Глава 11 (1/2)

POV/Алессандра

— Твари! Поубивать сволочей хочется и руки поотрывать, — Леви грубо выругался в машине, коснувшись смоченной спиртом ватой моей немного поврежденной губы. Его тон голоса был низким и спокойным, но таким пронизывающим, словно дотрагивающимся до моих голых нервов. — Я тебе говорил, что здесь опасно, а ты все «сама-сама дойду». Почему такая упрямая? Это все из-за твоей глупой ревности. А я, осел, послушался.

Леви приподнялся и наклонился ближе, чтобы обдуть мою щемившую губу. Болезненное покалывание прекратилось. Аккерман вдохнул полной грудью и тихо выдохнул. Затаив дыхание, мое тело стало таким напряженным, что была уверена - взорвется в любой момент. Его губы коснулись моих, и я вздрогнула, невольно отвечая на поцелуй. Я пыталась смотреть ему в глаза, ища жалости, защиты, близости. Мои пальцы заранее схватили его плечи, а он в ответ осторожно поцеловал меня в уголок рта, попеременно прихватывая то верхнюю, то нижнюю губу.

— Ну все, поехали, — оторвавшись от меня, он взялся за коробку передач. — Что там с твоим телефоном, покажи? — сказал он позже, когда мы отъехали от района, где я жила.

Я достала из сумки свой любимый и родной телефончик. Он не разбился полностью, пострадал только экран. Но я проверила, что на тактильность смартфон мог отвечать, правда, из-за сетки усложнялся вид картинки.

— И что ты будешь делать теперь?

— А что я должна делать? — я медленно подняла голову и посмотрела на него.

— Черт… — Леви нервно забросил руку за голову и взъерошил волосы на затылке. — Прости, я должен был схватить тебя в охапку и сразу увезти к себе домой. Нельзя было стоять там и слушать твои драмы ревности. Сейчас новый телефон тебе купим.

Мои губы мгновенно сжались в линию, брови сдвинулись.

— Ты смеешься? Я этим пока попользуюсь.

— Да, смеюсь, Алессандра, смеюсь, бля, — очень строго ответил он. Я стыдливо замолчала, понимая, что в наших, еще пока никаких, отношениях решал все Леви. — Я не умею читать мысли, представь себе, и у меня недостаточно терпения

угадывать твои фантазии, понимаешь?

Он посмотрел на меня, тон его голоса был грубым. От его отпора внутри меня все упало, а глаза стали теплыми от слез. Левой рукой Леви удерживал руль, правой достал из бардачка пачку сигарет, потом ртом выудил одну и через несколько секунд начал выталкивать клубы дыма изо рта.

Запах табака ударил мне в нос.

Подъехав к первому попавшемуся магазину гаджетов, который работал допоздна, Аккерман сам туда пошел и купил мне телефон. Мне ничего не оставалось делать, кроме как поблагодарить и извиниться за то, что Леви рисковал своей жизнью ради меня. Хотя таких наркоманов капитан полиции видел каждый день.

***</p>

Оказавшись в уже знакомой квартире, Леви уговорил меня сразу принять горячий душ и предоставил свою идеально белую и чистую рубашку.

— Увы, женских ночных сорочек у меня нет.

— Спасибо, но она брендовая, вдруг я ее нечаянно вымажу или пуговица оторвется?

— Можешь спать голая, я не против.

— Леви… — укорительно протянула я.

— Тогда не говори ерунды, — он передал мне большое темно-серое полотенце, и я скрылась за дверью роскошной ванной комнаты.

Ванная Леви мне еще тогда запомнилась. Такая просторная, с огромной душевой прозрачной кабиной, эстетичным серо-бежевым дизайном, а широкое зеркало над белоснежным умывальником меня просто сводило с ума.

Только перед тем, как расслабиться под струями воды, я набрала Пик еще со старого телефона, чтобы объяснить происходящее. И внезапно внутри меня появилась какая-то съедающая изнутри дикая злоба на саму себя. Я опять поддалась порыву. Опять не смогла противостоять своему желанию уехать с Леви. А память вновь и вновь прокручивала воспоминания о минувшем мерзком вечере. Но Фингер, оказывается, и так все знала, ей в подробностях рассказал Жан.

— Только вот не пойму, Але, какого ты делаешь в квартире у капитана Леви? Давай бери такси, я тебя тут встречу.

