Часть 29 (1/2)

Владимир открыл глаза. Ночью он практически не спал, в голове крутились фразы и Долгорукого и Надюши. Из-за этой карусели выспаться не получилось, но хоть полежал. Рядом спали самые родные, самые близкие, самые ценные, самые любимые люди — жена и сын, Аня и Вовка. Он смотрел на них и не верил, что эта девочка уже мама. Кажется, что она сейчас проснется, заплетёт свои две смешные косички и они пойдут в школу. Усмехнулся. Ну да, а рядом младший брат. Нет, жена, любимая женщина, обожаемая и любимый родной сын. А он, Владимир Корф, муж и отец, их защита и надежда. «Чужой костёр», говорите? Нет уж, мама как всегда права, свой он у нас. И самый лучший, самый большой, самый тёплый и уютный. И мы греемся сами у своего костра, и всю свою огромную семью согреем. И друзей, которые тоже семья. И младших братьев. Мы. Греемся. Мы. «Мы» — такое странное слово, всего две буквы, а столько любви… И счастья. Господи, какое же это счастье, что мы встретились с Аней. Нужно только помнить, что мы встретились не для того, чтобы разрушать свои жизни не для того, чтобы вместе погрузиться в быт и дела не для того, чтобы наносить друг другу очередные душевные раны, не ради избавления от «одиночества». Мы встретились, чтобы помочь друг другу лучше понять себя и этот мир. Чтобы искренне исцелить друг друга. Чтобы дарить счастье. И чтобы внести в историю жизни не очередную драму — каких предостаточно, а внести красивую историю любви и прекрасный путь восхождения и совершенствования человека как вида. Мы встретились, чтобы вместе сеять и умножать мудрость, красоту и процветание. И это у нас есть, в лице Вовки. Мы дарим друг другу радость общения, пребывания рядом, развиваем в себе терпение, понимание, уважительное и бережное отношение. Несём с собой любовь, веру в любовь и всё самое лучшее, ведь мы встретились, чтобы пережить любовь. И мы будем это делать вместе.

Утром Анна помогала накрывать на стол, ожидая любимых мальчишек из душа, и вспоминала вчерашний день. Было очень страшно, чего скрывать. Но, когда она услышала фразу мужа «Я рядом», страх пропал, на смену ему пришёл азарт и кураж. «Я рядом». И всё. «Я рядом». Странно, да? Всего несколько маленьких букв, но в каждой букве прячется океан тепла, нежности, поддержки; «я рядом» и кажется, что можно пережить любую боль и в темноте отчаяния увидеть маленький огонек, который дарит надежду. «Я рядом» и израненная душа чувствует, как ее кутают в тепло другой души. «Я рядом» и ты понимаешь, что сдаваться и опускать руки нельзя; ты чувствуешь себя сильнее, увереннее и спокойнее, потому что понимаешь, что тебя крепко держат за руку. И не важно, где ты, в сантиметре или на другом конце света — главное, что есть люди, которые ря́дом с тобо́й.

— Доброе утро, любимая, — прошептал Владимир, обнимая жену со спины, — я соскучился.

— Я тоже, Володя, хоть и виделись десять минут назад. Садись завтракать, а где Вовка? Опять у Бастера?

— Нет, переодевает футболку, — озорно улыбнулся Корф, — мы так умывались, что он весь мокрый…

— Мальчишки, — с упрёком покачала головой Анна.

— Всем доброе утро! — весело поздоровался Володя-маленький, поцеловал маму в щеку и сел рядом с отцом. — А где тётя Надя? В комнате её нет, на улице я её тоже не увидел?

— Не понял?! — взволнованно встрепенулся парень, — Сейчас позвоню ей…

— Ш-ш-ш, тихо, успокойся, пожалуйста. Тётя Надя с утра уехала на плановый осмотр, с ней дядя Саша. Спокойно, всё хорошо. Может, они потом погуляют. Так, приятного аппетита, дальше посмотрим, что делаем.

