Глава 26 (2/2)

Однако внутри себя я все же почувствовал некоторое облегчение. Тот факт, что меня не лишали медицинской помощи, означал, как минимум, что сгноить меня тут не собирались.

С такими мыслями, я вновь лег спать.

Вновь металлический звук разбудил меня - на этот раз у входа стояли только трое стражниц.

- Комиссар Мерцелиус. К вам посетители.- проговорила охранница хоть и синтетическим, но все же женским голосом.

Я сразу же встал с кровати, надел тапочки, взялся за капельницу с концентратором и быстрым шагом направился к выходу, идя за стражницей, пока еще две стояли у меня за спиной.

Коридоры в местном СИЗО были довольно уныленькими, что было вполне ожидаемо для такого места. Простые серые бетонные стены, пол и потолок под приглушенным освещением белых ламп. По бокам - металлические бронедвери с цифровыми дисплеями с правой стороны. Возле некоторых находился караул из двух храмовых стражниц, которые никак не реагировали, когда мы проходили мимо них.

Об обороне здесь также позаботились на славу. Все коридоры перекрывались бойницами на поворотах, а сама планировка не имела никакой симметрии, напоминая сплошной лабиринт - точно такой же принцип, как в штабе Комиссариата.

Спустя несколько минут блужданий меня подвели к очередной бронедвери, которая ничем не отличалась от других.

Как только она поднялась вверх, я увидел за ней небольшую комнатушку, два на один метр, а напротив - еще одну дверь.

- Заходите.- произнесла стражница и я сделал шаг вперед, после чего дверь с лязгом закрылась и в комнатушке воцарилась тишина.

- Ожидайте.- произнес женский голос откуда-то с потолка.

По всей видимости, это было что-то вроде охранного шлюза. О безопасности тут позаботились на славу, с этим нельзя было спорить.

Еще пару секунд и дверь поднялась вверх, открывая мне проход в хорошо освещенную комнату.

Площадью она была где-то шестнадцать квадратов, четыре на четыре метра. По центру стояли два стола и стулья, разделенные толстой решеткой из прутьев толщиной в сантиметр и проемами где-то в десять.

И за этой решеткой я, к своей радости, сразу же увидел знакомое лицо.

Маринур.

Он был как всегда в своем черно-золотом элегантном костюме, с чисто выбритым лицом и хорошо уложенными волосами.

С ним был еще один человек, в костюме цвета ультрамарина и золотыми элементами, и некоторыми золотыми значками, инкрустированными сапфирами.

На вид ему было лет тридцать, черные ровные волосы, доходящие ему до плеч, вытянутое овальное лицо, карие глаза, острые скулы.

По всей видимости, это был кто-то из гражданских.

- Доброго дня, уважаемый комиссар,- с нескрываемой радостью и улыбкой на лице произнес Маринур, кивнув головой.

Второй человек также кивнул.

- Орильдан Щильвит, отныне и до конца дела - ваш праэсидиус-лексиум.

”- Законный сопроводитель. Адвокат, по всей видимости,”- понял я.

- Приятно познакомиться,- ответил я, проходя внутрь комнаты и садясь на единственный стул на моей стороне,- Рад вас видеть, Маринур. Хотя было бы лучше, если бы мы встретились при более располагающих обстоятельствах.

- Как и я,- рыжик и адвокат также присели по ту сторону решетки,- У нас нет ограничений по времени, однако должен предупредить заранее, что разговор здесь записывается.

- Понятно, спасибо.- это была действительно важная информация. Стоило следить за тем, что я буду говорить,- Пока что можете объяснить мне, что вообще происходит?

- Конечно,- ответил Маринур,- Насколько известно, арбитр-вериспекс Зульдо и комиссар Могырдун в своем совместном расследовании покушения на вас нашли доказательства того, что к этому причастен преподобный епископ Барагац.

”- Значит все же не Крингасур...”- мысленно подумал я. Это меняло достаточно много. Если архиепископ не стоял за покушением, то тогда я уже совсем не понимал, зачем ему меня арестовывать.

