-11- (1/2)
Фехтовальная зала находилась рядом с княжеской оружейной, с которой соединялась отдельной дверью, и по размеру не превышала моего кабинета. Из меблировки в ней были только козлы для оружия, из прочих предметов обстановки — маленький серебряный гонг в углу да скатанный ковёр у дальней стены.
— Спарринг? — вошедший следом за мной Рён вопросительно приподнял бровь.
— Борьба Вольных городов, — поправил я, и ковёр, повинуясь моему Искусству, начал раскатываться сам собой. — Полагаю, в Академии вас этому тоже учили.
Рён согласно наклонил голову. Подошёл к козлам, положил на них перевязь с мечом и, расстёгивая мундир, уточнил:
— Проиграет тот, кого уложат на лопатки?
— Да, обычные тренировочные правила, — я уже снял камзол и теперь скручивал волосы в тугой узел на макушке. Обуревавшие меня недобрые чувства постепенно сменялись расчётливой сосредоточенностью, и это было приятно. Оказывается, я успел сильно устать от хаоса, царившего в душе последние недели. «Давно надо было сообразить, как с этим бороться, — с неудовольствием подумал я, снимая сапоги. — А не доводить до того, что телохранитель высказывает мне за неподобающее поведение. Воистину, от этой жары мозги плавятся не хуже, чем лёд».
Когда мы вышли на середину ковра и встали в борцовскую стойку, я окинул Рёна быстрым оценивающим взглядом. Ни одного лишнего фунта, только мышцы и жилы. И ещё шрамы — гораздо больше, чем обычно бывает у людей, не проживших и двух десятков лет. Какой, должно быть, контраст со мной, на котором благодаря Искусству любые раны заживают бесследно.
Мелодичный звук гонга дал сигнал к началу схватки, и прежде, чем последние его ноты растаяли в воздухе, мы с Рёном застыли в симметричном захвате, упираясь друг другу лоб в лоб. Подсечка — неудачно. Ещё подсечка — Рён упал на колени, однако утянул меня вместе с собой. Оказался сбоку, попытался сделать бросок через бедро, но я вывернулся и вновь очутился на ногах. Рён немедля вскочил следом. Сделал обманный финт, атаковал — и едва не опрокинулся на лопатки, попав ко мне в «мельницу». Однако каким-то невероятным образом извернулся, зацепил ногами мои ноги и за тот краткий миг, что я ловил равновесие, повалил меня на спину.
— Туше, — прижимавший меня к полу Рён и не думал скрывать, насколько доволен победой. — Успокоился или второй раунд?
Успокоился? Я прислушался к себе и с удивлением понял, что да. Более того, я совершенно не злился из-за проигрыша и не находил унизительным, что Рён до сих пор практически лежит на мне тёплой приятной тяжестью. Я слышал стук его сердца, чувствовал запах разгорячённого тела, видел золотые искорки в карих глазах и лукавую ямочку у левого уголка губ, и всё это было так… правильно?
— Эй, Геллерт! — позвал заждавшийся ответа Рён и мгновенно оказался на лопатках.
— Считайте это вторым раундом, шевалье Моро, — я одним движением поднялся с пола и, направляясь к козлам с одеждой, бросил через плечо: — Собирайся.
— Как прикажете, монсеньор.
Я был уверен, что ирония в голосе Рёна мне не послышалась, однако решил пропустить её мимо ушей.
Воцарившееся между нами молчание было нарушено только на выходе из залы.
— Послушай, — начал Рён с лёгкой нерешительностью, — я понимаю, что светлейшему князю не к лицу извиняться перед горничной, но, по-моему, надо как-то, м-м, поправить ситуацию.
— А по-моему, ты путаешь обязанности телохранителя и советника, — огрызнулся я, снова раздражаясь. Потому что, раз уж на то пошло, скандалить по поводу пятен на шторах светлейшему князю к лицу ещё меньше.