После завтрака Володя-маленький играл со щенком, Анна вышла на веранду, опёрлась плечом о балку и с улыбкой наблюдала за обоими.

— Чего грустим? — Корф притянул её к себе.

— С чего ты взял? Всё хорошо.

— Умгу, конечно. — взял её лицо в свои руки, — Запомни: никогда не слушай идиотов, особенно стремящихся ударить побольнее. Потому что они мстят за то, что у них чего-то нет. У нас есть мы, есть наша семья, наш собственный костер. И только от нас зависит, будет ли он гореть и греть или нет. И как долго, как сильно. Но знай, я вас никуда и никогда не отпущу. А теперь рассказывай, что мы сегодня делаем?

Анна уткнулась носиком в плечо мужа и обвила своими руками его торс.

— Мы. Рядом. Мы. Вместе. —прошептала девушка.

— Вот, правильно, любимая. Остальное — мелочи, на которые не стоит тратить ни времени, ни нервов, — Корф целовал волосы жены. — А теперь рассказывай, что мы сегодня делаем?

— Вовке надо кроссовки купить. Эти он «приговорил».

— Понял. Может на лето лучше сандалики? В кроссах ноги потеют, чего париться? А так, пусть дышат? Кроссовки купим само собой.

— Давай, я согласна. Только надо с ним это обсудить. Вов! Иди к нам, оторвись от собаки!

— Заодно, подумай, что мы тебе купим. — парень перешёл на висок. — Без обновки для мамы, мы из магазина не выйдем, это я предупреждаю.

— Володя…

— Я сказал.

Подбежал запыхавшийся и счастливый Володя-маленький, за ним смешно семенил и крутил ушками Бастер:

— Мам, пап, звали?

— Вопрос первый: ты не мокрый?

— Нет.

— Хорошо, тогда второй….

Через час, устроив собаку в переноску, семейство Корфов отправилось на шоппинг.

***

Бенкендорф стоял в кабинете врача лицом к окну, засунув руки в карманы, и внимательно слушал разговор Нади с «белым халатом». Каждый их поход в клинику вызывал у него чувство страха. Он очень сильно боялся за жену и их сына. После истории с Русланом, после того состояния, в которое впала его женщина, после их паузы, он стал испытывать неизвестные ему до сих пор чувства — страх и боль. Бенкендорф понимал, что второй потери малыша Надя не переживет ни морально, ни физически. И хотя к этому не было никаких предпосылок, всё было страшно. Он ловил малейшее изменение в любимом лице и глазах, вслушивался между строк, порой казалось, что от него что-то скрывают. Останавливался, понимая, что это уже паранойя.

— Шурик, — мягко позвала Надя. Встал за её спиной, положил руки на плечи, внимательно слушал, что говорил им обоим врач.

— В общем, — спокойно и доброжелательно говорил доктор, — всё в порядке, всё по расписанию. Через неделю на недельку приляжете на капельницы, — Надя спокойно, но с грустными глазами, кивнула головой и провела ладонью по руке мужа, ощутив его напряжение. — просто профилактика и осмотр. Моя личная перестраховка. Ничего страшного. У меня всё. Вопросы? — гинеколог чуть улыбнулся.

— Нет, всё понятно, спасибо, — женщина выдавила из себя улыбку, забрала вещи и вытащила Бенкендорфа в коридор. Там села на банкетку и начала складываться. Александр Христофорович молча за этим наблюдал, не задавая вопросов, вынул из карточки жены «фотографию» сына и внимательно изучал, и не замечал, что улыбается.

— Шур, я всё, — прошелестела криминалист, — идём?

— Да, — внимательно посмотрел на жену, положил карточку со снимком в её сумку, помог женщине встать, взял саквояжик, и они медленно вышли из здания.

