Часть 39 (2/2)

Девушка физически ощутила, как в этот момент Саша боролся со своими демонами и своим прошлым. Не знала, что делать, поэтому выбрала единственно правильный вариант — просто была рядом. Максимально близко.

— Смешно, правда? — тихо прошептала Наташа, очень сильно сжимая его руку, прижимаясь к ней и ощущая его недоумение. — «Я рядом» — несколько маленьких букв, но в каждой букве прячется океан тепла, нежности, поддержки и заботы. Ты говоришь «я с тобой», и кажется, я могу пережить любую боль и в темноте отчаяния увидеть маленький огонек, который дарит надежду. «Я с тобой», и моя душа чувствует, как её кутают в тепло другой души. «Я с тобой», и я понимаю, что сдаваться и опускать руки нельзя… Я чувствую себя сильнее, увереннее и спокойнее, потому что знаю, что ты крепко держишь меня за руку. И не важно где ты, в сантиметре или на другом конце света — главное, что есть ты́, который Рядом. Со. Мной. — осторожно и нежно гладила его жёсткий и такой родной волос. — Рядом со мной мой самый любимый, самый лучший, самый сильный, самый настоящий, самый нужный, самый мой человек. Мо́й. Тот, который принял меня такую, какая я есть, не пытаясь меня переделывать под себя. — начала покрывать горячими поцелуями его руку — от пальчиков, от чего Александр вздрогнул и попробовал убрать руку, но она не пустила, поднимаясь всё выше, к самому плечу, затем к шее.

Смотрели друг другу в глаза и понимали, что вся грязь их прошлого теперь действительно осталась в прошлом.

— Есть что-то, что я должна обязательно знать?

Парень молчал, потом прошептал, ощущая, как тонет в Наташиных глазах:

— Нет. В моем прошлом нет ничего того, что тебе было бы интересно. Самое главное, знай, я очень сильно тебя люблю. И никому никогда не отдам.

— Я знаю, я тоже очень люблю тебя.

Остывший чай и не снятая проба шарлотки. Отсутствие времени и воздуха — глаза в глаза, губы везде, руки, которые прижимали так, что трудно было дышать.

Саша резко отстранился от любимой женщины и сделал глоток чая.

— Сань? — тягуче нежно.

— Мы так и не попробовали пирог. — улыбнулся парень, сдерживаясь из последних сил.

— Сань? Иди ко мне. Потом обязательно попробуем.

— Нет. Отдыхай. Я сегодня и так перестарался. Неадекват совсем. Тебя и маленького надо беречь. — откинулся на спинку дивана, пытаясь усмирить огонь внутри.

— Саш? — села рядом, переместилась на его ноги. — Я скажу, если нет. Пока да. Не издевайся над нами. Иди ко мне. — обняла за шею и потянула на себя.

Романов сел и нащупал ногами тапочки, спина ощутила, как жена прижалась к нему:

— Ты куда? — обвила его шею. — Не надо. — жалобно.

Целовал каждый пальчик:

— Я тут. Рядом. Думал за горячей водой для чая. Он совершенно остыл.

— Не надо, не уходи. — в голосе послышались слёзы, по движению понял, что она действительно плачет.

— Натусь? — резко повернулся и сгрёб в руки. Лихорадочно целовал. — Ну что ты? Я тут, я рядом, я с тобой.

Положил на спину и целовал, пока хватало воздуха, ощущая, что поцелуями не обойдётся. Что с ним? Резкая нехватка воздуха, пальцы и ладони везде.

— Как ты? — соблазнительный шёпот, но внимательные глаза, вглядывающиеся в её изумруды в ночной мгле.

— Ты со мной, значит, отлично. Не уходи. — говорить о том, что страшно, было стыдно, но внутри всё крутило.

— Я тут, никуда не пойду. — лёгкое движение бёдрами, как подтверждение. Чувствовал, с ней что-то творится. Вернулся к прерванному занятию.

Зарычал, не ощутив боли от сжатия девушкой его волос в кулак.

— В душ и спать. — пробормотал Саша, когда, наконец-то лёг рядом с Наташей.

— Ты устал?

— Нет. А ты — да.

— И я нет. Не хочу, правда.

Саша занёс жену в душ, где они честно пытались привести себя в порядок. Выбрались чистые и смеющиеся. Натянули пижамы и принялись за дегустацию. Романов усадил Наташу на колени и кормил, она кормила его.

Раздался странный звук, задребезжали окна и завыли сирены машин. Майор скатился на пол и накрыл собой любимую, удерживаясь на согнутых руках. В голове протяжно билась мысль: «маленький», «маленький».

***

Владимир ещё раз прочёл данные заказчиков Анны.

— Ты их знаешь?

