Глава 75 (1/2)

Клиника «Халигаруш». Комиссар Августин Мерцелиус.</p>— Комиссар Мерцелиус, позвольте узнать, что вы устроили на магистрали Двадцать Пять-Ноль Четыре? — с раздражением спросил Алтанзор. Удивительно, конечно, что он решил позвонить мне только через четыре часа, однако его звонка я ждал и уже был готов отвечать на его довольно очевидные вопросы.

— Я провожу расследование по одному делу. Это было… задержание подозреваемого, — уклончиво сказал я. Все же, не стоило пока что по воксу говорить все. Мало ли у Барагаца есть агенты. Да и если Тивгарт с ним заодно, он тоже мог меня прослушивать, — Он оказал сопротивление, решив, что это нападение бунтовщиков, какие сейчас происходят с членами кланов — все же, мы ехали без опознавательных знаков и не успели потребовать остановиться.

Пару секунд стояла тишина. Прим-комиссар явно думал.

— Понятно. Можете сказать, что это за дело? — задал он следующий вопрос.

— Не по воксу. Как только расследование будет завершено, я предоставлю полный отчет, — мне хотелось бы, чтобы Алтанзору этого оказалось достаточно.

— Хорошо, комиссар. Однако будьте любезны, постарайтесь впредь не устраивать бардак подобных масштабов на важных инфраструктурных магистралях. Это довольно опасно, в том числе и для поставок продовольствия гражданским лицам. Хвала Богу-Императору, что последствия этого инцидента невелики.

— Аминь, — проговорил я, сложив руки аквиллой. Пускай его тут не было, зато тут была камера и мало ли, вдруг за мной решат последить, а я священным знаком себя не осеню, — Хотел еще спросить, что-то слышно об… Объекте, который сейчас находится на особом счету у командования?

Вновь последовала тишина.

— Вы настолько не доверяете местной вокс связи, комиссар? — слегка удивленно спросил прим-комиссар.

— Я предпочитаю перестраховаться, особенно после недавних событий, — объяснил я. Все же, угроза того, что даже бунтовщики могли прослушивать наши каналы, был слишком велик.

— Буду иметь ввиду. Касательно объекта… Ситуация не изменилась. Никаких инцидентов. Вообще.

От услышанного стало… неуютно. Все же, мы говорили про Тварь и тот факт, что она прекратила убийства, почему-то не радовал, а наоборот — сильно настораживал.

— На данный момент количество поисковых отрядов увеличено.

— Я понял. Благодарю, прим-комиссар.- ответил я, решив, что пора уже заканчивать.

— Конец связи, комиссар.

Вокс-связь отключилась и я закрыл глаза, пытаясь слегка успокоиться. Вся эта ситуация с Тварью сильно меня беспокоила. Было ощущение, что она что-то задумала, а мы не могли с этим ничего поделать, потому что любой кордон, который мы установим, она прорвет, а любое препятствие просто сломает. Я понимал, почему Тальраг решил, что она не несет больше опасности, нежели подозрения о появлении несанкционированных псайкеров, однако при этом его паранойя казалось неуместной.

И при этом помощи ждать пока что не откуда. Насколько я знал, подобными случаями должна заниматься Инквизиция, да только здесь, на Вильяр Уникусе, у нее было никакого представительства, а на то, чтобы просто сообщить о наших проблемах, потребуется время, не говоря уже о том, чтобы они сюда хотя бы прилетели.

А теперь еще устоялась своеобразная тишина. Тварь вроде и есть, а вроде она теперь вообще ничего не делает. Ни убийств, ни нападений, ничего. Скорее всего, теория о том, что она наелась и запаслась энергией, была правдивой. Вопрос лишь в том, насколько долго ей этих запасов хватит и как скоро удастся ее найти?

Ответов, разумеется, не было. Причем, не было даже предположений.

Еще через несколько минут дверь в палату, где лежал Виясот, открылась, и к нам вышла врач в белом халате, маске, прикрывающей лицо и глаза. Подобную униформу носили тут вообще все и это выглядело довольно необычно, учитывая, что это не было инфекционное отделение, но по всей видимости, тут очень сильно беспокоились за стерильность.