Бенкендорф забросил всё лишнее в багажник, помог сесть супруге на заднее сиденье, быстро устроился рядом. Из стоящего между ними бумажного пакета достал небольшую ёмкость с творогом и ложечку, открыл и протянул Наде:

— Ваш завтрак, дамы и господа, — улыбнулся одними глазами. — есть клубника и голубика, можно добавить в творог, можно отдельно.

— Спасибо большое, Шурик, — всё так же тихо отозвалась Надежда Николаевна. Полковник видел, что любимая чем-то очень расстроена и с трудом сдерживает слёзы. — давай сначала клубнику, она быстро портится. Ты опять с утра бегал?

— Да, — кивнул муж, — если не хочешь, я не заставляю, можно дома. Там в холодильнике.

— Хочу, честно.

— В творожок или отдельно?

— Всё равно.

Александр Христофорович отставил в сторону обе ёмкости, придвинулся вплотную к жене, обнял её:

— Всё хорошо. Не расстраивайся. Давай, вы сейчас покушаете, а потом ты мне всё расскажешь? Всё то, что тебя расстроило? Хорошо? — заглянул в любимые глаза. — И мы постараемся всё решить так, чтобы тебя устроило, хорошо, Наденька?

Надя послушно проглотила пару ложек завтрака и уткнулась в шею мужа, который мягко ее гладил.

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, сейчас позавтракаем и будет отлично, — как ни старалась, а голос дрожал от сдерживаемых слез.

— Тогда я предлагаю следующее: первое, если нужно поплакать, плачь и не держи в себе, расскажи мне, не бойся, я всё пойму. Второе, я предлагаю, если вы не устали… А вы устали?

— Нет, Шурик, нет.

— Тогда я предлагаю после завтрака проехаться в нашу квартиру, посмотреть, как она там. Если уже всё выветрилось и там не воняет, то можно вернуться. — Замолчал, ощущал прерывистое дыхание любимой женщины. — Давай ещё одну ложечку, вот так, умничка. — Начал кормить Надю. — Я же всё понимаю, родная. Я знаю, что ты очень устала от романовской дачи и хочешь домой. Поэтому мы и отправимся на разведку, да, Солнышко моё? Тогда неделю… Надюш, а неделя с сегодняшнего дня пошла или с понедельника?

— С понедельника. — чуть успокоившись кивнула будущая мама.

— Ну вот, мы тогда там всё сейчас обнюхаем, если не воняет, то сегодня сложим вещи и вернёмся домой. И из больницы я тебя тоже заберу домой. К нам домой, да? — вновь заглянул в любимые глаза.

Надя чуть виновато смотрела в ответ:

— Ты всегда знаешь, о чём я думаю, чего хочу и знаешь, как меня успокоить?

— Я прекрасно понимаю причину, по которой ты расстроилась. Давай ещё одну ложечку, вот так. Ты полноценно и нормально не можешь пожить в любимой квартире. Я же знаю, что она для тебя значит, — уткнулся губами в её волосы. — то больницы, то дача Романова. Это не отдых, как бы не хотелось. Это не родные стены. Так, давай нашу последнюю ложечку и переходим к фруктам. Сок или воду?

— Фрукты.

— Как скажешь. — быстро сложил ненужную тару в пакет и протянул судок с вымытой и очищенной от хвостиков клубникой.

— Ты опять довел продавщицу до белого каления? — Надя смахнула слёзы и улыбнулась.

— Почему? — удивлённо спросил Бенкендорф.

— А то я не понимаю, что ты сначала выпытал, какая самая сладкая, всю перепробовал, а потом поштучно выбирал самые спелые. — продолжая улыбаться ответила жена и поцеловала его в щеку.

— Нет. Я просто попробовал, потом купил всю корзину, а дома, пока ты спала, выбрал. Там вся нормальная, красная. Ребятам всем осталась. — потерся носом о висок.

— Спасибо большое, Шурик.

— На здоровье.

— Давай вдвоем, ты сам не завтракал.

