Часть 18 (1/2)

Глава 17

Корф поставил локти на колени, переплел пальцы, уткнулся в них подбородком и молчал. Анна принесла крепкий горячий чай, села рядом и терпеливо ждала, пока он заговорит. Владимир сидел с невидящим взглядом и прокручивал всю ситуацию вновь и вновь.

— Ты же помнишь, когда родители погибли, Надюша фактически заменила маму. Да она была ею и до этого. Отцу было не до меня, мама тоже редко бывала дома. Я даже удивлялся, зачем я им. А вот Надюше я нужен был всегда, она заменила их обоих, она самый близкий, самый родной мой человек. Саша так, осторожно, но на расстоянии. Скорее всего сначала просто не знал, что делать с ребенком. Когда всё случилось… — глубоко вздохнул, — я думал сам рехнусь. Мало того, что маму с папой у меня на глазах, так и Надя там… Я всю жизнь разрывался между тобой и Надей… Благо, что теперь живём все вместе… Почему-то осознание факта гибели родителей догнало меня гораздо позже… А тогда в голове только и билось «Надя»… Если бы и она погибла, я бы точно тогда на себя руки наложил… — Анна вздрогнула. Ревности не было, она с детства знала, что тетя в его жизни значит очень многое. Был страх. Страх, что сама того не ведая, она могла его потерять. — Я ходил за ней по пятам, держал за руку, первые дни даже спал в кресле в ее комнате, только чтобы рядом… Я сейчас только понимаю, что напрягал ее этим, раздражал Сашу, он ее муж, а они даже поговорить не могут, я постоянно рядом…. Руслан все изменил… А потом, — голос начал дрожать, опять глубоко вздохнул и замолчал. — потом был мой личный ад. Была годовщина гибели Русланчика, я вспомнил родителей, да и их помянули же тоже… Я даже не помню, Надюша что-то говорила или я уже упился до такого состояния… в общем я ей зарядил, что лучше бы она тогда погибла, типа вместо матери. Хотя мама никогда мне так близка не была, как Наденька… Господи, ты бы видела ее глаза в тот момент…. — замолчал. — Как она мне родителей заменила, так и я ей сына. Мы друг для друга были всем … Она же ещё и Сашу выгнала из дому…. А я аж протрезвел. … Да поздно. Она ничего не сказала, только гру-у-стно так посмотрела на меня, а утром в квартире не оказалось ни ее, ни ее вещей… Я мотался по всему городу, пытался найти, поговорить. Звонил на мобильный, она сбрасывала, короткие смс, мол все хорошо, не волнуйся. Через Романова узнал где живёт, мы же дачу продали, деньги пополам, она купила махонькую однокомнатную квартирку, ждал под дверью, потом под парадным. Все мои попытки поговорить разбивались о вежливое «Володенька, я занята, прости»… Я и так в спецназе был, а после этого… лез куда надо и не надо. Ночью пил, днём работал, что значит молодость, организм справлялся. Пули не брали, а хотелось. Лез специально, так Сашка с Седым, черти, вытаскивали… Ее глаза у меня перед глазами стояли…

