Часть 39 (1/2)

Наташа открыла глаза и поняла, что мужа рядом нет. И в самой квартире Сашку она не нашла. Умылась, переоделась, зашла на кухню, а там был готовый завтрак и что-то на тарелке, накрытое чистым полотенцем. Судя по лёгкому аромату выпечки, там вкусняшка. Улыбнулась рифме «Сашка-вкусняшка». Бросила в рот пару ложек творожка, услышала лошадиное ржание. Улыбнулась и нахмурилась одновременно. Показалось? В городе, практически в центре, лошадь. Вышла на балкон и замерла с поднесённной ко рту рукой с кусочком груши, муж рьяно контролировал её питание. На улице на гладком блестящем вороном коне в каком-то историческом костюме восседал Александр Романов. Жестом пригласил спуститься вниз. Наташа спрятала гримасу в ковшике ладошек, кивнула, засунула ноги в мокасины, на себя натянула тёплую вязанную кофту и бросилась вниз. Пока ехала в лифте, пыталась принять увиденное и вспомнить, чей на нем костюм. Робко вышла и остановилась у парадной, краем глаза замечая, что соседи вываливаются из окон. Сашка грациозно спрыгнул вниз, подошёл к любимой женщине:

— Как на счёт прогулки в Сказку?

Наташа молча кивнула. Говорить мешал ком в горле, понимала что ещё немного и расплачется.

Парень заглянул в глаза-изумруды, вытер слёзы.

— Тебе не холодно?

— Нет. — шёпотом.

— Плиту не включала?

Отрицательное движение головой.

— Тогда вперёд?

Романов осторожно подсадил Наташу, вскочил сзади.

— Не бойся, это надёжный конь.

— Не боюсь, Ваше Высочество. — с дрожащей иронией ответила жена. Она смогла вспомнить, чей мундир на парне. — Я когда-то занималась конным спортом. В глубоком детстве.

— Отлично. Сколько в тебе скрытых талантов? — поцеловал её шею. — Точно не холодно?

— Точно. Кофта тёплая, твои руки теплее. Саш?

— Да? — осторожно натянул поводья.

— А мы куда?

— Я, кажется, говорил. Нет? В сказку.

Остановились у самого настоящего замка в стиле восемнадцатого века. Романов спешился и протянул руки Наташе. На земле мягко привлёк к себе, давая возможность осмотреться и прийти в себя.

— Как ты? Голова кружится?

— Нет. — шёпотом.

— Идём? — согнул руку в локте.

— Ты мой внешний вид видишь? Меня не пустят…

— Супругу Его Высочества будущего Императора Александра Второго? — парень иронично согнул бровь. — Пусть посмеют. Прошу, Ваше Высочество. — гордо вскинул голову.

— Саш?

— Да? Всё хорошо, мы просто попадём в Чудеса. Только сначала позавтракаем. Негоже венценосных особ, а особенно их Наследников, долго не кормить.

Осмотрели внимательно само здание, зашли во внутрь, где всё было в виде царских замков, на входе их встречали лакеи. Стол, стоящий в центре, сервирован золотом и фарфором. Наташа села и обескуражено разглядывала его.

— Всё хорошо, не переживай. Расслабься и наслаждайся. — Саша улыбнулся её растерянности. Жену обычно сложно выбить из равновесия. — Выбирай основные блюда. Прости, но заказ завтрака я взял на себя. Вместо алкоголя — сок. Прошу. — улыбка явно заканчивалась за ушами. Взял в руки позолоченный бокал. Чокнулись.

Медленно расправлялись с трапезой. Наташа чувствовала себя немного неловко с количеством приборов.

— Расслабься. Это больше для антуражу́. Ешь, как удобно.

После завтрака, прошедшего в тишине, им провели экскурсию по зданию. Оно действительно было полной репликой Зимнего дворца с итальянским барокко, западноевропейским классицизмом, симметрией.

— Какая красота! — восхищённо прошептала Наташа. — И ведь в этом люди жили… В такой красоте…

— Можно и себе такое сделать. — пожал плечами Саша.

— Нет. — девушка рассматривала потолок. — Это хорошо было в те времена. Пусть это будет историей. Но красота… Спасибо, Сашка…

— За что? — искренне удивился парень, привлекая её к себе. — Ещё ничего не началось. Всё впереди. Только говори, если устанешь.

***

-Ты серьёзно? — Бенкендорф разлил чай по чашкам и протянул одну генералу.

— По крайней мере, этот шанс весьма реален. И такое развитие событий. — отпил и принялся за овсяное печенье. — Вовка? Умница парень, с голоду не сдохнет. Спасибо ему от меня.

Бенкендорф молча кивнул.

— И ты — самая компромиссная фигура. А кто наш куратор? Или ты напрямую?

— Не гони лошадей. Но я думаю, посадить тебя в свое кресло. Куратором будешь ты.

— А начальник?

— Решишь сам. Или ты или Корф. Сашку не дам. Пусть тихо сидит. Сердце бережёт. Инфаркт в тридцать четыре явный перебор.