— Он пришел в себя, — проговорила она, — Можете с ним поговорить.

— Спасибо, — ответил я, кивнув, после чего встал с лавочки и направился в палату вместе с Маринуром, Ногроном и двумя гвардейцами, что тащили ящик.

Сама палата была небольшой, всего три на три метра, но зато индивидуальной, как мы и просили. Чтобы никто не мешал нам с допросом.

Виясот лежал под капельницей во все той же одежде, в которой мы его взяли. Голова была забинтована. Стоило нам зайти, как он стал удивленно смотреть на всех нас по очереди.

Гвардейцы положили ящик на небольшой стол, после чего сразу вышли за дверь, подчиняясь моему жесту рукой, а Ногрон и Маринур остались.

— Итак, Виясот, — начал я, встав перед ним, — Какой код от ящика?

— К-код? Я-я-ящик? — довольно испуганно и непонимающе спросил он, смотря на меня, — Я… Я не понимаю.

— Вот этого ящика, — указал я пальцем, — Какой код от него?

— Я… Я… Я не знаю… А… А кто вы такие? — неожиданно спросил он.

— Коми…- начал было я, но затем остановил себя, как только в голову пришла страшная мысль, — Какой сегодня день, знаешь?

— День… Двадцать четвертое число, кажется… Да, двадцать четвертое, — проговорил он задумчиво.

Сегодня было тридцатое число девятого месяца.

— Он лжет, — вдруг проговорил Ногрон, — Пытается притвориться, что у него амнезия из-за травмы, чтобы не допрашивали и выиграть время.

А вот это было неожиданно. Об этом я даже как-то не подумал — все же, травма головы действительно могла привести к амнезии, пускай он перед этим про ящик помнил и сказал нам, где он находится.

— Я… Я правда не помню…

— Слушай сюда. Я скажу один раз и повторять не буду, — проговорил я. Все же, Ногрону я доверял, потому если он говорил, что этот парень пытается притворяться, значит так оно и было, — Или ты сейчас говоришь мне пароль от ящика, или я тебе сделаю больно. Прямо здесь. Имею право и мне плевать, что ты ранен. А как только ты все расскажешь, я сделаю из тебя сервитора, который будет чистить туалеты. Понял?

Виясот посмотрел на меня с неприкрытым ужасом. Он прекрасно все понял.

— Т-три-шесть-один-ноль… Ч-четыре-пять-восемь-два, — протараторил он немного дрожащим голосом.

— Вот и отлично, — проговорил я, подходя к ящику и срывая маленькую сургучную печать с замка, на который была закрыта стеклянная крышка клавиатуры ящика. Под ней оказался металлический колпачок, которые я быстро открыл и увидел там замочную скважину.

Затем разорвал большую сургучную печать на ручке и размотал проволоку, которой она была обмотана.

— Ключ? — спросил я, повернувшись к лежащему парню.

— У-у-у меня…- Кжесмор дрожащими руками достал ключ, что висел у него на шее и передал мне.

Вставив ключ и повернув его, я открыл крышку.

— Так, три-шесть-один… Что там дальше? — переспросил я. Память на числа у меня была не из лучших.

— Ноль-четыре-пять-восемь-два, — ответил мне Маринур.

Как только я нажал цифру «Два», прозвучал писк, а затем — звук отпирания замков внутри. Крышка сразу же приподнялась с пшиком.

Открыв ее, я заметил… несколько непонятных предметов, лежавших в рядок среди мягких черных шариков сантиметрового диаметра, больше всего напоминавшими поролон. Верхняя же крышка была заполнена одним сплошным куском.

Первый предмет выглядел, как золотая урна для праха, украшенная серебряными узорами.

Второй предмет — ящик, который имел внутри десять маленьких коробочек с золотыми узорами.

Третий — небольшой золотой контейнер круглой формы.

Четвертый — еще одна плоская коробочка с золотыми узорами.

И пятый — длинная вытянутая коробка, тоже с узорами.

Позади меня послышались шаги Маринура и Ногрона, что встали по обе стороны.

