Глава 10 (1/2)

Я уже не по-детски пьян, и мысли мои лихи.

Не пойму, тебе нужен я или лишь обо мне стихи?

Я хотел бы все это слить, не множить свои грехи,

Но с тобою хочется вглубь, а не только в верхи<span class="footnote" id="fn_31524183_0"></span>.

</p>

— Я, дурак, не спросил, как экзамены. — Изо всех сил пытался переключиться на мысли о чем-то обыденном, но снова и снова возвращался к Алессандре и ее женственности, потому что она была великолепна. Когда-то я сказал Ханджи, что время от времени думаю о порно, чтобы возбудиться, но она сказала, что лучше я буду вялым, чем буду представлять порно во время секса. Но у меня всегда была здоровая эрекция и нормальное либидо, просто мы с Зое не подходили друг другу в постели.

— Экзамен по французскому сдала на отлично, — с гордостью произнесла Алессандра, — а послезавтра будет последний в этом семестре. — Она нахмурилась, затем выпрямилась во весь свой довольно высокий рост (я был лишь немного выше).

— Умница, — восхитился я, искренне радуясь, хоть и беспристрастно. — Ну вот, здесь я иногда сплю, — я пропустил ее вперед в спальню, открывая дверь.

— Ничего себе, какая комната! Роскошно! — Восторг пришел сразу. Но спальня и правда производила неплохое впечатление: все в темно-серых тонах, приглушенный свет, широкое зеркало в полстены, огромная двуспальная кровать с серыми шелковыми простынями.

Да, я любил немного шикануть. Стохес недешевый город, поэтому и зарплата у меня была соответствующая, как для капитана полиции. Хотя на что я там растрачивался? На обувь, часы, ремонт и гаджеты для квартиры.

— Жилье купил пять лет назад. А спальню обставил относительно недавно.

Алессандра заволновалась, завертела ножку бокала в руках, принялась все рассматривать, а я тем временем прожигал ее фигуру взглядом не в силах переключить свое внимание на что-то из предметов интерьера. Затем аккуратно поставил свой бокал на стеклянный столик перед зеркалом.

— Мечта, а не зеркало, — она также поставила свой бокал, чтобы поправить волосы в отражении. Грациозно выгнувшись, Алессандра уперлась руками о толстое стекло и принялась поправлять макияж, хотя, как по мне, все было превосходно. Мне нравилось все: как она себя вела, как шла, как говорила. Я невольно засмотрелся в ее отражение, поправляя через карман проснувшийся член. Она резко обернулась, увидев, что я смотрю на ее ножки и красивую попу, обтянутую тканью платья. Признаться, со мной такое впервые. Значит, вот он, мой вкус. — Твою квартиру не сравнить с нашей с Пик. У нас зеркала только в ванной и в прихожей, и то — пятьдесят на двадцать.

— Ну, вы живете в съемной, тем более, не в очень благополучном районе. Честно сказать, мне не нравится, что ты ходишь по вечерам в темноте. Бесящее место. Я как полицейский не советую там находиться.

Черные глаза немного сникли.

— Я уже привыкла. У меня нет столько времени и денег, чтобы менять квартиры.

Я пожал плечами, а она замолчала. Наступила тишина. Я допил содержимое своего бокала, отправил его назад на столик и присел на кровать. Алессандра продолжала изучать спальню. Я заметил, как она бросила взгляд на край столешницы, где лежали мои вещи — два пистолета в кобуре, наручники, значок военной полиции и пачка сигарет, которых я теперь выкуривал по две штуки в день.

О чем она сейчас подумала? Тоже о том, как профессионально я затащил ее на романтический ужин, хотя Алессандра не особо сопротивлялась? Как она вообще согласилась встретиться после того поцелуя во время гончарства. Может, я тоже в ее вкусе? Или ей нравились все же слащавые мальчики-айтишники? А я как вариант...

Рука упала на столик. Алессандра прочистила горло.

— Это так странно, да? — выронила она.

Я флегматично дернул бровями.

— Что?

— Напоминает киношное свидание, — она царапнула ногтем кожу кобуры.

— Понятия не имею, о чем ты. Это мой первый такой ужин, сравнивать не с чем, — я тихо хмыкнул, а на губах Алессандры заиграла улыбка. — Наверное, по классике жанра я должен напоить тебя, а потом мы съедим одну макаронину на двоих, откусывая с разных концов. Встретимся на середине. Да? А потом…

Ее губы дрогнули против воли.

— Леви, ты всегда такой грубый? И с другими девушками тоже?

Да. Собеседник из меня так себе.

— С другими девушками я не разговариваю, не считая своих подчиненных девчат. На свидания вовсе не хожу.

Алессандра внимательно посмотрела на меня сквозь свои длинные ресницы, и невольно подумал о том, смог бы я причинить боль этому прекрасному созданию, обидев словами или, не дай бог, действиями, если бы она повела себя со мной каким-то подлым образом?

Я поднялся с кровати и подошел ближе, коснувшись замысловатого узора на ее платье:

— Спасибо, что приняла мое предложение, Але.

Она вздрогнула от касания, и ее глаза расширились.

— Але?

Я улыбнулся ее вопросительному выражению на красивом личике.

— Можно тебя называть «Але»? — пробормотал я, забирая пустые бокалы со столешницы.

Она не ответила на мой вопрос.

— Можно, но… будто тебя что-то останавливает, — она скромно заложила волосы за ухо и направилась к открытой двери.