— Я как раз о нём первом подумал. Он более спокойный и взвешенный, чем Корф.

— Нет. — пауза. — Наташа беременна. Ей нервотрёпка не нужна.

— Поздравляю! — искренне улыбнулся Александр Христофорович. — Понял. Но как начальник он сможет отдыхать и срываться домой, когда ему нужно. Будет на ребят сбрасывать.

— Я думаю, это можно будет решить. Не говори пока никому. В общем, ситуацию я тебе обрисовал. Теперь ждём.

— Мы на дно?

— На сутки отдыха. Сейчас прокуратура дожидается финальных штрихов.

— Не понял? Обычно мы им передаём.

— Там всё не так просто. Всё, бывай. И думай. Есть над чем.

— Жена меня волнует больше! За креслами никогда не гнался и не собираюсь. А если я не хочу?

— Пока ничего не решено. Всё вилами по воде. Я просто предупреждаю, чтобы ты не фордыбачил, если что. Ты уже довыпендривался! — властный голос набирал обороты. — Что в майорах пятнадцать лет! Хорошо, что хоть полковником стал не на пороге смерти! Не дури! Поговори с Надюшей. Она мудрая, рассудительная.

— Вот ей сейчас до этого! — возмутился Александр Христофорович.

— Успокойся. Я не собираюсь своё детище отдавать кому попало!

— Пока ты ещё наш куратор!

— И не отказываюсь!

— Тогда и оставайся им!

— Должен быть буфер!

— Хуюфер должен быть! Ты просто очень хочешь в высокое кресло! По тебе же видно! Самолюбие чешется! На остальное насрать! На людей тоже! Я тебе тогда ещё говорил, что не мечтаю о начальственной роли! Пошёл ради Надюши!

— Правильно, ты мечтаешь до старости со стволом бегать! Хватит! Это ты сейчас должен был бы быть на моём месте! Прекрасно это знаешь. Да хара-актер, видите ли, у него! То по морде, то послать, то посмотреть! То по-своему сделать! Пора научиться принимать то, что заслужил. Тем более, что заслужил! Кровью и по́том! Слезами обожаемой жены! Не слишком ли много решил бросит псу под хвост?! Может, Надюша только сейчас за тебя спокойна?! Поговори с ней! Если она мне лично скажет «нет», я отстану!

Генерал грохнул дверью на прощание.

Полковник тяжело опустился в кресло и думал. Мысли были безрадостные. Откинулся на спинку и вспоминал. Вспоминал свои ранения, реанимации, действительно слёзы Надюши, пока он спал и, как она думала, не замечал их. Их же помотало… Там, где и быть не должно. А зачем? Вопрос оставался без ответа. После одной такой «командировки» его собирали по частям и учили заново ходить. Врождённое упрямство помогло сделать так, что это не заметно. Но Наденька знает. Учила ходить, колола, мазала, спасала от пролежней. А чего стоит её операция с переломанной рукой? Именно после этого она и перешла на криминалиста. Чтобы без скальпеля. Наде привезли раненного бойца, а их перед этим отбросило ударной волной и жена не успела сгруппироваться, перелом руки. С её чёртовым высоким болевым порогом она ничего не ощутила, а на руку обратила внимание, только когда он же исказал, что с рукой что-то не то. Насильно запихнул в эвакуационную вертушку, опасаясь сложности перелома, а вдруг и ещё что похуже, и последствий. Да и какие операции? Сам вернулся через неделю. Жена дулась на него целый час. Думал, что сойдёт с ума. Но ничего. Главное, что с ней всё в порядке. Как там у Цветаевой? ”Я тебя отвоюю у всех небес, у той одной”? Ведь действительно отвоёвывала.

Вспомнил их знакомство с тем, кто стал Чёрным Адвокатом. Когда из его группы в восемь человек вернулись только он и Егор. Весь в грязи, крови, с перебитыми ногами, гематомой горла (до сих пор не понимает, откуда и как), простреленной рукой, сотрясением, практически отбитыми внутренними органами, колото-резаные раны, чёрная от кровоподтёков рожа, переломы обеих рук со смещением и без, перелом ребра и риск, что проткнётся лёгкое. Надюша получила редкий экспонат. И полгода больниц. Должно было быть дольше, но он сбежал. Надя… Его ангел-хранитель в прямом смысле слова. И что? Соглашаться? Но он не хочет. Не хочет!

Пришло сообщение от жены, что вызвало широкую улыбку, тут же перенабрал.

— Наденька, Солнышко моё родное, как вы?

— Хорошо. Покушали, поспали, сейчас ещё раз покушаем. Очень скучаем.

— Я тоже. Скоро буду. Что-то купить?

— Нет. Потом, если что. Ты когда будешь?

— Выхожу минут через десять, значит, в течении минут сорока.

— Хорошо, я тебя буду ждать возле дома, на лавочке.

— Хорошо. Скоро буду.

Сел рядом и взял её за руку, поцеловал сына, потом Надюшу.

— Как вы? Не замёрзли?

— Нет, папуля. Я только вышла. Отправила детей на теннис. Они потом гуляют. Выходной?