Я до сих пор ничего не говорила Пик об Аккермане, и у нее, вероятно, произошел когнитивный диссонанс.

— Отчаянные женщины способны на сумасшедшие поступки, дорогая. Просто капитан Леви решил мне помочь. Ничего плохого в этом нет.

— Ну смотри, чтоб эта помощь не вылилась в твою беременность. Этот извращенец способен на все.

— Боже, идиотка! Причем здесь это?

Но в голосе Пик явственно прозвучала улыбка.

— Ладно, ничего. Если начнет к тебе приставать, ударь его хорошенько по яйцам. Мужикам там очень больно.

— У меня и так разболелась голова, не хочу слушать твои сказки.

— Сказки? Сколько девушек так пропадало, или же их отправляли работать секс-рабынями.

— Пик, я в квартире капитана полиции Стохеса, начальника твоего парня, а не какого-то бандита-олигарха.

— Ну, окей. Просто он мутный тип, будь осторожна.

— Все, мне нужно маме позвонить. Твои предположения о капитане Леви необоснованные. Он — хороший человек.

Я разнервничалась еще больше. Хотелось искренне поделиться с подругой тем, что Аккерман мне ужасно нравился, что в первую нашу встречу, на слепом свидании, у меня в сердце сильно что-то екнуло, словно иглой кольнуло, когда я увидела его возле выхода, стоявшего и курившего сигарету. Правда, в тот момент мне не хотелось его узнавать ближе, пусть так и остается для меня таинственным незнакомцем, что проник в мои мысли, въелся под кожу так глубоко, что и не вытащить оттуда уже никак.

Едва я попрощалась с подругой, раздался звонок. Моя мама, как чувствовала, позвонила первая.

— Ма-ам, у меня были курсы, ну какое забыла?

— Извини, конечно, Алессандра. Я просто волнуюсь… Одевайся тепло, хорошо?

— Обязательно.

— И даже в помещении накидывай на плечи что-то теплое. И прячь поясницу… Такие холода.

Это повторялось постоянно. С родителями я созванивалась через день, но никак не могла перестать психовать из-за маминых напутствий.

— Ты какая-то расстроенная, доченька. Что-то случилось? Может, мальчик какой-то обидел, ты у нас девочка красивая…

Что уж сказать, меня чуть не изнасиловали придурки в подъезде, а сейчас я пребывала дома у мужчины намного старше себя, с которым мы постоянно не по-детски целовались и который будоражил мои сердце и душу.

— Все в порядке, мам, просто устала. День выдался тяжелым. Ладно, хочу душ принять.

— Я тебя люблю, — тихо сказала мама. — Сладких снов. Папа тоже целует.

— Я тебя тоже люблю. Спокойной вам ночи.

Я прервала вызов и мягко улыбнулась погасшему разбитому экрану. Как бы сильно не раздражали повторяющиеся из раза в раз просьбы одеваться и звонить, я стоически их переносила. Это было трогательно. Мама стремительно теряла зрение, вышла на пенсию и ухаживала только за папой. Ей просто необходимо было заставлять меня одеваться и контролировать. Это для нее было важно. И это нужно было терпеть.

Когда я поняла, что ко мне никто не постучится, выясняя почему я долго торчу в ванной, я сняла с себя всю одежду, аккуратно сложив на алюминиевую вешалку возле стеклянной кабины. Горько улыбнулась, открыла кран и встала под душ.

Горячая вода напором смывала с моей кожи запах тех ублюдков и неприятного вечера. Смывала усталость, а еще облегчала боль во всем теле, но, несмотря на искушение, я не стала долго нежиться и вскоре вышла.

Рубашка Леви мне была коротковата, хорошо, что я белье надела, а то слишком откровенно бы получилось в области груди. Но Аккерман в любом случае увидит мои кружевные белые трусы, что уж поделать. Как будто я не хотела, чтобы он их видел.

Я смущенно сглотнула, выбравшись из ванной, глянула на строгого Леви, говорившего в данный момент по телефону. Он протяжно посмотрел на меня, и я покрылась мурашками. Затем указал мне взглядом на чашку с чаем и круассанами перед электрокамином. А мой желудок порядком напоминал мне о еде.

— Благовоние мужского геля на всю квартиру, — Леви отключил телефон и положил его на барную стойку.

— Извини, женского геля не нашла.