— Нет, ну, кроме того, кто звонил. Второго нет.

— Хорошо. Давай так, я забрасываю Вовку в школу, заскочу в офис, быстро пробью их и вернусь. Потом обсудим и решим.

— Хорошо. Я пока что-то приготовлю. Не всё Надюше, я уже обнаглела.

Корф быстро чмокнул Анну в щеку и отправился будить сына.

Зашёл в офис, во всех кабинетах открыл окна — единственный минус пластиковых окон — духота. В Наташином кабинете включил ноутбук с базой данных, выскочил пароль, благо он его знал. Ввёл данные и бросил на печать. Листочки сложил во внутренний карман куртки. Выехав со стоянки набрал программиста, хотел предупредить, что это он лазил в её технике, но никто не ответил. Набрал друга — тоже тишина. Усмехнулся. Правильно, завтра опять работать. Пусть отдохнут. С момента возвращения из санатория они работали практически нон-стоп. Надо и отоспаться.

— Анечка, это я. Я уже всё. М-м-м, лечу домой. В магазин потом вместе? Нет, родная, от твоего запечённого мяса я не в силах отказаться.

По дороге купил два букета цветов.

— Давай, Корф, пошевеливайся, — усмехнулся иронично Бенкендорф. Надя мягко покачала головой. — иначе мы всё съедим.

— И на здоровье. — тихо улыбнулась Аня. — Ещё три готовятся. Я приговорила всё мясо, осталась курица.

— Курица не мясо. Аня-я… — простонал парень. — Господи, это же можно съесть вместе с посудой.

— Себя пожалей, порежешься.

— Мне больше посуду жаль — память о родителях. — пошутила Надя.

— Теперь это ближайшие конкуренты Надюшиных битков. Девочки, вы чудо.

— Что значит голодный мужик. — усмехнулся Александр Христофорович, отправляя посуду в посудомойку.

— Да вот вроде нет, но это готов есть и есть.

— Учитывая, что ты очень любишь свежеприготовленное мясо, то это вполне понятно. — Надежда Николаевна встала. — Спасибо большое, Анечка, очень вкусно. Мы гулять. Магазин утрясём по дороге. — Поцеловала затылок племянника.

Корф честно съел добавку, забыв про гарнир, подхватил Анну на руки и отправился в комнату. Сел в кресло и протянул распечатки.

— Что скажешь? — девушка гладила его бороду.

— Ну, сверх ужасного я за ними ничего не нашёл. Средней паршивости бизнесмены.

— Лица неприятные. Вот этот может быть опасен. — Аня постучала ноготком по «конкуренту». Складки у губ, на лбу.

— Может, ну его? Мы же не пухнем с голоду? Если что, я возьму подработку.

— Чтобы мы тебя совсем дома не видели?! Я там как секретарь на испытательном. С ним я никогда не пересекалась и его замами тоже. Всё спокойно.

Ближе к концу уроков Володи-маленького отправились его встречать. Побродили по улочкам, стояли на переходе.

— Вон Вовка! — Аня махнула рукой, показывая, чтобы оставался на той же стороне, что они идут к нему. Мальчик кивнул и сделал шаг в сторону.

Владимир держал её за руку и внимательно смотрел на движение машин в обе стороны. Резко вырвал руку, не отрывая глаз от правой стороны движения, оттолкнул Анну и с места прыгнул в сторону мальчика.

Вова понял только, что упал и сверху на нём лежит папа. Свист тормозов, крики, визги, вызовы медиков, полицейских, хлопо́к, опять протяжный вой и запах гари и бензина.

— Володя, Володя, Володя… — дрожаще-заикающийся голос блондинки сквозь слёзы.

Корф поднял голову. Мальчик лежал под ним.

— Жив?

— Да. А мы где?

— Судя по шума́м и во́ни — на нашем грешном мире. Так, лежи. — перекатился на спину, согнул руки-ноги, сел рядом с мальчиком. — Лежи. Так, ты на рюкзаке… Лежи! — прощупал каждую конечность Володи-маленького и помог встать. Притянул сына и жену к себе. — Всё, все живы, всё.

Осматривался вокруг. Буквально в трёх метрах от них машина, которую он приметил и из-за которой и совершил свой кульбит, врезалась в сигаретный ларёк. Услышал сирены родной полиции и «скорой». Анну начало трусить. Владимир отпустил сына, встряхнул девушку:

— Аня! Аня! Всё! Всё хорошо!

Она обняла обоих и разрыдалась. К ним подбежал врач «неотложки», осмотрел мальчика, накапал успокоительного психологу, осмотрел и смазал царапины на лице Корфа. Майор подошёл к коллегам из участка, пообещал занести показания, снял данные и попросил передать в спецотдел управления собственной безопасности результаты расследования. Заметил их переглядывания.