— Завтракал, только не творогом, — улыбнулся в ответ.

— Вот поэтому давай хоть клубнику пополам. Залился кофе и счастлив. — шутливо-сварливо проговорила Надежда Николаевна.

— Не кофе, а яичница с беконом и сок. И я счастлив, только если с вами всё хорошо и вы счастливы тоже. Так что ешь. Сыну витамины нужны, а не только кальций. Голубику на потом?

— Да, спасибо большое. Их нельзя мешать.

— Понял. — отстранился от любимой, сложил всё в пакет, достал воду. Любовался такой родной женщиной.

— Я всё, спасибо огромное!

— На здоровье. — спокойно пожал плечами Бенкендорф.

— Шур?

— Да?

— Иди ко мне, — притянула мужа за шею и поцеловала.

Мужчина с трудом отстранился от желанных губ.

— Всё, поехали смотреть квартиру. Потом погуляем? Но если вы устали, то возвращаемся.

— В нашем парке?

— Да.

— Поехали. Мы не устанем.

— Точно? Вы же обычно днём спите? — внимательно смотрел в глаза Надежды Николаевны.

— Абсолютно. После осмотра спать не хочется совершенно.

— Больно? — ровно поинтересовался Бенкендорф

— Нет. Правда нет. Приятного тоже нет ничего, но нужно. Да и я всегда перед этим волнуюсь. — смутилась женщина.

— Не надо. Тебе нельзя. Хоть это и сложно, я понимаю. — поцеловал руку Нади. — Ты тут или наперёд?

— Наперёд, там удобнее.

Бенкендорф ехал медленно и осторожно, внимательно наблюдал за любимой женщиной.

— Шурик, не переживай. Если что, я скажу. — мягко произнесла Надежда. — И я не сплю, просто прикрыла глаза.

— Слепит? Давай вот так — сделал тень.

— Не надо, просто состояние дурацкое: и спать хочется и понимаю, что не засну.

— Сейчас придём домой, может там полежишь и заснёшь, в родной кроватке. Мы уже на месте, я паркуюсь.

Зашли в квартиру, внимательно всё осмотрели-рассмотрели, принюхались:

— Здравствуй, дом родной, — весело произнесла Надежда Николаевна. — с обновлением тебя.

Зашла сначала в отремонтированные комнаты, потом в свою комнату:

— Шурик! Или мне кажется или тут не воняет?

Александр Христофорович подошёл к жене:

— Не воняет. Они тут сумасшедший сквозняк устроили. Вам не холодно?

-Нет. Правда.

— Я верю, — улыбнулся глазами. — тогда полежи. В любимой постельке?

— А ты? Ты с нами?

— Естественно.

— Тогда я в душ.

Помог Наде переодеться и устроились на диване.

-Надюша? Спишь? — шёпотом спросил Александр Христофорович.

— Нет, папа. Что ты хочешь у нас спросить? — поцеловала его в предплечье.

— Почему если с вами всё отлично, тьфу-тьфу, он вас кладёт в больницу? — мягко гладил поясницу жены.

— Для перестраховки. Из-за моего возраста. Ты же слышал, что это ещё будет не раз. Да и за неделю до предполагаемой даты тоже положит. Может и раньше.

— Понял. Не понял. Ладно.

— Шур, ну смотри…

— Надюш, родная, я тупой, ты же знаешь. Если для перестраховки и витаминов, хорошо, это я понял.

— Шура! — воскликнула Надежда Николаевна и приподнялась на локте. — Ещё раз скажешь подробное и я очень сильно на тебя обижусь!

— Не надо, любимая. Я больше не буду. Иди ко мне. — вернул капризулю в прежнее положение и продолжил гладить. — Он скажет, что нужно?

— Конечно, не переживай. Не он, так я. — сползла с плеча мужа.

— Ну что такое? Что же вам не лежится, а? — улыбнулся Бенкендорф.