— Остатки сегодня и завтра весь день.

— Голоден?

— Не очень, перебил аппетит. Пока подышим воздухом. Как себя ведёт Мандаринчик?

— Хорошо, — улыбнулась женщина. — всё в порядке. Шур, завтра на анализы сможешь?

— Конечно. Только анализы? Давай на дом? — обнял, мягко поглаживал, уткнулся губами в её плечо.

— Как скажешь. Что случилось?

— Ничего, не волнуйся. Пока ничего. Мне надо самому переварить, потом обязательно расскажу. Необходимо твоё мнение. — целовал шершавую ладошку.

— Хорошо. — провела в волосам. — Пройдемся немножко и домой, кормить папулю.

— Всё, что захочешь.

Только встали, как полковнику понадобилось ответить на звонок. Надя грустно усмехнулась. Александр Христофорович удивлённо смотрел на имя абонента, но ответил:

— Да? Привет. …. Понял. Хорошо. Куда тебе скинуть? … Только помни, что обратно повернуть я тебе не дам. Ты меня знаешь. … За тобой заехать? Хорошо. Нет. Послезавтра. Рабочий день начинается в восемь. Обычно, да. Точно? Хорошо, до связи. И тебе. А, стой! Я тебе пропуск закажу, ты так не заедёшь, поэтому на подъезде набери меня. До встречи.

Спрятал телефон и притянул к себе жену.

— Егор согласен с нами работать. Программистом.

Надя отстранилась:

— Серьёзно?

— Да. В здании есть пандусы и лифт. По размерам въедет. Я замерял.

— Как тебе это удалось?

— Я — мастер убеждения, забыла? — улыбнулся.

— Помню. Молодец. Спасибо большое.

— Сможешь с ним работать?

— Если выйду, то да. Всё в прошлом. Он жив. Я тогда сделала всё, что могла. Передала в руки спецов. Он сам не захотел заниматься. Он бы ходил, но с палочкой.

— Надюша? — поднял пальцем её за подбородок. — Всё отлично. Ты́ ни в чём не виновата. И никто тебя ни в чём винить не собирается. Ты действительно сделала всё, что можно и нельзя в той ситуации. У меня был стимул, у него нет. Он не смог его найти. Попробуем сейчас.

Надя молча кивнула.

— В магазине что-то нужно?

— Не знаю, основное всё есть.

— Сок? Сгущенка?

— Да. По блоку. Спасибо. — грустно.

— Надюш? Всё отлично.

— Да, идём обедать.

Дома уложил Надю в постель, нагрел еду, занёс в комнату.

— Ну ты чего? Всё давно закончилось. Мы все живы. Даже увеличиваемся в количестве. — улыбнулся мужчина и принялся кормить любимую женщину.

— Это да. Обними меня?

Просьба была явно лишней.

— Шурик?

— Да, родная?

— Ты завтра весь день свободен или есть планы?

— Мои планы это вы.

— Я помню и всё же?

— Весь день свободен. А что? Что нужно, говори.

Удивлённо смотрел на Надю, которая делала глубокий вдох перед ответом:

— Пройтись со мной по магазинам. Нужно собрать «тревожный чемоданчик». Если мои вещи есть, то для Дани нет ничего совершенно.

— Хорошо. Конечно. А что нужно? — успокаивающе гладил. Понимал причину. Надеялся, что с появлением сына всё нормализуется.

— Я список составила. Только Шур, пока минимально, по три-четыре единицы максимум. Это на первое время. Дальше будем смотреть, что и как.

— Конечно. Кроватку потом?

— Да.

— Всё хорошо, а будет ещё лучше. Я с тобой. Так, скажи мне такую вещь. У нас второе октября, так?

— Да.

— День Х?

— Ничего не изменилось. Славик считает, что середина ноября. Я — что конец октября, немного не дохожу.

— Тогда давай, может, так: я послезавтра ввожу в курс и в команду Егора и беру в счёт отпуска или за свой счёт, как мы и говорили, аж до дня Х? И потом, но посмотрим сколько. Это будет четвёртое. Возьму с седьмого, с понедельника.

— Может, с четырнадцатого? М-м-м, нет, я бы уже хотела, чтобы ты был рядом, мало ли что.

— Ш-ш-ш, тихо, Солнышко моё родное, тихо. Всё будет хорошо. Давай со среды? С девятого?

— В общем, посмотрим, что у вас с делом будет.

— Дело будет всегда. Ты важнее. Осмотримся. Понял. В магазин завтра?

— Можем прикинуть. А дальше посмотрим.

***

Наташе казалось, что это всё — сон. Нет, она бывала в Эрмитаже, неоднократно, но там картины отвлекали от самого здания. А тут… Сугубо архитектура, но материалы, залы, всё один в один с оригиналом. Что это? Действительно сказка.

В парадные залы Дворца вела настоящая Посольская лестница, которую в ХIX веке начали называть Иорданской, так как во время праздников крещения по ней спускались члены императорской семьи к проруби в Неве. Парадную часть сделали в стиле барокко с присущим ему богатым убранством, лепниной, зеркалами в тяжелых позолоченных рамах.

