Глава 25 (11) (1/2)

POV/Леви

Мой Ford быстро въехал в длинный темный туннель, который вел прямиком из Стохеса в Подземный город. По дороге мы с Алессандрой не проронили ни слова, напряжение все еще ощущалось между нами, хотя я уже был готов на объятия и поцелуи.

Через полчаса дороги мы оказались на месте. Нас пропустили лишь по моему специальному пропуску капитана военной полиции, поскольку так просто в Подземный город не попадешь никогда. Сами люди из-под земли, даже очутившись на поверхности, не могли там долго прожить без документов.

Оставив машину на парковке, я проверил наличие пистолета за спиной, денег и, взяв Але за руку, направился в свои родные, но до сих пор вызывающие во мне боль места.

— Такое чувство, будто светлый день за секунду превратился в ночь, — я не смог не согласиться с Алессандрой.

Подземный город являлся своего рода убежищем, куда военная полиция всего Парадиза могла эвакуировать людей в случае опасности. Он находится в огромной подземной пещере под столицей. И прослыл весьма неблагополучным местом, притоном для бездомных, преступников и женщин с низкой социальной ответственностью.

— Леви, это… — Алессандра осмотрелась вокруг. Взгляд, застывший на черном-черном «небе», снова пустился по улице и остановился на пьяных мужчине и женщине, выходивших из местного бара. Сначала взгляд Але как будто даже потерялся среди всеобщей атмосферы (в этот момент я подумал, что она действительно не верит, что я здесь мог родиться и жить какое-то время), но сейчас все внимание сосредоточилось на местности. — Завораживающе, но так стремновато. У меня даже ноги начинают подкашиваться, а здесь живут все-таки люди и наслаждаются в какой-то степени жизнью.

— Конечно, но жителям Подземного города живется не так хорошо, как тем, кто живет на поверхности. И это касается не только их морального, душевного состояния, но и физического, — я вяло улыбнулся и сжал крепче ладонь Алессандры. — Каждый здесь может родиться с какой-то болезнью, заболеть ею, большинство людей не могут работать и зарабатывать себе на пропитание. И все это из-за того, что в этот город абсолютно не попадает свет. Без солнечного света люди начинают буквально «гнить». Мне крупно повезло, что я смог выбраться отсюда.

Игла воспоминаний ушла из сердца, и все внутри заполнило неясное будоражащее чувство. Мы шли по улице, Алессандра увязала в зрелище.

— Но ты говорил, что здесь даже полиции нет.

— Да, из-за этого уровень преступности в Подземном городе зашкаливает. Наши копы приезжают сюда только тогда, когда случается что-то серьезное. — Я промолчал о том, что здесь действовало множество различных преступных группировок, с некоторым Кенни был в контрах, а с некоторым водил дружбу «до гроба». — Именно здесь мне довелось родиться. В этом грязном, сыром и противном месте.

Алессандра заморгала, обретая способность видеть и различать черты.

— Я теперь понимаю, почему твоя мама встала на такой путь, — я вскинул бровь, ожидая услышать самую распространенную версию — безработица, но ответ последовал сразу: — Она была очень красивая, а здесь, видимо, красивым только один путь.

— Это да, но, фамилию «Аккерман» здесь не любят. Не спрашивай, — я посмотрел на нее, ласково улыбнувшись. Але покорно согласилась. — Пришли, — выронил я. Мы остановились возле дома, где я когда-то жил с Фарланом и Изабель. Там сейчас горел свет, и уже кто-то давно поселился другой. Не отпуская руки любимой, я направился к ступенькам, чтобы добраться до двери. Уверенно постучал.

Твою мать, ну что я здесь делал, в самом деле, что я здесь искал? Покойных Фарлана и Магнолию? Вопрос остался невысказанным. Мне открыл дверь маленький мальчик лет четырех или пяти, не мог разобрать, все дети в Подземном городе неважно питались и не видели солнца, поэтому выглядели младше своих лет. Я улыбнулся и коротко кивнул ребенку, но из кухни донесся грубый мужской голос.

— Эй, какого хуя вам здесь надо? Комуналку мы заплатили, что еще?

Я не растерялся, а вот Але — окончательно. Я повернулся к ней и заглянул в глаза. Бедняжка. Она впервые была в подобном месте, хоть к грязи и мерзости не так предвзято относилась, как я, но все эти жуткие жители Подземного города, его запах, атмосфера, ее пугали по полной.

— Не хотел вас беспокоить, просто я когда-то здесь жил, вот и захотелось посмотреть родные просторы. — Мой взгляд уперся в мужика, который вытер жир с подбородка и облизал пальцы, я обратил внимание на его ладони и руки. Они потемнели от въевшегося машинного масла, как будто он оттирал его, но налет остался. Видимо, подрабатывал автомехаником. Затем мой взгляд устремился на полупустые бутылки из-под алкоголя и недоеденный фаст-фуд на столе. В квартире пахло кошачьей мочой, но кошки я не видел. Мои пальцы нащупали на спиной пистолет. На всякий случай. Алессандра настороженно разглядывала обстановку жилья.

— Посмотрел, а теперь проваливайте!

Я хотел было еще что-нибудь высказать, но Але растерянно шепнула мне на ухо, что не нужно дразниться. Я послушался, как зайка, затем достал бумажник из кармана и вручил мальцу купюру.

— Купите еды ребенку и сладостей. Он должен нормально питаться.

