Часть 17 (2/2)

— А что стряслось?

— Оболенский возомнил себя великим переговорщиком, чуть все не запорол. Пошёл Сашка, Палыч попросил Аню спрятаться в бусик, чтобы она с покровителем не пересеклась, имел ввиду, что он будет злой, а девочка высказалась, мол мне он не покровитель, она в нашу группу не напрашивалась, и ему не стучит… Я уже приготовился, что генерал ее уволит, влетело бы мне тогда от Вовки.

— Но Коля же все понял?

— Да, просто Аня не вовремя ему высказаться решила. Ладно, разберемся, не волнуйся. Да, Палыч сказал, что передаст тебе личные дела кандидатов на и.о., сама выбери. Если все нормально будет, можно будет оставить у нас, третьим лаборантом, вам с Наташкой пара рук не помешает явно.

— Спасибо, да, иногда рук действительно не хватает. Саш, у тебя костюм есть? Мы с Володей пойдем покупать, у него нет приличного.

— Вот тебе только магазинов не хватало для полного счастья, — буркнул муж. — Костюм есть, но для свадьбы он явно не подойдёт, значит надо покупать. Карточка со мной. Мы с Вовкой сходим, а вы с Аней и мелким домой. Отдыхать.

— Для полного счастья мне не хватает, чтобы родной муж не ворчал как старичок и не трусился надо мной как осиновый лист. — улыбнулась Надя, поглаживая любимое колючее лицо.

— Вон кафешка, предлагаю заземлиться, и выход недалеко, ребята найдут.

— Идём, — кивнула головой, — успокойся, пожалуйста, Саша. Со мной все в порядке. Я же все чувствую. Я прекрасно понимаю, что ты волнуешься. И в магазин мы сходим все вместе. Нет, Аню брать не будем, суеверия, но все же. Мы посидим тут, потом немножко походим по магазинам. Я уже прикинула в какие нам надо и всё. Домой.

Корфы катались на качелях, каруселях, потом Володя-маленький прыгал на батуте.

Владимир обнял Аню и наблюдал за радостным сынишкой.

— Ты не замёрзла?

— Нет, любимый, нет. Как твои раны? Мы не перегуляем? — уткнулась носиком в его шею.

— Все хорошо, не волнуйся. Нет, не перегуляем, да и походить надо, чтобы спаек на селезёнке не было.

— Как скажешь, я на все согласна, лишь бы ты был рядом.

— Всегда, Солнышко, всегда. Вот смотрю я на Вову и не могу понять, то рассуждения как у взрослого, то абсолютный малыш. Как ты лавируешь?

— Привыкнешь и сам лавировать будешь.

— Я его побаиваюсь.

— Чего? Володь?

— Не знаю, не привык ещё до конца, наверное.

— А, в этом смысле. Привыкнешь, все будет хорошо.

— Все уже хорошо. Мы вместе. Ань, может снимем его с батута, пока он не взмок окончательно?

— Давай, надо проверить спину, куртка у меня.

Собирались за столиком на обед.

— Мне как-то перед Сергеем неудобно, мы гуляем, а он дома, — проговорила Надежда Николаевна.

— Не волнуйся, Надюш, все нормально. Серый буйный только на работе, дома он тихий, незаметный. Да и вылазки такие не для него. Мы когда у Романыча собирались, он вечно самый непритязательный. — усмехнулся племянник. — Расскажите лучше, что с нами? Вчера вас дёрнули, но мы не работаем? Ничего не понимаю. — держал в своих руках Аню.

— Пока в отпуске, вчерашний день нам и добавил плюсиков, и убавил.

— Это как? — удивилась Надя. — Все же удачно.

— Да. Пока мы приехали, хоть и Саня не профессиональный переговорщик, туда влез великий деятель — господин Оболенский. Чуть все не испоганил вконец. Многостаночник…

— Только разозлил? — криминалист сделала глоток чая.