Когда генерал представил нам начальника и криминалиста, я готов был рухнуть на колени и так стоять, пока она меня не простит… Пытался поговорить, но вновь наталкивался на вежливое «Я все, Владимир Иванович» и что-то дальше. По работе все отлично, она делает всё и даже больше, но поговорить… Полная дистанция. Правильно, а как можно говорить с мудаком, который делает ТАК больно…. Ведь она, практически, единственный родной мой человек. Я одной фразой уничтожил самого любимого человека, самого дорогого… Ведь если во мне и есть что-то человеческое, то только благодаря Наденьке… Умница, действительно гений криминалистики, уникум, красавица, два высших образования: криминалистика и военная хирургия, они с Сашей в горячей точке побывали. А по ней не скажешь, мягкая, добрая, платья… Я срезанного ногтя мизинца ее левой ноги не стою. Я же без нее никак… С тобой разошлись, Надю я сам же…. Для меня она и мама, и друг, и тетя… А я … «лучше бы ты умерла» … За что? От кого?! Она была под теми пулями, чудом выжила, мама не зря ее оттолкнула тогда. Под пулями выжила, в горячей точке выжила, так собственный племянничек … урод, мать его… Да, сейчас у меня и ты, и сын. … Но тогда… — горло перехватило спазмом. Анна молча протянула чашку с остывшим чаем. — Спасибо… Так хреново мне никогда не было. — Помолчал, спустя пару минут заговорил вновь, голос дрожал, — Самое паршивое, что когда я говорил ей всю эту мерзость, я же действительно так думал и ловил кайф от собственных слов… Господи, как она согласилась после всего со мной работать??? А жить???.. Я уже почти смирился с тем, что всё, и ее у меня нет… И тут наша группа. В приказном порядке. Я генерала готов был расцеловать. — глоток холодного чая, Аня молча рядом, — Работали вместе отлично, Наденька — чудо, и это не лесть, это факт. А поговорить… Опять напился с Сашкой, хотя мне пить нельзя, я дурной становлюсь. Пришли с таким перегарищем на следующий день, что полковник орал… Надюша молча нас под капельницу, я на нее опять рявкнул, а она на меня с таким недоумением посмотрела, как будто впервые увидела… Я извиняюсь, а она ровно так — «нормально»…. И никаких подвижек… Хотя, какие подвижки, если человек не меняется совершенно…. Как меня Христофорыч по стене не размазал, не знаю…. Потом получили дело Репнина… — зло усмехнулся — знаешь, а я ему даже благодарен… Я смог вернуть Надюшу, потом тебя и сына… получил ответы на все свои вопросы относительно родителей… В результате, я просто запер комнату отдыха, остался с Надюшей наедине, смог хоть что-то из себя выдавить, … и она меня простила… знаешь, так легко, так просто… ей нужно было услышать мое откровенное «прости, меня»… — вновь замолчал, — она меня простила, понимаешь?! У меня на глазах ее едва не убили, у меня на глазах умирал мой брат и она вместе с ним, и после всего этого у меня поворачивается язык сказать ей такое… и после этого она меня прощает… защищает перед полковником, прощает…. — глоток чая. — Мы на работе, но все свои, да и не перед всеми, но обнимались. Она мне нужна, я ей. Я чертовски за ней соскучился. А тут Саша со своими «на работе вы коллеги»… Когда мы просчитали, что Репнин использует момент отъезда полковника и начнет действовать, поняли, что Надя — единственный кандидат в заложники. Именно в заложники, ему нужна была гарантия, что его завихрения выполнятся. Про Надюшу он знал, понимал, что несмотря ни на что, я за нее Богу душу отдам…. Надюша спокойно так предложила себя в виде приманки…. Я орал как контуженный, а она один раз на меня посмотрела и все. Я сдался. Сашка сначала тоже отговаривал, а потом сдался под ее упорством, окончательно убедили меня…. Господи, когда я ее в скотче увидел… как я его своими руками не задушил, не знаю, … а Наденька мне ещё подмигнуть умудрилась… спасибо Седому с Сашкой, сделали все, как по нотам, но это время в вымороженном продуваемом помещении, со скотчем на руках, ногах, на лице… Она ещё меня с Костей в машине успокаивала, представляешь? — усмехнулся, в глазах слезы. — Теперь она удивляется, почему я над ней трушусь…. И над ней, и над тобой, и над сыном… Я знаю, что такое терять. И не хочу больше. И не буду.

Сидели молча, Анна осторожно положила свою хрупкую ручку на его большую, сильную, крепкую.

— Володь, я сейчас выскажу и свое мнение, и то, что я точно знаю. А точно знаю я следующее: Надюша тебя очень любит. Да, ей было очень больно, но она тебя не винит. В ней, к моменту вашей ссоры, просто многое накопилось, ей нужно было побыть одной. Я не оправдываю твой поступок, но я объясняю тебе, почему она потом так отдалялась. Надя — закрытый человек, такому человеку легче в одиночку пережить горе. И при этом она колоссально любит тебя и дядю Сашу. Она вас обоих обожает. Ты и дядь Саша действительно для нее всё. Поэтому она и помогать готова во всём. Ты для нее старший сын. Не младший брат, если учесть вашу разницу в возрасте, а именно старший сын, самый любимый. Но в то же время она боится и не хочет быть, хм, хорошо, скажу «обузой», но это не совсем точное определение. Ей, с одной стороны, очень важно и нужно твое присутствие и приятна твоя забота, с другой, она боится стать в тягость, вот, так точнее. И при этом жить вдалеке от тебя она тоже не может. Парадокс. Но ты прав, мы живём все вместе, рядом. Обнимай ее дома, если уж полковник так реагирует. Будь рядом с ней, только не задуши свой заботой. Просто будь рядом, этого ей достаточно.

— Откуда ты знаешь?

— Мы с ней говорили. И об этом тоже. Она знает, что ты винишь себя, но сама Надюша тебя ни в чём не винит. Наоборот. Но боится говорить с тобой на эту тему. Она не хочет больше этой боли и вины. Вам надо обоим это все отпустить. Я знаю, ты сам себе этого простить не можешь. Но, поверь мне, Надюша тебя простила. Давно. Поэтому постарайся успокоиться и отпустить ситуацию. Все в прошлом. А в настоящем мы. Мы все вместе, Надюша рядом, все хорошо. У тебя, вон, скоро братик или сестрёнка будет. — улыбнулась девушка. — готовиться надо.

