Глава 9 (1/2)

Санджив старался держаться на шаг позади господина. Его роль при новом хозяине пока что была ему не до конца ясна. Однако, Динеш сказал, что собирается пользоваться им не только для постели — и из этого Санджив делал вывод, что ему следует вести себя так, как мог бы вести себя воин, сопровождающий знатного господина — а именно, приготовиться защищать и быть начеку.

Быть начеку рядом с Динешем оказалось довольно трудно. То и дело взгляд Санджива цеплялся за копну чёрных кос и его тянуло улыбаться. Он пока не знал, что ждёт его в новом доме, но исходя из всего, что успел увидеть, был уверен, что здесь будет лучше, чем в монастыре.

Не то чтобы Сандживу не нравилась та жизнь, которой он жил… Скорее, он просто не знал иной. Всё его время занимали бесконечные тренировки с различными видами оружия. Любая провинность, как верно заметил Динеш, влекла за собой наказание. Пожалуй, наказания были одним из немногих развлечений. И не только Санджив научился получать от них своеобразное удовольствие. Если блокировать боль учили сами наставники, то как превратить её в возбуждение, рассказывали друг другу ученики.

Редкие поручения Господина вносили толику разнообразия в бесконечную череду дней, наполненных самосовершенствованием, тренировками и медитациями. И в эти-то недолгие выходы во внешний мир мальчики успевали немного узнать о том, что бывает другая жизнь.

Санджив не знал, мечтал ли о внешнем мире кто-то, кроме него. Однако, бежать не решался никто. Не решился бы и он — если бы Динеш так хитро не подкупил его совесть. Если бы эти чёрные косы не заставили Санджива забыть про страх.

Дорога сбежала к берегу озера, и теперь по левую руку от путников тянулась кромка воды, блестевшая на солнце. Здесь, в императорском дворце, вроде бы было всё то же, что и в окрестностях монастыря — и в то же время, всё это было иным. Другие деревья, другие облака. Воздух гуще и тяжелей. Ароматы цветов делали возбуждение, пылавшее в теле Санджива всё утро, только сильней.

И с каждым шагом страх, что прошлое нагонит его, становился всё сильней. Впервые в жизни у Санджива появилось что-то, что он не хотел бы потерять.

«Разве тебе было плохо?» — спрашивал он сам себя. И хотя ещё сутки назад Санджив не мечтал ни о чём другом, кроме как вернуться домой, теперь он отчётливо понимал — да. Он не хочет туда, где не будет этих чёрных демонских глаз. Туда, где не будет надежды испытать прикосновение господина ещё раз.

— Санджив!..

Похоже, господин окликал его уже не впервые, потому что на лице раджи появилось удивлённое напряжение.

— Простите, господин, — несмотря на провинность, Сандживу захотелось улыбнуться, но он сдержал себя.

Динеш стоял спиной к берегу и смотрел на невольника. Видимо, ему пришлось остановиться, чтобы привлечь внимание раба.

«Ему надо было стать танцовщиком, а не воином», — невольно подумал Санджив, разглядывая тонкие черты лица, и тут же одёрнул себя: «И почему он до сих пор не выписал тебе плетей?..» — подумал пленник, скосив глаза к поясу господина. «Видимо потому, что забыл взять орудие наказания с собой».

— Хочу уточнить, что ты понимаешь, чего я от тебя жду.

Динеш пристально вгляделся в лицо раба, и тот кивнул.

— Когда мы окажемся на месте — не привлекай к себе внимания. Что бы ни произошло, молчи и ни слова не говори. Присматривайся и приглядывайся ко всему, что происходит кругом — ты станешь второй парой моих глаз и ушей.

— Этот разговор может принести вам вред?

Динеш на мгновение поджал губы.

— Любой разговор в стенах дворца может принести мне вред. Я предпочёл бы провести лето в окружении вооружённых врагов, а не тех, что находятся здесь… Впрочем… — он сделал паузу, размышляя, — у царевича Савитара достаточно дел, помимо того, чтобы строить мне козни . Он занятой человек и довольно серьёзный. Его готовят в наследники, и, насколько мне известно, все его помыслы связаны с познанием мудрости управления государством.

— Если вы так думаете, то, видимо, плохо его знаете, — вырвалось у Санджива.

Динеш с удивлением и интересом склонил голову на бок и теперь задумчиво смотрел на него.

— Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду. У тебя есть основания так говорить?..

Санджив отвёл взгляд.

— Я просто не верю, что кто-то из людей может мыслить только о долге, мой господин.

Санджив замешкался. Вторая клятва, которую он дал, не позволяла врать, но первая не позволяла ему рассказать о том, что он уже видел этого молодого мужчину по имени Савитар. Не раз и не два тот наведывался в монастырь, но задания, которые он давал мальчикам, не имели ничего общего с их настоящим предназначением. И Господин ничего ему не запрещал. Теперь Санджив понимал почему — царский сын. Вот кем был этот человек.

— Там, где я рос, — осторожно сказал он, — нас всех учили, что нет иной правды, кроме долга. И каждой ошибке, как вы верно догадались, сопутствовала боль. Ни словом, ни делом мы не должны были показать, что можем думать о чём-то, кроме приказов, которые отдаёт нам господин. Как думаешь ты, господин Аджупур, наши помыслы могли быть так же чисты?

Динеш вздрогнул. Не столько от слов Санджива, сколько потому, что тот назвал его именем, которое никогда не звучало при дворе.

Сделал глубокий вдох, успокаивая сердцебиение, и как мог спокойно сказал:

— Никогда не называй меня так.

Теперь уже Санджив с удивлением смотрел на него.

— Я пасынок махараджи. У меня нет и никогда не будет другой семьи, — Динеш прикрыл глаза, сражаясь с воспоминаниями — теми немногими, которые оставались у него от дома Аджупур. Сад — другой, где запахи свежей и вместо озера течёт река. Лицо матери. Её улыбка. Шершавые руки отца. Качнул головой. — Не знаю, Санджив, — продолжил он, силясь сосредоточиться на разговоре. — Я не так хорошо знаю души людей. Моё дело — война. Там проще и честней. Так что, будь моя воля — я предпочёл бы не гадать, что творится у Савитара в голове.