— Да, вышел с выражением оскорбленного достоинства. Палыч психует, Романов сломя голову орет «штурм»… Я не знаю, как Сане удалось их успокоить. И вывести детей. — Бенкендорф помолчал, собираясь с мыслями. — Ань, у меня к тебе просьба: никогда не спорь с генералом, особенно в момент запарки. Я все понимаю, правда, и нервы, и тема такая. Хорошо, что он у нас незлопамятный и понимающий. Но при всех на него так… не рискуй, хорошо? Палыч-то друг, и он нормальный, но однажды ему надоест терпеть и он тебя турнёт. А терять тебя, как специалиста, мне бы не хотелось. Хочется высказаться — уж лучше мне. По-родственному.

— Я поняла, спасибо большое. Извините….

— Успокойся, — поморщился без четырех дней свёкор, — все нормально. Это я на будущее. Да, Палыч может сорваться и наорать, но он отходчив, и если знает, что виноват — извинится, с него корона не падает.

— Я поняла, спасибо.

— Всё, теперь отдыхаем.

— Так я не понял: мы работаем или нет? — вклинился Корф, было видно, что ему не понравился монолог дяди.

— Пока нет, пока мы минимум ещё две недели в отпуске. Я так понимаю, что Оболенский на нас имеет теперь зуб, за то, что мы его обошли. Даже не мы, а Сашка — молодой да резвый.

— Неприятности? — Надя мягко попробовала вынуть руку, которую держал в своей муж, но он не выпустил.

— Не знаю. Надеюсь, что нет, но подозреваю, что да. Очень хочется, чтобы он пролетел. Наверху идёт сильнейшее «землятресение», поэтому пока сидим. Пока отпуск.

— Продлят? — Владимир гладил по голове сына.

— Похоже, но не факт. Ладно, давайте расслабляться. Отпуск как-никак. У кого-то свадьба, кажется, — улыбнулся одними глазами полковник.

— Вот-вот. Ещё костюмы выбирать. Ешьте и пойдем, — поддержала его Надя.

— Может мы с Вовкой сами справимся?

— Нет, Саш. Я вас обоих знаю. Тем более это не долго.

— Тогда пошли, — кивнул муж.

— Пошли. Ань, езжайте с Володей домой, он после батута, да и суеверия, — вполголоса проговорила Надежда.

— Вы с двумя справитесь?

— Конечно, не впервой, — улыбнулась.

Вечером оба Владимира и Сергей играли в города. Аня лежала в объятьях Корфа и вела счёт.

Надежда Николаевна смотрела на купленный сегодня костюм мужа. Он зашёл в комнату с пакетом сока и стаканом, поставил их на тумбочку и обнял любимую женщину:

— Как ты? Мы не перегуляли?

— Нет, всё прекрасно, не волнуйся. Красивый костюм. Ты в нем шикарен. — мягко улыбнулась Надя.

— Ой, костюм как костюм. Ты выбрала, что оденешь? — его руки нырнули под ее футболку.

— Да, несколько, завтра скажешь свое веское слово… Саш, — повернулась в его руках, обвила его шею. — Держите себя в руках, товарищ полковник, — улыбнулась.

— Нельзя? — севшим голосом и неотрывая глаз от обожаемой жены спросил Александр Христофорович.

— Можно пока, только осторожно… Саша, …. — шёпотом, — Сашка, … — даже не поняла, как оказалась на кровати.

— Я люблю тебя, — прошептал мужчина.

— И я тебя. Этот костюм… ты одеваешь… только… Саш, … на роспись детей…. Саня….

Оторвался от любимого тела:

— Согласен, как скажешь, любимая, — продолжил целовать, резко поднял голову, - а почему, если не секрет?

— Я просто умру от ревности. На тебя не просто оборачиваться будут, а ещё и вешаться на шею. А я ревную…- благо в темноте он не видел, как жена залилась краской.