Реплика Петровского зала, как и в самом Зимнем, посвящёна памяти первого русского императора. В оформлении интерьера преобладал красный французский бархат, на нем вышитые вензеля и растительный орнамент. И портрет императора: на нем Петр изображен рядом с богиней мудрости.

В копии Гербового зала были гербы всех российский губерний и скульптуры русских воинов. В открывшейся военной галере на стенах представлены портреты 322 генералов. В общем, весь цвет российской армии XIX века: Кутузов, Багратион, Платов, Раевский…

В Малахитовой гостиной, созданой для жены Николая I, много редкого малахита.

— Какая красота! — повторила девушка.

— Твои глаза красивее. — равнодушно пожал плечами Саша. — Предлагаю пройти в царские покои и отдохнуть. Потом прогулка и обед. Я не позволю голодать своему Наследнику!

— Сашка! — Наташа рассмеялась, а Романов притянул одной рукой её голову к себе и поцеловал.

— Как ты? Устала? — парень завёл жену в комнату с настоящим балдахином над кроватью. — Сейчас отдохнём. Впечатлений очень много, знаю.

— Мы тут будем лежать????

— Ещё и поспать можем. Я взял нам сменные вещи. Всё предусмотрено, Ваше Высочество. — шёпотом — Ватерклозет за этой маленькой дверцей.

— Ну ты и реалист! Тут такая красота, а ты «ватерклозет». — улыбнулась Наташа.

— Тоже нужная вещь.

— Согласна, я на разведку.

— Угу. Через час обед.

Романов стянул с себя китель и остался в футболке и брюках. Недолго думая, сменил брюки на трикотажные спортивки. Наташа подошла к нему.

— М-да, твой венценосный тёзка в гробу перевернулся. Спортивный костюм в такой роскоши….

— Я и твой взял. — обнял и начал целовать. Тебе тут не холодно?

— Нет…

Она оказалась в кровати, с которого муж успел сдёрнуть покрывало и снял с неё кофту.

— Саня…

— Что?

— Помни о приличиях.

— Помню. Я люблю тебя…

Каждый миллиметр, каждый вздох любимой женщины он впитывал в себя. Наташа сжала пальцами шёлковую простынь и оторвалась от неё. Саша зарычал и сильно вцепился в волосы матери его детей.

— Как ты? — обнял со спины и прижался.

— Превосходно. Но пока мне нужен отдых. Ты как пионер, всегда готов…

— Я такой… Должен же я наверстать упущенное в больнице и с работой.

Раздался стук в дверь и послышался голос одного из лакеев, или кто они там:

— Прошу прощения, Ваше Высочество, обед будет через пять минут.

— Ты как? Полежим пока? — шёпотом уточнил Саша.

— Да. Я сейчас не встану. И я хочу продолжения…

— Через час! — зычно гаркнул в ответ Ваше Высочество.

— Ты точно «Царь». — усмехнулась Наташа, целуя его руку, на которой полулежала. — Величественные нотки тренировать не нужно.

— Только тут и на работе. Дома я душка… — целовал ее спинку.

— Сань? — Наташа лежала на муже.

— Да, любимая? — баловался её волосами.

— Мы где? Понятно, что в сказке, а если серьёзно?

— У папа́ есть знакомый. Огромный фанат Александра Второго. Настолько фанат, что выкупил это здание и сделал из него полную копию, реплику, Зимнего дворца. Он считает, что Эрмитаж — картинная галерея и не имеет такого … духа, впечатления, что ли, как Дворец Императора. Поначалу сюда водили экскурсии, потом ажиотаж спал, он решил сдавать его в аренду друзьям и богатеньким Буратино, чтобы они могли почувствовать себя самодержцами. Но нам за так. Мы говорили про сказку, я вспомнил о нём. Сюрприз.

— Шикарно, спасибо большое. Это впечатления на всю жизнь. Спасибо.

— Не за что. Я хотел сделать приятное. Не только работа-кухня-казённый санаторий.

— Но мне нравится кухня! Я люблю готовить, это мой отдых!

— Я не имею ничего против, ты нереально вкусно готовишь. Но, пожалуйста, береги себя. И нашего маленького.

— Кстати, а то, что мы тут творим, это как?

— Мне нравится, тебе нет? — хитро прищурился Александр.

— Зануда Вы, Ваше Высочество. — Наташа прижалась к сильному накачанному телу мужа. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо и спокойно. Только с момента нашего знакомства. Можно побыть маленькой, слабенькой… Удивительно, как всего один человек, случайно пришедший в твою жизнь, может в корень изменить её, твоё окружение, твоё мировосприятие, твои привычки, чувства, твой внутренний мир, мысли, поступки… Всего один человек.