— Не, мужики, правда. Доверяю полностью. Просто хочу узнать кто. Да и дело накануне было такое, что и по мою душу могло быть.

— Ребёнок — Ваш?

— Да. Сын.

— Мы постараемся.

— Если поймёте, что неслуйчность — моя визитка. Всегда готов помочь. Лезть и торопить не буду.

Пожали друг другу руки и разошлись.

Подошёл к карете скорой, где приводили в порядок его женщину. Забрал обоих.

— Что скажете, доктор?

— Всё спокойно, нормально. Стресс. Спокойствие, сон, отдых, отсутствие потрясений.

Владимир сосредоточенно кивнул.

— У мальчишки — могут быть синяки и лёгкое сотрясение мозга. Я травм не обнаружил, но вот направление на рентген и МРТ головного мозга. Для спокойствия. Сотрясение действительно лёгкое.

— Спасибо большое. Понял. Удачи, Вам!

— Спасибо, Вам также.

Владимир затянул родных в ближайшее кафе, заказал чай, зная, что больше ничего не смогут проглотить. Обнял обоих и молчал.

— Как голова, Вов? — спросила Анна дрожащим голосом.

— Немного побаливает, но нормально. А сотрясение мозга это как? Землетрясение в голове?

Корф спрятал нервную улыбку в его волосах.

— Практически. Тошнит? Кружится?

— Нет. Побаливает. Таблетку дали. Что мы скажем тёте Наде?

— Только хотела спросить. — Анну если и отрывать от мужа, то только с мясом.

— Как есть. Только говорить буду я. Так, предлагаю успокоиться немного и на рентген с томографией. Мало ли что.

Блондинка молча кивнула. Владимир понял, что любимую кожаную куртку он приговорил. Ладно, всех бы проблем.

— Так, я вызову машину, съездим. — ощутил, как Аню заколотило. — Ш-ш-ш, всё хорошо. Всё закончилось. Дважды в одну реку. Поехали.

Анна села на заднее сиденье, Володя-маленький лёг головой ей на колени. Корф спереди.

Обследования не выявили ничего страшного, кроме действительно лёгкого сотрясения, ушибов и ссадин.

А на следующий день Володя-маленький не смог издать ни звука.

***

Романов замер у окна в коридоре клиники, пока сорванная ночью Зоя осматривала Наташу. Понимал, что эмоции сейчас должны быть по боку, он должен позвонить генералу и доложить, но не мог. Страх за любимую и малыша был сильнее. А важнее их не было ничего совершено. Заложил руки за спину, пальцы сцепил так, что они побелели.

— Саш? — женская пухлая рука легла ему на плечо.

Обернулся и ждал приговора.

— Всё в порядке. Немного испугалась и всё. С малышом тоже всё в порядке. Иди к ней. Ночь вы тут, тебе там кресло разложили, больше нет ничего. Утром посмотрю и отпущу скорее всего.

— Спасибо большое! Спасибо!

— Иди уже!

Саша на ватных ногах зашёл в палату, где его ждала та, без которой и жить не хочет. И только стоя на краю, на пороге, он это понял. Точнее, принял. Сел на краешек, взял за руку, поцеловал живот, потом саму Наташу.

— Зоя сказала, что всё хорошо. — прохрипел тихо. Кончиками пальцев гладил и убрал лишние волосы с лица. — Прости, пожалуйста, это рефлексы… Я старался не давить…

— Успокойся, всё в порядке. Я тут только ночую. Успокойся. Спасибо большое! — притянула к себе и поцеловала. — Ты отцу звонил?

— Нет. Ждал результаты. Успеется. Самое важное — вы. Остальное потом. Уже всё равно случилось.

Услышали торопливые широкие шаги, распахнулась дверь и в проёме стояли все Романовы.

— Всё хорошо, все спокойны! — Наташа зашевелилась, но муж не позволил. — Паника преждевременна.

— Так, Саша, в коридор, а мы пошушукаемся! — Александра Фёдоровна сменила сына на посту у койки.

— Так, подорванные! Не шуметь мне тут! — в палату вошла Зоя.

Женщины остались наедине.

— Рассказывай! — нервно бросил Николай Павлович. — Подробно!

— Да нечего! Я даже не знаю, который час был. Мы в кровати были. Сок, печенька. Болтали. Резко сирены, окна трусятся, ну, рефлексы и сработали, мать их. Спасибо, что не раздавил. — голос Александра был спокойный и ровный.

— Что перед этим делали?

— Ничего. Я сделал Наташе экскурсию. Договорился с Глебом.

— Весь день там?

— Да. С десяти до девяти вечера точно. В десять-пол одиннадцатого были дома.