— Спасибо, любимая, — прохрипел мужчина. Встал, умылся холодной водой, вернулся в комнату. — Кстати, по поводу пополнения: перепады настроения, это нормально, я так понимаю?

— Да, то слезы, то улыбка. И так по несколько раз на день. Это же не первый раз?

— Да, с Русланчиком, но то как-то мимо меня. Как сделать так, чтобы не вызывать у Надюши раздражение? И минимизировать эти самые перепады?

— Перепады никак не минимизировать, тут просто надо перетерпеть, относиться с пониманием, не пилить….

— Да не дай бог! За что пилить-то?

— Не затрагивая никак прошлое, сам говорил «прошлое в прошлом». А раздражение — временно соглашаться на всё. Даже если скажет в июле шапку надеть.

— Понял. Спасибо, родная. — притянул к себе и поцеловал.

— Мы гулять идём?

— Идём, любимая, идём. Мой любимый психолог….

— Родной, не надо, тебе нельзя пока, Володя…

Но Корф не слышал ее слабых доводов, он ощущал только любимые губы и любимую женщину в своих руках и под собой.

***

Все собрались за ужином на кухне:

— Жених и невеста, — улыбнулась Надя, — а вы знаете, что следующую ночь вы, по правилам, должны были бы провести в разных квартирах?

Бенкендорф насмешливо хмыкнул, жена незаметно толкнула его под столом.

— Нет, уж, дудки! Хватит с меня разных квартир! — возмутился Корф. — Все вместе в одной квартире, места куча. Платье спрятали, костюм спрятали. Всё, на этом ваши суеверия тоже прячем. Невесту спрятать не дам!

— Да я же пошутила, — рассмеялась тётя.

— Я понял, но все равно, даже в шутку вас не отпущу и не отдам.

— А никто никуда и не собирается, правда, Вов? — с улыбкой продолжила женщина, обняв младшего племянника.

— Конечно. Только надо родителей поженить, а потом никуда не собираться, — серьёзно ответил мальчик.

Александр Христофорович чуть не поперхнулся глотком чая:

— Устами младенца, как говорится… Так, у вас всё готово?

— Да, — кивнула Анна, — мы только распишемся и всё, домой, отметим и спать. Без торжества. Кстати, давайте обсудим блюда. До восьми надо заказать, сейчас начало седьмого.

— Идёмте в комнату, я ноут включу, удобнее будет рассмотреть, — предложил Владимир. — Серый, с нами и не обсуждается.

— А во сколько событие-то? — уточнил Бенкендор, моя посуду.

— В пять. — отозвалась Анна. — Успеем и выспаться, и понервничать.

— А зачем нервничать? — удивился Владимир, положив подбородок на плечо девушки. — Никто не кусается. Или ты так боишься штампа в паспорте?

— Нет, не боюсь, просто я перед всем таким нервничаю. Торжество, как-никак.

— Сама же говорила, что ничего не изменится. Ну, кольцо на пальце, и всё…

— О, кольца! — подпрыгнул Володя-маленький. — А вы не показали. Или тоже суеверие?

— Можно, покажем, — улыбнулась Анна.

— Только не мне, — отозвался Седой, — мне нельзя, есть там какое-то поверье…

— О, Господи, спасибо, что жениться можно, — возмутился Корф.

— Да я послезавтра уже на тебе увижу, забей, — усмехнулся друг.

Анна достала коробочку, открыла и показала пару обручалок.

— Какие красивые, — восторженно проговорил сын.

— Да, шикарные, — согласилась мягко Надя.

На бархатной подушечке лежали парные кольца из белого золота, кольцо Анны было со вставками маленьких бриллиантиков по всему кругу.

— Только, ребят, я вам настоятельно рекомендую на работе не светить кольцами. Тем более такой красотой, — спокойно проговорил Александр Христофорович.

— Не, я-то понятно, а Ане почему нет? — удивился Владимир.

— Ане можно, но это на ваше усмотрение. Я просто высказал свое мнение, — примирительно поднял руки вверх полковник.

— Это я не ношу, я в лаборатории, — кивнула Надя. — Анечке можно, ее и так никто не видит.

— Володя, не кипятись. Дядя Саша прав, на работе лучше не светиться. Нет, первое время да. С кольцом или без я не перестану от этого быть твоей женой, — улыбнулась Анна. — Все хорошо.

Владимир кивнул:

— Ты прав, согласен. Так, давайте меню выбирать, время….

Надя устроилась на плече мужа, в его руках и гладила его по щеке.

— Саш, что с тобой? — шёпотом.

— Все прекрасно, правда, родная.

