Задание (2/2)
С высоты городских стен лагерь выглядел, должно быть, довольно внушительно, потому что костры теперь пылали повсюду и туда постоянно подбрасывали туда все новые порции валежника, но на самом деле у каждого костра оставалось по двое-трое солдат, в основном раненых. В разложенных тут и там палатках лежали тяжелораненые, те немногие, кого успели при отступлении захватить с собой.
Большая часть трудоспособных солдат находились в роще. Там, под укрытием деревьев, уже кипела скрытая от защитников города работа. Спешно рубили деревья, очищали бревна от веток и связывали вместе. Остатки и обрезки дерева складывали в сторонку, чтобы позже использовать в качестве дополнительного топлива для костров.
Таким образом даже вокруг палатки командующего было почти совершенно пустынно. Только один из его адъютантов с меланхолическим видом жарил над костром налепленные на прутики куски теста, а перед самым входом в палатку лежали два волкодава.
— Как настроение у Ленеда? Старик недоволен? — поинтересовался Тиммел у адьютанта, подходя ближе.
— Недоволен? Не то слово, Ниэн, — оживился тот, — вернее сказать, он в ярости. Как акула, уже разинувшая пасть, чтобы проглотить жирного тунца, и получившая вместо этого удар гарпуном в зубы!
Адьютант явно был в настроении поточить язык, но, пожалуй, не стоило заставлять командующего ждать.
Когда Тиммел вплотную подошел ко входу в палатку, один из псов поднял остроухую голову, окинул его долгим проникновенным взглядом а потом, сочтя свою охранную миссию тем самым выполненной, зевнул и уронил ее обратно на лапы. Второй, более ответственный, привстал, ткнулся молодому офицеру в колено мордой, вдыхая воздух и наконец снисходительно вильнул пушистым хвостом.
Терпеливо застывший во время этой процедуры Тиммел воспринял это как разрешение войти и шагнул внутрь палатки, тронув рукой пришитые над входом крошечные колокольчики, чтобы звоном возвестить о своем появлении.
Ленед, кажется, дремал, сидя на раскладном кожаном стульчике, рядом с походным столом, представлявшим собой пару досок, укрепленных на козлах и застеленных бархатной темно-серой скатертью. На столе лежала большая и подробная карта, утяжеленная по краям тремя столбиками золотых, серебряных и медных монет и подсвечником на четыре свечи, из которых сейчас горела только одна. В палатке пахло нагретым воском, кожей и немного розмарином, которым были пропитаны свечи.
От нежного звона колокольчиков командующий встрепенулся и уставился на Тиммела.
Ленед был далеко не молод. А уж в глазах двадцатидвухлетнего Тиммела просто-таки бесконечно стар. В его худощавой фигуре уже чувствовалась старческая хрупкость, совершенно белые волосы топорщились на висках, оттеняя резкие, суховатые черты лица. Только радужки глаз даже в тусклом свете единственной свечи поблескивали яркой, совсем не стариковской синевой.
В его возрасте полагалось бы давно покинуть здешние беспокойные места, осесть где-нибудь дома, и сидя дома у разожженного камина предаваться воспоминаниям о прежних битвах и походах. Если бы не авторитет и полководческая слава Ленеда, так бы, наверное и произошло. И если бы не война, которая сделала его опыт бесценным, а его самого незаменимым.
Хотя нынешняя ночь показала, что даже Ленед мог совершать ошибки и терпеть поражение, сам Тиммел был совершенно уверен, что старик еще себя покажет и жители Эйнаса не раз пожалеют, что решились сразиться с ним.
На него самого, впрочем, командующий посмотрел очень даже благодушно, почти как дедушка на любимого внука.
Подающего надежды юного офицерика Ленед приметил еще пару лет назад. Уже тогда Тиммел носил офицерское звание, высокое для его возраста, на что, собственно, и намекало его тогдашнее прозвище. С тех пор Тиммел лихо перепрыгнул еще несколько ступенек карьерной лестницы, а прозвище «Офицеришка» осталось.
Миловидное лицо, волна густых светлых волос и трогательно серьезные серые глаза подчеркивали исходящее от него впечатление юношеской свежести и невинности, но внешность Тиммела не вводила в заблуждение никого из того, кто видел его в деле и знал, на что он способен.
— Я вот что подумал, Ниэн, — прищурился Ленед. — Что-то ты у меня засиделся в своем нынешнем чине.
Тиммел промолчал, только улыбнулся одними уголками губ. Улыбка делала его не моложе, а старше, уж очень она была взрослой и понимающей. Он посмотрел на командующего с выражением бдительной сосредоточенности.
— Не пора ли нам с тобой исправить этот недосмотр? Для этого понадобится переодеться и тайно проникнуть в Эйнас… — продолжил свою мысль командующий.
При этих словах настороженная улыбка Тиммела и вовсе угасла, сосредоточенность сменил решительный протест. Он уже готов был прямо заявить, что шпионить он не согласен, но Ленед строго поднял палец, предупреждая его реплику.
— Ты же сам видел, с наскоку город взять не удалось. — расщедрился он на объяснения. — Плохо даже не это. Плохо то, что у нас нет времени на грамотную осаду и уже следующей ночью придется повторить попытку штурма. Наша задача — добиться успеха малой кровью.
— Что требуется от меня? — помолчав, сухо спросил Тиммел.
— Одно хорошее все же есть в том, что лобовая атака захлебнулась. — проворчал его собеседник. — Теперь Тарес и его компашка твердо уверились, что нашей армией командует полный идиот. Поэтому они не удивятся следующей ночью еще одной такой же, направленной на главные ворота.
Что и говорить, хотелось бы, конечно, прорвать их и запустить внутрь города нашу конницу, — вздохнул командующий, — вот только на этот раз лобовая атака будет отвлекающим маневром. Мы только имитируем нападение на главные ворота, а в это время подберемся к городу по морю со стороны Морских ворот.
Ты должен проникнуть в город и, в час, когда на небе загорится Глаз Лани, постараться открыть ворота или отвлечь их защитников.
Ленед помолчал и негромко добавил:
— Это нужно не мне, это нужно армии, всем нам. Иначе те из нас, которые погибли сегодня и погибнут завтра, погибнут зря.
Тиммел молча кивнул в знак того, что все понял. Глаз Небесной Лани — дарийское название. Это вторая звезда, которая в эту пору зажигается на ночном небе, самая яркая в одноименном созвездии. Ее свет станет сигналом для атаки. Значит, повторная попытка штурма состоится вскоре после наступления темноты.
Ленед, не глядя, махнул рукой в сторону стола.
— Вот деньги. Бери сколько считаешь нужным, но обязательно из разных кучек. Действуй по обстановке. Если ты начнешь кидаться золотом направо и налево, то быстро накличешь на себя беду. Деньги открывают все двери, как любят говорить дарийцы, но подбирай ключик по замку. Будь осторожен. Переоденешься и отправляйся.
После ухода молодого офицера Ленед задумчиво уставился на карту. Он видел перед собой не линии, начерченные тушью разных цветов на белом фоне, а замерший в тревожном ожидании старинный город, окруженный высоким валом, серые волны, разбивающиеся о скалистые берега, и скользкие неуклюжие плоты, медленно плывущие в сторону гиганских деревянных ворот.