— Хвост?

— Карета.

Николай Павлович неодобрительно покачал головой. Костя крепко сжал плечо старшего брата.

— Уже что-то известно?

— Да. Днём странное ДТП, скорее всего — покушение на Корфа. Ночью — взрыв мусорных баков у твоего дома. Ты живёшь в обычной панельке, где нет никаких распальцованных. Обычные люди. Квартиры в нём давались от завода. Список жильцов я запросил, проверим, конечно.

— Понял. Наташу я перевезу в дом. Пусть только выпишут. Но! Не дай бог ты только подумаешь её тронуть!

— Успокойся! Хватит!

— Я тебе говорю тоже самое! Про Калиновскую я помню. Ты сам был против наших отношений и разрушил их. Потом сам с ней… Тогда мне было по боку, хоть и бесило твоё вмешательство. Тут — не дай бог. Тут всё слишком серьёзно, чтобы я не обратил внимания.

— Я сказал хватит! — приказным тоном рявкнул Николай Павлович. — Ты забыл, что я тебе не пацан!

— Ты и не человек! — Александр развернулся на пятках и вошёл в палату.

Генерал молча и тяжело выдохнул. Отправился следом.

Наташа лежала дома на кровати и наблюдала, как Саша мечется по квартире, собирая её вещи.

— Сань, а ты?

— Я с тобой. Моих вещей там много. Надо будет и твой второй гардероб туда запихнуть. Чтобы был. Это и твой дом тоже. Так, это я сложил…

Наташа положила голову на согнутый локоть и смотрела на парня.

— Сань, иди ко мне. — притянула его голову к себе и гладила. — Побудь со мной. Это последние минуты вместе наедине. Потом будет много людей вокруг.

— Мы забьемся в самую дальнюю комнату.

— Всё равно найдут. Я хочу быть только с тобой и нашим ребёнком.

-Так и будет. Это же временно. Да и я всегда с тобой. — перевернулся на бок и смотрел на любимую женщину.

Она смотрела на него и пыталась понять, как это всё происходит в жизни. Для каждого индивидуально, в свой срок, приготовлено появление своего́ человека. Найдёт ли он тебя или ты его — неважно, потому как для него, — ты такое же явление своего́ человека. Это даже чаще происходит тогда, когда не надеешься и не ждёшь. Для них обоих — всё до банальности случайно, встреча на работе, а для Судьбы — чётко спланированная встреча. Награда за боль и страдания. Каждого свои.

Своё почувствуешь сразу, узнаешь среди прочих… Это состояние не спутаешь ни с чем, когда внутренний мир переворачивается с ног на голову и понимаешь, что вот он — тот самый недостающий паззл в хитроумной картине жизни, которая наконец-то предстанет перед тобой полноценной. Всем существом, каждой клеточкой будешь желать познавать его и отдавать себя. Что с ней и произошло. Это было очень непривычно, приятно, желанно и немного пугало.

Саша взял Наташу спокойно, без сопротивления и громогласных обещаний. Взял свои́м отноше́нием к ней, к её проблемам, котрых теперь у неё не было, к её миру, в целом. Взял тем, как смотрел на неё, как бережёт, как заботится. Взял тем, что в очень короткое время стал её верой, правдой, опорой. Стал её силой, уверенностью, нежностью и мудростью.

Ей хотелось, хоть и было очень тяжело и непривычно, всю сознательную жизнь сама, делиться с ним сокровенными тайнами, не опасаясь насмешек и укоров, несмотря на то, что они могут быть похожи на ледяной дождь или кипящую лаву. Свой человек принимает, понимает, успокаивает, обнимает и согревает её израненную душу. Не каждый хотел видеть её настоящий мир… Без прикрас, с изъянами, бурями и прочими стихийными бедствиями.

На этот способен только сво́й человек, который не закрыл её, как скучную книгу, на середине предложения, а прочтёт до конца и никто, ничто его не остановит. Он залечивает её раны, усмирит бури тараканов и превращает недостатки в достоинства.

Для Наташи давно перестали существовать другие люди, постепенно забывались события минувших дней и печальные мысли. Всё уходило в небытие. Всё потому что в одном человеке сошлось всё: и внешность, и характер, и чувства, и душа… И в какой бы части планеты он не жил, — она будет ждать уже только его́, понимая, что именно он еди́нственный не испугался её внутренних демонов. Именно он смог зажечь в ней свет.

И теперь ей хотелось хоть на грамм, на сотую часть ответить любимому своему мужчине тем же. Чтобы он знал, что и она для него то же, что он для неё.

— О чём думаешь?

— О том, что мне настолько повезло с тобой, что я бы хотела, чтобы когда-нибудь ты смог и обо мне такое сказать.