— Лежится, а если папа нас поцелует, то будет отлично, — хитро улыбнулась Надя в ответ.

Александр Христофорович начал целовать сына, закончил женой.

Спустя время Надежда Николаевна вновь умостилась на груди мужа.

— Вам точно не холодно? — Бенкендорф натянул на неё пододеяльник и прижал к себе.

— Нет, — поцеловала его шею и лизнула. — ты сейчас такой вкусный…

— Я липкий, мокрый и соленый. Вам нельзя мёрзнуть, а в комнате свежо.

— Я нормально, правда. Шурик, мы же сына на твою фамилию записываем?

— Как хочешь, — улыбнулся и поцеловал женский висок. — но, по-моему, мы спешим. Мы с именем не определились, а ты сразу про фамилию.

На самом деле, вопрос фамилии в их семье был достаточно болезнен для Александра Христофоровича. Когда они расписывались, в юности, Надя молча вписала свою фамилию, отказавшись таким образом от его фамилии. Он промолчал. На улице объяснила это тем, что с их работой лучше быть на разных фамилиях, да и в личных делах не указывала, что она его жена. Об этом знал только Романов. Хотя, с их спецслужбами и их возможностями, такое скрыть невозможно, как не прячь. Это сильно ранило спокойного полковника, но он не подавал вида. О будущей фамилии ребенка он тоже думал, но мысль о том, что маленький будет в принципе радовала гораздо больше, чем всё остальное.

— Шурик? Ты тут? — Надя погладила мужа по щеке и слегка зажала согнутыми пальчиками кончик его носа.

— Да, Наденька, прости, я тут.

— Я просто подумала, что Даниил Александрович Бенкендорф звучит очень красиво. Тебе нравится? — в любимом голосе звучала какая-то детская наивность.

Замер, рука, которая гладила (массажировала) любимую поясницу дрогнула, судорожно сглотнул.

— Но ведь ты хочешь Сашку, пусть будет Сашка.

— Во-первых, Сашка у меня уже есть. Единственный. Во-вторых, Александр Александрович Бенкендорф звучит как-то громоздко. Или тебе нравится? Тогда оставляем Сашку.

— Мне нравится ты и сын.

— Шурик? — приподнялась на локте и внимательно смотрела на мужа. — Что такое?

— Ничего, родная, всё хорошо, ложись. — Александр Христофорович попробовал уложить женщину в исходное положение, но не тут-то было.

— Шурик, это твой сын….

— Я знаю, — с улыбкой перебил, — и я тебе за него очень благодарен. До конца наших дней буду за него благодарен. Требуй всё, что хочешь.

— Я ничего не собираюсь требовать. Я хочу обсудить с тобой несколько моментов.

— Я слушаю, только ляг, пожалуйста. Или вам удобнее сидеть?

Надежда Николаевна послушно улеглась на грудь мужа.

— Итак, что ты хочешь обсуждать? Я готов. Только скажи мне, вы кушать будете?

— Нет, пока нет, спасибо, Шурик. Первый пункт я уже озвучила. Даниил Александрович Бенкендорф.

— Я полностью согласен.

— Ты так легко согласился?

— Я к Даниилу и сам созрел, хотел сказать, да ты опередила. Что следующее?

— Шур, — пауза, — можно я возьму твою фамилию? — замолчала, ощутила, как Александр Христофорович опять завис, быстро продолжила, — просто мы же сына оформлять будем, я заодно и свою сменю. Я же твоя́ жена, значит и фамилия у меня должна быть твоя́. Я сама не знаю, чего боялась. Сначала потерять себя, а оказалось — потерять тебя. Тем более, что ты же мне повторное предложение сделал. Теперь у меня есть шанс исправить свои косяки.