— Надь? — Бенкендорф с сожалением отстранился от идеального тела супруги и лёг рядом на бок. Водил пальчиками по лицу. — Надюшка? Ты серьёзно? Господи, ты что, ревнуешь? Меня? Нет, то, что я ревную, это понятно. У меня такая шикарная женщина. Но ты? Надюшка? Меня?

— Да, — еле слышно.

— О, Боже мой… — осторожно прижал ее к себе, почувствовал слезы. — Наденька? Родная моя… Мне же никто кроме тебя не нужен. Ты и наши дети. Всё. Я не живу без тебя, как бы это не звучало… В прямом смысле, в лёгких воздуха нет, дышать нечем, я задыхаюсь…. Я же эти годы периодически приезжал к твоему дому, смотрел на окна, видел свет, понимал, что ты есть и уезжал. Для меня из женщин существуешь только ты. — покрывал ее лицо поцелуями. — Это ты из-за того что я ушел или гормоны играют? Любимая моя…

Спустя время жена успокоилась.

— Прости, похоже гормоны, ты прав.

— Все в порядке, я понимаю… только не ревнуй. Я только твой. Я рядом, всегда. — поправил на любимой футболку, накрыл одеялом. Успокаивающе гладил и целовал, понимал, сейчас ей необходимо именно это. Да и вообще, Надюшу надо беречь, он обойдется и без «сладкого», лёгкая диета никому не вредила ещё.

***

В течении следующих дней Анна и Владимир выбирали кольца, выбирали блюда, все вместе убирали квартиру и готовились к свадьбе.

— Я думала, раз роспись, то и подготовки меньше, — вздохнула девушка.

— Согласен, но это мы ещё малой кровью. Каждый же убирает свою комнату.

— Конечно, ты прав. Сядем в нашей комнате?

— Ну да.

После вежливого постукивания на пороге материализовался Седой:

— Можно, ребят?

— Конечно, — кивнула блондинка, — заходи, что случилось?

— Все нормально, спасибо, не волнуйся. Ребят, спасибо вам большое, но я съезжаю. Не спорь, командир, — увидел попытку Корфа открыть рот. — У вас семья, роспись. Я тут ни пришей, ни пристегни. Я к себе. Перевязку по месту жительства делать буду. Спасибо большое! Со свадьбой поздравлю потом, заранее плохая примета.

— Серёг, ты чего? — возмутился Владимир. — Мы просто устроим совместный ужин и все.

— Вот-вот, ничего особенного не будет. Подарки не нужны. А если ты уедешь, я обижусь, — проговорила Анна.

— Я тоже. А так как, по совместительству, я ещё и жена твоего главного начальника и тетя непосредственного, то меня обижать опасно для здоровья, — улыбнулась из-за спины капитана Надежда Николаевна.

— Но, …

— Никаких «но». В комнате убрал? — спросила криминалист.

— Да.

— Тогда гладь рубашку. Тебя я уже осмотрела.

— Серёг, ты только Романову не пались, мы потом проставимся.

— Как скажешь, командир. Тем более, ему сейчас явно не до нас. Ладно, я в комнате.

— Молодежь, прервитесь, пожалуйста, — вполголоса попросила Надя, — я нашего болезного жениха сегодня ещё не бинтовала.

— Как скажете, тёть Надь, — улыбнулась Анна. — Я пока к Вове загляну.

— Спасибо. Он с Сашей в паззлах.

— Надюш? — вместо осмотра, Владимир обнял тётю, попробовал заглянуть в глаза, не вышло. — Как ты себя чувствуешь? Что случилось?

— Все хорошо, не волнуйся. Ложись, я быстренько и продолжите заниматься своими делами. Ложись, ложись.

— Надюш, что случилось?

— Корф, успокойся, — с лёгким раздражением — все в порядке! Ложись!