Отрицательное движение головой и серьёзное лицо.

— Не скажу. Потому что это — только слова. Я хочу, чтобы ты это чувствовала так же, как и я. Я просто знаю, что ты — мой человек. Благодаря которому я смог забыть то, что хотел забыть и приобрел то, что приобрести хотел. Я никогда не верил, что это возможно, но факт.

— Я тоже не верила. Но ведь так и есть.

В машине ехали медленно и молча, Романов понимал, что Наташа не хочет ехать к родителям. Одно дело в гости, другое — жить.

— Не дуйся. Это безопасность. Твоя и маленького. Тем более, что… — развернул руль и поехали в противоположную сторону.

— А мы куда?

— На работу. Мы ещё работаем. А в дом мы поедем вечером. Днём ты со мной, вечером мы будем под охраной.

Наташа улыбнулась.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь?

-Да, абсолютно.

***

В кабинете полковника собрались все оперативники и ждали Бенкендорфа. Услышали его голос, он явно с кем-то разговаривал.

Корф был бледен и явно нервничал, Саша внешне спокоен, но внимательно следил за женой.

— Ты уверен, что целью был Вовка? — уточнил Писарев.

— Да. Именно напугать семью. Ребёнка и жену. Удалось. Аню трусит. Сын молчит.

— От стресса? Испугался? — не поняла Катя.

— Не знаю. Надежда Николаевна позвонила некоторым специалистам, будут смотреть и думать.

Распахнулась дверь и в кабинет въехало инвалидное кресло, вслед за ним вошёл полковник.

— Ну, вот, наши орлы и орлицы. Знакомьтесь, Егор Андреевич Туков. Ваш новый программист. Это твои коллеги…. Романова Наталья Александровна — и.о. начлаба и твой начальник. Да, глазки не строить, Сашка — ревнивый муж.

— Добрый день.

— Здравствуйте… — в разнобой.

— Здрасьте, дядя Егор! — улыбнулись оба майора.

— Так, ну что, давайте думать, что у нас за фигня. — Александр Христофорович тяжело опустился в кресло.

— Я нарисовал траекторию машины. — мрачно заговорил Владимир. — Возможно, я пристрастен. — вывел на большой экран схему.

Присутствующие начали вглядываться.

— 3D-модель? — ровно поинтересовался Саша.

— Да. Вместе с твоим домом, квартирой и мусорным баком. — кивнул Бенкендорф.

— Есть.

— Макс, Егор Андреевич с тобой. Кстати, Саша, я так понимаю, что Наталья теперь в твоём кабинете обретается?

— Да. Часть техники мы затащили и подключили. В четыре руки будем.

— Хорошо. Наташа, разделись с Егором А.

— Егором. — холодно перебил начальника новенький.

— Пока Саша-Наташа «играются», Макс, Егор, пробивает вот эти списки, это соседи Саши по дому, а в этом списке — свидетели-жертвы ДТП. Да, Володя, надо будет поговорить с твоим парнем, может, что-то заметил. Не сейчас, но не забыть. Костя, Серёжа Писарев и Катя — на остановку. Осмотрите всё. Понятно, что уже в дохлый голос, но вдруг. Поговорите… Андрей, Седой и Корф — в дом Романова, что делать знаете. Я пока к генералу прокачусь.

Четыре часа безрезультатной работы, опросов, отсмотров видео, поиск по всем базам и распознаванию лиц.

Саша закрепил последний элемент макета своего дома. Оставалось занести полковнику и показать всё. Сел возле жены.

— У меня что-то не сходится. — заметила девушка вполголоса, закручивая на голове ленивый хвостик.

— У меня тоже. Чем больше думаю. Идём в комнату отдыха, тебе пора кушать, а у меня таблетки.

Зашли в отдыхательную, там был только Костя.

— Что у вас?

— Ничего. Водитель в реанимации, кома. Есть у меня мысль, что он из неё не выйдет.

— Думаешь, слепой исполнитель?

Брат кивнул.

— И я о том же думал. А где Корф?

— Тут. — мрачно отозвался майор и налил себе крепкий кофе. Аппетита не было. — По всему выходит, что хотели именно малого моего.

— Подожди, сейчас всё прокрутим ещё раз, уже с «игрушками».

— Мы взяли записи видеокамер с разных ракурсов. Я просмотрел. Х…я полная. Он пёр именно на малого.

— Как Вовка? — тихо спросила Наташа.

Корф пожал плечами.

— Надюша там целый консилиум собрала. Анюта обещала отзвониться. Он даже не понял ничего. Бам — и мы оба на земле.

— А я на полу, и Сашка на руках от локтя вниз сверху.

Тот успокаивающе гладил спину девушки.