— Надюшка, родное моё Солнышко, какие косяки? О чём ты? Я сделал предложение, я и повторную церемонию думал сделать, но малыш всё немного подкорректировал. Но я сделаю, только чуть позже, ваше здоровье сейчас превыше всего. А с фамилией смотри сама. Сыну это будет первый документ в жизни, а тебе кучу переделывать, может ну его? Да и тебя все знают как Сычёву. Я же и так знаю, что ты́ — моя́ же́нщина.

— Я хочу быть твоей полностью. Знаешь, мне всегда казалось, что из-за разных фамилий, между нами, не всё… нет, не сформулирую… нет полного единения, что ли. Не могу объяснить.

— Я тебя понял. Я понимаю, что ты хочешь сказать, но не согласен. Между нами … у нас есть полное единение, как ты говоришь, или я плохо стараюсь? Но если ты хочешь — я не против. С документами я помогу, у меня есть знакомый человечек, он ускорит вопрос.

— Хочу, очень. И тебе не нужно стараться. Ты у меня самый лучший, будь собой, пожалуйста.

— Я, наверное, только сейчас собой и становлюсь. Как ты говоришь, «я исправляю свои косяки»? Не знаю, где ты накосячила, а вот я — да, знатно.

Положил жену на спину и поцеловал, что прервало их разговор и направило мысли в совершенно другое русло.

Спустя время Бенкендорф сел, чем вызвал стон неудовольствия у жены, замотал в пододеяльник и занёс в ванную комнату. Поставил под душ и осторожно поливал хорошо теплой водой. Потом закутал в банный халат и вернул на кровать, переодел женщину и сам отправился в ванную. Вернувшись, обнаружил, что она спит. Укрыл вторым пододеяльником и осторожно устроился рядом.

***

Анна и оба Владимира бродили по огромному торговому центру и заходили в каждый детский обувный магазин. На Анне был летний льняной белый сарафан и клатч в руках, Владимир был в серых льняных брюках и льняной рубашке.

— Господи, Корф, — вздохнула девушка, — я и не знала, что ты такая зануда.

— Анечка, я не зануда. Я просто хочу, чтобы у вас были качественные вещи. Не на два-три дня, а хотя бы, пока не выростим. Вов! — позвал сына, — Давай сюда.

— Ты знаешь, ско́лько здесь стоит обувь? — прошептала Анна, сжимая руку мужа.

— Зато она должна быть удобной и качественной. Добрый день, — холодно кивнул продавщице, которая начала поедать его глазами, — нам нужны сандалии и кроссовки вот этому молодому человеку. Качественные. Категорически не китайские.

Через некоторое время вышли из магазина с пакетами обуви.

— Как на счёт обеда? — Владимир не выпускал руку Анны из своей.

— С удовольствием, — отозвалась психолог, — а где?

— А давайте в кафе на втором этаже?

— Так там дорого, — заметил Володя-маленький. — плюс обувь…

— Запомни, сын, лучше дорого и качественно, чем дёшево и в мусорнике. Жадный платит дважды. И вообще, мы заслужили. Идём. Я оттуда позвоню тёте Наде.

— Лучше напиши, — ласково проговорила Анна, — вдруг она спит. Ой, мы сейчас сядем, потом встанем и будем окончательно мятые. Единственный минус льняных вещей.

— Ничего, пусть нам всё завидуют, зато нам не жарко.

По дороге к кафе Анна и Володя-маленький пошли вперёд и задержались у яркой витрины. Корф шел сзади и разговаривал по телефону с Седым. Внезапно, Владимир даже не понял откуда, между женой и сыном пробежал парень в бейсболке. Майор лишь понял, что у него в руках клатч Анны, а у сына рассыпалось содержимое пакета. Сама девушка уже оборачивалась за бегущим прочь вором. Владимир одной рукой бросил в парня свою трость, другой нажимал отбой. В мгновение ока скрутил руку упавшему. Появившийся из неоткуда охранник протянул Анне сумочку и вызвал полицию.

Владимир передал воришку секьюрити, забрал у Володи-маленького свою тросточку и обнял Анну:

— Как ты, любимая? В сумочке всё есть? Всё на месте?