— Не всё. Ты постоянно о чем-то думаешь и со мной не делишься. Я хочу знать, что тебя мучает.

— Всё отлично, правда, Наденька. Ты со мной, нас скоро станет трое, все прекрасно. Главное, чтобы ты себя хорошо чувствовала и обо всем мне говорила.

Молчали.

— Надюш?

— Саш, … — глубоко вдохнула и проговорила быстро, боясь, что перебьет — нам надо решить с детской. В комнату Руслана я одна войти не смогу…

— Родная, — перебил — я сам хотел с тобой об этом поговорить, только не знал как….

— Поэтому молчал? — прерывающимся шёпотом.

— Да. Не хотелось делать больно.

— Ты правильно сказал, что Русланчик был с нами семь лет. И мы его всегда помним и любим. — голос странно вибрировал.

— Да. — сжал крепче, гладил по голове, — Тем более, что он в этой комнате жил. Я думаю, что мы можем сделать там ремонт, сменить обои, мебель… А сын, он всегда с нами.

— Да, — разрыдалась Надя.

Бенкендорф молча гладил ее. Все хорошо понимал, самому было больно и паршиво. Но жизнь продолжается, скоро у них будет ребёнок, из шанс на полноценную жизнь, все будет хорошо. И старшего сына они будут помнить всегда, они его любят, и он их, их маленький ангел-хранитель.

— Он с нами, родная, с нами…

***

Корф сосредоточенно смотрел на свой костюм и галстук. Раздался стук в дверь:

— Можно? — вполголоса спросила Надя.

— Конечно, родная, — Владимир улыбнулся и отрывался от созерцания одежды. — Как ты?

— Отлично. Готов? — улыбнулась ласково.

— Практически. — обнял тётю, — Не могу понять, галстук надо или нет. Меня он не устраивает.

— Давай выберем?

— С удовольствием.

Надежда Николаевна прикладывала поочередно оба галстука.

— Может, вообще без него? — растерянно спросил жених.

— Нет, — качнула головой, — учитывая платье невесты, без галстука нельзя. Нет, давай остановимся на вот этом, и не узкий, и не классика. Отлично. Смотри сам, — развернула парня лицом к зеркалу. — Где пиджак? Красавец. А это тебе, — протянула небольшую коробочку.

— Надюш? Спасибо большое, — поцеловал в щеку, открыл подарок. — Надюш? — передним лежали запонки с сапфирами из белого золота.- Надюша, родная, спасибо большое, но это же очень дорого…

— Нет, — пожала плечами, — не дороже любимого племянника, который, к тому же, женится сегодня.

— Спасибо, родная моя. Это очень круто и красиво. Но для меня самое важное, что ты со мной, что ты рядом. — вновь обнял ее. — Я очень сильно тебя люблю.

— Я знаю, я тоже очень тебя люблю. Вот ты и вырос, — мягко, с едва уловимой грустью, — женишься, дети, … Как-то за всей нашей кутерьмой я и прозевала твое полное взросление… Для меня ты всегда мальчишка, а у самого уже сын взрослый. И я отдаю тебя чужой тётке, — шутливо проговорила Надя. — И всё.

— Надюша, родная моя, я все тот же, я твой племянник, я всегда рядом, ты мне очень нужна, даже не представляешь, как. — осторожно, но крепко прижал к себе, — вы с Аней и Вовкой — мое завтра, да и со взрослением проблемы, Вовка и тот мудрее меня… Добрее.

— Прекрати, все хорошо, все отлично.

— Да и «чужая тётка» тебя очень любит, и ты для нее тоже вторая мама. Так, что у тебя сразу три дитя, два из них великовозрастных, — улыбнулся Корф.

— Так, великовозрастный ты мой, собирайся, скоро цветы прибудут, да и время. Как раны?

— Нормально, ты же смотрела. А так, я их не дёргал.

— Всё, собирайся, не отвлекаю, — отстранилась от жениха.

— Ты не отвлекаешь, никогда. Полежи перед выходом немного.

— Не волнуйся, я в порядке. Я к Анечке, надо с прической помочь, а ты можешь постепенно рубашку одевать.

— С твоими запонками, родная, — поцеловал ее руку.

— Это смотри сам, как хочешь…

— Очень хочу.

Надя зашла к невестке:

— Можно? Как дела?

— Конечно, тетя Надя! Да, вот, думаю, что делать с волосами…

— Давай их немного подкрутим и всё?

— «Творческий беспорядок»? Я тоже к нему склоняюсь.

— Ты в этом платье не замёрзнешь? Начало мая, но очень нежарко…

— Нет, не волнуйтесь.

— Хорошо, смотри сама. Это тебе, — мягко улыбнулась почти свекровь и вышла за плойкой. — с металлом я угадала.