— Можно. Нужно. Будь. — обвил её двумя руками, стараясь не давить на живот. — Забудь обо всём прошлом. Я знаю, легче сказать, чем сделать. Человек один, да какой. — Замолчал. — Наташка моя… Знаешь, Александр Второй долго был несчастлив в любви, хотя был тем ещё бабником. Пока в сорок лет, которые в те времена аналогичны нашим шестидесяти, он не встретил одиннадцатилетнюю Екатерину Долгорукову. Этот момент я оставлю без комментариев. С его почти пятидесяти у них начались отношения. Я гораздо счастливее его. Я встретил тебя сейчас, в тридцать четыре, а тебе двадцать восемь. И перед нами бо́льшая часть жизни. Я никому тебя не отдам.

— Я и не отдамся.

Молчали. Саша перевернул Наташу на спину и поцеловал, нежно убрал пряди с любимого лица:

— Пора вставать. Обедать.

— Я люблю тебя, Сань. Вот это всё, — слабое движение рукой, — очень красиво и мега-приятно, но не важно. Мне нужен ты.

— Знаю. Но я хотел в Сказку с тобой. Обед. Или я за себя не ручаюсь.

— Часа ещё не прошло… — Наташа вжала его голову в себя.

Она комкала несчастную простынь, извивалась под супругом, царапала его спину, но сильно прижималась к его телу. Их утробный крик поглотили подушки стен.

— Мы рехнулись. — простонала девушка.

— Надо выбираться из этого балдахина. Это он на меня так влияет.

Стук в дверь:

— Ваше Высочество, обед через пятнадцать минут будет накрыт.

— Тонкий намек, что пора выходить.

— Идём в душ. Одежда есть. Вообще-то, я оговаривал сутки.

— И что? Весь день в кровати? Лучше в домашней. Мы не всё осмотрели. Пошли.

Слуги проводили их на улицу, где под накрытым шатром их ждал накрытый стол. Из современного — пледы на обоих стульях. Александр Николаевич накрыл Наташу обоими пледами — одним ноги, другим спину.

— Тебе не холодно?

— Нет. А ты как? Мне всё отдал.

— Я нормально.

На столе в кувшинах было молоком сок, фарфоровые горшки с гречневой кашей, несколько овощных и сырных закусок и большое блюдо с крышкой. Лакей в настоящей ливрее и белоснежных накрахмаленных перчатках снял её и пару удивил невероятный запах блюда.

— Медвежатина-с, с печенью-с. Любимое блюдо Императора. — Слуга вместе с частью посуды испарился.

— Медвежатина? — удивилась девушка. — Было написано «Императорский обед»…

— С печенью? — не менее удивлённо уточнил Саша. — Ого… Никогда не слышал. Давай пробовать? Что-то я сомневаюсь, что это медвежатина, но оригинально.

После обеда медленно прохаживались и осматривали сад и всю внешнюю архитектуру. Осенние разноцветные листья тихонько шумели. Наташа начала собирать букет ярких пятнышек. Саша поймал её у дерева и склонился над её лицом. Смотрели друг другу в глаза, дыхание щекотало, носы были в миллиметре друг от друга. Между ними — листочки-огоньки. Наташа лукаво улыбнулась.

— Наташка моя … — тихо и как-то отчаянно прошептал Романов.

— Я. — провела ладонью по его щеке, а щека последовала за ладонью. — Что с тобой?

Стояли так долго.

Начало смеркаться. Саша опустил голову, поцеловал руку Наташи.

— Идём, осмотрим внутри всё ещё раз и ужин. Устала? Домой?

— Идём. Всё отлично.

Домой они вернулись в настоящей карете. Кучер провёл их до квартиры, Саша отдал ему костюм Императора и дал чаевые.

— Сашка! Ты чудо. — улыбнулась Наташа.

— Да, я такой. — ироничная улыбка в ответ.

— Только у меня просьба. — она с наслаждением засунула ноги в пушистые тапочки с помпоном. — Не делай этого больше. Это очень круто, действительно сказка, но самое важное — время с тобой.

— Как скажешь. Я просто оттягивал время от дегустации моей шарлотки.

— Что? Ты сделал шарлотку?

— Ну, это я её так назвал. Скорее бисквит с яблоками.

— А я только подумала, что у нас к чаю. Захотелось.

— Отлично.

— Я никогда не проводила вечер с любимым человеком и чаем. — шёпотом.

— Я тоже. Значит, следует вводить это в традицию. — шёпот в ответ. Громче. — Как ты? Маленький? Мы не сделали плохо?

— Нет, всё хорошо. Послезавтра к Зое. Саш?

— М?

— Спасибо большое.

Романов обнял жену и с глубокой нежностью смотрел на неё.

— Перестань. Ты слишком много раз сказала это за сегодня. Я хотел это сделать. Тебе понравилось — отлично. Чай?

— Да.

Наташа внимательно смотрела на Александра, но понимала, ничего не расскажет, а вопросов накопилось много.

***

Бенкендорф устроил жену удобно рядом и начал обрисовывать ситуацию.

— Как-то так. Нет, если Палыч пройдёт, я только рад буду. Но я не́ хочу!

— Спокойно, папуля, спокойно. Давай ещё раз. Есть вариант, что генера́л Романов станет мини́стром Романовым. Тебя он хочет видеть в своем кресле — куратора спецотдела УСБ. Место руководителя — ты за Сашу, генерал за Володю, так. Есть одно «но» — ты категорически не хочешь, так?