— А что с вашим «салютом»?

— Тишина пока. Работают. Так, давай отсматривать твою киношку.

После просмотра всех видео принялись мастерить макеты траектории езды, с позволения сказать, авто. Пришли к выводу, что, действительно, целью был ребёнок.

— М-да. Значит, причина — я. Ну не Аня же! — Хмыкнул Владимир.

— Скорее всего, да. Тогда с нашим бабахом — я. — Саша молча стоял у окна своего кабинета.

Наташа полулежала на диванчике:

— Кашин?

Парень кивнул:

— Единственное, что приходит на ум. Папа́ заявил же, что мы не всех знаем. Возможно, кто-то из них.

— Всем драсьте! — засунул голову Шпагин. — Мы с кино, быстрый перекус и хвастаемся.

Внимательно и тщательно просмотрели и эти видеозаписи.

— Получается, ребенок выкинул гранату, она была без чеки. Вот и взрыв? — неверяще спросил Александр. — А как сам уцелел?

— Получается. — кивнул Корф. — Случай.

— Нужно найти этого киндер-сюрприза и выяснить, откуда у него граната.

— Никто из близлежащих домов его не узнал. — вздохнула Катя.

— Если Вы показывали им стоп-кадр, то естественно. — мягко проговорил Егор, въезжая в комнату. — Тут можно раздобыть чай?

— Даже кофе, и любую еду. — натянул улыбку Корф. — Вам что?

— Я сам, спасибо. Дайте мне ваш триллер, попробуем выяснить, что у вас за любитель пиротехники.

Програмист неслышно выехал.

Александр Романов был очень зол. Об этом говорила висящая в его кабинете тишина и напряжённая спина, которую видели сотрудники. Получается, он едва не потерял жену и маленького из-за сопливого идиота, чей отец привёз из горячей точки арсенал оружия. Тот игрался, выдернул чеку и успел сбросить в мусорник, в надежде, что там её никто не найдёт. Идиот! Придурок недоразвитый! Кретин! Это надо было додуматься!

— Саш, там папашку привезли. — тихо произнес Андрей.

Майор молча кивнул и вышел.

С каменным лицом смотрел на горе-родителя:

— И?

— Ну не досмотрел! Бывает!

Бровь следователя молча поползла вверх:

— И всё? А если бы в открытое окно? Машину? Человека?

— Ну в мусорник же! Шалопай!

— Ясно. Покушение на двух сотрудников органов, причинение вреда двум и больше лиц, незаконный оборот оружия, использование оружия в ненадлежащем месте, ненадлежащее и незаконное хранение оружия. Лет 15. Привет шалопаю!

Майор утонул в своём кресле и закрыл глаза. Он успел передумать миллион мыслей, прикинуть самые страшные варианты, что мстят ему, а жертвой избрали его Натуську и их малыша, что это только предупреждение, дальше будет серьёзно, что Кашин во что-то втравил, а они не знают. От каждой мысли холодел затылок и становилось страшно за любимую женщину.

Вздрогнул, когда ощутил, как Наташа села ему на колени и начала гладить.

— Как ты?

— Нормально. Переселение отменяется?

— Не знаю. Будем смотреть. Может, сегодня переночуем у родителей, а потом вернёмся. Меня терзают сомнения. Надо всё перепроверить. — привлёк к себе, положил руку на живот. — Что у тебя?

— Ничего. Ни в каких базах его нет, связей не нашли. Может, действительно, по глупости?

— Может. — согласился Саша. — Но в один день с разницей в несколько часов. Сначала Корф, потом мы? Совпадение? Не думаю. Нужно искать.

— Думаешь?

— В любом случае, перестрахуемся.

— Для корфовского эксперимента всё готово.

— Где он сам?

— Общается с нашими соседями.

Генерал Романов и полковник Бенкендорф собрали у себя всех. Да не просто собрали, некоторых сорвали с середины опросов-допросов.

— Значит так, показал я флешечку кому надо. Не всё, но и этого за глаза. По нашим делам. Что у вас?

Саша коротко доложил. В этот момент въехал Туков:

— Не совсем всё так. Виноват, здравия желаю, товарищ генерал!

Товарищ генерал махнул рукой:

— Что?

— Этот папаша не так прост, как кажется. Странное дело, но совсем недавно у него было другое имя и немного другое лицо. И звали его Олег Верес. — генерал молча кивал. — И пересекался он и с Кашиным, и с Томловым, и с Оболенским, и с Забалуевым, и с Андреем Гвоздиковым. С двумя последними особенно часто.

— Нормально. — хмыкнул Седой.