- По приказу арбитр-марицалум Наранеску,- продолжил мой гид,- епископу были официально предъявлены обвинения в покушении на убийство. Однако в ответ он признался во всем и предъявил встречные обвинения вам и архиепископу Крингасуру в недостатке веры. В связи с этим был санкционирован созыв Принципалус Консиллум.

”Главный Собор”

Услышать подобное было неожиданно. Выходило, что все мои мысли и подозрения касательно архиепископа были беспочвенны - он вообще никак не причастен к моему аресту, а как раз наоборот - его обвиняют со мной заодно.

- И его стали слушать, учитывая, что он признался в попытке убить комиссара?- задал я самый очевидный вопрос.

- Стали, так как он епископ,- продолжил Маринур,- И в этом всем кроется главная проблема. Если Собор признает вас виновным, вы будете преданы анафеме, а следовательно, покушение на вашу жизнь будет узаконено.

В комнате повисло молчание. Несколько секунд я сидел молча, пытаясь переварить всю эту информацию.

Это был пиздец. Это был полный пиздец. Меня вначале попытались убить, а теперь выходило, что все это могли узаконить, а ублюдок, который все это устроил, приковал меня и Антуана к кислородному концентратору, выйдет сухим из воды.

- Какого...- только и успел сказать я, чувствуя непреодолимое желание высказаться по этому поводу, но все же сдержался, вспомнив, что нас записывают,- Так... Подожди. А что насчет Антуана. Он ребенок и тоже пострадал от действий Барагаца. Ему и это что ли простят?

- С вашим воспитанником ситуация не очень обнадеживающая, уважаемый комиссар,- произнес адвокат ровным, спокойным тоном,- Проблема в том, что он сын низложенного губернатора.

- Низложенного, но не преданного анафеме,- сразу же возразил я, чувствуя, как внутри начинает вскипать гнев,- Он не был ни еретиком, ни предателем.

- Однако он был низложен за некомпетентность, вынудившей народ восстать против него, причем - во время войны с ксеносами,- все также спокойно продолжил,- Потому вопрос об Антуане будет рассматриваться на Соборе отдельно. Однако, если вас признают виновным, то у меня нет особых причин полагать, что его не признают ответственным за деяния отца. Как только это произойдет, его отравление во время покушения на вас не будет считаться подсудным.

- Блять...- прошипел я сквозь зубы, одновременно с этим сжав кулаки так, что неподстриженные ногти на левой руке впились в кожу ладони,- Он ребенок. Ему всего лишь шесть лет. Как его вообще можно признать ответственным хоть за что-то?

- Церковные законы имеют отдельные положения касательно семейной ответственности,- произнес адвокат,- Единственное, в чем я могу вас обнадежить - даже если он будет признан виновным, он все равно останется на попечении вашего полка.

Это было довольно слабое утешение, однако хоть какое-то. Уж лучше Антуан останется в полку, нежели окажется в каком-нибудь приюте или еще чего похуже.

Я не сомневался, что для родственников преступников в здешних местах это самое ”хуже” существовало.

- А что меня ждет?

- В лучшем случае - разжалование с позором и демобилизация,- начал Орильдан,- В более худшем - разжалование и пожизненная отправка на фронт с запретом на повышение. В самом худшем - разжалование и отправка в штрафной легион.

От этих слов я закрыл глаза и сделал глубоких вдох. Потому выдохнул. Внутри ощущалось волнение и страх. Для меня любой вариант был плох.

Отправка на гражданку? Отправлюсь на местное социальное дно, пахать на каком-нибудь заводе за гроши. Рядовой без права на повышение? Повезет, если год протяну, с моим-то здоровьем, которое держалось за счет того, что я комиссар и имел немалые привилегии. А даже, если протяну дольше, то все равно останусь рядовым до конца жизни. Штрафлегион? Тут вообще шансов ноль. С тамошними методами работы протянуть больше одного боя будет уже подвигом.

- Понятно. Что теперь мы будем делать? Как это все будет проходить?- решил я сменить тему. Надо было разбираться, как из всего этого дерьма выбираться.