Корф удивился, но лёг молча. На его памяти это впервые Надя показывала плохое настроение. Это беременность так влияет? Надо постараться не раздражать ее лишний раз и у Ани проконсультироваться.

— Отлично, — вновь мягкий, тихий голос тёти, — заживает хорошо, болит?

— Нет, ни шрамы, ни внутри. Не волнуйся, родная. Только чешется.

— Терпи, казак, атаманом станешь. Давай мы сегодня попробуем вместо полного бинтования положим бинт сугубо на шрамы? Если что, потом опять полностью забинтуем?

— Я на все согласен, но врач у нас ты, — улыбнулся Корф.

— Тогда всё, красавец, — усмехнулась криминалист и встала с края кровати, на котором сидела во время манипуляций.

— Спасибо большое, родная.- Владимир тут же вскочил.

— На здоровье.

— Если что, сразу мне говори, хорошо?

— Хорошо. Не волнуйся. Все нормально. Не трусись надо мной, пожалуйста, с меня мужа за глаза. Он даже молча и то разговаривает.

— Как скажешь.

— Прости меня.

— За что? Это мне до конца жизни у тебя просить прощения, да не выпросить. Все отлично. Главное, чтобы с тобой было все в порядке.

— Глупый мой мальчик. Вроде бы и взрослый, а такой глупенький… Володь, когда ты успел вырасти? Совсем недавно на руках тебя держала, зубки резались. — растрепала его волосы. — Всё, старею, в сентиментальность впадаю.

— Не знаю. Да я и не вырос. Все такой же.- притянул к себе. — Ты молодая и потрясающе красивая женщина.

— Нет, ты очень изменился. Послезавтра уже женишься, — грустно улыбнулась. — Совсем оперившийся птенчик.

— Которому ты очень нужна.

— Я рядом. Всегда. Всё, иди к семье.

— Я в семье, ты рядом.

— Всегда, а сейчас я за соком.

— Врача? — напрягся Корф.

— Нет, не переживай. — поцеловала его в щеку вышла.

В комнату вошла расстроенная Анна:

— Володь, мы еду уже заказали?

— Нет, Солнышко, только выбрали ресторан. Оставили на вечер. Что?

— Варя и Григорий заболели, их не будет.

— Давай перенесем? — притянул к себе невесту.

— Нет, не будем. Хватит. Варя сказала, что на порог меня не пустит, если мы не распишемся в четверг. Тем более, что эта роспись скорее формальность. Мы и так вместе.

— «Формальность», значит, да? — улыбнулся и поцеловал Анну.

— А что этот штамп меняет в отношениях? Если захотим разбежаться — никакой штамп не удержит.

— Что?! Анна?! Какое «разбежаться»?! — Корф побледнел.

— Володь, да я так, мысли вслух… — шёпотом — Меня разве что-то могло тогда удержать? Вспомни, ты мне все объясняешь, а я что? Уши заткнула и всё.

— Анют, мы стали старше и опытнее, хочется верить, что даже мудрее. Я не отпущу тебя. Да и куда ты бежать собираешься, если у нас куча детей будет, м? — так и стояли в обнимку.

— Так уж и куча? — обвила его шею руками и смотрела на любимого человека.

— Всё, как ты захочешь. Только вместе. Тем более, мы договорились обо всем говорить и договариваться.

— Да.

— Анют, такой момент….

Раздался стук в дверь, на пороге опять стояла Надя:

— Надюш? — Владимир встал.

— Ребят, мы с Сашей гулять, вы не против, если мы и Вову с собой возьмём?

— А не в напряг? — вышло хором.

— Нет, не переживайте, только в радость. Он пообедал, одет по погоде.

— Хорошо, спасибо большое, — кивнула блондинка.

— Всё, отдыхайте, мы гуляем. Чуть что — созвонимся.

— Удачи, пока.

Анна опять очутилась в руках Корфа:

— Так, что там за момент.