— Юноша! Не перебивайте! — сухо бросил программист-колясочник. — В предбаннике внештатного советника министра сидит секретарь. Секретарша. Она — любовница Вереса. Кстати, теперь он Каллунов. — Наташа усмехнулась и покачала головой. Открыла блокнот, черкнула пару слов «Calluna vulgaris — вереск обыкн. латынь» и повернула мужу. Тот усмехнулся и под столом сжал её руку. — Вопросы?

— Много. — хмыкнул генерал. — Но тебе я их озвучу позже. Единственное, что ты не нарыл, так это то, что наш Каллунов — внебрачный и, как я понимаю, похеренный сын Томлова.

— Ого…- протянул Корф. — не слабо. — Во сколько же он его…

— Угу.

— Месть? — поинтересовался Костя.

— Скорее всего. Ройте его семью, родных, близких-чужих. Что по ДТП?

— Водитель скончался не приходя в сознание. — отчеканил Владимир.

— Вай. Нэожиданно. Как-то. — сиронизировал Николай Павлович. — Тело?

— Везут к нам. — кивнул Шубин. — Жду.

— Хорошо. Все свободны. Ищите дальше.

Корф перехватил Романова в коридоре:

— Сань, я домой на часик, прикрой?

— Да не вопрос. Косте шепни. Типа вы персонал больницы опрашиваете.

— О’кей. Спасибо.

***

Владимир зашёл в дом, на него сразу бросился Бастер, умоляя погулять.

— Сейчас, хороший мой. Так, у нас гости? Тогда идём.

Выгулял пса, вернулся. В коридоре столкнулся с тремя мужчинами. Вопросительно посмотрел на Надю, которая их провожала:

— Заходите. Есть будешь?

— Нет, спасибо. Что у нас тут? — попробовал зайти к сыну, но женщина не пустила.

— Спит. Идём.

Надя устроилась в подушках:

— Смотри. Ничего архи-страшного нет. Ситуация такая … — вошла Анна, Корф притянул к себе и обнял. — Спокойно, Анечка. Всё не так страшно, как кажется. Лёгкое сотрясение есть, ушиб гортани, как следствие — отёк. Плюс, нервное потрясение. Стресс, другими словами. Будет пить жирные витаминки, которые будут смазывать горлышко, снимут отёк. Плюс успокоительное. Пройдет отёк, спадет ушиб — будет заливаться соловьём. Сейчас постельный режим и тишина.

— Спасибо большое, родная.

— Перестань. Еда на плите, а у меня тихий час.

Корф прикрыл плотно дверь.

***

Темнота непроглядная, даже звёзд нет, недострой, дикий холод, сквозняк. Владимир осторожно шёл сам не понимая куда, весь этот «антураж» вновь напомнил ему … так, не время. Задник берца упирается в носок, носок в задник, пистолет в руке, напряжение в воздухе, ни единого звука, хотя за ним, след в след, идёт Седой. Через пятнадцать метров Андрей и Писарь, ещё через пятнадцать Костя и Катя. Пот по спине градом, вдох-выдох через раз, сердце отдаётся в ушах. На всё смотрится со стороны. Он весь сейчас — один оголённый нерв. От звука обувь-камешек вздрогнули все и замерли. Стоял за кирпичной сваей. Прижался и осторожно выглянул. Благо глаза уже давно привыкли к темноте. Понял, что тот, ради кого они здесь, приехал. Крепко сжал приклад.

Худенький парень, руки как плети, ноги сплетаются в косичку, спокойно включил фонарик в допотопном кнопочном телефоне, нашёл свою колченогую табуретку у большой металлической бочки, с энного раза развёл в ней огонь, бросил картошку, открыл бутылку пива и прикрыл глаза.

— Чего ждём? — услышал Корф в ухе голосом Сашки Романова. — Клиент готов.

— Подожди немного. Пусть от пивка расслабится. — пробухтел Седой.

Каллунов принялся чистить картошку.

— Во, дурак, — не удержался от комментариев «ведущий». — она же полусырая. Его потом что, от срачки лечить? Или он допросную задрыщит?!

В ход пошла вторая поллитровка пива.

— Приготовились. — напряжённо прошептал Корф.

Подозреваемый спокойно наслаждался алкогольным напитком, громко отрыгнул, принялся за зелёный лук с варёной колбасой.

— Приятного аппетита! Не рыпайся, а то зашибу, ненароком. — вздохнул Владимир.

Парень плеснул в него напитком и, воспользовавшись секундным замешательством, вскочил, выхватил пистолет и открыл огонь.

Оперативники открыли ответный огонь, стараясь попасть по ногам. Корф поморщился и вытирал липкое лицо.

Саша мысленно молился, чтобы взяли живым.

— Чёрт!

Звук падения тела. Более активные звуки стрельбы.

— С…а.

— Подмога? — напряжённо спросил Романов.

