необходимое из воздуха.
Если не взять город немедленно, то армия начнет голодать. Хуже того, начнут голодать лошади, непривычные перебиваться подножным кормом.
Нет, конечно можно было отрядить часть солдат на прочесывание окрестностей и добычу продовольствия. Но тогда оставшимся еле хватит сил держать осаду. А если горожане спланируют вылазку? Судя по тому, как прошел ночной бой, они на такое вполне способны.
А не взять Эйнас и отойти несолоно хлебавши тоже невозможно. Не говоря уже о репутационных потерях, невозможно еще и потому что Пандари полыхал во многих местах сразу. Верховное командование бросало его армию, как и другие, то туда, то сюда. Где требовалось подавить беспорядки, где удержать самим своим присутствием от открытого бунта. Только отвернись, новое восстание. И все больше это походило на попытку штопать слишком туго натянутую ткань. Не успеешь затянуть потуже одно место, как рвется другое…
К тому же останется без контроля свободный порт здесь, на севере — Сопротивление сможет перебрасывать через него и отряды и грузы. Нет, отступать никак нельзя.
Подчинить Эйнас, расположиться в нем, как в узловом пункте и важном перекрестке торговых путей и, лучше всего, продержаться за его стенами до конца этой зимы — вот вариант, который бы устроил Ленеда.
А значит, несмотря на отпор, полученный этой ночью, следующей придется повторить попытку штурма.
Позже Ленед созовет к себе старших офицеров, чтобы все обсудить и распределить роли, но прямо сейчас ему предстоял не менее важный разговор.
Чтобы хотя бы немного увеличить шансы на успех, неплохо было бы хоть немного расшатать оборону города изнутри.
Большая группа не сможет незаметно проникнуть внутрь. Да и не стоит рисковать большой группой, но можно рискнуть кем-то одним, чтобы спасти многих. Этот кто-то должен быть дерзок и удачлив.
Молодой офицер по прозвищу Ниэн, в полной мере обладал этими качествами, поэтому Ленед и послал за ним.
Тиммел в неудачном штурме не участвовал, его подразделение оставалось в резерве. Таким образом ни один из его подчиненных не был ранен, они даже не устали, но все равно находились под впечатлением от поражения, такое обидного и неожиданного и пребывали в подавленном настроении. Даже лошади, казалось, приуныли и пали духом. Впрочем, им, наверное, просто не нравилась здешняя сухая и негусто растущая трава.
Но молодой офицер не забывал о своих обязанностях. Пока раскладывали костры, он проследил, чтобы его солдаты получили положенный им скудный паек из оставшихся в распоряжении армии припасов. Ели торопливо, в непривычном молчании. После Тиммел распределил обязанности между своими подчиненными. Одним приказал позаботился о лошадях и палатках, других отправил на заготовку дров и валежника, а большую часть отрядил на постройку плотов.
В этот момент ему передали распоряжение Ленеда. Внезапное приглашение удивило и насторожило Тиммела. Зачем он мог так внезапно понадобиться? Вряд ли командующий решил обсудить с ним план новой атаки.
Впрочем, какой смысл гадать, что хочет от него Ленед, если Тиммел скоро услышит это от него самого? И молодой офицер поспешил к самому центру временного лагеря.