— Да. Сказал посоветоваться с тобой. Если ты лично позвонишь ему и скажешь «нет», он послушает. Надюш, позвони, а? Пожалуйста, родная.

— Подожди. Давай обсудим. Если что — я, конечно, позвоню. Хотя, мы оба понимаем, что это сказано в шутку. В надежде, что мы поговорим, и ты согласишься.

Александр Христофорович обиженно засопел.

— Шурик, перестань. Я прекрасно знаю твоё к этому всему отношение. И, в принципе, согласна. Но! Есть три момента. У меня лично. Первый — это может быть официальный приказ. И за неповиновение, сам прекрасно знаешь. Второе — может прийти на это место такое чмо, что вы разбежитесь. А тебе эта работа нравится. Я вижу. Прекращай уже высоким погонам морды бить. — ласково улыбнулась Надя.

— Я … — начал оправдываться Александр.

— Я знаю. И помню. И очень ценю. Правда. Третье — это хорошие шансы. Для тебя. Как офицер могу описать тебе все плюсы: погоны, карьера, зарплата и так далее. Как жена… Мне было бы спокойнее. Это действительно гораздо меньше риска. Или, хотя бы, реже. Но решать, безусловно, тебе. Я в любом случае с тобой и полностью согласна.

— Вот про твоё спокойствие и возможное чмо я тоже думал. — вырисовывал вензеля на комбинезоне жены. — Не хочу никаких погон. Мне работа нравится. Самые важные погоны — вот. Один рядом лежит, второй скоро появится. Не знаю. Надо думать. В принципе, ещё ничего не известно. Но Палыч прав, нужно быть ко всему готовым.

— Думай. Я своё высказала.

— Спасибо большое. Да, ты всё правильно разложила, я тоже так думал. Не знаю.

— Если ты категорически-категорически не хочешь, то тогда и говорить не о чем. Работа не должна быть каторгой и наказанием. У нас она специфическая, но и она должна нравится. Приносить удовольствие.

— Не хочу. Но, с другой стороны, начинает льстить самолюбию. — усмехнулся. — Пока, во всяком случае, единственные плюсы — больше свободы. Твоё спокойствие и я смогу больше времени проводить с вами. Ты обиделась, что я не Вовку предлагаю вместо себя?

— Нет. Я с тобой согласна. Володя не для руководящей должности. Он должен быть в гуще событий. Но ты же его оставлял вместо себя. Как он?

— Хорошо. Меня устраивает. Он даже документы заставлял всех практически вылизать. Но Сашка спокойнее, вдумчивое и скурпулёзнее. Да с его сердцем. Плюс, Наташа по твоим следам. — усмехнулся. — Только это неофициально. И мы пока ничего не знаем.

— Я рада за неё. Девочке и так досталось. Да, Саша спокойнее. Согласна полностью. Но, согласится ли Коля?

— Не захочет чмо в кресле — согласится.

— Шантажист. Но я согласна. Корф дёрганный, вечно норовит во что-то влезть, Саша взвешеннее и рассудительнее.

— Да и хватит ему быть вечным вторым.

— Правильно. Пусть Володя будет его негласным замом. Работают в паре.

— Главное, чтобы не обиделся и всё правильно понял.

— Не дурак и не в детском саду. Поймёт. Я так понимаю, что ты согласен?

— Пока думаю. Но скорее да, чем нет. Просто, чем я дальше думаю, тем больше свободы вижу.

— Согласна.

— И в первую очередь свобода действий.

— Вот, ещё один плюс.

— Но не окончательно. Я думаю. Выпишу потом на листочке все крестики-нолики.

На следующий день отправились по магазинам.

— Как ты?

— Всё хорошо. До сих пор бледная?

Бенкендорф молча кивнул. После анализов Надя какое-то время приходила в себя, он пытался перенести поход по магазинам, но любимая была непреклонна.

— Это бывает. Не хочет Данька моей кровушкой ни с кем делиться, жадничает, всю себе забирает. — ласково гладила аккуратный живот. Сын опять поворочался и опять уменьшился в размере. В больнице повернулся так, что Слава подумал, после ночного дежурства, что она уже вот-вот. Теперь опять «укомпакнился», по словам отца.

— Жадинка, — согласился с невероятной нежностью в голосе Александр Христофорович. — но я могу его понять. Я такой женщиной тоже ни с кем делиться не собираюсь. Только с сыном.

— Я про кровь. — смутилась.

— Кровь — гарантия жизни. Давай присядем, потом дальше пойдём. Нам же не обязательно сегодня купить? Можно и завтра?

— Да, я просто прикинуть хочу, пощупать. В интернете начиталась, столько всего нового. Теперь хочу на зуб попробовать.

Когда они зашли в магазин со всеми прибамбасами для новорожденных, то полковнику понадобилось время, чтобы поднять челюсть с пола и собрать глаза в кучку. Ему захотелось сразу всё скупить.