— У меня в принципе ничего женского нет. Имелась только запакованная зубная щетка, которую я тебе дал, и то — унисекс. И… тебе идет моя рубашка, — он даже не взглянул на меня, вероятно, уже скользнул по мне взглядом раньше, как я только вышла из ванны. Я стыдливо натянула его вещь на бедра.

— Я не сильно долго торчала в ванной?

— Боже, мойся, сколько влезет. В твоем распоряжении вся квартира. Чувствуй себя как дома. Меня, скорее всего, не будет дня три. Но точно не знаю, когда вернусь. Можешь пожить здесь. У меня есть ноутбук, занимайся, отдыхай, делай свои уроки. А в свой отмороженный район я тебе не разрешаю возвращаться.

Я почти перестала дышать и чуть слышно простонала от его слов. Я видела, как Леви томно прикрыл глаза от усталости, опуская голову. Говорить не о чем, я и сама не рвалась к себе в квартиру. Но там были вещи…

— Леви, а этот марлийский преступник очень опасный?

— Он подонок. И я хочу засадить его за решетку. Но это будет не так просто. Он не обычный злодей, он вор в законе, убийца, — Аккерман покосился на пустую чашку. Оттолкнулся от дивана, резко встал и зацепил керамическое «ушко» пальцами. — Этот тип настоящий ублюдок. Но… не бери в голову.

Не особо разбираясь в работе полиции, я все же понимала, что слишком было рискованно ехать так далеко, посылая молодых неопытных кадетов в лапы какому-то махровому преступнику. Только от меня это не зависело. Впереди еще несколько дней. И впереди ночь под одной крышей с Леви. Не стоит ее портить. Пусть эти короткие моменты в шикарной квартире запомнятся как нечто хорошее. Замечательное, головокружительное, сладкое, тягучее, как горячая карамель. Леви — капитан, он знает, что делать и уехать утром ему никто не помешает.

Допив чай, Аккерман напористо настоял, чтобы я спала в его кровати, а сам он ляжет в гостиной на диване. Пока я занималась новым телефоном, сидя на шелковых покрывалах, Леви собирал вещи на задание: готовил оружие, легкий кевларовый бронежилет, поясную кобуру, какие-то ключи, видимо, от полицейской машины или еще от чего-то, собирал одежду.

— У тебя тут целый склад, оказывается, — в глубине широкого шкафа с мужскими вещами я украдкой заметила ружье, автомат, ряд всяких разных пистолетов, дубинку, китель с погонами, наручники, газовый баллончик, ножи, полицейские нашивки и прочее. Я наблюдала сцену, как Леви заряжал несколько пистолетов, с огромным интересом и восхищением. Боже… Я и названия этого всего оружия толком не знала, а он мастерски владел этими опасными вещами.

— Ага, — произнес Леви. — Только, Алессандра, я тебя оставляю в квартире с учетом того, что ты сюда и носом не поведешь. Оружие очень опасное.

— Слушаюсь, капитан, — сказала я и приставила кулак к груди, как это делали все полицейские в Стохесе. — Я и не собиралась.

Его взгляд на мгновение метнулся к моим обнаженным икрам, но затем вновь вернулся к пистолету.

— Вижу, хочешь коснуться? — вдруг спросил он с ухмылкой, держа в руке один из стволов.

Я сглотнула и кивнула, устремляя взор к пистолету. Поднявшись с кровати, я подошла к Леви. Моя ладонь сама потянулась к оружию, неумело касаясь его указательным и средним пальцем, словно боясь, что он может укусить меня. Аккерман взял меня за запястье и моей рукой осторожно провел по рукояти, спусковой скобе, потом затвору.

— Ого, такой тяжелый. Никогда не держала в руке пистолет.

— Ну, и не нужно, в принципе, — шепот прошелся по моему уху, и я ощутила горячее дыхание на шее, а затем невесомый поцелуй на скуле. Мужские пальцы скользнули по краю рубашки, касаясь лоскутка трусов.

Прикосновения настоящего мужчины, такие желанные, что испепеляли меня, пропуская разряды импульсов по коже. Поцелуи обжигали всю мою щеку, шею, продолжаясь на ключице.

Но, прочистив горло, я улизнула от очередного столкновения губами, которое влажно мазнуло меня по щеке.

— Время… Сколько времени? — я подняла глаза, и Леви, двусмысленно ухмыльнувшись, нехотя поднял руку и взглянул на часы.