-5- (1/2)
До Ренна мы добирались неделю — хорошо ещё, что было лето, и дороги стояли сухими. Большую часть пути я проехал верхом: не люблю читать в карете, а видами интереснее любоваться с конской спины. Поездка обошлась без серьёзных происшествий, и в Речной Замок наш обоз прибыл точно в назначенный день.
Герцог де Ла Ренн — высокий и массивный блондин, вопреки моде предпочитающий носить короткую стрижку и бороду — принял нас чрезвычайно радушно. Мне и моей свите была предоставлена в распоряжение целая башня, словно особе королевской крови. Я наскоро принял ванну, сменил дорожный костюм на более вычурный и менее практичный и, в неизменном сопровождении Рёна, отправился на «скромный семейный ужин», как окрестил трапезу хозяин замка.
Ужин действительно оказался семейным в том смысле, что за столом, кроме герцога, его супруги (элегантной дамы, очень похожей на королеву чертами лица и пепельными волосами), сына Шарля (уменьшенной копии отца) и дочери Кристин никого не было. Но вот назвать трапезу с переменой из семи блюд «скромной» язык повернулся бы только у завзятого чревоугодника. Застольная беседа журчала одним из хрустальных ручейков, питавших воды Аржанса, на крутом берегу которого и стоял замок. Мы обсуждали погоду, качество дорог, путешествие, лошадей, собак, предстоящую охоту — герцог пообещал загнать для меня лучшего из кабанов в своих лесах — и прочие предписанные этикетом темы. Когда же ужин был окончен, общество переместилось в гостиную, где Кристин, жутко смущаясь, сыграла для нас на лютне несколько популярных мелодий. Герцогиня попыталась уговорить дочь спеть что-нибудь, однако девушка неожиданно заартачилась.
— Простите, матушка, простите, князь, но боюсь, что сегодня я не в голосе.
— Ничего страшного, — опередил я герцогиню, явно собиравшуюся надавить на строптивицу. — Я полностью уверен, что без веской причины вы не стали бы лишать нас удовольствия послушать ваше пение.
Кристин зарделась и, опустив глаза, почти прошептала:
— Спасибо, князь.
— Но, может быть, тогда ты порадуешь нас своими рисунками, дорогая? — в отличие от меня, герцогиня не собиралась сдаваться так просто.
— Да, конечно, — обречённо вздохнула Кристин, вставая. — Прошу меня извинить.
Вернулась она достаточно быстро и с полной неловкости улыбкой протянула мне сафьяновую папку. Пролепетала:
— Не судите строго, — и присела на краешек низкой кушетки, изящная и напряжённая. Заинтригованный её поведением, я открыл папку, ожидая увидеть что-то из ряда вон. Однако рисунки Кристин оказались самыми обыкновенными рисунками восемнадцатилетней дворянки. Может быть, немного лучше тех, что мне доводилось видеть прежде, однако ничего выдающегося в них точно не было. Тем не менее, закрывая папку, я сделал дежурный комплимент о талантах художницы, а после заметил:
— Возможно, я ошибаюсь, только мне кажется, что на вас большое впечатление произвели последние работы д'Миньяра.
— Вы совершенно правы, — распахнула глаза удивлённая Кристин. — Но я не думала, что вы знакомы со столичным искусством...
Тут она поняла, какую бестактность сболтнула, и замолчала, залившись краской до корней волос. Герцог многозначительно прочистил горло, герцогиня возвела очи горе, и даже откровенно скучающий Шарль посмотрел на сестру с осуждением. Я внутренне поморщился оттого, что опять должен спасать ситуацию, и дружелюбно сказал: