Глава 19 (2/2)

— Я буду выглядеть глупо, обвешанный оружием и разодетый как постельный раб.

Динеш изогнул бровь.

— И ваши спутники задумаются о том, почему ваш раб выглядит именно так, — продолжил Санджив. Признаваться в том, что ему и самому не хочется выглядеть разодетой куклой, он не хотел. — Сюрикены можно спрятать. Не волнуйтесь, если нападёт кто-то, кто будет находиться совсем близко, я и так смогу вас защитить.

— Убедил, — с некоторым удивлением произнёс Динеш. Он ожидал, что пленник, который не раз уже просил вернуть ему оружие и одежду, тут же воспользуется случаем, чтобы получить желаемое. — Убирай это всё и идём.

Кишен и Нила ожидали их в паланкине у ворот — там, где стена отгораживала ухоженный царский парк от диких джунглей.

— Вот вы где, — подала голос Нила, приоткрывая полог паланкина, чтобы Динеш мог забраться внутрь. — Мы уже устали ждать.

— Долго собираетесь пробыть в джунглях? — спросил Динеш, переводя взгляд с одного на другую.

Кишен и Нила были родными не только по отцу, но и по матери. Вторая жена махараджи, Видья, попала к нему в милость после того, как мать Савитара, Аванти, уличили в измене.

Махараджа продолжал питать тёплые чувства к чужестранке и постарался замять скандал. Старший сын остался наследником, но больше Готама не посещал её постель и стал искать утешение в объятьях Видьи, младшей дочери царя хеттов. Так родились ещё двое его детей. Спустя время, однако, царь не выдержал и снова приблизил к себе Аванти. Так на свет появилась Рати.

Вишну же, единственный из всех детей махараджи, был сыном от наложницы. Тоже знатной, подаренной царю семьёй Тшапру, богатыми купцами, поставлявшими ко двору лучших гепардов и слонов.

Савитар и Рати получились очень разными — возможно потому, что брат был гораздо старше сестры. Вишну, напротив, если на кого в семье и походил, то на мать и немного на Рати. Оба воспитывались в довольстве и всю жизнь оставались предоставлены сами себе. Если Рати предстояло вступить в брак, назначенный отцом, но только после того, как махараджа подберёт мужа для Нилы, то от Вишну не требовалось и того.

Старшие дети воспитывались в большей строгости.

Кишена, как и Савитара, готовили в наследники, на случай если с самым старшим из детей произойдёт несчастье.

Даже теперь, когда Савитар обзавёлся собственной семьёй, такая опасность ещё не миновала.

Дочерей у махараджи родилось немного, и потому они так же были в цене — ведь оба брака позволили бы заключить ценные союзы. Если же кто-то ещё и родился от наложниц, то этих девочек можно было отдать только в наложницы и такой товар стоил гораздо меньше.

Именно поэтому за Нилой, некоторое время остававшейся единственной дочерью махараджи, рождённой от его жены, тщательно следили. Её обучали не только женским делам, но и политике, потому как став женой другого царя, она должна была распространить в чужом дворце влияние отца.

И если Кишен, воспитанный как царевич, но так и оставшийся не у дел, не слишком тосковал о своей судьбе, то Нила близко к сердцу воспринимала тот факт, что до сих пор не получила причитающуюся ей власть.

Здесь, при отце, она оставалась всего лишь царевной. Причём не самой любимой из дочерей. В браке же она рассчитывала стать настоящей царицей.

Кишен не жалел о том, что не займёт место махараджи. Его учителя много внимания уделяли обучению воинскому ремеслу, и это ремесло он привык считать своим призванием. Однако, и его ожидания отец обманул.

Динеш воспитывался вместе с ним и Савитаром. Всегда был рядом. И был старше на два года старшего царевича. Но Динеш не был царским сыном, и Кишен никогда не видел в нём угрозы — до тех пор, пока приёмыш не получил должность шенапати.

Все эти мысли теперь откровенно читались на лице царевича, и Динеш не знал, радоваться ли тому, что Кишен не притворяется его другом, или ждать подвоха.

Динеш опустился на подушки так, что втроём с царевичем и царевной они образовали круг. По центру этого круга стоял кальян, и Динеш задался вопросом — как эти двое собираются охотиться, когда надурманят себя табаком?

Пока что, впрочем, оба выглядели вполне сосредоточенными — даже слишком.

Лаид поднялся в паланкин следом за господином. Его присутствие никого не заинтересовало — между Кишеном и Нилой тоже сидел раб, подававший фрукты и разливавший вино.

Санджив мешкал. Поэтому, или ещё по какой-то причине, Кишен уставился на него и заявил:

— Ну нет. Ты один занимаешь больше места, чем мы двое, Динеш. Впрочем, как всегда.

Шенапати поджал губы. Подумал, как бы поменять рабов местами, но и сам понял, что ничего не выйдет — Лаид не годился для того, чтобы бежать за слонами вместе с погонщиками, а Санджив, несмотря на шёлковое одеяние, не походил на раба, способного разливать вино.

Брать с собой в паланкин к царевичам телохранителя тоже было бы странно — слишком откровенный знак недоверия.

— Ладно, — Динеш махнул рукой. — Санджив, следуй за нами.

Он старался не смотреть на раба, потому что собственная беспомощность, неспособность решить проблему, с которой столкнулся, смущала его.

«Проклятый дворец», — мрачно думал Динеш, наблюдая, как Санджив спрыгивает на землю и ищет себе место среди других рабов. «В моём лагере такого не произошло бы никогда».

Он заставил себя отвернуться и сосредоточил взгляд на хозяевах паланкина.

— Должен признаться, приглашение было неожиданным, — осторожно заговорил он.

— Ничего неожиданного, — Кишен фыркнул. — Нила уверяет, что между братьями не должно быть раздоров. Она хочет, чтобы совместная охота, опасность и необходимость действовать вместе разрешили наши противоречия. Как по-твоему, смешно?

Динеш медленно откинулся на подушки. Брать мундштук кальяна он не стал.

— Не такая уж плохая мысль, — осторожно ответил он. Снова опустил взгляд на кальян. Если с кем из детей махараджи он и не побоялся бы отправиться в бой, то это был бы Кишен. Только если тот не собирался воевать с чаркой вина в одной руке и мундштуком в другой.

— А почему прекрасную Нилу так беспокоит наша ссора? — поинтересовался он невзначай, бросив быстрый взгляд на сестру. И тут же закашлялся, услышав ответ:

— Потому что прекрасная Нила считает, что не должно быть ненависти между братом и женихом.