— Не знаю, как сказать… В общем, так… Как я понимаю, — растерянно уточнил парень, — у Вовки в школе то ли были, то ли есть нескладушки с одноклассниками, по поводу того, что он без отца… — ощутил, как вздрогнула любимая женщина. — Успокойся. Вопрос такой: он тебе что-то об этом говорил?

— Нет, Володя, нет. Честно… Ни мне, ни Варе, ни дяде Грише… Они бы мне сразу сказали. — Помолчала, вытерла набежавшие слезы. — Он молчун. Это он сейчас от радости болтает, а так он большую часть времени молчит. И про неприятности тоже не говорит. Весь в тебя. Господи, а я все это пропустила…

— Все хорошо, Анечка, все хорошо. У нас замечательный сын. В общем, смотри, я из него вытянул, что его дразнят, давай говорить в настоящем времени. Ему это больно, понятное дело. Мы с ним договорились, что на следующей неделе, я как бы невзначай, зайду за ним в школу, весь при параде. Заберу его, перед дразнилками его покрасуюсь, да и в глаза им посмотрю. Пообщаюсь заодно с классной, справку о смене фамилии занесу…

— Со справкой подожди, она вряд ли готова, мы же ещё свидетельство о браке не получили.

— А, точно. Ну, тогда просто познакомлюсь с классной и с атмосферой в классе. Мы с Володей копии, вопросов не возникнет.

— Спасибо, родной…

— Это тебе спасибо. — поцеловал невесту. — Но, я тебе ничего этого не говорил, хорошо? И мы с сыном договорились, что он от нас ничего не скрывает. Знаю по себе, что с женщиной о своих проблемах говорить не комильфо. Со мной он скорее поделится. А я тебе потом, хорошо?

— Конечно, Володя, как скажешь. Ты его лучше понимаешь.

— Осталось решить — одевать китель или спецназовский камуфляж…

— Ты хочешь солидностью придавить? — улыбнулась Анна.

— Да, это надо. Володе-маленькому это необходимо. Я это понимаю. Ему никто не верит, что папа в командировке… Значит, лучше камуфляж.

— Для ребенка делать вид, что я ничего не знаю?

— Пока да, а потом мы гордо похвастаемся.

— Хорошо, поняла. Ты только с классной осторожно. И да, Володь, помнишь, ты говорил, что тут рядом с домом неплохая школа есть?

— Да, гимназия.

— Ты взглядом со стороны в Вовкиной школе все посмотри, а потом зайдём в гимназию. Потом подумаем. Всё-таки это ближе к дому, да и Надюша скоро дома осядет, спокойнее будет.

— Это мысль. Но это же не сейчас?

— Нет, учебный год заканчиваем в нынешней школе. А дальше смотрим.

— Тем более, что друзей у него в школе нет, как я понимаю.

— Да, он очень замкнутый. У тебя в школе тоже друзей не было. Да и со своими ребятами ты тоже не сильно близок.

— А зачем мне быть близкими с ребятами, когда у меня есть вы? Если бы не было вас, тогда другое дело. Да и Сашка с Репниной.

— Уговорил, — провела ладонью по его щеке, — давай перекусим чего-то.

— А потом?

— Что хочешь. Я на все согласна.

— Погуляем?

— С нашими?

— Да. Когда ещё такая возможность будет? Как завалят работой.

— Я только за. Ты хоть бегаешь, а я в офисе.

— Ещё цветы присмотреть.

— Зачем? Распишемся и всё.

— Угу.

— Володя, ты говорил про Надюшу… Просто я вижу, как ты на нее смотришь….

— Как?

— С чувством вины. Надюша это видит, чувствует. Ей это неприятно. А сейчас Наде это особенно не нужно.

— Ой, Анечка, — тяжело вздохнул Корф, — я действительно перед ней очень виноват… И это моя самая сильная боль и вина…

— Володя, расскажи, выговорись хотя бы…