— Спокойно, папаша, — иронично и нервно прокомментировала Надя, — помним, зачем мы здесь.

— Я помню. Но тут столько интересного! И это всё для этих крошек?

— Да. Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а у Вас есть…

Через два часа абсолютно разбитая Надежда Николаевна вышла из магазина. В небольшом пакете было по одному экземпляру всего того, что она думала купить. Бенкендорф усадил её в машину и протянул сок.

— Домой?

— Да. Мне надо в себя прийти и подумать. Ну и ну…

— Разнообразие впечатляет, — согласился Александр Христофорович. — ничего, мы выберем самое лучшее.

Дома, покормив жену и сына и уложив их на кровать, разложил рядом покупки. После того, как их изучала Надя, сам брал их в руки и рассматривал. На сердце было тепло, уютно и какое-то непривычное чувство — щемление или предвкушение появления малыша? На очереди были ползунки. С искренним удивлением и недоумением смотрел на первый «костюмчик» новорожденного, положил себе на ладони и понял, что тот не намного больше.

— Наденька? А Даня в него точно влезет? Он слишком маленький. — растерянно смотрел на любимую женщину.

— Шурик, — голос дрогнул. Муж услышал приближающиеся слёзы и обнял её. — влезет. Мы взяли экземпляр на стандартный рост-вес. Ну, если Даня в меня влез, то в ползунки он точно влезет.

— Хорошо, успокоила. Ну? Что такое? Всё хорошо, всё хорошо. Может, список? Из того, что выбрали?

— Да. И для себя и для тебя.

— Как скажешь. Завтра продолжим? Я думаю, я на полдня и домой.

— Не загадывай. Встретиться мы всегда можем. Или зайдёшь домой, поешь и пойдём. Не проблема.

Уткнулась в плечо мужа и молчала. Бенкендорф ласково гладил.

***

Анна и Владимир прогуливались в ожидании Володи-маленького с кулинарии. Именно готовка полностью поглотила мальчишку. Приходилось выгонять его из кухни.

— Надюша скоро ляжет? — Анна подняла на мужа глаза.

— Да. Самый конец октября, начало ноября. А что?

— Ничего. Просто думаю.

— Ань?

— Как Вовку от кухни оттащить? Сейчас у него теория, но это две недели. Потом активная практика.

— Посмотрим. Я с ним поговорю. Не волнуйся.

— Я спокойна, просто размышляю. Ты скоро станешь старшим братом. — усмехнулась.

— Угу. Круто. — абсолютно открытой и счастливой улыбкой ответил муж.

— Угу. Пять мужиков в доме.

— Зато две королевы. И вообще, девочки на нас в семье.

— Угу. Только пока полный ноль.

— Спокойно! Всё будет. Тогда, когда нужно.

Притянул жену к себе и поцеловал. Оторвался от любимых губ, нашёл лавочку, сел, на колени посадил блондинку и вернулся к прерванному занятию.

— Псих. — тяжело дыша констатировала девушка.

— Угу. — потянулся к ней.

— Нет. Стоп. Мы на улице. Некрасиво в конце концов.

— Некрасиво? — переспросил Владимир.

— На улице. — положила голову ему на плечо, её хрупкие ладошки в его огромных руках. — Господи, Корф… Как же хорошо.

По дороге в любимое кафе у Анны зазвонил телефон. Парень остановился и ждал конца беседы.

— Володь, мне нужен твой совет. — девушка смотрела на него сверху вниз и немного заискивающе.

— Анют? Что такое? — вот именно заискивания во взгляде единственной женщины ему не понравилось. Это уже перебор. — Рассказывай. — спокойно и неосознанно властно.

Анна взяла его под руку:

— До прихода к вам я работала в частном порядке, консультировала как профайлер, чтец чужих мыслей и секретов. Это было удобно, с одной стороны, не от звонка до звонка пахать, а несколько часов. И оплата приличная. С другой, подводные камни, те, кого разгадал начинали косо смотреть, я иногда побаивалась за свои безопасность и малого. Сейчас позвонил один из моих бывших клиентов, так сказать, у него через три дня намечаются супер-важные переговоры по сделке, которую ему навязывают, а он не хочет. Но условия идеальны, всё так, что отказаться ну просто не получается. — передразнила недавнего собеседника психолог. — Поэтому очень просит меня поработать с ним. Надеется, что это займёт по времени до четырёх часов. Продолжительность, имею ввиду. Платит хорошо — тысяча долларов за час. Это единственное, почему я взяла время на подумать. Ты не против?

Видела, как по лицу Владимира ходили желваки, а в глазах полыхал огонь. Осторожно поглаживала его предплечье.

— Я знаю, согласна, мы ни в чём не нуждаемся, у нас есть деньги. Но скоро появится маленький, мы завелись с дачей. Да и на чёрный день. Но если ты не согласен, то нет, я откажусь.

— Ты сама говорила только что про безопасность. — выдохнул Корф.

— Но теперь у нас есть ты. — улыбнулась Анна. — И я спокойна. Это одноразовая акция, так сказать.

— Я понял.