- Для начала мы подадим прошение председателю собора, преподобному исполняющему обязанности архиепископа Кирмозу, об изменении меры вашего пресечения на домашний арест. Тогда вы сможете вернуться в выделенную вам квартиру, будете иметь нынешнее содержание и связь с внешним миром, но не сможете по своей воле покидать ее территорию или принимать каких-либо гостей.

- Это меня полностью устроит,- сразу же оживленно ответил я. Все же лучше было оставаться в комфортных апартаментах, вместе с парнями и Антуаном, нежели в этом хоть и довольно хорошем, но все же СИЗО,- Только как быстро все это будет проходить?

- С этим есть сложности,- произнес уже Маринур,- Для начала все семьдесят пять епископов должны будут собраться в Диспутатионибум Темплиус.

”Храм совещаний” - возник в голове перевод. В очередной раз я удивлялся местной любви к высокому готику.

- На это уйдет по меньшей мере двое суток.

- Затем должны начаться слушанья по вашему делу,- продолжил за рыжиком Орильдан,- И вот тут уже мы не можем точно сказать, как долго все это будет проходить. Вполне возможно, что все это займет несколько недель.

С трудом я сдержался от того, чтобы не заматериться от такой новости. Неделя здесь была десятидневной, а следовательно, несколько недель - это минимум тридцать, может сорок дней.

И это прямо накануне важнейшей на данный момент военной операции по деблокированию котлов с СПО-шниками. Да уж, это то, что нужно.

- Такая себе перспектива, если честно...- произнес я.

- К сожалению, альтернативы нет.- сразу же сообщил мне адвокат.

- Понимаю,- спорить с этим я не собирался,- Что насчет самой процедуры Собора? Что меня ждет?

- Диспутатионес Виситатиум,- серьезным тоном произнес Орильдан.

”Проверка дискуссией”

- Вы предстанете перед всеми членами Собора и будете отвечать на все вопросы, которые вам зададут. Тут вам понадобиться все ваше красноречие, какое у вас есть. И будьте уверены, тот факт, что вы являетесь комиссаром, вам поможет лишь отчасти - епископов очень сложно удивить.

- Что ж, с этим я постараюсь.- предупреждение Орильдана я не собирался списывать со счетов, однако перспектива разговаривать перед большим количеством людей меня не сильно пугала. Все же, я достаточно много раз это делал, чтобы всякий страх сцены из меня начисто пропал.

- К дискуссии мы подготовимся отдельно, для этого время у нас будет.

- А на чем вообще строится обвинение епископа Барагаца?- решил поинтересоваться я. Это было достаточно важно, так как следовало понимать, к чему нам готовиться.

- На данный момент - неизвестно,- произнес мой адвокат, чем несколько меня удивил,- Преподобный епископ Барагац имел право выдать обвинение и вам, и архиепископу, без объяснения причин. Подробности обвинения мы узнаем только когда начнется Виситатитум.

- Понятно. То есть теперь остается только ждать?

- Именно,- сказал адвокат,- Пока что наберитесь терпения и ждите. Я же займусь всеми необходимыми процедурами.

- Благодарю, уважаемый Орильдан,- искренне поблагодарил я,- И вас, Маринур. Без вас мне было бы гораздо тяжелее.

- Всегда рад помочь, уважаемый комиссар,- сразу же ответил рыжик.

- Как и я,- продолжил за ним мой адвокат,- Если у вас больше нет вопросов, то на этом мы можем закончить.

- Хорошо. Только у меня будет одна просьба к вам, Маринур,- произнес я, понимая, что не могу не сказать кое-что напоследок.

- Конечно, уважаемый комиссар. Сделаю все, что в моих силах.

- Передайте Антуану, что со мной все в порядке. И попытайтесь объяснить ему ситуацию. Ему сейчас тяжело и я бы хотел, чтобы он хоть немного меньше волновался насчет всего этого.