— Нет, сами справимся.

— Двухсотый, с…а. — тяжело выдохнул Костя.

— Что у вас? — от Романова.

И

— Какого хрена?! — от Корфа прозвучало одновременно.

— Андрей «трёхсотый», тяжёлый, Писарь «трёхсотый».

— Я норм, задело немного. — Сергей ощупывал плечо.

— «Скорую» и труповозку я выслала, ждите. — Наташин голос дрожал.

— Он точно «двухсотый»? — с надеждой спросил Александр.

— Точнее некуда. Во лбу звязда сияить. — хмыкнула Катя.

— Возвращайтесь. — устало бросил майор, отключился и утянул девушку на диван.

Наташа осторожно и легко прикоснулась губами к его уже колючей щеке. Прикрыла глаза. Сидели тихо. Парень перетянул её на колени и поцеловал. Отстранилась.

— Дома. Не надо.

— Ты как? — кивнул соглашаясь.

— Нормально. Всё никак привыкнуть не могу к новому состоянию. — робко улыбнулась.

— Главное, помни о себе.

— Угу.

Распахнулась дверь, Наташа вздрогнула от неожиданности, Саша крепче сжал руки, на пороге стоял генерал:

— Ну что?

Парень встал:

— Каллунов «двухсотый», открыл огонь по ребятам. Шпагин тяжёлый «трёхсотый», Писарев «трёхсотый».

— Понял. Так и будет. Что с документами?

— Сейчас приедут, выясним. Оформлю.

— Выясняйте и вы домой, оба! Не обсуждается! Степан подъезжает. — заметил недовольный взгляд сына. — Приказ!

Дверь закрылась.

— Итак. — сухо бросил Николай Павлович, поглядывая на оперов. Александр тут же. Отправил жену домой и сидит. А потом инфаркт!

— Верес-Каллунов был одним из команды Томлова, который Черный Адвокат. Подручный. Которого кинули на бабки. Типа пропала партия оружия, за которую он отвечал. Отдать он не смог бы, даже если бы себя всего на органы отдал. Пришлось «умереть». Но затаил обиду. Долго вынашивал план мести. Выносил. К каждому подобрал свой ключик. К дочери Томлова, например, общение, обольщение, встреча в реальности. Девочка-дурочка, попалась, рассказала ему всё об отце. Тот вышел на Гвоздикова, выяснил, что тот — игрок. Начал раздавать ему приказы. За исполнение давал денег на покрытие долгов. Так и использовал их всех. В результате, столкнул. А мы разгребали. Кашину материалы тоже он скинул. — вздохнул Саша, сделал глоток воды, от монолога пересохло в горле. — Он — прирожденный манипулятор.

— Ребёнок с гранатой — случайность? — генерал был строг.

— Да, осечка. У парня переходный период, как любой мальчишка интересовался оружием. Единственное, что, понятия не имел, что выдернутую чеку́ вернуть на место невозможно. Что, для меня лично, странно, учитывая его интерес к оружию.

— Может, хотел насолить отцу? Сам говоришь, переходный возраст. Может, чего не поделили, он и шарахнул.

— Не знаю. Спрашивать не буду, иначе зашибу. Осталось выяснить, откуда оружие в таком количестве.

— Этим займётся пока прокуратура. Молодцы, спасибо большое! За сутки такое дело! Завтра отдых. Я пока почитаю флешку.

— Что с Силантием?

— Я пока собираю материалы. И присматриваюсь. Отдыхайте пока. Вы уже спите.

***

Александра Фёдоровна набросила на себя шаль и вышла на веранду, едва заслышала машину мужа. Бесшумно закрылись дверцы.

— Мама. — Саша искренне улыбнулся. — Чего не спишь?

— Блудного сына жду. — притянула его голову к себе. — Ужинать?

— Не хочу, спасибо. Наташка?

— Спит.

— Спасибо. Завтра, вроде, выходной. Мы у тебя.

— Я очень рада, правда.

Парень быстро помылся и осторожно устроился рядом с женой. Наташа лежала на спине, волосы разметались по подушке. Улыбнулся, поцеловал в щеку и лёг на бок. Жена пробормотала «Саня», тоже повернулась на бок и уткнулась в него носом. Обнял. Так и проспали всю ночь.

У Владимира же ночь была бессонной. Он просидел в комнате сына, ощущая свою вину перед ребёнком. Он не сумел уберечь его от травмы. Ещё и такой. Непонятно, сможет ли Вовка вообще говорить. А если отёк спадет, а речь не восстановится, что тогда? Сидел на полу, откинувшись спиной на край кровати сына, ноги подтянул к подбородку, на них поставил руки и сидел. Смотреть в глаза Анне смелости не хватало.