— Боже-Император Всемилостивый…- с нескрываемым шоком прошептал Маринур, сложив руки аквиллой.

Ногрон ничего не сказал, но по его раскрытым глазам было видно, что он тоже удивлен. Затем он также сложил руки в священном жесте.

— Так, вы знаете, что это? — спросил я. Уже было понятно, что это что-то очень важное.

— Еще… как, — ответил мне рыжик, указывая на урну немного подрагивающим пальцем, — Вот это — урна с прахом достопочтенного архиепископа Мигарода Бигонела, принявшего смерть на костре от рук еретиков вместо отречения от Бога-Императора.

Затем руки Мара открыли второй ящик. Внутри оказалось десять маленьких коробочек, украшенных золотыми аквиллами, размером с коробочку для обручального кольца. Глаза рыжика вновь распахнулись.

— Ногти достопочтенного Ягуза Шуама, главы Миссионарии Галаксии, умершего от пыток еретиков на Южаге Секундус. Ногти — это все, что от него осталось, тело было утоплено в океане.

Маринур открыл третью коробку. Внутри оказалось золотое кадило.

— Одно из пяти Кадил Основания, доставленных сюда с самого первого дня колонизации планеты. Создано и благословлено в столице сектора Якурт, Гурдаште.

В четвертой оказался, как я понимал, кусок кожи, на котором виднелась татуировка в виде аквиллы. Сам кусок был еще дополнительной закрыт стеклом и, по всей видимости, заполнен какой-то жидкостью.

— Кусок кожи достопочтенного епископа Нурдана Сафага с его личной аквиллой, содранный богохульниками-атеистами на Оштальдурте за его отказ отречься добровольно от своей веры.

А в пятой, вытянутой коробочке оказались… зубы, что располагались двумя аккуратными рядами, по шестнадцать в каждом.

— Зубы святой Хинары, выдернутые еретиками во время ее десятидневных пыток, после которых произошло ее Возвышение. Это все — священные реликвии Экклезиархии. Боже-Император…- Маринур резко развернулся к Виясоту, — Откуда, ради Терры, у вас это оказалось?

Слышать Маринура таким было непривычно. Было хорошо видно, что он не просто возмущен — он буквально шокирован тем, что он только что узнал.

Виясот же выглядел бледным и разбитым, словно вся его жизнь кончилась и теперь само его существование не имело никакого смысла.

Что ж, это было не так уж и далеко от правды.

— Отвечай! — рявкнул я и ударил по кровати ногой, от чего Виясот вздрогнул и задрожал, прижав колени к груди и обняв их обеими руками.

— Э-э-элези… Э-экклезиархия не смогла… вывести их, когда начался бунт… Множество реликвий остались у бунтовщиков…

— И вы стали их выменивать у них в обмен на лекарства клана Гашор, так? — спросил я, на что Виясот удивленно посмотрел на меня.

— Д-да…- проговорил парень обреченным голосом.

— Что именно передали бунтовщикам?

— А-антибиотики… И противовирусные… Ю-юбрик так говорил, он этим занимался по большей части…

Меня не сильно заботило, кто из этих двоих больше занимался этим. Оба были виновны.

— Только зачем эти реликвии вам? — задал вопрос Маринур, — Экклезиархии вы их не продадите — она их просто отберет, а вас анафеме предаст, если откажитесь отдавать.

— Именно, — продолжил Ногрон, — Что вам за них давал Барагац?

Парень вновь посмотрел на нас удивленно. Похоже, он не ожидал, что мы столько всего знаем.

— В-вначале мы… торговали с бунтовщиками за золото… Прибыль — четыреста десять процентов, со всеми издержками и расходами… А потом вдруг в нас вложился этот старик… Хальяр Валиар, вольный ростовщик, один из самых крупных на планете… Он заявил, что все знает о канале… За молчание он потребовал, чтобы мы начали выкупать у бунтовщиков реликвии в обмен на медикаменты… Мы согласились. Передавать мы должны были их епископу Барагацу, в его храме.