— Н-не знаю. С т-тобой всё в п-порядке?

— Абсолютно, а вот с вами нет, — Корф видел, как сыну помогает консультант ближайшего магазина собирать купленную обувь. Посадил Анну на скамейку напротив и помог Володе-маленькому всё сложить. Подошли к лавочке, — вы как? Домой? Или просто пообедаем в другом месте?

— Я нормально, Володенька, ты как? — спросила девушка у мальчика.

— Нормально, — пожал плечами ребёнок.

— Сильно испугался?

— Нет, даже не сразу понял, что происходит. Коробку жалко, помялась. Красивая. А у тебя сумочка поцарапалась. И застёжка отлетела.

Корф взял в руки клатч, внимательно его изучил, понял, что застёжку он починить может, то вот царапину не скрыть. Осмотрелся, увидел магазин сумок.

— Вы точно в порядке?

— Да, — одновременно кивнули жена и сын.

— Тогда пошли за сумочкой. Купим ещё лучше. Анют, телефон-кошелек на месте? Целые?

— Да, телефон я проверила, работает, царапин-сколов нет, кошелек на месте. Он ничего не успел сделать.

— Тогда за сумочкой и обедать. Только не здесь.

— Не надо сумочку, Володя. Этой хватит…

— Мы. Купим. Новую. — раздельно проговорил парень и затащил всех в соответствующий магазин. — Добрый день, девушка, нам нужна подобная сумочка. По цвету и вместительности. Главное — качество. — Сел на топчан, притянул к себе сына, пакеты поставил на пол у ног. — Как ты? — спросил шёпотом у парня. — Сильно испугался?

— Я нормально, правда. Я за тебя испугался. Ты так круто его.

— Сегодня спросим у тёти Нади можно ли мне возвращаться к тренировкам. Тогда и тебя научу. Ты зарядку делаешь?

— Делаю, — серьёзно кивнул Володя-маленький. — я же обещал.

— Молодец. Так, пока мама там выбирает, давай выберем подарки тёте Наде и дяде Саше, а?

— Давай. А что?

— А сейчас решим.

В небольшом уютном кафе выбрали столик. Анна дулась на мужа. Они вышли из торгового центра, Корф забросил пакеты в багажник, вынул из её пострадавшего клатча всё содержимое, переложил в такой же только новый, а старый выбросил в близстоящий мусорник.

— Так, делаем заказ, и я звоню родителям. — поторопил всех Владимир. Заметил состояние жены. Взял за руку, поцеловал. — Анют, не обижайся, родная. Ну зачем тебе изуродованный клатч, если есть такой же, только новый? Скопидомничать ты, вроде бы, не любила. Что такое?

— Просто он мне очень нравился.

— А этот нет? Он же точно такой же?

— И этот нравится. Ты прав, прости.

— Всё хорошо.

Сделали заказ, Корф написал тёте и, получив ответ, успокоился и расслабился.

— Какие планы дальше? Домой или гуляем?

— Как скажете, — пожал плечами Володя-маленький. — мне всё равно.

— Володя, — позвала Анна мужа. — спасибо большое за клатч. Правда. Он даже более ценен, это твой подарок. Спасибо большое за то, что поймал этого воришку.

— Анют? — бровь Корфа вопросительно поднялась вверх. — Ты чего? Всё хорошо. Я рад, если тебе нравится эта сумочка. Остальное неважно. — поцеловал её ладошку, — Надя написала, что они с Сашей в нашей квартире, говорит, там уже не воняет. Можем потом сложить вещи и вернуться.

— Ура! — хором воскликнули Володя-маленький и Анна. Девушка тут же смущённо прыснула, потому что они очень громко обрадовались и на них обратили внимание другие посетители.

— Согласен, — кивнул Корф. — я думаю, что мы не будем прям сейчас бежать складывать вещи? Дадим им немного времени побыть вдвоём?