Я выпрямился, поджимая губы в тонкую полоску от некого раздражения, смотря на ее обиженное выражение лица. Алессандра не такая и простая была. Но у меня не хватало терпения на эти девичьи драмы. В течение нескольких недель я спал всего по два-три часа за ночь. Я уставал как собака.

Нагнав ее уже в гостиной, я преградил ей путь, одной своей энергетикой останавливая.

— Расскажи что-нибудь о себе, — я проигнорировал ее строгий взгляд, ласково подталкивая в сторону столика с едой. — Какой ты была в школе? Что любила делать, чем увлекаться?

Алессандра растеряла все возмущение и уселась на диван перед электрокамином и плазмой. Музыка приятно лилась в помещении и разбавляла напряженную обстановку.

— Обычной я была в школе. Занималась гимнастикой, читала, хорошо училась.

— Мальчишки дергали за косички? — я уселся на диване, пытаясь как можно больше чувствовать комфорт рядом с Але, но излучал только строгость.

— Бывало дергали, — она лениво улыбнулась. И я на секунду представил, как на Алессандру, такую красивую и скромную, прыщавые пацаны дрочили в школе. Руки поотрывал бы. — А ты? Дергал девочек за косички?

Клацнув языком, пытался вспомнить, что я там дергал в школьные годы, но увы, не мог воскресить в память ни одно женское лицо. Поэтому ответил, что нет.

— А твоя семья? В Шиганшине?

Она запнулась. Я разлил еще вина по бокалам, Алессандра принялась за ароматные суши из красной рыбы и креветок. Мы сидели на диване на расстоянии метра друг от друга.

— Да, в Шиганшине. Хоть у меня очень строгие родители, но как-то отпустили учиться в Стохес. Они очень меня любят и сильно заботятся. Скорее всего, потому что я единственный ребенок в семье, еще и очень поздний. У меня пожилые мама с папой. Папе — семьдесят два, а мама — шестьдесят три.

Я улыбнулся. Теперь интересно, как ее родители отреагируют на ухажера своей дочери, который старше на четырнадцать лет. Но мне плевать. Я все сделаю, чтобы нравиться именно Алессандре.

Мы выпили почти целую бутылку красного полусладкого, я заметил реакцию на красивом личике: щечки порозовели и глаза заискрились. Затем мы еще поговорили о музыке и о моей работе. Я рассказал несколько интересных историй расследований убийств, поведал немного о прежнем браке, о коллегах, а точнее — о Мике, а потом Алессандра попросила чаю к пирожным.

— Расскажи теперь ты хоть что-то лично о себе, Леви. О своей семье.

— Не хочу, — я обошелся короткой улыбкой, отпивая еще немного вина.

— Ты потрясающий говнюк! Ты обо мне знаешь уже все, а о себе молчишь. Зачем ты так? Я чувствую себя наивной дурочкой.

— Говнюки нравятся девушкам больше, — вырвалось у меня. Ведь так и было. Женщины желали, чтобы я их трахнул как говнюк, а не как паинька.

— Не в этом случае, — она разозлилась. — Ты меня зовешь на ужин и нифига о себе не рассказываешь, кроме увлечений и работы. Благо, что я хоть квартиру твою увидела. Я вот, дура, все вещаю.

Смена атмосферы по щелчку. Что тут ответить? Только правду. Все увертки уже были ни к чему. И я сердито отбросил салфетку в сторону.

— Ну что ты хочешь знать обо мне? Как я ходил в школу? Так я туда почти не ходил! Что я родился в публичном доме? Что моя мать проститутка, а отец неведомо кто? Что? Или что мне нечего было в детстве есть?

Я знал реакцию Алессандры заранее, она испуганно попятилась от моих слов.

— У меня не было нормальной семьи, я не знаю, что такое семейный ужин, отдых с родителями на озере и прочее, — продолжил я. — После смерти матери меня взял к себе на попечение дядя, брат мамы. Вот он меня воспитал, а потом привел в полицию. И теперь я капитан и начальник отдела расследований департамента военной полиции Стохеса. У меня суровый подход к работе, я не лоялен к полицейским и детективам, служащим под моим руководством, но иногда с сочувствием отношусь к жертвам преступлений, которые расследует мое подразделение.

О своей бандитской жизни решил умолчать.

Она молчала. Я тоже замолчал, смягчился, словно, выговорившись, мне стало легче.

— Боже, я совсем забыла! — внезапно воскликнула Алессандра, схватившись за сумку справа от себя.

— Что ты там ковыряешься? — резко выпалил я, пристально глядя, как девичьи пальцы шерудят в сумке.

— Нашла! — она взмахнула рукой и передо мной показался маленький подарочный пакетик. Кажется, не запечатанный. — Ты мне уже сегодня порядком объяснил, что не любишь свой день рождения, но я все-таки хочу это сделать, напомнить, Леви, о твоем празднике, — она протянула мне презент. — Только не смейся.

Я совершенно серьезно достал из синего пакетика запечатанный серебряный брелок со своими инициалами «Л. А.»

С ума сойти нахрен. Впервые мой день рождения проходил безоблачно и даже счастливо.

— Стоп, а как ты все-таки узнала?

— Дело в том, что я живу с девушкой, которая встречается с твоим подчиненным Жаном. И вот Пик помогала ему с подарком для тебя. И поэтому я знаю.