— Я могу попросить у него приблизительный текст раздора, он тоже многое говорит, и мы что-то поймём?

— Хорошо. Его данные и его визави. Я завтра пробью, потом решим, хорошо? Или тебе нужно дать ответ сегодня?

— Нет, до завтра до обеда вполне терпит.

— Ну, мы с утра этим займёмся.

Притянул жену к себе и всё-таки поцеловал.

— Хитрюга. — Анна улыбнулась. — Идём к юному повару, через пятнадцать минут закончится. Володь?

— Да, любимая?

— Ты не доволен?

— Нет, с чего ты взяла? Пока я не узнаю, кто, я ничего говорить не буду. Посмотрим, как сложится. Я постараюсь тебя привезти и дождаться. Заберу.

— Спасибо.

— За что?

— Что ты у меня есть.

Корф улыбнулся и крепче стиснул её пальцы.

Ночью Владимир не спал, наслаждался близостью Анны и спокойствием в их отношениях. Ещё у Вари они долго разговаривали, договаривались, пообещали стараться не накручиваться. А давать друг другу час-два после работы или возможность отоспаться, если сутками на ногах, а потом спокойно обо всём обязательно говорить. Надо поскандалить — пожалуйста, но не на уставшую голову. Осторожно прикоснулся губами к основанию волос у виска Анны. Вдохнул её запах и лёг на спину, закинул руку под голову. Многое тоже понял. Стало стыдно за то, что расклеился, за мысли о разводе, о манипуляциях. Анна — его жена и имеет право знать, что он и как. Долго размышлял о себе, о ней. О реакции Ани на стресс, ссору. Для любимой это всё было не свойственно, значит, они перешли в активную фазу притирки. Ладно, переживём. Он уже понял, что женщина в ссоре может говорить любые вещи. Она может делать больно, вести себя некрасиво, на грани мерзости. Поддавшись эмоциям, она может совершать необъяснимые вещи. Она будет будет себя дерзко, наступать и оскорблять, другая, наоборот, молчит, но потом тихо, как по капле яда, выдавливает из себя обиду. Потом она может уйти, сказав, что отношений больше нет. В этот момент мужчина может совершить ошибку — отпустить её, чтобы она остыла. Он надеется, что пройдёт время и она успокоится. Да, так и будет, она остынет к своему мужчине и найдёт нового, который её не отпустит. Женщина всегда ждёт, чтобы её вернули, в любой ссоре. Не важно, что она была зла, не важно, что она говорила, она хочет, чтоб её вернули. Женщина может простить мужчине многое, если знает, что он её никогда не отпустит и всегда вернёт. Он будет возвращать Аню всегда. Ровно до тех пор, пока будет ей нужен. Принуждать насильно — нет. А так, ну, будем считать, что это разнообразие в их монотонной жизни. Хотя, лучше монотонность… Нет, лучше всего это любимые люди рядом. За двенадцать лет он это понял, как никто.

***

Саша расчищал журнальный столик и передвигал его ближе к дивану, Наташа нарезала шарлотку, приготовленную мужем. Она знала, что Сашка готовит весьма неплохо, учитывая её скепсис в вопросе мужской готовки. Но выпечка — это впервые. В последние дни она много думала о них, о том, как у них всё быстро произошло, знакомство-предложение-свадьба-ребёнок. Она не жалела ни секунды, была абсолютно счастлива, что немножко пугало. Именно это чувство нереального счастья было непривычным. Сашка был её человеком, это она поняла в первые секунды знакомства, но думала, что это касается только работы, а оказалось… Она очень долго думала над его предложением. Да, она понимала, что любит его. Именно любит. Сильно, глубоко. Но боялась, что он подумает, что она из-за его отца. Потом, что его родители её не примут, кому такое надо. А вышло как вышло.

— Натусь? Что такое? — Романов мягко привлёк Наташу к себе.

— Всё отлично, задумалась просто. Так, пирог я порезала, заварку сделала.

— Пирог я уже занёс, фрукты тоже. Существенное греем?

— Ты хочешь кушать?

— Я — нет. У меня эта «медвежатина-с» ещё не переварилась. Но ещё есть и вы.

— Я тоже не хочу.

— Тогда чай.

Саша притянул жену к себе и молча целовал её волосы. Наташа положила его руку на пока ещё незаметный живот. Ощутила его улыбку.

— Я до сих пор не верю в это. При том что мечтал об этом с момента нашего знакомства. Знаешь, серьёзно, вот я тебя тогда увидел, когда нас представляли и понял, что сделаю всё, чтобы ты была со мной. Чтобы у нас были дети, много, чтобы просыпаясь видеть тебя рядом на подушке. С разбросанными волосами. Чтобы мчаться к тебе с работы, чтобы ты диктовала мне по телефону, что купить. Чтобы мы искали вместе мои носки и выбирали тебе платье, блузку, брюки. Чтобы ты ругала меня за немытую посуду. Чтобы защищать тебя, беречь, носить на руках, в прямом смысле. Говорить тебе «я рядом», делать всё, чтобы ты знала — я рядом. Наташка моя…. Девочка моя…