” — Все чудесатие и чудесатие…» — подумал я про себя. Теперь становилась понятна связь между Барагацем и этими горе-бизнесменами. Тивгарт через мужа дочери своего первого сына держал их за яйца. Правда, теперь возникал новый, более сложный вопрос — на кой черт им нужны эти реликвии?

— Это была вторая партия реликвий? — спросил Ногрон.

— Т-третья…

— Что отправили в двух других?

— Э-эм…- Виясот скривился, словно пытался вспомнить, — Сейчас, я… Э-э… В первой было… сердце Буфада Можта…

— Можата, — поправил его Маринур, напоминая сейчас разозленного учителя школы.

— Перстень епископа какого-то… Имя на «Фы» начинается…

— Фыхтаза Акримского.

— Д-да… Еще налобная повязка чья-то… Белая, с надписями кровью…

— Налобная повязка канониссы-прецептор Деньяники Каласиани. Боже-Император, Милостивый и Милосердный…- прошептал с благоговением Маринур, сложив руки аквиллой.

— А-а-а во-во-второй… Кисти рук святой Екатенары Исцелительницы… Пуля какая-то… Из серебра…

— Не пуля. Умгизианский бронеболт. Точнее — наконечник от него, — с еще большим раздражением произнес Маринур. Казалось, что он уже начинает вскипать от необразованности Виясота по части реликвий Экклезиархии.

— Ну-ну да… Еще был… Прут… металлический… длинный такой, метров три в длину… Его в багажник едва впихнули тогда…

— Эгутский Столб Загубленных Праведников, — продолжил расшифровывать рыжик. Его познания в реликвиях действительно удивляли, пуская я и знал, что у него была феноменальная память на все, а знания — поистине энциклопедические.

— Также была скатерть… окровавленная…

— Туанирская Скатерть.

— И ремень… кожаный, черный…

— Ремень аббата Дашалара Илменкира, — проговорил Маринур, после чего посмотрел на меня, — Все эти реликвии хранились в храмах, которые сейчас утрачены.

— Так, с этим понятно, — сказал я, пытаясь обдумать все произошедшее. Затем я вновь посмотрел на Виясота, — Кто занимался организацией перевозок через фронт?

— Э-этим всем глава наших СКО занимается… Бюрдар Ахо. Ни меня, ни Юбрика он в детали не посвящал.

— То есть на тебе были только перевозка всего этого Барагацу? — задал вопрос Ногрон.

— Д-да… Чтобы не остановили машину просто так… И чтобы проследить за всем, — объяснил парень. В принципе, это было логично. Клановую машину без ордера протексы не остановят, а значит нет рисков попасться. Да и куда надежнее самому съездить и провести передачу, нежели доверять это кому-то. Мало ли что.

— Понятно. В клан Даягар вы тоже по требованию Валиара вложились? — решил уточнить я еще один момент. Автобиография Барагаца пахла откровенно плохо, слишком много в ее выпуске было странного, так что нужно было уточнить этот момент.

— Да…- закивал головой Виясот, — Мы тогда сильно удивились… Даже дивиденды были нормальными… Но спорить не стали, он настаивал…

— Еще вопросы есть? — спросил я, посмотрев на Миханга.

— Куда-то еще вкладывались по требованию Валиара? — спросил Ногрон, смотря на парня.

— Да… Закупали облигации, страховали, выдавали кредиты, инвестировали… Все по закону… Там длинный список, я… я напишу.

— Сколько вы успели получить золота? В вильях. И как сбывали его?

— Получили…- Виясот, судя по лицу, пытался вспомнить нужную цифру, — На тридцать три миллиона, кажется…

— Пресвятая Терра…- буквально пропищал шокировано Маринур, подняв глаза к потолку.

— Но сбыть мы еще ничего не успели… Слишком опасно. Мы… Мы пока только готовили… систему…

— Понятно. Больше вопросов нет, — заявил Ногрон, повернувшись ко мне, — Да и знает он немного, нужно еще брать Юбрика, Бюрдара и Ханьяра.

— Хорошо, тогда пошли, — приказал я, разворачиваясь к выходу.

— П-постойте! — пугливо проговорил Виясот, — А… А-а что с-с-с мной?

— Разберемся, — строго сказал я, остановившись у дверей.