Мужик замер, не сказал больше ни слова. Такая благотворительность со стороны неизвестных людей его привела в ступор. Но я захлопнул за собой дверь, и мы направились дальше.

— Больше ни с кем здесь не заговаривай, Леви, пристрелить могут.

— Алессандра, я работаю в полиции, таких упырей не боюсь.

— Все равно. Я переживаю за тебя.

— За меня не нужно волноваться. Я очень хорошо знаю местный контингент, — подавшись вперед, я поцеловал ее в висок. Мне было приятно, что она продолжала в какой-то степени меня любить такого, каким я был.

Мы шли дальше. По взглядам прохожих заметил, что нас считали здесь чужаками. Особенно все смотрели на Алессандру: ухоженную, очень миловидную, с красивой фигурой, аккуратную, одетую в недешевую одежду. А меня побаивались, словно знали, что я слыл в народе безжалостным ублюдком.

Гребанная жизненная ирония — быть из древнего рода Аккерман и родиться в крысиной дыре под названием Подземный город.

Мы шли еще минут десять по городу, который годами находился в плену тьмы и который я знал на зубок. Я никуда не смотрел, только вперед, а Алессандра продолжала осматриваться по сторонам, прижимаясь ко мне крепче. Шагая по тротуару, слышно было, как из каждого бара звучала либо музыка, либо пьяные возгласы. Весело здесь, однако. Как и двадцать лет назад.

— А вот здесь я родился. Здесь жил, скорее, выживал, пока мама не умерла. Это бывший публичный дом. — Я замер, сделав шаг на ступеньку вверх. Мой взгляд остановился на хиленькой двери и разбитых окнах. Видимо, здесь уже ничего не происходило. Весь движ сосредоточился в центре города, а на окраинах перебивались бездомные и крысы. Я шагнул вперед, дернув на себя ручку двери. Вновь взяв Алессандру за руку, я прошел с ней дальше и остановился посреди холла. Зачем-то задрал голову и бесцельно обвел взглядом верх лестничной площадки. Здесь было очень грязно и неприятно пахло, скорее всего, не один засранец здесь мочился годами. Гадость. Мне было мерзко находиться в этом притоне, я периодически поглядывал на свои вылизанные туфли-оксфорды и печалился, но не мог не показать Алессандре, где я родился. Она должна была познать меня со всех блядских сторон.

Алессандра осталась стоять у двери.

— Ты правда собираешься искать комнату мамы? — хрипло выронила она, проверив время на часах в телефоне. — У меня связи нет.

— Да, здесь ловит плохо, — подтвердил я. — Только не принимай меня за мазохиста. Я хочу найти эту комнату.

— Ты мазохист, Аккерман, — Алессандра тяжело выдохнула, а потом улыбнулась. — Ну пошли. Надеюсь, нас тут не поджидают убийцы с ножами.

На самом деле, такой вариант тоже приходил мне в голову. Но не озвучивать же… Але и так в этом городе боялась каждой тени.

— Я же сказал, что хуже меня здесь никого быть не может, — хмыкнул я, искренне веря своим словам.

Верной комнаты, где жила Кушель, мы не нашли, а точнее, я не нашел, потому что это было невозможно. Дверь не подписывалась, а комнаты были похожи друг на друга: поломанные кровати, грязь, пыль толщиной в два мои пальца. Однако хорошо, что я бросил это дело и вышел в холл, пока Алессандра шла за мной по пятам. Все тщетно.

Но где-то то же мы с мамой когда-то жили, она меня ласкала, кормила, любила…

Твою мать, я запутался. Нужно взять себя в руки, не посметь бы превратиться в тряпку перед Алессандрой.

Когда мы вышли на воздух, в какой-то момент мне стало настолько хуево, что Але даже заметила слезы на моих глазах. И все это не от грязи, болезненные воспоминания дали знать, и это с тем учетом, что я никогда не плакал.

— Любимый… — Алессандра остановила меня и обняла, немного напрягшись, мягко поцеловала меня в щеку. — Это все так тяжело… Я понимаю, что тебе пришлось пережить. И это нормально, что на тебя накатило. Ты правильно сделал, привезя меня сюда.

Замешательство смешалось с нерешительной надеждой в ее глазах, когда я сам коснулся ее щеки губами, затем прижался лицом к ее ароматной скуле. Она обняла меня еще крепче посреди малолюдной улицы.

— Посмотри на меня, — раздался совсем рядом с моим ухом тихий голос, посылающий мириады мурашек по всему телу. — Пожалуйста, — уже чуть настойчивее.

Одна слеза прочертила себе дорожку вниз, оставляя соленый след на моей щеке.

Дышать сразу стало легче. Алессандра тоже сделала глубокий вдох, громко выдохнула и отстранилась от меня. Голова опустела. Как-то все слишком осложнилось. И продолжало осложняться. Кенни, я, моя девочка и мои постоянные издевки в голосе…

— На сегодня хватит. Этот визит в Подземный город начал надоедать, и терпеть его дальше нет смысла. Достаточно и одного раздражителя в твоей жизни — меня. Хотя я бы не против чего-то выпить. Знаю одно местечко.

Вернувшись к машине, мы поехали в центр города.

***</p>

— Ночной клуб? Мне кажется, в Подземном городе ночной клуб лучше переименовать в «круглосуточный», — заметила Алессандра, когда мы спустились в помещение с музыкой и пока что приглушенными разговорами.