- Я вас понял, уважаемый комиссар,- уверенным тоном произнес Маринур. Я бы хотел еще и парням передать привет, но помнил, что нас снимают и такое делать все же не стоило. Как-никак, панибратские отношения с собственными подчиненными не стоило выносить напоказ, особенно, когда я уже на скамье подсудимых.

- Тогда на этом закончим. Хорошего вам дня, уважаемые,- сказал я, вставая со своего места.

- И вам того же, уважаемый комиссар,- сказал рыжик, в то время, как адвокат просто кивнул.

Спустя пару секунд моя дверь открылась и я вышел в коридор в сопровождении стражниц.

И лишь когда я оказался в своей камере, я еще раз стал размышлять над всей ситуацией, что сейчас происходила.

Пока что меня серьезно волновал один момент - это длительность всего этого Собора.

Если я буду торчать здесь тридцать-сорок дней, пока на фронте идет масштабное наступление - это вызовет серьезные вопросы у гвардейцев.

Тут придется прямо сказать, что со мной что-то случилось. Пока что на ум приходило осложнение после ранения в бою, но все равно срок был чертовски огромный. Торчать столько времени в квартире мне было бы морально неприятно - пока я буду наслаждаться комфортом, наши парни будут погибать в коридорах улья, сражаясь с бунтовщиками.

Мне этого не хотелось. Просто отдохнуть несколько дней, провести время с Ниринтой или Антуаном - да, это можно, но целый месяц просто лежать на диване, упитываясь изысканной кухней и смотря местный телик - это уже явно перебор.

Это было морально неправильно.

Другой вопрос, который меня начал волновать - что именно есть на меня у этого Барагаца?

На ум приходило только то, что я отказался отвоевывать этот трижды проклятый Храм имени Святой Хинары. Можно было согласиться, аргумент серьезный, но и у меня своих серьезных аргументов по этому поводу было предостаточно.

Ничего другого у самого Барагаца, по сути, не оставалось.

Мои отношения с Ниринтой? Не факт, что он вообще о них знает, а даже если знает, то ничего не нарушалось - мы оба комиссары, из разных типов Комиссариата и при этом равны по ранговому табелю, все встречи происходили во время официальных увольнительных, а сами комиссары обеты безбрачия не дают. С какой стороны не подходи, тут никак не подкопаешься и сам Барагац должен это понимать. Я крайне сомневался, что он решил мне выставить обвинения без должной подготовки - даже если предположить, что он это все сделал просто от безысходности, когда арбитры прижали его, у него наверняка было заготовлено что-то на крайний случай.

Филгеирт? Он хоть и был изгнанником из Арбитрес, но был полностью верен Имперскому Культу. К тому же, я отдельно проверял, изгнанникам из Адептусов можно добровольцем идти в Имперскую Гвардию, где их статус не имел значения и никак не мешал им в продвижении по службе.

Антуан? Слишком мелко, чтобы даже пытаться предъявлять обвинения в недостатке вере.

Какие-то мои действия на Акитос Прайм? Если предположить, что Барагац уже знает о моих похождениях там, то все равно непонятно, за что там можно уцепиться.

С Экклезиархией там у меня не было никаких конфликтов. Да, можно вспомнить мою попытку организовать бордель для солдат, но там все было в рамках закона, а наш капеллан Берген лично заявлял тамошним проституткам, что с солдатами быть не грех и Император все простит. А наезжать на гвардейского капеллана у Барагаца вряд ли хватит полномочий. Хоть я и не специалист по церковным вопросам, но раз Гвардия стоит выше планетарных частей, то следовательно и гвардейские церковники стояли или выше планетарных, или просто им не подчинялись.

Больше никаких идей по поводу того, какие у Барагаца могли быть аргументы для обвинения, у меня не было.

Внутри от всего этого вообще возникал странный диссонанс. Я этого гребаного Барагаца в глаза не видел ни разу и понятия не имел, как он выглядит, но при этом напрягал голову насчет него сверх всякой меры.

Это было как-минимум странно.

Решив, что больше размышлять по этому поводу уже не имеет никакого смысла, я решил лечь спать. Пускай я и понятия не имел, сколько сейчас времени, но как говориться, утро вечера мудренее.