— Я… Я в-ведь рассказал все… Э-это ведь будет… учтено? — все также пугливо проговорил парень. Он сейчас больше напоминал школьника, которого запихнули в полицию и допросили.

— Да. Будет.- честно сказал я, после чего вышел из палаты.

То, что он нам все рассказал, я действительно собирался учесть. Этого было вполне достаточно, чтобы заменить сервиторизацию на расстрел. На большее он мог не рассчитывать — эти идиоты давали бунтовщикам медикаменты, чем давали тем возможность лечить своих раненых и больных. Я не сомневался в том, что у бунтовщиков в приоритете были именно раненые солдаты, чтобы они могли затем вернуться в строй. Как-никак, антибиотики позволяли справиться с заражением крови, а противовирусные — с эпидемиями в армии. Может что-то гражданским и перепадало, однако это было бы для них слишком расточительно, особенно в случаи с антибиотиками. Так что прощать подобное просто за сотрудничество я не собирался.

Добравшись до нашего микроавтобуса, я пробрался внутрь вместе с Маринуром, Ногроном и Гихьяном, после чего двери закрылись и мы оказались в полной тишине.

— Итак, — начал я, смотря на бывшего вериспекса, — Насколько я понял, Тивгарт использовал Вюрштан, чтобы финансировать разные операции, в том числе и раздобыть реликвии?

— Именно, — подтвердил мои догадки Маринур, — Ему нужен был кто-то, кто будет финансировать его союзников, не привлекая внимания разведки. Поэтому, скорее всего, он не трогал золото. Это один из его резервов, который невозможно отследить, в случае чего.

— С этим понятно. Главный вопрос — на кой черт Тивгарту сдались эти реликвии?

— По всей видимости, ему и епископу Барагацу они нужны, чтобы улучшить свою репутацию в Экклезиархии, — начал объяснять Ногрон, — Во всяком случае, это наверняка был их план перед тем, как губернатор был убит женой, однако даже после этого они продолжили выкупать реликвии.

— Улучшить репутацию? — удивленно спросил я, непонимающе уставившись на Ногрона, — Они торговали с бунтовщиками, прямо во время войны. Они совершили преступление. Ладно еще Тивгарт, он через посредника действовал, его причастность не доказать, но Барагац работал напрямую.

— Он спас священные реликвии Экклезиархии от богохульных бунтовщиков. Как только он предъявит все это Совету Епископов, те простят ему все, что он успел натворить, а его репутация взлетит до верхних слоев атмосферы. К тому же, торговля с бунтовщиками велась не оружием, а медикаментами. Подобное дозволительно, если речь идет о спасении чего-то ценного или какой-то важной персоны. По такому вопросу даже не станут созывать Собор, просто объявят Праведным Деянием…

Правая рука, сжатая в кулак, резко выпрямилась и врезалась в стенку микроавтобуса. Послышался громкий металлический звук.

Кажется, осталась вмятина.

” — Спокойно, Августин… Спокойно…»

— То есть он и здесь выйдет сухим из воды. Так? — спросил я

— Сухим из… воды…- повторил недоуменно Ногрон, явно не зная этого фразеологизма, — Эм… Да, тут предъявить нечего.

— Блять…- прошептал я, вытаскивая руку из вмятины.

Снова эта мразь ускользала от меня. Снова он творил херню, которую ему спокойно сходила с рук.

Я понимал, что пытаться ему что-то предъявлять бесполезно. Может я и был комиссаром, однако на стороне Барагаца будет вся Экклезиархия, которая вряд ли бросит его после подобного «подвига». Тут уже сам Харьянди вмешается и я крайне сомневался, что он займет мою сторону.

Тупик. Ничего не попишешь.

— То есть нам остаются только эти двое вместе со всеми причастными в контрабанде именно золота.

Если уж с Барагацем ничего нельзя было сделать, то хотя бы остановить этот поток медикаментов бунтовщикам можно было.

— По сути — да, — сказал Ногрон, чем не сильно меня обрадовал. Вся эта ситуация мне откровенно не нравилась.

— Понятно…- уже кое-как успокоившись.